Ограничения — снять.

Гокудера в очередной раз чертыхнулся, пока старался тихо пролезть по вентиляционной трубе, но даже здесь что-то постоянно шло не так. Хаято задыхается, глаза слезятся, и он медленно отключается от мира на какие-то жалкие минуты, что превращаются в вечность и сковывают, стягивают, сжимают и становятся густыми ровно настолько, что кажется, будто бы рёбра ломаются. Раз. И сердце бухает в груди, и не будь подрывник в таком ужасном состоянии, то, скорее всего, дал бы баллов десять по шкале Рихтера. Ему кажется, что все присутствующие слышат это ужасное буханье, но стараются держаться. А ещё урагана Вонголы трясёт, и не понятно: от боли или просто накалённые до предела нервы не выдерживают. Мужчина утыкается лбом о холодный металл, но через пару секунд опять ползёт, потому что, если карта верна, то он почти на нужном месте. Два. И сердце в очередной раз бухает о клетку рёбер, на мгновение замирает, сжимается, отчего у Хаято в глазах становится темно, а после пускается в пляс и пытается вырваться, пробить и без того треснувшие и сломанные рёбра. «Ненужный кусок мышц», — зло думает Ураган, а между бровей пролегла глубокая складка. И не понятно, из-за чего, собственно, это стряслось и в какой момент. Три. Гокудера думает, что это плохая идея, вот так вот врываться к противнику, вполне здоровому и который может взять количеством, пока он сам, израненный и потрёпанный, и достойного отпора дать не сможет. Но он всё равно это сделал и даже дал отпор, даже не умер. «А было бы неплохо», — отмечает про себя Гокудера, схаркивая кровь и подходя ближе к Хибари, которого умудрились накачать какой-то сильнодействующей дрянью в лошадиных нормах. Хаято от этого плохо, но, в который раз чертыхнувшись, он понимает, что Хибари-то, собственно, и лошадиной нормой всякой дряни не свалишь. Не тот это человек. Гокудере тяжело и плохо, он почти что сам труп, то ли не до конца умерший, то ли не до конца оживший. Хибари Кёе, что где-то рядом, безразлично на состояние Хаято, но тот сразу предупредил, чтобы он не смел дохнуть, пока вся эта дрянь не прекратится. Мужчина лишь усмехается и заверяет, что не сдохнет, хотя не уверен, что это будет именно так. Он прикрывает глаза и на пару минут-бесконечностей проваливается в сон. Взрывы звучат где-то совсем рядом, как и крики людей, где-то рядом, но не снаружи, а внутри черепной коробки, из-за чего голова раскалывается и идёт по швам, как кажется подрывнику. Мужчина открывает глаза, но понимает, что где-то в другом месте, но здесь не пахнет антибиотиками (самую малость), а яркий белый свет на режет глаза. — Очнулся? Звучит где-то близко, но Хаято не может понять, где именно, поэтому пытается повернуть голову, но по щеке мягко ведут тыльной стороной ладони, и он прикрывает глаза. Быть таким беспомощным бесило, но ничего поделать было нельзя. Ураган делает глубокий вдох и огромное усилие, чтобы повернуть голову и прижаться губами к холодным пальцам. Кажется, он всё-таки выполнил своё обещание.