Ограничения — снять.

Хаято не любил оставаться один в квартире. Особенно вечером. Особенно, когда на улице был ливень с холодным ветром, когда хочется тепла, а плед и горячая кружка с чёрным чаем не согревают. Ури на это лишь согласно мяукнула и забралась под учтиво предложенный плед, залезая куда-то между спиной и пледом. Гокудера тяжело вздохнул и опять закутался и закутал свою напарницу, наглую такую и в какой-то мере любимую. А ещё очень тёплую. Подрывник неопределённо хмыкнул и чуть отпил горячей жидкости из кружки, обжигая язык и морщась от этого. Он всё ещё не согрелся, а Кёя как на зло был на задании. Он обещал вернуться в ближайшие сроки, но вроде как опаздывает. Чёртова погода. Он не удивится, если «неожиданно» отменят самолёт на сегодня, дабы переждать эту бурю. Гокудера недовольно что-то ворчит на итальянском, возможно, по привычке, и отпивает ещё горячей жидкости, что обжигает горло и одновременно согревает. Кружка начала быстро пустеть, ведь чай остывал достаточно быстро, а холода Хаято хватало и так. Кажется, он чуть-чуть согрелся, или же уже свыкся с холодом. Чёрный чай действует успокаивающе и мужчина, сам того не замечая, медленно засыпает. Ури же, пригревшись, уже во всю спит, что, в прочем, не удивительно. Дверь щёлкает неожиданно громко, оповещая о приходе постороннего, и Хаято неожиданно вздрагивает от звука, что пронёсся по всех квартире. Ключи были только у него и Кёи, а воры сюда просто не лезут. Воровать-то нечего. Мужчина что-то ворчит и натягивает плед до носа, прижимая босые ноги ближе к груди и сдерживаясь, чтобы не обнять их. Щелчок, что оповестил о том, что дверь заперта, тоже был неожиданно громким. Хаято поборол свою лень и одной ногой попытался найти тапок, но не найдя оного, после чего вспомнил, что тапки он не носит даже в такую погоду. Мужчина резко дёрнул покрывало на себя и, укутавшись в него, постоянно зевая и пытаясь не плюнуть на всё и не уйти обратно на диван, всё же дошёл до кухни, где и был Хибари. Мокрый, озябший и наливающий себе в кружку зелёный чай. Рядом со столом стояли пакеты с продуктами, Гокудера мялся на пороге в кухню, постоянно зевая, а Хибари чуть изучающим взглядом стальных глаз прошёлся по фигуре в пледе, а после хмыкнул. — Я уснуть не мог, — зачем-то начал оправдываться вонгольский стратег, но после замолчал. Молчание затягивалось, и казалось, что прошла вечность, а не пара секунд. Первым опять не выдержал Ураган. — Иди переоденься, а то простынешь. Я разберу продукты. Хибари улыбается кончиками губ, ставит чашку с недопитым чаем на стол и подходит к Хаято, после чего, потрепав по голове, исчезает в коридорчике, что соединяет кухню, гостинную, спальню и ванную. В прочем, этого небольшого пространства им хватало более чем. Хаято фыркает, но всё же слово держит, поэтому к приходу Кёи обратно на кухню, Ураган уже что-то готовил, всё в том же покрывале, явно игнорируя неудобства и холод, что обжигал босые ноги. Кёя тяжело вздохнул, а после прошёлся до подрывника и, оголив чуть шею, что закрывала материя, уткнулся в неё носом, а самого Гокудеру обнял. Глаза Хищник прикрыл, а на губах играла лёгкая полуулыбка. Хаято чуть вздрогнул, а после, недовольно что-то буркнув на итальянском, продолжил готовить. В прочем, яичница была приготовлена достаточно быстро. Гокудера ужасно хотел спать, поэтому на большее способен не был, да и Кёя против не был. Грязная посуда была вымыта уже Облаком, пока Хранитель Урагана разбирал кровать, хоть сам Кёя и предпочитал спать на футоне, но сейчас возмущаться сил просто не было. Да и у мужчины была лишь одна мысль: завалиться в кровать и сжать горячего итальянца в объятиях, уткнувшись тому в шею и спокойно заснуть. Осуществилось это желание достаточно быстро, после чего к ним на кровать забралась Ури и, устроившись где-то в ногах, спокойно заснула. Сил выгонять её не было, да и не нужно это было.