Al-furud

Он не думал, что все будет настолько просто. Он просто хотел помочь… как это называется? Материально? Бар находился в подвале по улице Уорингтон. Раздолбанные ступени, хлипкая, обитая картоном дверь, тусклая лампочка. Внутри – не менее грустно. Грязные полы, пробегающие из угла в угол крысы, невнятная пьяная публика и недоброжелательные взгляды. Ему объяснили правила. Первое: если ты вышел на ринг, то уйти без боя не имеешь права. Второе: чтобы победить, нужно нокаутировать противника. Третье: бить можно куда угодно, но без капитальных травм. – Не хватало еще, чтобы сюда приехали врачи и парочка полисов, – сказал Дюк. Хотя сначала он сказал, что его зовут Дюк и что он очень не уверен в боевых способностях новенького. – Ты выглядишь дохляком. Представляешь, что будет с моим заведением, если тебя ударят, а ты рассыплешься? – Кэлху даже не успел ответить, что не знает. – Так я тебе скажу: сюда приедут полисы наводить свой поганый порядок. А мне это нахер не сдалось. Кэл кивнул. Дюк вздохнул. В итоге вызвали на ринг не слишком борзого парня – для пробы. «Бессердечный» – тату над левым соском. Кэл так и называет противника про себя. Толпа за металлической сеткой дергает ее пальцами, орет и улюлюкает, брызгает на самодельный ринг и бойцов водку. Кэлху перестает это замечать ровно через три секунды после первого удара того, кто стоит напротив. Он честно старается делать все менее травматично для Бессердечного. Ногой – с размаха – под колено, кулаком в челюсть. Буквально пара ударов, а противник уже не может подняться и сплевывает на пол кровь вперемешку со слюной и осколками зубов. Кэл ничего не чувствует, глядя на него. Только перебирает в голове перечисленные Дюком правила. Хватает врезать коленом в лоб, и Бессердечный валится на бок, закатывая глаза и пуская кровавые пузыри. Слишком просто. Но ему честно отсчитывают выигрыш. Дюк сует в руки несколько купюр, хлопает Кэлху по плечу. – А ты молодцом. Если не выдохся, то можешь порадовать этих ублюдков еще раз. Тратить деньги они любят. – Нет. – Как знаешь. Мы открыты каждый день и ночь, кроме четверга. Буду ждать. Ты ценный экземпляр. – А сколько я получу в следующий раз? – Ребята посмотрели, что ты из себя представляешь. Ставить будут активнее. Так что… раза в четыре больше того, что ты держишь в руках. Кэлху чуть не спрашивает, как это посчитать. Рэй говорил, что люди часто пользуются таким незнанием, поэтому могут надуть. Почему именно «надуть», Кэл так и не понял, но правило вполне усвоил. – Тогда еще раз. Дюк довольно лыбится, кивает и свистит парням, которые до сих пор стоят у ринга и пытаются привести Бессердечного в норму. – Выводите Красавчика, – машет рукой на сплевывающего кровь бойца. – И уберите отсюда уже этого неудачника. Ронни, отведи его в больницу. Шевелитесь. И делайте ставки – Кэл снова в игре! – а потом снижает голос до задумчивого бормотания: – Хотя нет, тебе нужна кличка. – Кличка? – Кэлху не понимает, зачем. – Да. У нас тут всех различают по «позывным», – Дюк внимательно смотрит на него, чешет подбородок и щелкает пальцами. – Раз на тебе ошейник, будешь Пес. Можно Доберман, но Венсан Кассель уже побывал им до тебя. – Кто? – Венсан… ааа, – Дюк отмахивается, не собираясь пояснять, кивает на ринг. – Ты Пес. Делайте ставки! Рэй молчит – Кэлху чувствует себя неуютно. Даже не ощущает щиплющей боли, пока ему промывают рассеченные бровь и скулу. Нижняя губа пульсирует. – Тебе же нужны деньги, – смотрит в глаза, ожидая ответа. Рэймонд все так же молчит. А потом не выдерживает: – Да тебе просто повезло. А если бы тебя до смерти забили? Ты… бляя… нельзя так. Понимаешь? – Дюк сказал, что ему не нужны разборки с полисами. – Чт… Что за Дюк, мать его? – Он дал объявление. – Объявление? Так, слушай, ты читать научился не для того, чтобы верить всему, что пишут в газетах, ясно? – Меня никто не обманул. – Но тебя избили, Кэл. – Это был… бой «без капитальных травм». Рэй моргает. Ему не нравится то, что говорит Кэлху. Ему уже не нравится то место, где Кэлху был весь вечер. Тащит табуретку – ножки стукаются об пол – садится напротив парня и берет его за руку – аккуратно, чтобы не сделать больно. Костяшки сбиты до крови, залеплены пластырем. – Расскажи все по порядку. И Кэл рассказывает. Про то, как решил прочитать что-то, кроме книжки с алфавитом, как добрался до газеты с объявлениями, как наткнулся на маленький баннер с рекламой. На вопрос: «А как ты нашел нужную улицу и дом?» – пожимает плечами: – Спрашивал людей. Я видел, что так делают другие. – Прохожих? – Да. – А там? Как ты вообще додумался вступить в драку? Тебя же могли избить до… до полусмерти, ладно, поверим этому Дюку. Кэлху кусает губу, перебирает пальцами, сжимает запястье Рэя. – Я умею. – Что? – Защищать. – Защищать кого? – Себя. Тебя. Хо… Молчать. Не говорить про него. Не делиться. Не… – Было четыре боя, – общий итог. – Я все выиграл. – Четыре? Мля… А если бы не выиграл? – Такого не могло случиться. Слишком уверенно – Рэй теряется. Кэлху продолжает: – Дюк отдал мне деньги. Они там, – указывает рукой в комнату, – на подоконнике. Можешь посчитать, мне пока что… тяжело. Рэймонд смотрит долго, серьезно. Потом встает, указывает пальцем на Кэлху: – Только сиди здесь. Я сейчас вернусь, только сиди. – Да… Хорошо. Кэл улыбается ему и следом чуть морщится от боли в губе. Чувствительность возвращается, значит, все и правда хорошо. В неровной стопке измятых купюр чуть больше пяти тысяч. Рэй нервно и почти залпом выпивает завалявшуюся в холодильнике банку пива, а потом долго – молча – смотрит на деньги. Его отвлекает Кэл – садится рядом и прижимается губами к шее, тяжело дыша. Неожиданно. Рэймонд чувствует мурашки – по пояснице и бедрам. Поводит плечами: – Мм? – Ты непривычный, – на ухо. – Ты тоже. Ощущения приятные. Тянет низ живота, и сильное желание прижаться. Кэлху неловко проводит ладонями по животу и спине Рэя, обнимая крепко. Сердце колотится, во рту сухо, ширинка на джинсах топорщится. Хочется унять возбуждение. Это совсем не похоже на утренний стояк. Чересчур… Всему виной журналы с голыми девочками, которые внезапно нашлись под кроватью. Кто же знал, что там окажется не слишком много слов. – Что с тобой? – голос Рэя хриплый, тихий. А Кэл и ответить-то не может, только лижет – сильно, с нажимом – щеку, заставляя парня чуть зажмуриться и попробовать отстраниться. – Поце-луй. Слово кажется по-дурацки угловатым – совсем не таким, как ощущения. Да и хочется… большего? Рэй ничего не спрашивает. Притягивает за шею и – губами к губам. Не нежно, как ожидал Кэлху, а даже требовательно, больно. Кусает и дышит тяжело. Вздрагивает, стонет сдавленно и толкается бедрами, когда Рэймонд сжимает его член через джинсы. Это ни на что не похоже, первое желание – отдернуться, но парень держит крепко. – Ч-ч-ч… – Мне неудобно. – Будет хорошо. Цепкие пальцы скользят по шее – под грубую кожу ошейника. Кэл сжимает запястье, смотрит непонимающе – думать трудно. Особенно когда Рэй расстегивает ширинку и обхватывает ноющий от возбуждения член. С губ срывается беспомощный скулеж и следом – стон. Замок поддается легко. И Кэлху даже не слышит, как он звякает. Только чувствует беззащитность. И касание губ ощущает кожей – чересчур. Потерял единственную опору. Вздрагивает, пытается закрыть шею воротом свитера, ищет взглядом ошейник. И одновременно пытается выбраться. – Кэл, тише. Рэй обхватывает его голову ладонями, заставляет посмотреть на себя. Гладит большими пальцами скулы, успокаивая. – Это всего лишь вещь. Я давно хотел его снять. Я не сделаю тебе ничего плохого, Кэл. – Где? – почти не слушая. – Мне нужно… сейчас, – голос дрожит. – Ты со мной, – Рэймонд улыбается, целует осторожно – сначала в губы, потом – снова в шею, касаясь горячим языком. – Ты же меня знаешь. Не бойся, – опускается ниже. Кэлху сглатывает, дышит быстро, накрывая шею ладонями. И пытается расслабиться, опершись лопатками о стену. Закрывает глаза… чтобы тут же их распахнуть, чувствуя, как его член берут в рот. Мягко, влажно и горячо. Хочется вцепиться в волосы Рэя – или отдернуть, или прижать сильнее, вставляя глубже. Получается только свести бедра, но Рэймонд, не отстраняясь, давит на колени, снова их раздвигая. Кэл поддается. Слишком хорошо, чтобы сопротивляться. Прижимает ладонь к шее Рэя, выше – до затылка, ероша волосы. Тот поводит плечами, ожидая, что сейчас его придавят к паху, скользит губами, обхватывая только головку, смотрит снизу вверх. Глаза у Кэлху дикие – черные от расширившихся зрачков, как у наркомана. Никогда такого не было – один этот вид возбуждает, хочется, чтобы быстрее кончил. И Кэл кончает, выдохнув вместе с хриплым стоном. До боли сжимает волосы на затылке, но Рэй не дергается, только послушно сглатывает, чувствуя, что ему тоже не помешало бы хотя бы подрочить. Потом отстраняется, вытирает губы ладонью и улыбается. – Понравилось? Кэл только кивает, глядя на него чуть испуганно. В голове – непривычный звон, будто одна пустота. Приоткрывает рот, вдыхая глубоко. – Пойдешь в душ? – Рэй поднимается на ноги, дергает край футболки вниз. – Сейчас?.. – Да. Со мной. – А ошейник ты мне отдашь? – Зачем он тебе, Кэл? – Мне нужно… – беспомощно. Рэймонд поджимает губы, смотрит в глаза. – Так будет лучше, – протягивает руку, чтобы коснуться пальцами шеи Кэлху. Тот отдергивается, чуть ли не забиваясь в угол. – Бля… – Нужно вернуться с ошейником. Нужно. Хозяин не пустит обратно… – прикусывает язык, понимая, что проговорился, зажмуривается. – Кто? – Рэй моргает ошарашенно. – Верни… – Кто тебя не пустит обратно? Повтори. – Нет. – Кэл. Мотает головой, смотрит в пол, обнимая себя руками. Рэй не может видеть его такого – дышать становится трудно, будто воздуха резко начинает не хватать. Снова опускается на колени, осторожно убирает спутанные прядки, открывая глаза – Кэлху только еще больше хочет сжаться в комок, чтобы до него никто не добрался. – Кэл, посмотри на меня. Ну? Здесь только ты и я. Больше никого. Я не допущу, чтобы кто-то сделал тебе плохо. Слышишь меня? – целует в лоб, губами – вскользь – до виска, обнимает. – Ты самый лучший. И самый хороший, – шепчет на ухо, гладит по голове. – Ты можешь жить у меня, сколько захочешь, никто тебя не найдет здесь. Ты же свободный, тебе не нужен ошейник. Тебе не нужен… хозяин, мать его. Ты сам себе принадлежишь, а не кому-то. Ну? Кэлху только утыкается носом ему в шею. Касается пальцами, накрывает ладонью – жилка бьется. И хрипло, тихо спрашивает: – Как ты? Рэя трясет. Обнимает крепче, тянет на пол. – Даже лучше, – улыбается. – Ты же еще и умный: за неделю алфавит выучил. И уже успел сходить куда-то по объявлению, – фыркает на ухо. Кэлху прижимается в ответ, проводит ладонью по животу Рэя – ниже. – Кэл… – Хочу… чтобы тебе тоже было хорошо, – расстегивает ширинку. – Я мог бы и… бля-бля-бля, не так сильно! – всхлипывает, хватаясь за его запястье. – Прости. – Не страшно, – выдохнув, накрывает пальцы Кэлху своими, помогая. – Просто двигай. – А ртом? – Не-не, – Рэй поспешно качает головой, облизывается. – Руками. Лучше руками.