Играть. Пока не надоест

Франциск не отпускал мать долго — дольше, чем она могла бы надеяться. Он то обнимал, то держал ее за плечи, то снова заключал в объятия, так и не произнося ни слова. Катерина же тихо плакала: он был жив, ее первенец был цел и невредим. Слезы незаметно стекали по щекам на губы и подбородок. В эти минуты ей показалось, что все остальное не имеет никакого значения. Впрочем, Франциск сам взялся разрушить идиллию неожиданно резким вопросом: — Зачем ты вернулась, мама? — он смотрел прямо ей в глаза, искренне недоумевая. Катерина нахмурилась. Неужто сын ожидал, что она отвернется от него и бросит на произвол судьбы? Стало обидно и как-то горько. Особенно горько от того, что по сути дела он был прав. Катерина вздрогнула, будто ее окатили холодной водой, и постаралась не вспоминать о том, что, не пообещай Нарцисс защиту и помощь, она, возможно, не приехала бы. — Ты знаешь, что так лучше! — раздался громкий голос Марии. Катерина выскользнула из рук сына, отступив на шаг и внимательно изучая невестку. Та двигалась неуклюже, подобно гусыне переваливаясь с ноги на ногу. На фоне хрупкого почти тощего тела живот казался невероятно громоздким и почти перевешивал. Король обернулся к ней, но остановить поток слов не успел: — Лорды подозревают тебя, Франциск, что, если они восстанут? Что будет с нашим ребенком? — голос дрогнул, Мария потерла нос, Катерина заметила, как сильно напрягся король. Да, Мария была права. И Нарцисс. И даже Франциск не мог отвернуться от этой правды. — Я скажу, что сбежала сама, — вкрадчиво заговорила королева-мать, видя, что сын вот-вот не сможет сдерживать гнев, но так до конца и не понимая, от чего он так свиреп. — Я привезла документ, он поможет, — она вынула из плаща потрепавшийся за дорогу сверток и протянула Франциску. Он угрюмо покачал головой, развернул бумагу, мельком просмотрел признание сверженной английской королевы и замер, поглощенный размышлениями. Впрочем, долго решать, что делать дальше, не довелось: к тому моменту, как Катерину проводили в ее покои и она, завалившись на постель в дорожном платье, сдалась натиску дремоты, в тронном зале уже совещались лорды, собранные графом Нарциссом. Они все еще не смели обвинить короля открыто, но полуслова и взгляды были весьма красноречивы. Единственным, что смогло несколько охладить пыл жаждущих крови и справедливости, стало появление самой Катерины. Усталая и бледная, она явилась в тронный зал еще не до конца проснувшись, едва фрейлины доложили ей о происходящем. Лорды требовали ее немедленной казни. Франциск спорил с ними, Нарцисс о чем-то шептался в стороне. Дойдя до сидящего на троне сына, Катерина развернула сверток и стала читать вслух. Шум в тронном зале утих, лорды на какое-то время успокоились, но стоило Нарциссу прокомментировать ситуацию в свойственной ему пренебрежительной манере — и ситуация решительно вышла из-под контроля. На королеву-мать посыпались новые обвинения: теперь уже в сговоре с англичанами. Она ошалело уставилась на Нарцисса, смесь удивления и готовности разодрать его на мелкие клочки накрыли королеву-мать. — С меня довольно! — взревел Франциск, и мать сильно сжала его руку, чтобы усмирить молодой нрав, не позволяя совершить непоправимое. — Уже долгое время между Францией и Англией вспыхивают ожесточенные кровопролитные разногласия, — начала Катерина, стараясь звучать как можно жестче и спокойнее. К ее удивлению, в тронном зале воцарилась тишина. — Настало время положить этому конец, — она поднялась к трону сына и стала рядом, окидывая взглядом собравшихся. — Находясь в Англии, я добилась мирного соглашения с Ее Величеством Елизаветой Тюдор, — Катерина вдохнула и повыше подняла подбородок, всем своим видом показывая, что не потерпит возражений. — Наши страны станут союзниками, — договорила она и в тотальной тишине и направилась к выходу. Празднуя маленькую победу, королева-мать снисходительно улыбнулась графу, поморщилась, перекинулась несколькими фразами с фрейлиной и уже готова была отправиться к себе в покои, считая, что на сегодня достаточно, но ей в спину долетел голос Стефана: — И мы должны поверить вам на слово? — Катерина замерла, ошеломленная неожиданным открытием. Еще не до конца понимая, что происходит, но уже чуя запах сгорающих надежд, она медленно обернулась, одаривая Нарцисса непонимающим взглядом. Что за игру он вел? Она ведь ясно раскрыла сейчас все карты и рассчитывала на его поддержку. Письма и ее слова должно было хватить. И хватило. Лордам. Нарцисс же вместо защиты и помощи зачем-то загонял Ее Величество в угол. — Ну что вы, граф, — она медленно приближалась к нему, рассматривая перекошенное ехидной ухмылкой лицо, — скоро я предоставлю письменные доказательства моих слов, — по залу прокатился шорох, дворяне зашептались, Нарцисс недовольно кивнул. Катерина обречено покачала головой — внезапно все встало на свои места: и невесть откуда взявшееся желание графа спасти ее от Тауэра, и забота, с какой он организовал ее путь во Францию... Из донесений фрейлины Катерина точно знала, что лорды успокоились, стоило Франциску издать официальный указ о казни матери. Она к этому моменту, разумеется была в Англии, но никто посторонний об этом не знал. Все верили, что король искренне желает наказать убийцу отца. Верили, пока кто-то не внушил им обратное... — Вы сами устроили заговор против моего сына, убедив лордов в его причастности к убийству короля, — шепнула Катерина Нарциссу, когда в тронном зале остались только они. — У вас нет доказательств, моя дорогая Катерина, — оскалился он в ответ, — вместо поисков того, чего не существует, займитесь лучше своими делами. Мне кажется, терпение дворян на ваш счет не безгранично. — Можете быть уверены, чего бы вы ни добивались, я не позволю причинить вред моим детям! — развернувшись на каблуках, Катерина направилась к выходу. После многомесячного пребывания в Англии, состоявшего по большей части из ожидания и планирования, Катерина чувствовала, что снова вернулась к жизни. По крайней мере, ей удалось остудить гнев и недоверие дворян к королю. Настолько, насколько это возможно было сделать за сутки, прошедшие с момента прибытия Катерины к французскому двору. Оставалось лишь спасти собственную жизнь. На Нарцисса рассчитывать было бы глупостью. И видя, с каким рвением лорды следовали за графом и поддерживали его решительно во всем, Катерина мыслено выкладывала мозаику того, что могло произойти дальше. Нарцисс поддерживал заговор о свержении короля не ради забавы, и Катерина ни в коем случае не надеялась, что одного привезенного ею документа хватит, дабы он сдался. Своей любви к власти Нарцисс никогда не скрывал, оставалось лишь угадать, сколько власти ему необходимо получить, чтобы успокоиться хотя бы на время. Быть может, он метил в регенты... Случись что-то непоправимое с Франциском, на трон так или иначе взошел бы или малолетний сын Катерины или еще не рожденный наследник Франциска... В обоих случаях на долгие годы Франция оказалась бы под управлением того, кому доверяли дворяне, и после всего, что произошло за последние полгода, Катерина была уверена: на нее выбор не падет. Как не падет на Марию Стюарт или Елизавету Тюдор, даже если та успеет выйти замуж за будущего короля. За этими размышлениями и попытками понять, кто из членов совета мог бы при необходимости поддержать ее кандидатуру, Катерина и сама не заметила, как оказалась в своих покоях. Окруженная фрейлинами, на какое-то время она отогнала от себя мрачные мысли о будущем, сосредотачиваясь на насущных вопросах: что сделает Елизавета в ответ на побег французской королевы-матери и как воспользуется полученной печатью. Катерина надеялась, что английская королева не заставит себя ждать, ведь совет долго терпеть не станет. Следующие несколько дней Катерина посвятила общению с придворными — все они хотели знать, что именно она делала в Англии и о каком союзе шла речь, но Катерина уклончиво меняла тему разговора или же выдавала ничего не значащие детали. Даже Марию Стюарт она не стала посвящать в свои планы, опасаясь, что та настроит Франциска против. Еще бы, страна Марии находилась в состоянии войны с Англией, и заключи Франция союз с обеими сторонами, французская армия не смогла бы участвовать в конфликте. Катерина надеялась, что это и не потребуется. Королю идея навилась. Его младший брат был еще ребенком, но именно Шарль занял бы трон, случись что-то с Его Величеством. Мальцу пора было взрослеть, и с этой мыслью Франциск распорядился доставить брата ко двору, когда официальное предложение из Англии все еще не пришло. Постепенно Катерина снова вернулась к обычной жизни при дворе, внезапно осознав, что с политической точки зрения обрела через сына даже больше власти, чем имела при живом муже-короле. Вот только Франциск, хотя и принимал все ее идеи и рекомендации, день за днем становился все более раздражительным. Он подолгу исчезал, закрывался в личных покоях с супругой, которая должна была теперь вот-вот родить наследника. Приставил к ней дополнительную охрану, а затем и вовсе велел не выходить из спальни. Глядя на происходящее, Катерина нарисовала в голове не самую радужную картину: ее сын опасался, что англичане доберутся и до нерожденного наследника, как добрались до Генриха. И готовность английской королевы заключить брачный союз с братом французского короля лишь подливала масла в огонь. Конечно, это имело бы смысл, если бы привезенный Катериной документ был настоящим, а смерть французского короля и правда стала деянием леди Джейн. Но признание было исключительной ложью, в этом Катерина не сомневалась. Джейн и стоявшие за ней дворяне не имели ни мотивов, ни возможностей совершить подобное. Впрочем, Франциску об этом знать не стоило. От короля должна исходить уверенность, и Катерина оную всячески оберегала. Чего она не знала, так это истинных причин беспокойства короля. И подобно ей самой, он оберегал мать от правды: Нарцисс требовал все большего, точно зная, что теперь, когда Катерина находилась при дворе, любое его неосторожное слово сулило ей новыми проблемами. Как мог, король противился откровенному шантажу, а граф никогда не просил слишком многого. По крайней мере, по началу. Постепенно аппетиты росли, и когда Франциск понял, что зашел слишком далеко, было уже решительно поздно: Нарцисс требовал землю, которую Франциск подарил одному из героев войны при Кале. Этого Франциск сделать не мог, совесть не позволяла отобрать то, что он сам подарил ставшему для него почти другом солдату. Солдату, который спас королю жизнь. — Это немыслимо! — взвился Франциск и ударил кулаком по столу. — Вы, верно, совсем совесть потеряли, граф! Если таковая у вас была! — король поднялся из-за стола и отошел к окну, наблюдая, как во дворе под лучами солнца Лола укачивает на руках младенца — первенца Франциска. Он нахмурился, припоминая, когда последний раз проведывал сына, и пришел к неутешительному выводу: с тех пор, как мать вернулась ко двору, он оказался всецело поглощен связанными с ее прибытием проблемами. — Ваша супруга лишила жизни моего единственного наследника, — завел Нарцисс уже порядком надоевший королю разговор, но неожиданно повернул его в новое русло: — Позвольте мне выбрать себе жену. Знатную особу, способную подарить наследника. И я более ни о чем вас не попрошу, - даже спиной Франциск ощутил, что граф поклонился едва ли не в пол. Граф был прав: лишить его род продолжения было ужасным преступлением. Король почесал подбородок, дивясь, почему и сам не придумал такое решение. — Это разумно, граф, — Франциск обернулся к собеседнику, одаривая того расслабленной улыбкой и почти не скрывая облегчения. — Супруга должна быть достаточно молода... — начал было король, но Нарцисс его перебил: — Я хочу, чтобы вы пообещали мне, Ваше Величество. Любую незамужнюю женщину я могу взять в жены. — Король кивнул и почти мгновенно пожалел о содеянном: сверкая победным оскалом, Нарцисс запросил в супруги леди Лолу. Мать первенца короля. — Убирайтесь! — взревел Франциск, даже не пытаясь сдерживаться. Каков наглец! А ведь король поверил в чистые намерения графа, всего на несколько минут, но поверил и даже пожалел. А тот в своей обычной манере плел интригу за интригой. — Вон! — Нарцисс терпеливо молчал, ожидая, когда первая волна ярости пройдет. — Вы обещали, Ваше Величество. Кроме того, леди Лола не замужем, и если только вы не имеете намерений сделать ее своей официальной фавориткой, я хотел бы стать ее супругом. Она молода и уже подарила жизнь. С божьей помощью, подарит еще. — Вы зашли слишком далеко, граф! — утихнув всего на несколько ударов сердца, Франциск снова зашелся криком. — Убирайтесь! Я долго терпел ваши выходки, списывая все на случившуюся трагедию, но это... Это переходит всякие границы... Стража! — Нарцисс побледнел. Таким он не видел короля никогда. Ни разу в жизни. Удивленно и почти искренне изогнув брови и подняв руки в знак примирения, он попятился, на ходу придумывая, как выкрутиться — Простите, Ваше Величество, — тихо пробормотал он, пользуясь возникшей паузой, когда стража ворвалась в комнату и замерла у двери. — Вы правы, не стоило. Я выберу. Выберу другую супругу, вы правы... — он поклонился и поспешил убраться с глаз, пока Франциск не отдал стражникам приказ тащить зарвавшегося графа в сырые подземелья. Франциск проводил его испепеляющим взглядом, сцепив зубы и сжав кулаки. Стражники стояли молча, ожидая распоряжений, но король молчал. Молчал мучительно долго, а затем снова повернулся к окну: ни Лолы, ни ребенка там уже не было. — Подготовьте карету, — коротко приказал он и направился прочь. Солнце только перевалило за полдень, погода была прекрасная. Франциску вдруг представилось, как было бы здорово провести какое-то время вдали от суматохи и угнетающей атмосферы замка. Простившись с Марией и объявив, что едет на охоту, он приказал тайно доставить к карете леди Лолу и его сына. Уже держа малыша на руках и наслаждаясь стуком колес, Франциск подумал, что мать, вероятно, права: малыша следует признать официально. Так его судьба сложится куда лучше. Катерина виделась с внуком всего однажды — вернувшись из Англии, она была по большей части занята делами государственными, а потому проведала его ранним утром, подарив его матери золотую подвеску в знак расположения. До самого вечера Франциск наслаждался ощущением свободы королевского шатра, установленного для них прямо в лесу, а когда и малыш, и Лола стали устало зевать, распорядился подготовить места для сна прямо здесь. В замке его так или иначе раньше утра не ждали: охота есть охота. Чего Франциск не учел, так это злопамятности графа Нарцисса. И ближе к полуночи дверь в покои королевы-матери с грохотом распахнулась, впуская несколько солдат. Ее Величество вздрогнула от резкого звука: — Как вы смеете? — Именем короля! — пробасил голос с порога. Мужчины прошли вглубь спальни, полностью игнорируя перепугано застывших вокруг Катерины служанок и недовольство на лице ее самой. Фрейлины только-только начали избавлять ее от дневного наряда, расстегнув платье, но так и не добравшись до корсета, и Катерина замерла, опасаясь, что если она пошевелится, тяжелое платье рухнет на пол под собственным весом, а нетуго зашнурованный корсет соскользнет слишком низко. Растерянность во взгляде выдала страх, и вломившиеся в покои незваные гости его тут же почуяли: — Именем короля вы арестованы, — прозвучал спокойный почти равнодушный голос, и Катерина вскинулась, осознав, кому он принадлежал. — Стефан? — спесь разом обсыпалась с королевы-матери как шелуха, но уже через мгновение Катерина взяла себя в руки, всеми силами стараясь не замечать, как взрывается внутри сердце. Бешено. Панически. — Что происходит? — Уведите ее, — бросил Нарцисс, уже развернувшись на каблуках и направляясь прочь. Катерина ошалело осмотрелась по сторонам, наблюдая, как солдаты подходят все ближе. Она сделала шаг назад, запуталась в подоле платья и едва не упала. Один из солдат бесцеремонно ухватил Катерину за локоть, увлекая к себе, и она пошатнулась, теряя равновесие. Другой подхватил под вторую руку. Не произнося ни слова, Катерину поволокли к выходу: идти так быстро она не успевала, а платье сползало все ниже, путаясь подолом в ногах при каждом шаге. Катерина дернулась что было сил в надежде не то вырваться, не то выиграть хотя бы несколько мгновений, чтобы осмыслить происходящее. Попытка была абсурдной и безнадежной — королеву-мать держали слишком крепко, до боли. — Что происходит, куда вы меня тащите? Я мать короля! Я требую объяснений! — стальной голос никак не соответствовал панике, бурлящей сейчас в крови Катерины, но усилия, которые она приложила, чтобы скрыть свой животный страх, не прошли даром. Меньше всего на свете она любила быть в неведении, и сейчас был именно такой случай. — Вас признали виновной в измене, Ваше Величество, — прошипел ей в лицо Нарцисс, специально замедливший шаг в ожидании, когда стража с ним поравняется. — Приговор за это один — смертная казнь, — в его голосе сквозило самодовольство, злорадство и... Катерина не сразу осознала значение сказанного, а когда это наконец случилось, забилась в руках солдат как рыба, выброшенная на берег. — Приговор надлежит привести в исполнение немедленно, — добавил старинный друг Катерины, и она едва не потеряла сознание, на мгновение перестав бороться, а затем удвоив напор. — Это ложь! Где Франциск? Где... Где Его Величество, где он? — заголосила она, снова ощущая, как носы туфель скользят по гладкому полу коридора. — Вы не можете! — она попыталась посмотреть в лицо Нарцисса, но тот манерно обогнул ее, так и не удостоив взгляда. Катерина теряла остатки самообладания, едва не переходя на визг. — Мне нужно поговорить с сыном, с королем, где он? — не унималась она, чувствуя, что на руках, за которые ее держали солдаты, останутся синяки. Ей даже показалось было, что она вывихнула плечо — что-то хрустнуло, рассыпая по всему телу искры боли. Он на охоте и вернется лишь к рассвету, пронеслось в голове Катерины. Он уехал... — Ваш сын сам приговорил вас, смиритесь и примите как данность, — высокомерно заговорил Нарцисс, не сбавляя шага, когда процессия уже вышла во внутренний двор замка. Катерина с ужасом увидела на траве плаху, топор и корзину. Неожиданно резко и без всякого предупреждения Нарцисс остановился и обернулся к Катерине, хватая ее за подбородок. Солдаты запнулись. — Если он не сделает этого с вами, знать сделает это с ним. С ним, с его братьями и сестрами... — скороговоркой заговорил Нарцисс достаточно громко, чтобы слышать его могла не только Катерина. — Он вам этого не простит, это убийство! — Катерина плюнула ему в лицо, набирая воздуха в легкие и стараясь кричать, зовя на помощь, как можно громче. — О нет, — шепнул он ей на ухо, — приговор и правда существует, так что я лишь выполняю волю Его Величества.