Забывая о ЛЮБВИ, вспоминая о НЕНАВИСТИ.

Ломает, крутит, Рвёт любовь. По венам сердце Гонит кровь. Стекло и камни Вместо глаз, Но я живу, Я жив для вас! Но я не скрою - это край, Я спрыгну вниз, ты так и знай. Ещё немного и шагну, Быть может, там найду свой Рай. Мэри Эго Я видел, как Северус исчезает в магическом потоке, хлопок аппарации набатом прозвучал в голове, и сразу после этого... Время замерло. Окружающие меня люди застыли, словно нелепые восковые куклы; кто в беге, кто, отброшенный заклятием, в воздухе. Снежинки зависли меж небом и землёй, будто решая, куда им падать. А ещё... Ещё стало слишком тихо. Безмолвие почти оглушало, давило, и хотелось, до безумия хотелось закричать, чтобы разбить это вязкое молчание, заполнившее весь мир. Но я не смог произнести ни звука, язык стал неповоротливым, тяжёлым, и всё, что я делал - молча смотрел, как стремительно бледнеет и отдаляется от меня охваченная огнём деревушка. Через несколько мгновений я уже лежал в кровати в Гриффиндорской спальне - растерянный, испуганный и... Немного счастливый... Да-да! Именно счастливый, ведь теперь у меня появилась возможность увидеть Северуса в любой момент! Я согласен, всё сложно, неясно... И черви вновь зашевелились в сердце... Слишком жесток, безжалостен был этот бой. Так много крови, так много боли... Но я больше никогда не поверю первому впечатлению, ведь если любишь, то не сомневаешься... Свет в комнате был погашен, в окно беззастенчиво заглядывала полнолицая луна. Мирно посапывали гриффиндорцы, понятия не имея о моих метаниях. Эмоции Северуса - горечь, безнадёжность - плескались где-то глубоко в сознании, но как-то приглушённо, тихо - не так, как раньше. Да, и теперь я вспомнил, что не ощущал его чувств, когда находился рядом. Видимо, либо одно, либо другое... Мне хотелось немедленно отправиться по нитям связи к тому, рядом с кем жаждало находиться всё моё существо, но магия отказывалась подчиняться ослабевшему от недоедания и недосыпания мальчишке. Пришлось сдаться, тем более на прикроватной тумбочке я заметил два бутерброда, заботливо оставленных мне Гермионой. Чёрт, как же я иногда рад, что она всё ещё считает меня своим другом... Ведь, по правде говоря, пару последних месяцев я вёл себя, как откровенная скотина. Угрюмо урчащий желудок с благодарностью принял пищу. Дожевав последний ломтик сыра, я откинулся на кровати. Перегруженная нервная система требовала немедленного отдыха, и я решил ей его дать, всё равно ведь не отстанет. Тихонько прошептав заклинание будильника, которое мы изучили ещё на втором курсе, я закрыл глаза, готовясь упасть в тёмное царство ночных снов. *** Ровно через четыре часа мой некрепкий сон был прерван тоненьким препротивным дребезжанием, раздающимся в моих ушах - сработал будильник. Я проснулся мгновенно, но ещё какое-то время лежал, прислушиваясь к себе, убеждаясь, что силы немного восстановились, и магия снова подчиняется мне. На настенных часах мерно тикала секундная стрелка, перескакивая с места на место. Получалось, что до подъёма ещё целых четыре с половиной часа. Значит, ровно через это время мне необходимо будет вернуться, чтобы не вызывать лишних подозрений. Решив так, я снова закрыл глаза, нащупывая невидимые нити. Желание увидеть Северуса жило своей собственной жизнью, оно ощущалось мной, как отдельное живое существо, - как ласковый пушистый комочек под сердцем… В этот раз перемещение произошло по-другому, может быть, потому, что оно случилось не спонтанно, ведь я намеренно привлёк к нему установившуюся связь. Всего через несколько секунд тьма перед глазами рассеялась, и оказалось, что я нахожусь в фамильном доме Малфоев, прямо рядом с длинным столом из красного дерева, вокруг которого собралось множество Упивающихся Смертью… Что здесь творилось… Центр стола был освобождён от тарелок и полупустых бутылок. Пьяно смеясь, Упивающиеся с интересом наблюдали за Уолденом Макнейром, возвышающимся на столе. Штаны Макнейра были спущены к голеням, мантия валялась тут же, рядом, на мясном, ароматно пахнущем блюде, а перед ним на коленях сидела тёмноволосая девушка… Нет, девочка… Ей можно было дать от силы лет пятнадцать. Одежда на ней свисала лохмотьями, ничего не скрывая от любопытных взглядов окружающих её монстров, по нелепой случайности принявших облик людей. Воспаленные от слёз глаза были расширены от ужаса. Взгляд неподвижно упёрся в худые волосатые ноги Макнейра. На лице алели свежие кровоподтёки - неровными уродливыми пятнами они спускались на шею, на мгновение прятались за бурым от грязи и крови воротничком, а затем снова выглядывали наружу из рваных дыр. - Ну же, не мнись, тебе ведь хочется взять его в рот, не так ли? – елейно приговаривал Макнейр, водя своим набухшим членом перед глазами своей безвольной жертвы. Девочка молчала и не шевелилась, она явно находилась под действием какого-то заклятия, и только глаза выдавали весь испытываемый ею ужас. - Ну же, не ломайся! – весело выкрикнул кто-то, и над столом пронёсся весёлый смех. Я всё это время стоял не двигаясь, не дыша… Сердце колотилось так быстро, что в итоге все удары смешались в один оглушающий гул. Ярость просыпалась внутри, стремительно расцветала, раскидывая колючие ветки, на которых зрели ядовитые янтарно-рыжие плоды. Твари, уроды! Как они могут! Кто им позволил! Почему это происходит?! Палочка всё ещё была при мне. Недолго думая, я выхватил её из кармана брюк и, наставив её на Макнейра, закричал: "Сектусемпра"! Ничего не произошло… Мой возглас, неслышимый, бесполезный, жалкий, растворился в очередной вспышке лающего, пробирающего до костей смеха… Северус сидел, чуть склонив голову, и изредка исподлобья кидал короткие взгляды на пленницу, которая, к этому времени, уже привстала на коленях и, обхватив кривоватый член Макнейра рукой, медленно оттягивала крайнюю плоть. Я нашёл мужчину сразу, как только оказался здесь. Это было не сложно, ведь он занимал стул возле пустого резного кресла цвета слоновой кости, стоящего во главе стола. Не стоило труда догадаться, для кого оно предназначалось… На столе перед Северусом лежала опустошённая бутылка из-под огневиски… Рядом стояла ещё одна такая же, но почти целая. Впрочем, судя по тому, как часто Северус к ней прикладывался – это ненадолго. Весь вид мужчины, поза, взгляд – всё выдавало безмерную, бесконечную усталость… Чёрные круги под глазами, острые скулы, лихорадочно блестящие глаза. Сейчас он больше походил на тяжелобольного пациента из палаты Мунго, чем на здорового человека. Прямая спина, плотно сжатые губы, показное безразличие ко всему происходящему. Наверное, все здесь привыкли к его отстраненному виду, потому как никто не выражал ни удивления, ни раздражения этим фактом. Вдруг у резного костяного кресла с глухим щелчком материализовался Волдеморт. Упивающиеся на мгновение притихли, но вот безносый урод махнул рукой, и праздник продолжился, зал снова наполнился смехом и пьяной болтовнёй. По левую руку от Волдеморта уселась Беллатрикс, она что-то прошептала Волдеморту, а потом, наставив палочку на полуголую девочку, застывшую в центре стола с членом Макнейра во рту, ухмыльнулась и прошептала: "Круцио". Девочка закричала, Макнейр завизжал, а все остальные заржали, словно ничего смешнее не сыщешь на всём белом свете… На негнущихся ногах, под крики извивающейся на столе девушки, под смех безумной Беллатрикс, я подошёл к замершему, словно каменная статуя, Северусу, встал за его спиной, уставившись в тёмную макушку, прошептал с отчаянием, с мольбой: - Северус, я здесь... Теперь я рядом, мы справимся. Вместе мы справимся... Как лживо, как глупо прозвучали эти слова. Никогда в жизни я не чувствовал себя настолько беспомощным… Настолько жалким. Меня трясло, и дрожь эта проникала в самую душу, выворачивая наизнанку рвано бьющееся сердце. Меня тошнило. Сердце рвалось наружу, подступало к горлу, и казалось, ещё чуть-чуть, и оно вырвется, упадёт на пыльный мраморный пол бесполезным куском остывающего мяса, и кто-то непременно наступит на него, после чего кровавые, неприятно пахнущие ошмётки разлетятся во все стороны. И все засмеются, весь мир засмеётся… И смех этот будет длиться и длиться, ведь на свете нет ничего смешнее, чем сердце Гарри Поттера, раздавленное грязным ботинком… Внезапно Волдеморт повёл ладонью, приказывая Беллатрикс остановиться. Та с сожалением опустила палочку, и в зале повисла тишина. Все взгляды обратились к безносому уроду, сидящему во главе стола. - Северус, мой дорогой друг, ты отдаёшь всего себя нашему общему делу, позволь себе расслабиться, - просипел этот монстр, убийца моих родителей, обращаясь к сидящему по правую руку мужчине, моему мужчине... - Это честь для меня, - ровным, без единой эмоции, голосом сказал Северус. Его ответ прозвучал так отшлифовано, что создалось впечатление, будто он ждал этого вопроса. Мужчина резко поднял палочку, которая вдруг оказалась в его руке, и чётко выговорил: Авада Кедавра. Зелёная вспышка рассекла воздух. Девушка снова дёрнулась, в самый последний раз, и затихла. Над столом пронёсся разочарованный гул. - Повелитель хотел ещё немного развлечься с этой грязнокровкой! Ты испортил ему веселье! - зарычала Беллатрикс, вставая. - Угомонись, Белла, Северус у нас радикал, я совсем об этом запамятовал, - Волдеморт расплылся в не предвещающей ничего хорошего улыбке. - К тому же, он устал, не так ли? - прищурился безносый маг, с его лица в мгновение ока сошла вся напускная весёлость. - Прошу прощения за мою оплошность, мой Лорд, видимо, я неправильно понял ваше желание, и да, я действительно чувствую себя не слишком здоровым. - Сейчас ты пойдёшь и отдохнёшь, выспишься, ведь я забочусь о своих слугах, - просипел Волдеморт, отворачиваясь. - А ты, Белла, приведи следующую пленницу, веселье продолжается. - Вы так милостивы, мой Лорд! Даже к тем, кто недостоин этого! - взвизгнула безумная женщина, радостно соскакивая со своего места и вприпрыжку направляясь к угловой двери. Получив разрешение удалиться, Северус поднялся из-за стола. Я заметил опасливые взгляды, которые кидали на него другие Упивающиеся, взгляды, в которых явственно читался страх... Но Северус не обращал на это никакого внимания. Держа спину невыносимо ровно, чеканя каждый шаг, он вышел из зала. Я, словно тень, следовал за ним. Мы шли по плохо освещённому, узкому коридору, иногда спускались по лестницам и, наконец, добрались до обитой железом деревянной двери со стёртой от времени резьбой. Северус отпёр её заклинанием и зашёл внутрь, я прошмыгнул следом. Комната, в которую я попал, оказалась гостиной - довольно большой и, на первый взгляд, абсолютно нежилой. Шкафы по периметру, два широких дивана, два кресла, деревянный круглый стол, заставленный алкоголем - всё это казалось безликим, чуждым. Потолок был слишком высоким, а пол - слишком пыльным, книги - однообразными, в скучных чёрных переплётах, без названий, а на бутылках с алкоголем не было этикеток. Северус скинул с себя мантию, тут же подхватил бутылку со стола и, сделав большой глоток, начал расстёгивать сюртук. Снова сделал внушительный глоток, скинул сюртук, принялся через голову сдирать с себя рубашку. Уже голый по пояс, он снова приложился к бутылке... на груди у него болтался небольшой флакон в форме змеи... Он до сих пор носит его? Значит… Опасность приступов всё ещё присутствует… Всю снятую одежду мужчина оставлял, где придётся. Что-то повисло на кресле, что-то осталось валяться на каменном полу, а сам он скрылся в прилегающей к гостиной комнате. Дверь он оставил открытой, и я без труда проник внутрь, хотя, думается мне, при желании сумел бы пройти и сквозь неё, но проверять без надобности я не собирался. Сгорбив плечи, Северус стоял рядом с заполненной водой длинной ванной (наверное, уже успел произнести заклинание). Острые лопатки выпирали, позвоночник чуть выдавался наружу и был хорошо заметен. Мужчина был истощён до предела. К глазам подступили бесполезные злые слёзы. Я виноват. Я стал первопричиной. Кто знает, как всё случилось бы, если... Но Северус не стал дожидаться, пока я закончу предаваться самобичеванию. Он стянул с себя остальную одежду и, перешагнув через бортик, залез в ванну. А потом лёг на спину так, что из воды выглядывало только лицо, и закрыл глаза. Вы думаете, во мне проснулась похоть? Вы ошибаетесь. Да - мне безумно хотелось прикоснуться к Северусу, но не для того, чтобы угомонить свои гормоны, а для того, чтобы обнять худые плечи, согреть истощённое страданием и битвами тело, сказать с верой, с уверенностью: “Ты не один. Я рядом”. Но руки проходили насквозь, голос отскакивал от невидимых преград. Я не в силах был как-то помочь, но при этом мне не хватало мужества уйти, заняться тем, что может принести пользу. Нет... Я был не в силах. Я столько времени не видел его, и теперь, когда он передо мной - я просто не могу... Не могу... Северус, похоже, задремал, хотя сложно судить... Просто он вдруг стал сползать под воду, и вскоре полностью скрылся под ней. Его лицо размылось, волосы окружили голову чёрным ореолом. Сердце у меня сжалось, я вновь повторил свою попытку, вновь протянул руки. Но Северус не почувствовал моего прикосновения, зато я, даже с учётом моей нечувствительности, вдруг понял, в насколько холодной воде он сейчас лежит. Идиот! Немедленно вылезай! Придурок! Не смей! Не смей! Я уже залез в воду с ногами, но моя одежда всё ещё оставалась сухой, а мои отчаянные выкрики улетали в пустоту. Северус не выныривал. Я видел, как судорожно дёргается кадык на его горле, как ходят ходуном рёбра. Он похудел безумно, до безобразия, как будто намеренно... Намеренно... Вдруг вода колыхнулась, Северус дернулся, хватая ртом воду, заглатывая воду, вдыхая воду! И тогда я закричал. Толстая ржавая игла, сотканная из страха и бесконечного отчаяния, прошила мне сердце. Я чувствовал, как душа заливается кровью, как растворяюсь в рубиновой боли я сам. Магия оплела мои руки, и я схватил Северуса за плечи, пальцы сомкнулись на холодной, влажной коже. Я рванул его наверх, к воздуху. Северус не реагировал. Голова его безвольно откинулась назад, руки чуть подрагивали. Не теряя ни мгновения, я подхватил его подмышки и буквально выдернул из ванны. Я чувствовал, что магия расплетает узлы, что времени осталось мало. Нужно успеть! Но я не успел… Северус всё ещё лежал на полу, не подавая признаков жизни, а мои руки - они снова стали фантомными, бесчувственными. Меня трясло, я захлёбывался бесконечным, тягучим отчаянием, я умирал, пронизываемый болезненной судорогой. Я сидел на коленях сейчас прямо здесь, перед Северусом, и ничего не мог поделать! Ничем не мог помочь! Вдруг мужчина на полу дёрнулся, закашлялся, затрясся. Перевернулся на живот, подтянул голые ноги к груди. Его рвало водой, смешанной с алкоголем и желчью. Жёлтая, водянистая лужа расплывалась по мраморному полу ванной. Наконец мужчина пришёл в себя. Некоторое время он лежал на холодном каменном полу, бездумно глядя в стену. Взгляд его при этом был пуст, а лицо ничего не выражало. А потом мужчина стал подниматься. Сумев, наконец, встать на ноги и наложив невербальное очищающее, он неловко натянул тёмно-синий халат... И, будто ничего не произошло... Будто то, что сейчас случилось - в порядке вещей, вернулся в гостиную. Нетвёрдо держась на ногах, он добрался до кресла и буквально рухнул в него, вжался глубже, замер, будто желая срастись с зелёной бархатной обивкой. С его волос стекали капельки воды, сползали по острым скулам, по впалым щекам, скатывались на шею и терялись в воротнике халата. Я стоял напротив, растерянный, испуганный. Я боялся за него, я не знал, что он может сделать, если я уйду, если оставлю его… Что сейчас было в ванной? Случайность? Чем бы закончилась эта “случайность”, если бы меня здесь не оказалось? Если бы магия не пришла мне на помощь? Что бы тогда было?! Меня снова затрясло. Стеклянное крошево заскребло в горле, потекло по венам, смешиваясь с кровью, добралось до сердца… И в следующую секунду я поднял палочку и направил её на Северуса, сам не понимая, как смогу простить себя после… “Я не сумею помочь ему, если не узнаю, в чём дело”, - сказал я себе и произнёс, четко, уверенно, абсолютно забыв, что в таком моём состоянии магия мне не подвластна: - Легилеменс! Не знаю почему, но заклинание сработало. С кончика моей палочки сорвалась голубая переливчатая молния и, достигнув лба мужчины, без труда проникла в его голову, увлекая меня за собой.