Забывая о ЛЮБВИ, вспоминая о НЕНАВИСТИ.

Чем больше нового мне открывается, Чем чаще потайные двери передо мной распахиваются, Тем явственнее я понимаю, Что слишком много не знаю о тех, кто рядом со мной... Мэри эго - Как хорошо, что ты зашёл, Гарри, - улыбается Дамблдор, - присаживайся, рассказывай, что привело тебя ко мне? Прохожу вглубь кабинета, устраиваюсь в уже ставшее родным кресло, пытаюсь вести себя уверенно, но правда в том, что я сам не знаю, о чём собираюсь говорить. *** Стоило нам с друзьями покинуть Выручай комнату, как у всех нашлись неотложные дела: Гермиона уединилась в туалете Миртл, намереваясь сварить зелье, Рон пошёл кататься с Симусом на мётлах, а Сириус, как оказалось, не сдал учебные планы, чем и отправился заниматься. Я же решил зайти к директору. Убедиться, что с ним всё в порядке, и... поговорить... высказаться, рассказать ему о своих подозрениях, посоветоваться. Я больше не мог носить всё в себе. Мои собственные мысли давно превратились в кислоту, разъедающую душу, расстраивающую нервы. А тут ещё эта нервозность, сопровождающая каждое моё действие. Я запирал её внутри, держа желчь раздражения при себе, но... Джинни было, словно хвостик, увязалась за мной, но неожиданно вспомнила, что забыла написать маме, которая наверняка беспокоится о ней. - "Она же не знает, что поход в Хогсмид отменили из-за утренних новостей. А тут ещё и от нас никакой весточки! Что она может подумать?" Джинни извинялась, оправдывалась, не замечая облегчение, которое я испытывал. Мне вовсе не нужны были сопровождающие. *** И вот я здесь. Директор разместился напротив. Белая борода покоится на полированной поверхности стола, в руке – миниатюрная чашечка с чаем, на лице – добрая улыбка всепонимающего дедушки, и только умный, цепкий взгляд не вписывается в эту идеалистическую картину. Когда-то один только вид этого человека вызывал во мне острую необходимость немедленно открыть душу, теперь же хотелось лишь ёжиться. Язык будто приклеился к нёбу, зубы сомкнулись в твёрдом решении не выпустить наружу ни единого звука. Я оказался не готов к исповеди... Но молчать нельзя, иначе маска уверенности слетит, словно сгнивший лист, и я, не без труда преодолевая внутренние барьеры, задаю единственный вопрос, который приходит мне в голову: - То, что написано в сегодняшних газетах, правда? Дамблдор отставляет чашку в сторону и, пряча левую руку под мантию, скорбно вздыхает: - Да, к сожалению, правда… - Н-но… почему никто ничего не предпринял? - Ох, Гарри... Том коварен и непредсказуем, и мы до сих пор не можем понять, что он искал в том городишке. - Ну, а шпионы? Они почему не предупредили? – пытливо выспрашиваю я. Несколько мгновений директор не отвечает, а потом, чуть морща свой, и без того испещрённый морщинами, лоб, грустно спрашивает: - Мальчик мой, ты что, поссорился с Северусом? ...Он держит меня за идиота? Или просто всё ещё воспринимает меня, как недоразвитого мальчишку, который верит каждому слову доброго мудрого наставника? Ни за что не поверю, будто он не знал о наших с Северусом... разногласиях раньше! Всё-таки зря я пришёл... Стараясь выглядеть невозмутимо, я отвечаю, аккуратно подбирая слова: - Да, есть немного. Я просто не до конца уверен, что он на нашей стороне, и наше… близкое общение только усугубило мои подозрения… - Гарри, я уже много раз говорил тебе, что в этом плане ты можешь быть спокоен. Я полностью доверяю Северусу, и он моё доверие оправдывает. Молчу. Мне нечего сказать. В самом деле, глупо было предполагать… - Но видения! – хватаюсь я за последнюю соломинку. - Во сне я много раз видел подтверждение того, что он вас обманывает! Это он хотел убить вас и… - Хватит, Гарри! – строго обрывает меня Дамблдор. – Если вы с Северусом поругались, это ещё не повод обвинять его во всём. Он шпион, и поэтому вынужден лгать. Не всё то, что он говорит на собраниях, правда. Это лишь слова. Они не подтверждены делом. И я не желаю больше слышать об этом! - Но я уверен, он участвовал во вчерашнем нападении! Вы не можете оставить это вот так! Дамблдор непреклонен. Нахмурил свои седые брови, и хоть лбом о стену. Зачем он просил следить за Снейпом, если всё равно не слушает меня? Не верит мне? Да он даже просто выслушать меня не хочет! - Лучше расскажи, как там Сириус? – меняет тему Дамблдор, подливая чай в свою расписную чашку. - Помфри передавала мне, что он тяжело приходит в себя, ему сложно адаптироваться. - Разве? – подавляя раздражение, спрашиваю я. – Да нет, вроде всё в порядке… - Ну и хорошо. Если ты так говоришь – я спокоен. Лимонную дольку? - Нет, спасибо. - А я, пожалуй, съем, - зачем-то оповещает меня директор, после чего отправляет в рот очередную покрытую сахаром жёлтую корочку. На какое-то время в кабинете повисает молчание, во время которого я пытаюсь справиться с вновь накатившей головной болью, а Дамблдор жуёт своё приторно сладкое лакомство. - Ну... Я, пожалуй, пойду… - неуверенно говорю я, поднимаясь из кресла. - Гарри, подожди, не уходи. Нам нужно ещё кое-что сделать. Удивлённо смотрю на директора, но не могу ничего понять по его лицу. Неуверенно киваю и делаю два шага к столу. Дамблдор поднимается навстречу. - Пойдём, мне нужно тебе кое-что показать, - без выражения произносит он, и я понимаю, что сейчас произойдёт что-то важное. Директор тем временем подходит к высокому шкафу, разместившемуся позади его рабочего места, постукивая пальцами, проводит правой рукой по корешкам книг. Вдруг раздаётся негромкий щелчок, и шкаф с тихим скрипом отъезжает в сторону. Директор делает приглашающий жест рукой, и я прохожу вперёд. За шкафом – ещё одна комната – совсем маленькая, квадратная, тёмная и, на первый взгляд, совершенно пустая. Сзади зажигается люмос, и стены тайника озаряет неяркий магический свет. На миг закрыв глаза, я погружаюсь в магические потоки. Оказывается, на помещение наложено множество защитных и скрывающих заклинаний. Настолько сложного сочетания магии я не встречал никогда в жизни. Дамблдор бормочет длинные фразы на незнакомом языке, выводя при этом замысловатые узоры кончиком своей палочки, и покровы защиты, один за другим, начинают спадать. Я, словно заворожённый, наблюдаю за тем, как расступаются в стороны стены и из них выплывают шкафы с пыльными книгами, выступают из каменного пола сундуки. Потолок в одно мгновение взлетает вверх, а освободившееся пространство заполняют свечи, будто сотканные из света. - Вау, - восхищённо выдыхаю я. Жизнь среди магов так и не заставила меня привыкнуть к таким вот штукам. Но Дамблдор явно не разделяет моего восхищения, его лицо и голос серьёзны как никогда. - Гарри, то, что сейчас произойдёт – очень важно. Ты должен сосредоточиться, собраться. От результата нашего эксперимента зависит очень многое. Я проникаюсь. Я верю, что Дамблдор не стал бы говорить всё это просто так. Киваю, показывая: да, я готов. Всегда готов и почти ко всему. Директор несколько секунд внимательно смотрит мне в глаза, будто что-то ищет в моём взгляде, а потом сдержанно кивает и поворачивается лицом к чёрному, обитому железом, сундуку, появившемуся у стены рядом с входом. Палочка мага снова начинает порхать в воздухе. Подчиняясь воле человека, крышка сундука мягко отбрасывается назад, открывая своё неестественно чёрное нутро. Мелко дрожа, из хранилища в воздух поднимается золотое кольцо с большим ромбовидным коричневым камнем. На миг зависнув в воздухе, кольцо начинает медленно лететь ко мне. - Коснись, - говорит Дамблдор. В интонациях его голоса явственно звучит приказ, но я и сам хочу дотронуться до предмета, висящего передо мной. Рука, почти не подчиняясь моей воле, сама тянется вперёд. Мир расплывается, подёргиваясь желтоватой дымкой, и всё, что я могу видеть сейчас, – кольцо. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем мои пальцы, наконец, сомкнулись на тонком золотом ободке, и в это мгновение... свет померк. Тьма вспышкой полоснула по глазам – воздух вспыхнул, опаляя кожу. Я закричал. Боль вгрызлась в мою голову жёлтыми, полусгнившими зубами, забралась под черепную коробку через глаза и уши. Я потерял все ориентиры: ослеп, оглох, и только желание вырваться из огненного кокона рычащим зверем удерживало меня на краю пропасти. Руки, которой я коснулся злосчастного кольца, больше не было. От неё осталась лишь обугленная чёрная кость. Шрам пульсировал, отзываясь колющими ударами в сердце. Казалось, ещё секунда, и не смогу сделать даже вдоха без того, чтобы не спалить горло, так сильно раскалился воздух. И вдруг, в одно мгновение, этот ад прекратился... Розовый, мягкий, почти осязаемый свет окутал мою голову, мою горящую огнём руку, неся покой. Боль исчезла, будто её и не было... Тьма рассеялась. Я снова стоял (как только на ногах удержался?) в той самой маленькой, плохо освещённой, квадратной комнате, которая и была здесь изначально. Дамблдор, укрытый голубоватым защитным куполом, неподвижно застыл у противоположной стены, прислонившись спиной к её шершавой поверхности, и с потерянным выражением лица смотрел на пол возле моих ног. Я опустил взгляд. Рядом с моим ботинком лежал камень. Матовый камень ромбовидной формы. Камень был белым... *** - Ч-что это было?.. - прохрипел я, когда, наконец, снова обрёл способность говорить. Директор продолжал хранить молчание. Защитный купол вокруг него погас, и я заметил, что у него дрожат губы. - Да что случилось?! – не выдержав, закричал я, но старый маг даже не посмотрел в мою сторону, только оторвал пустой взгляд от пола и вышел из комнаты. Что мне было делать? Я последовал за ним. Тяжело ступая, директор добрался до своего стола. Придерживаясь за него, опустился на стул. Выдохнул глухо: - Гарри... Такого Дамблдора я не видел никогда. Это пугало и злило. В конце концов, это у меня сейчас чуть не выжгло глаза огнём, а не у него, а он даже объяснить ничего не хочет! - Гарри, пожалуйста… давай поговорим завтра. Сейчас мне надо подумать, и... нет... ничего. Иди. По позвоночнику побежала холодная дрожь раздражения. - Может быть, вы всё-таки объясните… - Нет, не сейчас... Мне нужно подумать. Ступай... мы поговорим позже. Потоптавшись ещё с минуту и поняв, что никаких объяснений от ушедшего в себя директора не дождусь, я покинул кабинет.