Однажды он рассказал...

      Дом на холме темнел в бережных объятьях заходящего солнца, рыжие блики скользили по траве, купались в дорожной пыли, настойчиво лезли в глаза — мол, хватит смотреть, иди уже. Саладин старательно подавил тревожный вздох и честно попытался унять беспокойно ноющее сердце. Кудрявая головка прижалась к его плечу:        — Не волнуйся, всё будет хорошо. Ты же говорил, что они тебя любят.        — Угу, — кивнул Саладин и тут же, опомнившись, возмутился: — Эй! Это я должен тебя утешать!        — Утешай, — покорно согласилась жена, тут же обвивая его шею руками, серые глаза её лукаво блестели, а на губах играла чертовски соблазнительная улыбка.        Саладин сжал девушку в объятиях и коротко поцеловал.        — Позже, — сказал он серьёзно и пояснил уже с чуть дразнящими нотками: — А то не дойдём. Я же местный, все укромные места здесь знаю...       Он игриво подмигнул жене, ещё крепче прижимая к себе её тонкий стан и собрался было сказать, какое она для него искушение, но не успел.        — И опыт в их исследовании немалый, да? — поддела его любимая, прищурив серые глаза.        — Было дело, — с покаянным видом признался Саладин.       Юная женщина рассмеялась и выскользнула из его объятий.        — Идём, — сказала она.       Друзьям они сознались где-то через пару месяцев, считай, перед самым выпуском, когда те резонно поинтересовались, откуда в них вдруг проснулась такая тяга к путешествиям, из которых они возвращаются донельзя счастливыми, но без каких-либо внятных впечатлений. Отгуляли студенческую свадьбу — шумную, весёлую, полную шуток, смеха и беззлобных подначек, а после защиты дипломов решили сдаваться родителям.       На Пенфесилее этой новости были не рады. Не то чтобы тёща совсем уж в штыки встретила новоявленного зятя, но недовольства не скрывала, справедливо предчувствуя, что этот темноглазый красавец камня на камне не оставит от многообещающей карьеры её талантливой дочери.       В Магиксе, напротив, их встретили с распростёртыми объятиями, возможно, подсознательно чувствуя вину перед старшим сыном и внуком. Дед Марцелл был необыкновенно предупредителен и галантен, бабка Мелинда непривычно оживлена и даже суетлива, а мамина приветливость казалась почти заискивающей. Маленький Мариус отчаянно стеснялся, робко сияя своей потрясающей солнечной улыбкой. Только отцу общая радостная нервозность оказалась нипочём: он как всегда молча, широко улыбаясь, одобрительно похлопал Саладина по плечу и поцеловал смущённой девушке руку.       А теперь вот они прилетели на Андрос, и до дома оставалась всего лишь какая-то пара сотен шагов. Саладин отчаянно нервничал и это его безумно раздражало. Он, взрослый двадцатитрёхлетний женатый мужчина, лучший выпускник Андросского Университета Магии за последние Дракон знает сколько лет, аспирант, сотрудник Единой Службы Безопасности Волшебных Измерений, воин и маг, вдруг почувствовал себя нашкодившим котом.       Нет, конечно, он ни о чём не жалел, но прекрасно понимал, что люди так не женятся. Надо было сначала познакомиться с родителями, официально попросить руки и благословения, организовать помолвку и свадебное торжество, разослав приглашения, а не заявляться вот так нежданно-негаданно под руку с молодой женой. Бабушка с дедушкой наверняка обиделись. Конечно, они же воспитали его, а он... А вдруг они не примут её? Ему по большому счёту было плевать на то, как к нему отнесётся тёща, да и по поводу своих родителей, которые и так-то никогда не были с ним особенно близки, а сейчас и вовсе с головой ушли в заботу о его младшем братце, он особо не волновался, но здесь... это же душу пополам порвать. Только бы обошлось! Великий Дракон, пожалуйста!       Бабка Лорена стояла на ступенях крыльца, уперев руки в боки, и её поза, и плотно сжатые губы, и саркастически приподнятая бровь явно ничего хорошего не предвещали. Рядом, облокотившись на перила, флегматично покусывал травинку дед Айюб, худощавый, жилистый, лысый.        — Ты только посмотри, кто сюда явился, дед, — издевательски протянула ведьма, не спуская с молодожёнов тяжёлого цепкого взгляда, — никак внучок с молодой женой пожаловал?        — Здравствуй, ба, — сказал Саладин твёрдо.       Волшебник крепко, почти до боли сжимал руку жены, мол, не бойся, тебя я в обиду не дам, даже попытался прикрыть девушку, спрятать у себя за спиной, сделав полшага вперёд, но юная воительница тоже шагнула, оставшись с ним рядом.        — Ну здравствуй, — ехидно ответила Лорена. — Мы тут слышали, ты женился?        — Женился, — дерзко ответил ведьмин внук, выдерживая взгляд любимой бабули.        Да, женился. Люблю. Обижать не позволю. Никогда. Никому.        — И как тебе она, дед? — Лорена на мгновение обернулась к мужу и тут же перевела испытующий взгляд на жену внука.        Дед Айюб усмехнулся, прикусывая травинку, одобрительно кивнул и не спеша ответил:        — Хороша.        — Хороша, — согласилась Лорена. — И что же ты, такая хорошая, в нём нашла? — спросила у девушки ведьма.       У Саладина замерло всё внутри, а его жена вдруг улыбнулась так искренне, так обезоруживающе и открыто, как, наверное, умела только она и сказала просто:        — Я люблю его. Он лучше всех на свете.       И суровая Лорена вдруг дрогнула, в чёрных глазах что-то предательски блеснуло. Ведьма растроганно всплеснула руками, сбежала к ним с крыльца:        — Да ты моя девочка! — обняла новую родственницу, расцеловала в обе щеки, погладила рукой густые кудри и потянула девушку в дом.        Уже на пороге, как ни в чём не бывало, ведьма обернулась к остолбеневшему внуку:        — Чего застыл? Давай в дом, остывает всё!        Ошарашенный, сбитый с толку Саладин перевёл взгляд на невозмутимого деда.        — Дед?.. — беспомощно спросил он, не находя слов.        В чёрных глазах Айюба, переливаясь, искрился озорной смех.        — Бабы, — невозмутимо пожал плечами Айюб, искренне забавляясь растерянностью внука. — Идём. Ты же знаешь, она ждать не любит.       Лорена расстаралась — ножки стола едва не трещали под тяжестью тарелок, мисок и горшочков с разносолами. Саладин смотрел на всю эту роскошь, слушал, как две женщины смеются, перебрасываясь шутками, и не верил. Ну не могло всё так легко пройти! Не могло же, дед, а? Дед Айюб добродушно посмеивался в ответ: успокойся уже, внук! Ешь давай. И Саладин послушно цеплял ложкой лакомые кусочки, которые без конца подкладывала ему бабушка. Или могло?       После ужина, когда женщины вместе убрали со стола, дед Айюб достал шахматы: девушка обмолвилась, что любит играть. Первую партию свели вничью, вторую выиграла она, и сейчас игроки снова расставляли фигуры — дед собирался взять реванш, довольно поглядывая на внука, с трудом скрывающего гордость за жену. Судя по сосредоточенному виду игроков, партия обещала быть долгой, и Саладин вышел на воздух.       В тёплой ночной синеве уже купались яркие звёзды, и полная луна, поднимаясь над деревьями, касалась тёмной листвы мягко, будто ласкала. Молодой мужчина привычно сел на широкие ступени, запрокинув голову вверх. Он любил звёзды Андроса — огромные, яркие, словно мгновения счастья.       Скоро едва слышно стукнула дверь, скрипнули доски и на ступеньку рядом с ним легко опустилась Лорена — они всегда любили немного помолчать вот так, на крылечке.        — Ба, — нарушил тишину Саладин, — она правда тебе понравилась?       Лорена рассмеялась негромко.        — Ну конечно! С первого взгляда.        — С первого? — ему не верилось.        — А чему ты удивляешься? Сразу видно, что наша девочка. Я в тебе не сомневалась, малыш.        — Спасибо... И ты не сердишься? — чуть наивно спросил он.        — Нет, — Лорена улыбнулась и погладила его по плечу. — Ты же видишь, как мы вас ждали.       Ну да, верно. Такой ужин за пять минут не приготовить и даже не наколдовать.        — Но зачем тогда... — возмущённо вскинулся он, и Лорена снова засмеялась, потрепав его по щеке.        — Надо же было тебя, шустрого такого, поучить чуть-чуть. И вообще, ведьма я или кто?       Саладин опустил голову.        — Ба, правда, прости.        — Брось, — Лорена примирительно поцеловала его в щёку, — у нас в семье только твой отец нормально женился, и то только потому, что они там все правильные слишком. Да и не люблю я этих церемоний, не нужны мне они... а вот правнуки нужны!        — Бабушка!..