Tourbillon

Хаяма Хироаки, известный пианист, композитор, продюсер: http://hostingkartinok.com/show-image.php?id=528992f5e8d69418a0819bd31c01faca Фото Хошино, которое спёр Ютака: http://hostingkartinok.com/show-image.php?id=5b63095b934c4078bc5f24d31a87f3e7       Ютака уже успел изрядно набраться, когда Атсуши, шатаясь и сшибая «понаставленную грёбаным дизайнером-трезвенником» мебель, притащил увесистый фотоальбом, и рухнул рядом. - Там это… – принялся объяснять радушный хозяин. – В общем, это из далёкой теперь молодости. Мы тогда о сцене грезили... И потом, до того, как… ну, ты понимаешь… тоже фотографировались. Ютака кивнул и открыл альбом. Сакураи разлил вино по бокалам. - Я на трезвую голову не могу это пересматривать, – вздохнул он и заглянул в свой бокал. Хигучи послушно взял свой. – Ну, давай выпьем за молодость, что ли… У тебя же она тоже была, как я понимаю. - Была, – эхом отозвался Ютака и отпил вино. - Как движется к земле морской прибой, Так и ряды бессчётные минут, Сменяя предыдущие собой, Поочерёдно к вечности бегут. Младенчества новорождённый серп Стремится к зрелости и наконец, Кривых затмений испытав ущерб, Сдаёт в борьбе свой золотой венец. Резец годов у жизни на челе За полосой проводит полосу. Все лучшее, что дышит на земле, Ложится под разящую косу. Но время не сметёт моей строки, Где ты пребудешь смерти вопреки!* – торжественно продекламировал Сакураи и посмотрел на собеседника. Ютака выглядел задумчивым и одухотворённым. - Красивые стихи, – вздохнул он. – Сам написал? - Дурак ты необразованный, Юта, – покачал головой Атсуши. – Это Шекспир.       Ютака допил вино и перевернул страницу альбома. С фотографий на него смотрели знакомые лица: Ачан, Такаши, Хиса… Хигучи никогда не понимал, что могло привлечь такого человека, как Атсуши, в Имаи. Хисаши всегда был сумасбродным, хотя и тихим. С ума сходил он в других компаниях, даже однажды в тюрьму загремел за наркоту, и Ютака помнил, сколько нервов и денег потратил Сакураи, чтобы вытащить Имаи из всего этого дерьма. Но вечной любви не случилось. Хиса женился, обзавёлся наследником и теперь ведёт жизнь примерного семьянина. А Сакураи променял семью на безответную любовь. Наверное, зря, но Ютака никогда не лез с советами – не его это дело. Если Ачану нравится такая жизнь – пусть. Это его выбор. - Почему он женат, а? – обречённо спросил Хигучи и благодарно кивнул, беря вновь наполненный бокал. – За что такая несправедливость? - Иначе жить было бы неинтересно, – ответил Сакураи и залпом осушил свой бокал. - И как у Рюичи с Инораном всё получается? – продолжил Ютака, цедя вино. – Кавамура тоже ведь женат, но им это не мешает. - Я никогда не слышал ни о каких интимных отношениях между этими двумя, – возразил Атсуши, с горечью глядя на пустую бутылку. – Ни от кого. - Но они же всё время вместе. И приезжают вдвоём, и общаются так… - Мы с Толлом тоже приезжаем вдвоём и общаемся так, – заметил Сакураи и поднялся, чтобы достать из бара ещё вина. – Но при этом не являемся любовниками. И никогда не являлись. Иногда я думаю, что зря. Было бы у меня побольше мозгов в своё время, я бы твоего брата не пропустил, поверь. Уверен, он бы не поступил так, как Хиса. Предательство и трусость – это не про Такаши. А я дурак. - Ну так исправь это упущение, – засмеялся Ютака, подставляя бокал. – Раз мозги появились. Я только рад буду вашему счастью. - Поздно, – печально вздохнул Атсуши, разливая вино. – И сердцу не прикажешь.       Хигучи согласно кивнул и снова обратился к фотографиям. Счастливые смеющиеся лица сменялись постановочными фото, где красота Атсуши обретала женственные черты, а неподвижность черт Хисаши казалась кукольной. Толл с ирокезом на голове, в военном мундире или в строгом костюме, – такой разный и такой родной, потому что брат и вообще. Пьяные Ачан с Хисой, такие живые и настоящие, до слёз почти, до судорог в горле, – ведь не вернуть уже, ушло время. И сам Ютака – серьёзный, желающий казаться старше, подражающий в этом брату. Не знающий ещё, что любовь подкараулит его в тот момент, когда пора уже остепениться, и нанесёт удар. - Ачан, а это кто? – спросил Хигучи, глаз не сводящий с фотографии, на которой невероятно красивый парень томно опустил длиннющие ресницы. Что-то неуловимо знакомое было в его лице, но Ютака не мог понять, кто это. Родинка на левом веке, чётко очерченные губы, красиво уложенные волосы и полупрозрачный капюшон, не скрывающий, а лишь подчёркивающий аристократичность черт парня. - Что, не узнаёшь? – хмыкнул Атсуши и прикончил остатки вина в бутылке. Ютака помотал головой. – Хидэ это, самурай наш. Молодой ещё, они тогда с Хисой вместе работали – два гитариста. Вот, кстати, ещё одно фото, – показал Сакураи. Хигучи сглотнул под взглядом Хошино. Какие же у него глаза… - Я пропал, Ачан, – прошептал он, не в силах оторваться от фотографий. – Теперь уже окончательно. - Добро пожаловать в клуб разбитых сердец, приятель, – похлопал его по плечу Атсуши и, тяжело опираясь о подлокотник дивана, поднялся. Его ощутимо вело в сторону, но он, укрепившись на непослушных ногах, побрёл к бару. - Вино кончилось, – удивлённо констатировал он. – Придётся лезть в заначку. Эх…       Сакураи, держась за стены, пополз к двери. Ютака, дождавшись, когда хозяин дома скроется за поворотом коридора, ловко вытащил фото из альбома и спрятал в карман висящего на спинке дивана пиджака.       Из глубин квартиры раздался грохот и звук падения чего-то тяжёлого. Отложив альбом, Хигучи резво подскочил с дивана, но голова закружилась, и он рухнул обратно. Вторично поднимался он более осторожно, а уж шёл вообще с опаской – ноги разъезжались в стороны и держать их под контролем было не так-то просто. - Ёбаный же случай! – донёсся голос Сакураи, и Ютака поспешил на звук. – Совести у вас нет, живность! «Анну Каренину» читали в моё отсутствие, что ли? Какого хрена вы мне под ноги кидаетесь? Раздавлю же, как поезд. Я ж неудержим! Особенно в стремлении выпить.       Хигучи осторожно вошёл в кладовку, где лежал хозяин, а кошки Атсуши сидели рядом с ним и смиренно внимали каждому его слову. К груди Ачан прижимал две бутылки виски, а вокруг живописно был разбросан всякий хлам, видимо, постоянно прописанный в кладовке. - Ты как? – спросил Ютака и присел рядом с кошками. - Нормально вроде, – ответил Атсуши и прислушался к своим ощущениям. Кошки обнюхали лежащего хозяина и пришли к выводу, что его жизни ничто не угрожает и вообще: раз он хозяин, то может лежать где хочет. – Но встать не могу. - Бутылки давай, – протянул руку Хигучи. Кошки с интересом вытаращились на них: отдаст хозяин выпивку или не отдаст. Судя по всему, ими были сделаны ставки. - А ты не сбежишь с ними? – подозрительно спросил Сакураи. Кошки синхронно моргнули и повернули головы к гостю. - Если ты мне не доверяешь, какого хрена приглашал в гости? – обиделся Ютака. Атсуши виновато завздыхал и отдал бутылки Ютаке. Тот отставил их в сторону, помог страдальцу сесть и привалил его к стене. Кошки проиграли, фыркнули и удалились. - Не дойду до гостиной, – признался Сакураи и обратил полный печали взор на собеседника. – Ты уж прости старика… - Да и хрен с ней, с гостиной этой, – махнул рукой Ютака. – Можно и здесь продолжить. Льда только нет. И стаканов. - Да всё тут есть, – хмыкнул Атсуши. – Поискать только надо. Воооон ту штору отодвинь, там камера морозильная. А стаканы в ящике лежат – ага, в этом. - А зачем тебе тут морозилка? – удивился Ютака, доставая лёд. – Можно подумать, ты постоянно в кладовке пьёшь. - Да она старая, а выкинуть жалко – работает ведь. И память, опять же, – объяснил Сакураи. – Мы эту камеру ещё в девяносто первом с Хисой покупали. И посуду. Потом, когда мы разошлись, Такаши орал, чтобы я все эти вещи выкинул – мол, тогда и депрессия пройдёт, а я не смог. Спрятал только, чтоб Толл не нашёл. Иногда прихожу сюда, ностальгирую… Чтобы знал я, что всё невозвратно, чтоб сорвал с пустоты одеянье, дай, любовь моя, дай мне перчатку, где лунные пятна, ту, что ты потеряла в бурьяне... …Чтобы знал я, что всё пролетело, сохрани мне твой мир пустотелый! Небо слёз и классической грусти. Чтобы знал я, что всё пролетело!.. …Чтобы знал я, что всё миновало, чтобы всюду зияли провалы, протяни твои руки из лавра! Чтобы знал я, что всё миновало... …Чтобы знал я, что нет возврата, недотрога моя и утрата, не дари мне на память пустыни - всё и так пустотою разъято! Горе мне, и тебе, и ветрам! Ибо нет и не будет возврата.**       Ютака всхлипнул и опустил голову. Зачем Атсуши читает ему такие жестокие стихи? Чтобы стало ещё больнее? Лучше бы латынью сыпал – её Хигучи, в отличие от брата, не понимал совершенно. Хотя латынь в данной ситуации казалась сухой и неуместной. - Давай выпьем, – сдавленным голосом предложил Сакураи и нетвёрдой рукой бросил в стаканы лёд. – Наливай, а то я уже себе не доверяю. Ютака послушно разлил по стаканам виски и чокнулся с Атсуши. Кто ещё поймёт его? Кто разделит с ним всю горечь безответной любви? Только тот, кто сам знает, что это такое. - Прочитай мне ещё что-нибудь, – попросил он и положил голову на плечо Ачана. - А слёз хватит? – поинтересовался Сакураи и шмыгнул носом. - Хватит, – твёрдо заявил Ютака и позвякал льдинками в стакане. – Читай.

* * *

      Рёичи ехал в машине Толла к дому Сакураи и постоянно косился на своего менеджера. Толл с самого утра был в бешенстве. Атсуши, мерзавец, опять не отвечал на звонки – впрочем, как и Ютака. «Спелись, что ли, голубочки херовы?» – злобно думал Ягами, поднимаясь в лифте к квартире Сакураи. Дверь ему открыл хозяин квартиры, имевший вид недокормленного вампира в лучах рассвета. Из-за его плеча выглядывал Ютака и пьяно улыбался. - Ании-чан, – пробормотал младший Хигучи и сделал шаг навстречу брату, но запутался в собственных ногах и упал. - Это моё тело – не отдам, – воинственно заявил Сакураи и занёс ногу над поверженным, но пошатнулся и едва успел схватиться за стену. – И гори всё синим пламенем! - Так-так-так, – заговорил Толл своим самым сладким голосом, оглядывая развернувшуюся перед ним картину. – И что мы тут видим, дети? Мы тут видим вертеп. Пьяный шабаш мы тут видим. По какому случаю, спрашивается? - Вы не любили, Вам не понять! – пафосно произнёс Атсуши и заломил руки в трагичном жесте покинутого влюблённого. Толл опасно прищурился. - Мелкого зачем напоил, скотина бесстыжая? Без твоей рожи мы обойдёмся, а ему сегодня работать надо. - Не отдавай меня им, Ачан! – захныкал младший Хигучи и предпринял героическую попытку подняться с колен. – Мне не выжить в этом аду!       Толл смотрел, как Атсуши помогает Ютаке встать, и закипал. Он уже представлял, что скажет Ниикура, и ему становилось нехорошо. Взрослые же люди, а как на подбор идиоты. Что Рёичи, психованный сверх меры, что алкоголик и интриган Ачан, что этот мелкий демон. А он должен за всех выслушивать. «Гнилая карма,» – подумал Толл и вздохнул обречённо. - Я приеду вечером, – заговорил он, обращаясь к Сакураи. – И чтобы к тому времени ты был трезв, как стёклышко. В противном случае я за себя не ручаюсь. Понял? А ты, – обратился он к брату, – собирайся на выход. Пиджак твой где? - Я принесу, – ответил Атсуши и, обтирая стены, побрёл в гостиную. Братья Хигучи молча сверлили друг друга взглядами, пока младший не отвёл глаза. - Какого чёрта ты нажрался? – устало спросил Толл. – Совсем во времени потерялся?       Ютака надел принесённый хозяином квартиры пиджак, провёл ладонью по карманам, чтобы удостовериться, что украденное фото никуда не исчезло, принял трагичную позу и выдал: - Сливаются реки, свиваются травы. А я развеян ветрами. Войдёт благовещенье в дом к обручённым, и девушки встанут утрами – и вышьют сердца свои шёлком зелёным. А я развеян ветрами.*** И тут Толл взбесился окончательно. - Сейчас я тебя, блядь, развею, – приговаривал он, хватая Ютаку за шкирку и таща к лифту. – Ишь, нахватался стишков, романтик херов. Ничего-ничего, пусть Хидэ полюбуется на твою бессовестную рожу, ему понравится, я уверен. - Не надо Хидэ… – жалобно заскулил младший Хигучи и сделал попытку вырваться, но брат держал крепко. – Он хороший… - А ты – маленький алкоголик! – припечатал Толл и поволок брата к машине. – Всю жизнь на тебя убил, зараза, а ты ни сам не остепенишься никак, ни мне покоя не даёшь. Пересядь назад, – обратился он к сидящему на переднем сидении Рёичи, и тот беспрекословно подчинился. Спорить с бешеным Толлом было опасно. Ягами затолкал непутёвого брата в машину, пристегнул покрепче, чтоб даже желания сбежать не возникло, и сел на водительское место. - И чтобы я никого из вас до самой студии не слышал, поняли? – рявкнул он и завёл двигатель. Пассажиры покорно кивнули и затихли.

* * *

      В студию Рёичи крался по стеночке, надеясь ни с кем не встретиться по дороге. После вчерашнего концерта было как-то не по себе. Где-то сзади пыхтел Толл, волоча за шкирку брата, которого в машине развезло окончательно. Похоже, они с Ачаном пили всю ночь и спать не ложились вообще. Но дверь предательски распахнулась, являя доблестному партизанскому отряду из первых христиан-мучеников самого Дьявола в обличье господина продюсера. Дьявол хищно улыбнулся и придержал дверь пыточной: - Прошу вас, господа, вы как раз кстати.       Рёичи с обречённостью прикованного к галере раба вступил в ярко освещённый кабинет господина продюсера, где, как выяснилось, собрались все, кроме них и, разумеется, Кена. - Как ты себя чувствуешь, Рёичи-кун? – подлетел к нему заботливый Кавамура, и Эндо вымученно улыбнулся: - Спасибо, Рюичи-кун, всё в порядке. - Пойдём к нам, – радушно предложил херувим и потянул Эндо за собой туда, где стоял Иноран и незнакомый высокий мужчина приятной внешности. – Знакомься, это Хаяма, наш второй клавишник. - Очень приятно, – поклонился Рёичи. Хаяма поклонился в ответ и застенчиво улыбнулся. - Charmant, бля! – неожиданно громко и эмоционально воскликнул Ямада, и все обернулись. Рёичи понял, что Толл, наконец, доволок Ютаку до кабинета. - Какое поразительно точное определение! – восхитился маэстро и благосклонно взглянул на Коси. Тот засмущался и прикрыл лицо веером. Эндо закатил глаза. Ямада был неисправим. Рёичи только-только начал привыкать к цилиндрам Коси, как тот начал активно пользоваться веером, мотивируя это тем, что лето пришло. - И как это понимать? – спросил Ниикура, разглядывая висящего в крепких братских руках басиста. - Попросил его вчера отвезти Ачана, а в итоге они нажрались вдвоём, – выпалил Толл и в сердцах толкнул брата в спину. Ютака, ничего не соображая, полетел вперёд и точно расшибся бы об угол стола, но его подхватил моментально отреагировавший господин звукоинженер. Младший Хигучи обвил его талию руками, прижался щекой к мужественной груди и прикрыл от удовольствия глаза. Хошино опустил голову, посмотрел на маленького басиста и осторожно потряс его за плечо. Тот только крепче вцепился в свою мечту и засопел. Господин звукоинженер растерялся. - И что мне с ним делать? – почти шёпотом спросил он и обвёл взглядом присутствующих. – Он же спит. Зачем ты его вообще привёз в таком состоянии, Такаши? - Чтоб в следующий раз неповадно так напиваться было, – пояснил Толл. – Пусть ему стыдно будет. - Ладно, Толл, успокойся, со всяким может случиться, – вмешался Ниикура. – Я с ним потом воспитательную беседу проведу, чтобы уж наверняка. Хидэ, бери его на руки и тащи в комнату отдыха. Не переживай, Ютака уж точно не тяжелее твоей жены. Шинья, помоги устроить его там. - А где мы басиста возьмём? – схватился за голову Толл. – Они ж на дороге не валяются. - Я уверен, что Суги прекрасно справится с ролью бас-гитариста, – улыбнулся Сугихаре Ниикура, и маэстро расцвёл. – Кстати, ребята, тут Хаяма-кун принёс несколько идей. Нужно послушать и обсудить. И я рад, что он всё-таки с нами. Добро пожаловать, Хаяма-кун, в нашу безумную семью единомышленников. - Спасибо, – поклонился клавишник и смутился. Эндо смотрел на него оценивающе, но пока что молчал. Следовало увидеть этого Хаяму в деле, чтобы составить окончательное представление о нём. Впрочем, это можно будет сделать уже сегодня, судя по настрою господина продюсера, который буквально светился от счастья. День обещал быть длинным.

* * *

      Хошино аккуратно положил Ютаку на диван, кое-как снял пиджак и ботинки, укрыл принесённым Шиньей пледом и опустился в стоящее рядом кресло. Терачи поставил на столик стакан и бутылку с водой и присел на подлокотник кресла, в котором сидел Хошино. - Толл просто скотина, – вздохнул господин звукоинженер и с жалостью посмотрел на скорчившегося во сне Хигучи. – Ему ж хреново. Зачем дёргать было? Проспался бы дома – и дело с концом. Нет же, надо показательную казнь устроить. - Ага, – согласился Терачи. – Толл такой. Он жуть как не любит, когда Юта напивается. А тут мелкий вообще влюбился, так Толл места себе не находит. Волнуется. - Влюбился? – переспросил Хошино. – В кого, интересно? Шинья похлопал господина звукоинженера по плечу и слез с подлокотника: - Проверь зрение, Хидэ. Оно тебя явно подводит. - При чём тут моё зрение? – удивился Хошино, но за Терачи уже закрылась дверь. Потом вздохнул и, поддавшись безумному порыву, погладил спящего Ютаку по волосам. - Хидэ… – пробормотал Хигучи, и Хошино испуганно отдёрнул руку. Кажется, в словах Шиньи была правда. Господин звукоинженер осторожно поправил одеяло и, потрясённый неожиданным открытием, на цыпочках вышел из комнаты. ________________________________ * – В. Шекспир «Сонет № 60», пер. С.Я. Маршака. ** – отрывки из «Ноктюрна пустоты» Федерико Гарсиа Лорки в переводе А. Гелескула. *** – Федерико Гарсиа Лорка «Безнадёжная песня», пер. А. Гелескула.