Tourbillon

Песня Эндо Рёичи: http://pleer.com/tracks/81967488Ush Песня Ямада Коси: http://pleer.com/tracks/3034964gsll Песня Цайфера и Кё: http://pleer.com/tracks/4605986j9AQ       Рёичи с ужасом смотрел на количество опустошённых дружными гостями бутылок, косился на спокойного, как удав, именинника, которого хмель, похоже, не брал совсем, и боялся даже представить, во что выльется это неумеренное потребление спиртного. Особенно налегали на алкоголь Атсуши и Ютака. И оба, как предполагал Рёичи, от несчастной любви. Ютаке даже было сложнее – объект его мечтаний сидел напротив и выглядел вполне довольным жизнью.       Толл разрывался между двумя пьяными огнями и даже не мог нормально выпить – следовало держать лицо и старательно играть привычную уже роль старшего брата. Чёрт бы побрал эту роль. И младших братьев – тоже. А также неадекватных друзей и их психованных родственников. Ни ночью сна, ни днём покоя.       Маэстро старался не отставать от лидеров алкогольного движения и пил много и неумеренно. Сидящий рядом с ним Ямада очень переживал, сбивался с французского на японские непечатности и всячески норовил отобрать у целенаправленно напивающегося Сугихары бокал. Сугизо пьяно улыбался Ямаде, целовал ему руки и пил дальше. - Да твою ж трижды за ногу и об пол, – бормотал Коси, в который уже раз вступая в неравный бой за бокал, – mon bonheur, разве ж можно столько пить? Pardonnez-moi, но это нужно прекратить немедленно. - Суги-чан, – обратился к маэстро молчавший до этого Кавамура, – или ты сейчас же остановишься, или мы отойдём поговорить. Рука Сугихары, державшая бокал, дрогнула, и только быстрая реакция Ямады не позволила вину пролиться на скатерть. - Я трезв, Рюи-чан, – заплетающимся языком проговорил маэстро и икнул. Брови Кавамуры сошлись к переносице. Маэстро сглотнул и заискивающе улыбнулся. – Я не виноват, Рюи-чан, оно само… - Оно само, а ты – в говно, – вставил Иноран, сурово глядя на коллегу. – Под душ бы тебя, чтоб протрезвел маленько, и спать уложить. - Но-но, – вскинулся Сугихара. – Я ещё не пел койотом! - И слава Богу! – воскликнул Ямада и заговорил ласково, обращаясь к маэстро: – Ma joie, пойдём, я помогу тебе привести себя в порядок. - Только ты меня и любишь, Коси-кун, – всхлипывал Сугихара, покорно обвисая в руках шансонье. – Только ты один меня и понимаешь в этом насквозь прогнившем мире… Но я ещё вернусь, – обратился маэстро к гостям, – я вернусь к вам, гады, и спою койотом! - Полтора ящика, Суги-чан, – напомнил Хошино, издевательски потягивая вино. – Полтора ящика. - Выпили уже, – честно признался Терачи и уронил голову на руки. - Винишко слабое, – хмыкнул Сакураи и заглянул в свой бокал. – Не берёт ни хрена. - Точно, – поддержал Ютака, с вожделением глядя на именинника. – Покрепче бы чего, чтоб до самых мозгов продрало. - Ремня, например, – мрачно обронил Толл и звякнул пряжкой. Ютака покраснел и заткнулся. - Коси-кун, подожди, тут БДСМ намечается! – радостно завопил Сугихара и сделал попытку вырваться из рук Ямады. – Где моя плётка? - Дайте мне плётку, – забормотал Терачи, с трудом поднимая голову, – дайте её мне, и я быстро научу всех начальство любить. - Тихо, Шин-чан, всё в порядке, – успокаивающе заговорил Ниикура, но остановить Терачи мог только бронепоезд. - Кому тут вино не нравится, а? – вопрошал он, обводя мутным взглядом собравшихся. – Вино, которое покупал сам Каору? Признавайтесь, жалкие трусы, и я вызову всех вас на поединок! Все обалдело молчали. Сугихара слегка протрезвел от неожиданности и уже никуда не рвался, просто затих в объятиях Ямады и только ошалело хлопал глазами. - Если это вино не продрало вас до мозгов, – продолжал Терачи, и голос его наливался силой, – значит, мозгов у вас нет вообще. Каору, где моя катана? Я буду драться до последней капли крови! - Шин-чан, детка, зачем тебе драться? – увещевал Ниикура не на шутку разошедшегося драммера. – Мы сейчас нальём ещё по стаканчику и решим все проблемы мирным путём. - А я не хочу мирным! – упирался Терачи, но сам жался всем телом к господину продюсеру. – Я самурай и жажду войны! - Шин-чан, не слушай Атсуши, – ласково заговорил Кавамура и погладил драммера по руке. – У него все вкусовые рецепторы коньяком испорчены. А у Ютаки просто старая закалка – нам до него пить и пить. Правда, Ягами-сан? - Истину глаголешь, Рюи-чан, – согласно закивал Толл, яростно зыркая на брата. – Это ж два алкоголика. У них печень титановая. Их ни одна зараза не берёт. - Они обижают Каору, – заявил Терачи, но от господина продюсера не отлип. – Они сомневаются в нём. Я не могу этого допустить. - Полтора ящика, – пробормотал Хошино и покачал головой. – Всего полтора ящика, а какой эффект… - А ещё вино есть? – уточнил Кавамура у Терачи. Жажда убивать в глазах драммера погасла и сменилась сосредоточенностью опытного бухгалтера в период годовой отчётности. - Есть, – наконец, выдал тот, закончив с калькуляцией. – Но оно же никому не нравится. - Я погорячился с выводами, Шин-чан, – обаятельно улыбаясь, заявил Сакураи. – Я просто хочу выпить ещё. И Ютака хочет, я же вижу. - Хочет, – пискнул Хигучи, опасливо косясь на брата. – Ютака хочет вина и именинника. Ой! Тишину, воцарившуюся в комнате, можно было резать ломтиками и намазывать на хлеб. Толл схватился за голову. Ютака зажал рот ладонью и с ужасом смотрел на Хошино. Тот сделал вид, что ничего не слышал, и даже повернулся к Хигучи левым ухом. - А говорил, что вино плохое, – неожиданно трезвым голосом заметил Терачи. – Мозги отшибло напрочь. - Вот и разобрались, – подытожил Ниикура и водрузил на стол ещё три бутылки. – Продолжаем банкет. - А ты меня потом отнесёшь в спальню? – глядя влюблёнными глазами на господина продюсера, спросил Терачи. – Помнишь, как в молодости, а? Ты меня по сцене на руках носил… Никого не носил, а меня носил. И защищал от придурков типа Дая и Тотчи. И не ругал никогда. - Господи, Шин-чан, да за что тебя ругать-то было?! – удивился господин продюсер. Народ жадно вслушивался в этот диалог. – Да я с тобой всегда душой отдыхал. - И на руках носил… – мечтательно повторил Терачи и улыбнулся своим воспоминаниям. - А вот ты меня ни разу на руках по сцене не носил, – упрекнул Исоно Цайфера. - Ты слишком костлявый, – ухмыльнулся тот и выставил перед собой ладони. – На правду не обижаются! Меня достало уже отвечать на вопросы, почему я тебя не кормлю. А что я скажу? Не в коня корм? - За коня ответишь, – пообещал Исоно и многозначительно улыбнулся. Рёичи украдкой взглянул на Кена. Хотел бы он устраивать такие пикировки, никого не стесняясь и чувствуя себя совершенно счастливым. Но пока Мориока сидел рядом с Хаямой и не выказывал никакой заинтересованности Рёичи. Это обижало. Как показать себя в лучшем свете, он не знал. Наверное, будет лучше просто не нарываться на неприятности, а вести себя прилично. А ещё лучше – спеть. Вроде бы для именинника, а на самом деле – для Кена. Он поймёт, Рёичи был в этом абсолютно уверен. - Хошино-сан, – обратился Эндо к имениннику. – Позвольте, я спою сегодня для Вас. - Музыкальная пауза! – объявил Цайфер и зааплодировал. – Хидэ, готовься: мы тоже молчать не будем. - Ни секунды в этом не сомневаюсь, – вежливо ответил Хошино. – Эндо-сан, Вам гитара нужна? - Я принесу, – поднялся Ниикура. – Заодно проверю, как Коси окропляет святой водой этого змея. Когда господин продюсер вернулся, неся в руках гитару, окроплённый змей уже смирно сидел за столом и послушно вкушал предложенный Ямадой салат. Рёичи принял из рук Ниикуры гитару и, взяв несколько аккордов на пробу, запел, не сводя взгляда с Кена. Он должен его услышать сейчас. Он не может не услышать. Fuan to kanashimi ai ya jounetsu ya Nikushimiattari yorokobidattari Kizutsukeattari itawaridattari Kanashimidattari shiawasedattari Youjoudattari uragiridattari Minikusadattari itoshisadattari Zawamekidattari shizukesadattari Sonna hibi ga kyou mo aruyo Kodoku ya zasetsu ya ai ya yokubou ya Kenkyosadattari goumandattari Iradachidattari yasuragidattari Eikoudattari shitsuboudattari Hohoedattari keibetsudattari Shunkandattari eiendattari Utagaidattari shinraidattari Sonna inochi wo yurasu dake.* Рёичи был готов поклясться, что глаза Кена подозрительно блестели в мягком свете ламп. Пусть он поймёт, пусть почувствует, – мантрой стучало сердце. И больше не допустит прежних ошибок. Но все надежды разом рухнули, когда Мориока склонился к Хаяме, что-то ему шепча на ухо. Хаяма покраснел и замотал головой. И в сердце Рёичи с новой силой вспыхнула ревность. - А мы с Атсуши приготовили небольшой сюрприз, – поднялся Ямада. – Поэтому попрошу внимания. Рёичи с трудом заставил себя оторваться от наблюдения за клавишниками и очень удивился, увидев в руках брата аккордеон. Да он к нему триста лет уже не прикасался! С чего бы вдруг такая любовь к инструменту? - Только один вечер и только для Вас, Хошино-сан, – поклонился Коси и кивнул аккомпаниатору. И Сакураи заиграл. А когда запел Ямада, Рёичи понял, что жестоко ошибался, обзывая его гаером. Это был настоящий французский шансон – тот, который берёт за душу. Узкие парижские улочки, запах кофе и круассанов, зелень парижских предместий, неспешно несущая свои волны Сена – в богатом голосе Ямады, в его музыке. И Ачан отлично справился со своей ролью, забывая на время переживания и того, кто столько лет сводил его с ума. Всё растворялось в музыке. Рёичи заметил, как мечтательно улыбается чему-то Хошино, а Ютака смотрит на него, не отрываясь. - Какая красивая песня, Ямада-сан, – восхищённо заметил Хаяма. – Истинное наслаждение. - Благодарю, – скромно ответил Коси и поклонился. - Сакураи-сан, Вы великолепны, – обратился Хаяма к Ачану, и тот аж зарделся. - Ребята, поработать вместе не хотите, а? – в Кавамуре проснулся продюсер. - Поддерживаю Рюи-чана, – подал голос Цайфер. – Отличная команда получилась. - А я на вас деньги делать буду, – спустил всех на землю Ниикура. – Это моё любимое занятие. - Каору, вот почему ты такой, а? – с горечью в голосе заметил Такигава. – Всю красоту, всю романтику осквернить готов своим материализмом. - Где моя катана? – поднял голову доселе дремавший Терачи. – Я научу вас начальство любить. - Спи, горе моё, – вздохнул Ниикура, и Шинья послушно вернулся в исходную позицию и закрыл глаза. Цайфер забрал из рук Рёичи гитару и кивнул имениннику: - Теперь наша очередь. Подумай над словами, Хидэ. Я уверен, что кое-кто из присутствующих готов подписаться под каждым из них. Ютака испуганно посмотрел на Такигаву, но тот, подлец, сделал сосредоточенное лицо, а под его пальцами запели струны. YOU'RE MY DARLIN' OH! DARLIN! Dakishimeta yoru o kazoete ima mo mawaru koe o agete namida furikitta tasogare te nani mo miezu kanashimi mo zetsubō mo nomikonda ano yoru OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo I WISH ikanaide... IT'S JUST A ONLY LONELY modoranai kimi o nakushi yoru ga korosu yume mo shizuku subete sutete kita itoshisa o kotoba ni kaete kanashimi mo zetsubō mo nomikonda ano yoru OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo I WISH ikanaide OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi SUICIDE kiete yaru kanashimi mo zetsubō mo nomikonda ano yoru OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo I WISH ikanaide OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi SUICIDE kiete yaru OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo I WISH ikanaide OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi SUICIDE kiete yaru OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo I WISH ikanaide OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi SUICIDE kiete yaru**… – голос Кё шептал и умолял, срывался и плакал, безжалостно заставляя сердце кровоточить, и Ютака хотел провалиться сквозь землю. Это было слишком явно, слишком прозрачно, слишком… Невыносимо. И Рёичи был готов проклясть Цайфера вместе с его вокалистом, которые так легко и просто обнажали все его чувства к Кену. Слишком жестоко, слишком больно, слишком… Красиво. Вот так просто взять и одной песней показать всё, что кипит внутри и не даёт покоя. И не нужно красивых аллегорий, не нужно изысканных фраз – за этой простотой так много эмоций, которые требуют выхода. Кен знал это. И видел застывшее в тёмных омутах глаз Рёичи отчаяние. Он помнит. Он чувствует. Значит, Кавамура прав – нужно просто принять его таким, не пытаясь изменить или контролировать. Он хорош гордым и несломленным. Просто потому, что это Он. Цайфер отставил гитару в сторону, поклонился в ответ на аплодисменты и подмигнул имениннику: - Подумай хорошенько, Хидэ. Кто знает, может, твоё счастье совсем близко. - Я подумаю, – улыбнулся Хошино. - Мы поедем, пожалуй, – поднялся Кен. – Ещё раз позволь поздравить тебя, Хидэ-сан. И спасибо за прекрасный вечер. - Я провожу, – виновник торжества вышел вслед за Мориокой и Хаямой. Рёичи опустил голову. Оставаться здесь смысла не было. Но уйти сразу означало бы навлечь на себя подозрения. Поэтому он, взяв себя в руки, обратился к сидящей напротив парочке: - А вы давно вместе? Цайфер задумался. - Ну, в группу ко мне Кё пришёл в восемьдесят восьмом, но мы тогда больше на публику работали, чем реально имели какие-то отношения. - По пьяни имели, – заметил Исоно. – Как напьёмся, так сразу и имели. А пили мы часто. - Рёичи-кун не про такие отношения спрашивает, – возразил Такигава. – Он про настоящие. - Аааааа, – протянул Кё, – тогда, конечно, да, ты прав. Но трахались мы знатно. Сакураи издал какой-то булькающий звук. Все оглянулись на него. Тот хохотал, зажимая рот ладонью. - Так вот, – продолжил Цайфер, когда Сакураи немного успокоился, – мы два с лишним года поработали вместе и решили разойтись. - Почему? – удивился Рёичи. - Не созрели мы ещё до нужного звучания, – объяснил Такигава. – Рановато встретились, а всему своё время, сам знаешь. Мы долго работали порознь, а в две тысячи шестом, помнится, собрались как-то и решили, что надо устроить реюнион. - В тренде надо быть, – взял слово Кё. – Тогда прям мода пошла на реюнионы. Вот и мы решили не отставать от коллег. - А у меня столько материала накопилось к тому времени, который именно для нас, понимаешь? – подхватил Цайфер, обращаясь к Рёичи. – Что ни говори, а лучше Кё мои песни не пел никто. И вот мы, значит, собрались, выпили, обсудили это дело… - Обмыли, ты хочешь сказать, – поправил Исоно. Цайфер развёл руками – мол, против правды не попрёшь, – и продолжил: - В следующем году мы выпустили альбом и закатили тур по стране. А после финала я предложил Хироши поехать ко мне – чёрт его знает, что на меня тогда нашло… - И тот же чёрт знает, почему я согласился, – заметил Исоно. – Но мы приехали к Ичиро домой, обсудили тур и завалились спать. А утром я проснулся от того, что кофе пахнет. Я один живу – и вдруг такой сюрприз. Потом вспомнил, что я не у себя дома, но врать себе не привык – мне понравилось такое утро. - Когда Хироши мне сказал об этом, я решил не заморачиваться и предложил ему сойтись, – улыбнулся своим воспоминаниям Цайфер. – Мне тоже понравился заспанный Кё на моей кухне. Так вот и живём с тех пор. - И ни разу об этом решении не пожалели, – Исоно приобнял Такигаву за плечи и посмотрел на Рёичи. – Всё должно быть естественно, Рёичи-кун, тогда и результат не разочарует. И вовремя. Понимаешь, о чём я? Эндо кивнул. Наверное, он слишком торопит события. Они вообще с Кеном всегда куда-то торопились, как будто боялись не успеть. А спешка, как известно, хороша только при ловле блох, но никак не в строительстве отношений. Впрочем, в этот раз Рёичи торопиться точно не собирался. _________________________________ * – Тревога и грусть, любовь и страсть... Мы и печалились, и радовались, И ранили, и жалели, И скорбели, и были счастливыми, И дружили, и предавали, И ужасались уродством, и любовались красотой, И шумели, и пребывали в тишине. Это был такой же день, как и все остальные. Одиночество и неудачи, любовь и жажда любви... Мы были скромными и были надменными, И злились, и пребывали в спокойствии, И в лучах славы были, и в отчаянии, И смеялись, и презирали, И было время мигом, и было время вечностью, И сомневались мы, и доверялись. Всё это - лишь волнения нашей жизни. (текст нагло взят из дневника anarien1 (источник: http://anarien1.diary.ru/); перевод Yulia Löwe ©) ** – I Can't Live Without You (russian) Ох, милая моя, родная! Считаю ночи наших объятий, они и сейчас проплывают перед глазами, снова и снова Рыдания вырвались наружу, в глазах темнеет и ничего не видно В ту ночь я познал печаль и отчаяние Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи... Просто мне так одиноко, я безвозвратно потерял тебя, и та ночь убивает меня И даже все мои мечты ушли капля за каплей, я выражу свою любовь словами В ту ночь я познал печаль и отчаяние Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи... Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно Покончу с собой и исчезну В ту ночь я познал печаль и отчаяние Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи... Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно Покончу с собой и исчезну Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи... Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно Покончу с собой и исчезну Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи... Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно Покончу с собой и исчезну. ©July Sakurai (источник: https://vk.com/derlanger_community).