Tourbillon

Видео для общего развития - Хаяма Хироаки за пианино: https://vk.com/video123947208_169207512       Студия Кавамуры, куда Рёичи привезли Кен с Хаямой, оказалась прекрасной, и Эндо поймал себя на мысли, что завидует херувиму. Как-то слишком легко ему всё в жизни даётся. Впрочем, долго думать на эту тему Рёичи не стал – клавишники были настроены поработать. Аппаратура Хаямы впечатлила даже не слишком искушённого в таких делах Эндо, а у Кена вообще загорелись глаза. - Эй, Аки, а почему в прошлый раз ты меня сюда не пригласил? – возмутился Мориока. Хаяма пожал плечами. - Я должен был сначала тебя узнать. Незнакомым людям в моей комнате делать нечего. Рёичи скрипнул зубами, но язвить на чужой территории не стал. Хотя это «Аки» опять неприятно резануло слух. - Рё-чан, послушай пока наши наработки – может, замечания будут, – Кен протянул Эндо наушники. – Мне важно твоё мнение. Рёичи недоверчиво взглянул на Мориоку, но наушники надел и включил запись. Поведение Кена было очень странным: раньше он никогда не спрашивал мнения самого Эндо, а просто диктовал свою волю. Хаяма, что ли, смягчил его? Или всё-таки возраст? Ну, не может же он притворяться так искусно… Рёичи посмотрел в сторону что-то усиленно обсуждающих клавишников и выключил демо. - Нет, Кен, здесь нельзя переборщить с синтезаторным звуком, – убеждал Хаяма, а Мориока кивал, соглашаясь. – Необходимо соблюсти баланс, понимаешь? Рёичи кашлянул, привлекая к себе внимание, и снял наушники. - Хаяма-кун прав, – заметил он и взглянул на Кена. Тот внимательно слушал. – Иначе звук получается неживой. А сама идея классная. - Попробуешь спеть, Рёичи-кун? – спросил Хаяма и протянул стопку нотных листов. - Давайте, – пожал плечами Эндо и встал к микрофону. Через два часа Рёичи понял, что работать с Кеном он вполне может – если, конечно, тот будет вести себя так же и впредь. А ещё – Хаяма оказался действительно замечательным пианистом, тонко чувствующим музыку. Иметь дело с таким было приятно. Не зря же Кавамура держит Хаяму возле себя. - Интересно, а как бы это звучало со скрипкой? – задумчиво спросил Рёичи, читая ноты следующей композиции. – Плохо, конечно, что маэстро нынче оказался не в кондиции. Я бы попробовал это спеть. - Так давайте попробуем, – улыбнулся Хаяма и снял со стойки скрипку. – Разумеется, мне далеко до Сугизо, но, надеюсь, вы мне это простите. Рёичи растерялся. Он никак не ожидал, что застенчивый клавишник владеет скрипкой. И когда Хаяма заиграл, Эндо подумал, что зря тот на себя наговаривал: играл он просто замечательно. И так мягко и органично в скрипичную мелодию вплёлся синтезатор Кена... Рёичи и сам не заметил, как начал петь – до такой степени его захватило общее настроение. - Жаль, что мы это не записали, – вздохнул он, когда стихли последние звуки. Хаяма невинно взглянул на него. - Вообще-то я записывал всё с самого начала. И Рёичи не нашёлся с ответом. Застенчивый и скромный клавишник не зря столько лет работал с Кавамурой: дрессировка херувима не прошла даром. Надо бы вести себя осторожнее – мало ли, может, Хаяма не просто так всё это организовал. - Рё-чан, может, покурим? – предложил Кен, и Эндо растерялся. Как себя вести с таким Мориокой, он понятия не имел. Кроме того, отношения клавишников до сих пор оставались для него загадкой. Но Хаяма даже бровью не повёл, старательно исписывая листы чёрной вязью нот. - Ну, пойдём, – осторожно ответил Рёичи и пошёл за Кеном по пустому коридору студии. Курилка оказалась гораздо гостеприимнее, чем у Ниикуры, и напоминала, скорее, комнату отдыха. Эндо аккуратно присел в кресло и осмотрелся. Даааааа, денег на ремонт и мебель херувим точно не пожалел, хотя сам ведь не курит, да и Хаяма с сигаретой замечен не был. - Это для Инорана, – ответил Кен на невысказанный вопрос и достал сигареты с зажигалкой из отведённого специально для курительных принадлежностей шкафчика. – Ничего, Кавамура не обеднеет, он для своего Ино-чана вообще не жалеет никаких средств, даже сигареты дорогущие покупает. - Лучше бы заставил бросить, – хмыкнул Рёичи, принимая из рук Мориоки уже подкуренную сигарету, словно так и надо. Впрочем, жест получился настолько естественным, что и зацикливаться на нём никто из них не стал. – Спасибо. - Аки говорит, что Кавамура вообще не лезет с нравоучениями и принимает людей со всеми их привычками и недостатками, – Кен подкурил вторую сигарету – для себя – и продолжил, скользя взглядом по обстановке: – В общем, пиздец положительный тип. Аж противно становится. Но от него ещё ни один музыкант не ушёл. Намертво тут якоря бросили. Впрочем, Кавамура и не обижает никого, не давит, свободу не ограничивает… - Точно, положительный пиздец, – согласился Эндо и стряхнул пепел с сигареты в изящную хрустальную пепельницу. – А что у них с Инораном, кстати? Выражение лица Кена неуловимо изменилось, и Рёичи даже насторожился: с чего бы вдруг такие перемены? - Не моё это дело, – ответил, наконец, Мориока и выразительно посмотрел на собеседника. Настолько выразительно, что желание интересоваться личной жизнью неразлучной парочки у Эндо как-то само собой пропало. – И тебе туда соваться не советую. Чем иметь такого врага, как Кавамура, так лучше сразу в петлю – всё равно долго не протянешь. - И то верно, – вздохнул Рёичи и с сожалением затушил окурок. – Недурные сигареты тут. Может, ещё по одной? Хозяин не обидится, надеюсь? - Да он их считает, что ли? – рассмеялся Мориока и снова полез в шкафчик. – Как курит его драгоценный Иноран, так нам за ним не угнаться. Эндо снова взял сигарету из рук Кена, мимолётно всё же удивившись такому интимному и в то же время естественному жесту, и задумался. Вот сейчас, по прошествии стольких лет, смогли бы они построить какие-то отношения? Но ведь дважды в одну и ту же реку не войдёшь, как ни старайся… - А ты не задумывался над тем, что и река другая, и мы – тоже другие? – голос Кена звучал так мягко, что Рёичи даже не сразу понял, что свой последний вопрос он задал вслух, а Мориока уже сидит рядом, на подлокотнике кресла, и смотрит сейчас так ласково и так… - Это предложение? – боясь поверить, спросил Эндо. Кен вплёл пальцы в длинные волосы Рёичи, заставив задрожать от этой почти забытой ласки. - Это просто ответ на твой вопрос. И ничего больше, – прикосновения исчезли, а Кен, грустно улыбнувшись, поднялся и вышел из курилки, оставляя Рёичи едва слышно застонать от обрушившегося на него понимания: он не отталкивает, но и не отвечает. Он ждёт. И этот последний шанс он, Эндо Рёичи, упустить не имеет права.

* * *

      Когда лежащий на тумбочке телефон Кавамуры настойчиво оповестил о входящем звонке, Инорану пришлось оторваться от такого приятного занятия, как раздевание Рюичи, и откатиться на другую половину кровати, мысленно проклиная звонившего, кем бы он ни был. - Я тебя слушаю, Кен-кун, – по голосу Кавамуры ни за что в жизни нельзя было сказать, что он только что вполне себе однозначно реагировал на действия Инорана. Спокойный, вежливый, невозмутимый. Железная выдержка. - Сработало!!! – донёсся из динамика радостный голос Мориоки. – Кавамура, морда твоя хитрая, твой план сработал! Иноран про себя прицельно послал звонившему лучи добра. - Я рад, Кен-кун, – вежливо отозвался Кавамура, пропуская мимо ушей упоминание хитрой морды. – Надеюсь, ты не наделал глупостей? Иноран мысленно подправил звонившему лицо, чтобы не забывал, скотина, с кем разговаривает. - Да я что, на самоубийцу похож – в твоей студии глупости делать? – возмутился Кен и продолжил: – Да и присутствие Хаямы удерживало, знаешь ли. Но Рёичи попался на крючок, так что можно уже переходить к более активным действиям. Иноран мстительно улыбнулся и решил пересчитать при случае сигареты в курилке – наверняка гости, сволочи, потаскали. А потом предъявить счёт. И полюбоваться на перекошенную морду Мориоки. - Не торопись, Кен-кун, а то все твои прежние усилия прахом пойдут, – терпеливо разъяснил Кавамура. – Эффект нужно закрепить. С Хироаки всё по-прежнему пусть остаётся… - Да мы с Аки вообще сдружились, так что не вопрос, – согласно поддакнул Кен. – Чёрт, Кавамура, дьявол ты, точно говорю – где достал такого музыканта, а? Он и на скрипке играет, да? - С трёх лет, – подтвердил херувим. – Совершенно потрясающий человек. Но если хочешь с ним поработать, то обращайся непосредственно к нему. А что касается Рёичи-куна, то никаких пока активных действий. Ты сейчас должен занять выжидающую позицию, а решать что-то и проявлять инициативу будет сам Рёичи-кун. - Хорошо-хорошо, – поспешно согласился Мориока. – Я просто позвонил, чтобы поделиться радостью и поблагодарить. Я был неправ в отношении тебя. Извини. Иноран сжал кулаки и представил перед собой клавишника. Связанного. И с кляпом во рту. Нашёл время для извинений, зараза. - Твои извинения приняты, Кен-кун, – светским тоном ответил Кавамура. - Ага, – несколько смущённо отозвался голос Мориоки. – Ну… спокойной ночи. И спасибо. - Рад был помочь. Спокойной ночи, Кен-кун, – вежливо закончил разговор херувим и сбросил вызов. Иноран только успел повернуться к Рюичи, чтобы продолжить прерванное занятие, как телефон Кавамуры вновь напомнил о себе. Гитарист чертыхнулся и вернулся на исходную позицию, приготовившись обласкать следующего звонившего. - Да, Рёичи-кун, – тоном святого отца заговорил Кавамура. В динамике томно вздохнули. - Добрый вечер, Рюичи-кун. Прости, что своим звонком мешаю тебе спать, но мне просто необходима твоя помощь, – голос Эндо был виноватым, поэтому Иноран решил пока повременить с проклятиями. - Что-то не так с Кен-куном? – осторожно поинтересовался Кавамура. Иноран вспомнил совместный ужин с Эндо и затосковал. Разговор обещал быть длинным. - Он изменился, и я не знаю, как себя вести, – признался вокалист. – Мнения моего спрашивает, прислушивается к моим словам, руки не распускает… Мы в курилке вместе сидели – и ничего. Ты не знаешь, что с ним? Иноран решил предъявить счёт за сигареты обоим гадам. И посмотреть уже на две перекошенные морды. - А ты не думал о том, что он просто повзрослел, и гормоны им не управляют так сильно, как раньше? – поинтересовался Кавамура. – Вам давно пора уже вести себя адекватно возрасту. Что в этом необычного? - Да, наверное, ты прав, – вздохнул Эндо. – Знаешь, Рюичи-кун, такое ощущение, что Кен ждёт от меня каких-то действий. Что мне делать? - А ты для себя уже всё решил? – спросил Кавамура. – Ты готов впустить Кена в свою жизнь? - Да он оттуда и не уходил, – признался Рёичи. – Это я выпендривался. Иноран взглянул на часы и подумал с горечью, что с такими коллегами импотенция ему обеспечена – и гораздо раньше, чем можно себе представить. - Вы оба хороши, – успокоил собеседника Рюичи и распорядился: – К Кену пока не лезь, пусть всё идёт своим чередом. Привыкайте быть взрослыми. На первом плане сейчас должна быть работа, а не личная жизнь. Я поговорю с Каору относительно дальнейшего развития проекта и по результатам этого разговора буду планировать наши последующие действия. Только не сорвись, Рёичи-кун, я тебя прошу. - Я не сорвусь, – пообещал Эндо. Помолчав, он как-то робко признался: – Мы у тебя сигареты взяли. Из шкафчика. Иноран растерялся от такой честности. Пересчитывать сигареты ему расхотелось. И смотреть на перекошенные морды – тоже. - Это ты Инорану скажешь, – засмеялся Кавамура. – Я не курю. - Извинись тогда от моего имени перед ним, хорошо? И прости ещё раз за столь поздний звонок. Спокойной ночи, Рюичи-кун, – пожелал Эндо и отключился. - Сколько слов, сколько слов… – покачал головой Кавамура, водя пальцем по экрану телефона. – То ли дело Хаяма – прислал сообщение: «Все живы. Студия цела.» И всё. Кратко и по делу. Иноран поднялся с кровати и вышел из спальни. Сил терпеть это больше не было. Не так много у них совместных ночей, чтобы столь легко растрачивать каждую драгоценную минуту на запутавшихся в собственной глупости коллег. Но Рюичи всегда приходил на помощь тем, кто нуждался, не отказывая и не упрекая. И откуда людям знать, что Иноран нуждается во внимании Кавамуры постоянно? Если бы только было можно обозначить, показать, дать понять всему миру, что Рюичи только его и ничей больше… Сигарета дрожала в пальцах, роняя оранжевые искры, и горький дымок тянулся вверх, оседая на губах печатью молчания. Нельзя. Никогда не выйти за рамки – не поймут, не примут, не позволят… Распахнуть окно, впуская влагу июньской ночи, пропитанной дождями и электрическим светом, вдохнуть полной грудью, загоняя отчаяние и боль глубоко внутрь, не позволяя им захватить себя полностью. …Тогда тоже шли дожди, и гортензии тянулись к плачущим тучам, впитывая в себя горечь небес. Топающий прямо по лужам Джей взахлёб рассказывал о том, что с новым вокалистом они точно добьются успеха – ещё бы, такой голос, и внешность подходящая. Иноран тогда только молча кивал в ответ на все слова друга, а сам долго ещё присматривался к Рюичи, не доверяя до конца, боясь поверить. И сам не заметил, как поддался общему настроению, как согласился на приглашение вокалиста сходить на какие-то гонки – и заразился его настроением, его страстью. Машины, скорость, азарт – как быстро он привык к этому, как неожиданно легко оказалось с Рюичи. И странные мысли, сначала робкие и неуверенные, но потом всё более откровенные, сводили с ума, пугали… Он держался. Старался не выдавать ничем своей заинтересованности – они просто друзья, зачем Рюичи знать, о чём он думает по ночам? И ревность, которая вспыхивала всякий раз, когда на концерте вокалист обнимал Сугизо, удивляла его самого. Джей всё понял первым: напоил и вытянул правду. И сам за руку привёл его к Кавамуре. Сказал, что смотреть на все мучения Инорана сил у него уже нет. Поругались они тогда с Джеем знатно – не разговаривали даже чёрт знает сколько времени. А Рюичи в тот раз так ничего и не узнал, потому что Иноран не смог признаться, а Джей брать на себя это не стал. «Сами разбирайтесь, задолбали уже,» – сказал тогда Лидер и хлопнул дверью. Иноран струсил, сбежал позорно – и клял себя на все лады, сидя в одной из студий такого чужого и холодного Лондона. А в тот вечер, когда Иноран вернулся домой из далёкой Англии, в дверь позвонили. На пороге стоял Кавамура. «Больше ты от меня не убежишь,» – сказал он. И оказался прав. С тех пор вместе. И в горе, и в радости. И даже свадьба Рюичи ничего не изменила в их отношениях. И рождение сына. В любое время дня и ночи – если Иноран захочет, – Кавамура примчится. Чтобы быть рядом, чтобы прогнать все грустные мысли. Чтобы только вдвоём – и навсегда. Даже если это «навсегда» – всего лишь одна ночь. Зато на двоих. Так зачем тратить их время на глупые ссоры и пустое молчание? Затушить недокуренную сигарету, закрыть окно и вернуться в спальню, где ждёт Рюичи – Иноран точно знает, что ждёт. Раскинулся на постели: распахнутая рубашка, расстёгнутые джинсы – больше не успели ничего, телефон вмешался, – и смотрит так, как больше ни на кого. Этот полный нежности взгляд только для Инорана. Замереть в дверях, ожидая, не позволяя себе ничего. - Ино… – так тихо, что внутри всё переворачивается от этого шёпота. - Ммммм? - Поцелуй. Сорваться с места, оказаться рядом и снять, наконец, эту чёртову рубашку и джинсы тоже снять – мешаются только, пряча от него такое красивое тело. Раздеться самому – минута, не больше. Каждая секунда на вес золота, когда Рюичи так смотрит потемневшими от желания глазами и приоткрывает губы. Целовать его, целовать, целовать, скользить горячими ладонями по груди – и ниже, ниже, глядя, как захлёбывается стоном Рюичи, как запрокидывает голову, разрывая поцелуй, и разводит ноги. Иноран сходит с ума. …За окном снова дождь. Рюичи лежит, удобно устроив голову на груди Инорана. - Курить хочу, – вздыхает Иноран. – А сигареты на кухне остались. - Тогда не кури, – по голосу слышно, что Рюичи улыбается. - Не буду, – Иноран укрывает Кавамуру одеялом до самого подбородка. Кавамура смеётся: - Я задохнусь. - Со мной – не задохнёшься, – твёрдо заявляет Иноран и крепче прижимает его к себе. Рюичи засыпает с улыбкой на губах. Иноран гасит ночник. Комната погружается во тьму. Дождь шуршит по карнизу. Утро обещает быть пасмурным.