Человека невозможно вытащить из-под завалов прошлого. Либо ты выкарабкиваешься самостоятельно, либо остаешься под обломками.
— И тогда он стал на колено и произнёс: «Эмили ты согласна быть моей женой?», — наши визги было слышно, наверное, на всю резервацию, кто-то умилённо прижал руки к лицу, а Эм продолжала рассказ: — И я разревелась! Дата празднования была назначена на первое августа. Каждый член стаи, услышав радостную новость о долгожданной свадьбе альфы, не удержался от поздравлений, некоторые даже прислали подарки домой к Адли. Эмили Адли. Интересно, она сама примеряла фамилию Сэма к своему имени? По-моему, ей очень идёт, и по большей мере потому, что это делает её счастливой. — А платье? Букет? Где будет свадьба? — Ким тараторила без умолку, размахивая руками, но она затихла, когда кто-то постучал в дверь. Судя по лицу Эмили, это был незваный гость. Помню когда-то я начинала обучаться языку жестов, чтобы общаться с остальными было легче. Потом, конечно, я подумала о том, что далеко не каждый прохожий так же знает его, но учиться перестала не поэтому. Купила себе блокнот с ручкой, который таскала всегда за собой и нашла плохую компанию для общения. Сэм довольно быстро забрал меня к себе, так что я не успела влиться в неё как следует. Но пары встреч хватило, чтоб мелкая расстроенная девчушка по уши влюбилась в плохиша, который вместе с утешениями подсовывал ей дурь. Это, безусловно, окрыляет. Тот кайф способен заглушить все остальные чувства: боль от потери, страх одиночества, осознание того, что ты теперь немая. Ну и чувство самосохранения. Иначе как объяснить готовность отдаться практически незнакомцу? Вся эта наркоманская история успешно закончилась, когда Адли начал настаивать на моём переезде. После гибели родителей прошло, кажется, всего пара месяцев на тот момент. Этого было слишком мало чтобы оправиться. Я пила, курила, нюхала. Я была уверена, что это единственное лекарство от моего недуга — депрессняка. А сексуальный Гарри продолжал искать мне дозы и трахать в перерывах. — Я ищу Холлэнд Роден, — непозволительно красивый голос, он добавлял своему владельцу пару лет, что всегда было только ему на руку. Всё те же тёмные кудри, ярко-зелёные глаза и тёмные татуировки под белой футболкой. Отпихивая Эмили обратно к гостям, я закрыла дверь перед её носом. — Стоит говорить, что тебе тут не место? — грубо фыркнула ему в лицо, на что Гарри только ухмыльнулся, обнажая белоснежные зубы. Сколько же он заплатил стоматологу, чтобы убрать последствия ужасного образа жизни? — Твой голос куда прекрасней, чем я представлял, — касается ладошкой к моей руке, крепко сжимает её. Смелость мгновенно улетучивается. Он не так мил, как кажется на первый взгляд. За внешностью смазливого брюнета скрывается страшный монстр, куда неприятнее вампиров или оборотней. — Зачем ты приехал? — Ты внезапно пропала, оповестив меня какой-то жалкой СМСкой о своём уезде, где попросила не искать, — сжимает ладонь до боли, заставляя меня скривиться. — И как я должен был это понимать? — Откуда ты узнал где я? — мой голос звучит так жалко, что становится тошно от самой себя. — Мне понадобился целый месяц, чтобы найти тебя, — обвивает свои руки вокруг моей талии, притягивая к своей груди. Пальцы Гарри нежно скользят вдоль щеки, останавливаясь на волосах, а потом оттягивают локоны вниз. Чувствую возле уха горячее дыхание и тихий шёпот: — Нам ведь было хорошо вместе, как ты могла сбежать от меня? — Ты был ошибкой, — мне не хватает сил, чтоб оттолкнуть его. Чувствуется явная разница в наших возможностях. Не в мою сторону. Поддаваться Гарри не станет, так что рассчитывать на волшебное вызволение не стоит. — Чертовка, — гневно шипит, но не отодвигается ни на сантиметр. Его глаза темнеют, как и каждый раз, когда эмоции берут верх. Кудри в вечном беспорядке, лёгкая щетина. Гарри совсем не поменялся. Готова поспорить, что где-то в кармане куртки припрятан пакетик с дурью. — Холли, нужна помощь? — в дверном проёме показалась голова Эмили, после чего и она сама. Появление девушки застало его врасплох, он ослабил хватку, это позволило мне вывернуться из стальных объятий и убежать подальше от своего мучителя. — Порядок, — тихо сообщаю подруге, что не скрылось от внимания Гарри. Мягко кивнув, он послал мне воздушный поцелуй и ушёл. Только шлейф его дорогого парфюма напоминал о незваном госте. Он всегда был обеспеченным парнем, многое мог позволить себе, хотя откуда он брал эти деньги я и не догадывалась. Может распространяет наркотики… — Что это за парень? — взволнованный голос вывел меня из воспоминаний. Эмили не собиралась отступать, пока не вытащит из меня более мене правдоподобных объяснений. Рассказывать о своих наркоманских способах пережить стресс мне было стыдно. Говорить об отношениях с Гарри тем более. — Старый знакомый, мы общались до моего приезда в резервацию, — этого Янг не хватило, пришлось додумывать историю дальше. — Мы встречались, но после переезда это стало невозможным. Кажется, она поверила. Будем надеяться, что эта ситуация рассосётся сама собой и он свалит отсюда как можно скорее. Ну или хотя бы подожду каких-то его действий. Тогда и начну паниковать. Вечер был посвящён грустным мыслям и жалости к себе. Никто никогда не поймёт меня, пока не прочувствует сладость от прикосновений рук Гарри. Холодные кольца на пальцах внутри меня одна из самых ярких вещей, которые я испытывала. Грубые губы, терзающие мои, сильные руки, стискивающие горло… Даже мелкие отрывки нашей жизни заставляют низ живота приятно заныть. Есть и другие отрывки. Те, от которых по коже бегут мурашки, голова болит и становится жутко стыдно и неприятно. Чёртов сексуальный наркоман. — Милая, тебе придётся очень постараться, чтобы я разрешил, — верхняя губа кудрявого измазана в белом порошке, и я жадно слизываю её, борясь с желанием занюхать дорожку со стола. Он отвечает на поцелуй, разжигая во мне неистовое желание. Я кладу ладонь ему на грудь, опуская её ниже с каждой секундой, пока не дохожу до выпуклости на ширинке, сжимаю её, вырывая стоны из губ Гарри. — Я хочу тебя, — сгребает в охапку, прижимает к спинке дивана, и без каких-либо прелюдий буквально рвёт свою ширинку, затем мои трусики, и проникает внутрь. Грубые движения, смазанные прикосновения, везде его руки, тату, губы, укусы, кровь. На его губах. Моя. Встряхиваю головой, отмахиваясь от ненужного сна, наполненного прошлым. Я не вспоминала о Гарри, пока он сам не дал о себе знать. Мне казалось странным вот так просто выкинуть из своей головы человека, который был спасением, моей утопией, но люди, которых я узнала в резервации, всё переменили. Гарри лишь отвлекал от принятия проблемы. Она ведь не исчезает сама по себе. К сожалению.***
Нет тех, кто не восхищался бы местами, куда не ступала нога человека. Все любят невинность. Круто быть в чём-то первым. Первый на луне, первый у девушки, первый, чья нога переступила густую траву, проникая вглубь девственной лесной чащи. Трава нигде не прижата, вся усеяна разными цветами, аромат свежести укутывал со всех сторон. Находится здесь было сродни найти затерянную Атлантиду, которую ищут все. Я присела на залежавшуюся на земле ветку огромного дуба, доставая книгу с рюкзака. Главная героиня, запутавшись между миром живых и мёртвых, не может остаться ни там, ни там. Постоянно бродит в поиске себя и выхода между мирами. В Ла-Пуш сейчас 6:30 утра. Такая тишина в резервации объяснялась только тем, что жители ещё мирно спят, меня же с кровати согнали собственные кошмары. Как легко удаётся одному человеку разрушить шаткие границы, старательно выстраиваемые неделями? Где-то в стороне послышался шелест листвы, куда громче, чем от ветра, но повернув голову, я заметила только колыхающиеся ветви. — Если ты собираешься меня убить, — настороженно произношу, — очень не советую. Все, кто пробовал терпели неудачу. Голос стал намного тверже, чем неделей ранее. Вчера закончились последние таблетки, прописанные Карлайлом, через пару дней нужно будет снова навестить его. Практически все раны зажили. Мистер Каллен говорит, что через чур быстро. Он считает, не будет лишним провести пару анализов и выяснить что за чудотворные вещи творит моё тело. Из зарослей показалась мохнатая голова, а затем и огромное волчье тело. Это Пол? Сет? Эмбри? Может Джейкоб? Слишком тяжело из всего этого изобилия оборотней понять кто есть кто. А запомнить окрас шерсти не так легко. Часто вы среди кучи людей обращаете внимания на цвет волос каждого из них? Волк потёрся влажным носом о ладонь, затем лёг под деревом у моих ног и мирно засопел. Он очень громко дышит. Может это потому что температура в июле не жалеет его тело, покрытое густой шерстью? — Тебе жарко? — он кивает, уставив на меня карие глаза. С появлением этого чуда, читать стало совсем неинтересно. Отчего-то оборотни меня забавляли, хотелось наблюдать часами за их поведением, а уж за то, чтобы посмотреть как волк раздирает свою жертву, я бы многое отдала. Насколько восхитительными и грациозными будут их движения, длинные когти, острые зубы… Подумать только, внутри него сидит мирный весёлый парнишка. — Может искупаешься? — не прошло и нескольких секунд, как зверь ринулся к пруду, полностью исчезая под водной гладью. Серая шерсть намокла, открывая мне вид на мускулистое тело. Жара давала своё: капельки пота, стекающие по висках, намекали на то, что мне также не повредило бы ощутить эту прохладу. Скидываю джинсовку и шорты, оставаясь в красном боди (чем не купальник?) и с разбегу ныряю к парню. Точнее волку. Привычка с детства закрывать нос и глаза при погружении осталась, так что я никак не могла заметить быстрого перевоплощения. — Пол, какого чёрта? — Купаться в таком виде мне гораздо приятнее. — А разве вы не превращаетесь голыми? — как же сильно я ждала услышать отрицательный ответ. Но, как оказалось, такие штуки реальны только в фильмах про Халка. — А ты думаешь трусы волшебным образом появляются на мне при каждом обращении и так же волшебно исчезают? — я не обратила внимания на его сарказм и хихиканья, потому что все мысли сосредоточились только на факте… неналичия одежды на теле Лэйхота. Было бы правильным смутиться, возмутиться, но я только продолжала молча смотреть ему в лицо. Не ниже. — Ну может, оденешься? — А нужно? — что за идиотские вопросы он тут задаёт? — Ты так старательно отводишь взгляд, мне это даже льстит. — Тебе показалось, — и как только Пол замечает это всё? — Уверен, что нет, — по мере его приближения паника внутри нарастала с большей силой. Не могу назвать себя стеснительной, но щёки рядом с Полом постоянно становятся пунцовыми, не говоря уже о данной ситуации. — Чего ты добиваешься? — один его шаг в мою сторону, один мой от него. — Мне просто нравится как я влияю на тебя, — его движения плавные, глаза в упор смотрят в мои, руки напряжены до предела, — а у меня нет сил оторваться от тебя. В следующую секунду Пол оказывается в метре, в то время как мне двигаться уже некуда — спина упёрлась в преграду. Мы так часто сражаемся, сначала друг против друга, потом вместе против наших чувств. С Лэйхотом мы вообще никогда не соглашались. Каждый день я бросаю ему вызов, не принимая запечатление, а он отвечает, постоянно напоминая о себе. Зажимает в крепких объятьях, с которых мне не выбраться. Охаю, ожидая прикосновений к голому Полу и всем его болтающимся конечностям. — Испугалась? — парень утробно смеётся, явно потешаясь над моей реакцией. Задирает голову, время от времени хрюкая, но не выпускает из кольца своих рук. Даже знать не хочу где он достал трусы и когда надел. — Ты чёртов извращенец! — пинаю его под дых, заставляя скрючиться и, пользуясь моментом, выскальзываю из воды. Он всегда оставался расслабленным рядом со мной, это его и сгубило. Ненавижу свою беспомощность, ненавижу то, какую власть имеет надо мной Лэйхот, ненавижу эту сраную поляну. — Холли, ты куда? — не заставляет себя ждать, бежит за мной, ловя по пути выпадающие с моих рук вещи. — Я не хотел тебя обидеть. — Сколько ты ещё будешь издеваться? — резко останавливаюсь, а Пол, не ожидая такой быстрой смены, врезается в мою спину. — Прекрасно понимая, что я не в силах выбирать, всё равно делаешь всё… это! — Что я делаю? — спрашивает так, будто ему действительно любопытно, будто правда не понимает в чём дело. — Можешь просто отвалить? — грубо. — Отвалить, да? — Полу явно не понравился мой тон. Парень выронил из рук всё то, что ранее роняла я, и схватил за плечи, уставившись в глаза. — Сколько можно мусолиться, Холлэнд? Всем изрядно надоела твоя нерешительность. Сначала признаёшься в чувствах, потом посылаешь. Как понять тебя? — Я не хочу… — Да-да, слышал: «я не хочу оступиться», — сжимает мои плечи сильнее, как будто пытается так успокоиться, но я вижу как горят злостью карие глаза. — Ты ведь даже не пробуешь! Откуда ты узнаешь правильно поступила или нет, если продолжаешь сидеть на месте и трястись за мнимые убеждения. — Очень грубо называть мои убеждения мнимыми, — лучшая защита — это нападение? — А разве ты не груба? Не грубо давать ложные надежды Сету, который готов за тебя с обрыва разбиться? Не грубо быть со мной милой, когда это угодно тебе, и посылать, когда я становлюсь не нужен? И мне стало стыдно. Искренне стыдно за свой эгоизм. Столько лелеяла свои собственные чувства, что о других и думать забыла. Ведь по сути, ни одно действие не несёт в себе сугубо плохого или хорошего характера. Всё относительно. Всё совмещает в себе частичку зла и добра. Для всех мил никогда не будешь, придётся оставить кого-то обижаться. Сегодня я наконец уяснила ещё одну очень важную вещь: всегда есть возможность начать сначала. Если ты уже двинулся в путь, никто не помешает тебе вернуться на начальный этап и пойти другой дорогой. — Прости, я законченная эгоистка, — я обняла Лэйхота так крепко, что послышался хруст моих костей. Это не важно. Я не хотела его отпускать. Впервые за все дни скитаний и сомнений мне казалось, что я поступаю верно. Будто всё идёт по написанному сценарию, как должно было идти. — Я могу поцеловать тебя? — О таком не спрашивают, — ехидная ухмылка вернулась, как вернулся и настоящий Пол Лэйхот. Тот, каким я знаю его. Грубый напыщенный индюк. Тот, который мне нравился. Лэйхот зажимает одной рукой мой подбородок, второй прижимает к себе за талию, и целует. Впивается в губы с неистовой нежностью. Казалось, он жил для этого момента. Для него не существовало ни вчера, ни завтра. Только сейчас, я, и наши сплетённые языки. Я чувствовала примерно тоже самое. Ни капли сомнений. Грубая ладошка легла поверх моей щеки, он стал аккуратнее, нежнее. Так несвойственно этому волку. Я растворялась в нём, ничего не помня, и только жалобный вой из леса напоминал о третьем участнике наших уз.