Сила, правящая миром

      ― Думаю, на сегодня хватит.       Мужчина в маске АНБУ развеял технику и опустил руки с печатями. Пока девушка, сидящая перед ним на стуле, восстанавливала дыхание и приходила в себя, он подошел к включателю света. И как только в кабинете темнота расселась и вновь стало светло, шиноби услышал тихий кашель.       ― Хкем… ― все еще пытаясь отдышаться, девушка попыталась сделать очередной глубокий вдох. ― Не могу… дышать…       ― Извините, я не рассчитал время, когда погружался в Ваши воспоминания, ― шиноби вновь пересек комнату и подошел к своему столу. ― Я дам Вам воду с лекарством, которое поможет восстановить силы и потраченную Вами чакру.       Наполняя стакан водой под тяжелое дыхание своей подопечной, мужчина хоть и был озадачен ее самочувствием, однако уже планировал дату их нового «приема». Личность, присутствие которой он вытягивал из мыслей лишь вчера прибывшей куноичи, требовала к себе отдельного и тщательного внимания. Поэтому какой бы не простой ни была данная проверка, он должен сделать все, чтобы ее завершить.       ― Куруми-сан? ― подойдя со стаканом к девушке, которая по-прежнему не подняла на него взгляд, мужчина вновь напомнил о себе. ― Вода. Вы должны это выпить, чтобы прийти в себя. Дыхание сразу же восстановится.       Еще перед началом этого сеанса он полагал, что подобная техника повлияет не только на самочувствие, но и на ее настроение. И его предположение оказалось точным и вполне уместным, когда подопечная все-таки подняла на него лазурные глаза, наполненные легким упреком и недовольством.       ― Вы бы еще… со дня моего рождения начали… ― с трудом подавляя дрожь в теле от воспоминаний десятилетней давности, Куруми выхватила стакан и тут же его пригубила.       Желая поскорее избавится от лихорадки и тяжёлого дыхания, девушка выпила всю воду буквально за несколько глотков. И наблюдая за тем, с каким трудом она приходит в себя, мужчина все-таки решил объясниться:       ― Я должен знать все, что Вас связывало с Учихой Итачи до той самой ночи и после нее. В противном случае, Вы не сможете поступить на службу в регулярные войска Огня.       И это была суровая реальность, возвращаться в которую ей не хотелось. Являясь носителем генома другой страны, она почти всю свою жизнь провела вдали от родных. И только одно несчастье, случившееся с Третьим Хокаге, поспособствовало ее возвращению в Коноху спустя столько лет. Новость о смерти Хирузена потрясла не только жителей этой деревни, но и всех, кто хоть раз слышал истории о его подвигах во времена последней мировой войны. И помимо самого факта смерти одного из сильнейших шиноби, многих поразила и ее причина. Поэтому, даже спустя пару месяцев после тех событий, имя отступника из легендарной троицы саннинов до сих пор было у всех на слуху.       ― Ясно… ― шумно вздохнув, Куруми вернула опустошенный стакан мужчине. ― Когда мы сможем продолжить? Завтра или…       ― Боюсь, не так скоро, ― шиноби вновь отошел от девушки, чтобы вернуть стакан на стол и заглянуть в календарь. ― Хоть мне и самому не терпится все проверить, однако я не имею права рисковать Вашим здоровьем. Подобную технику не стоит применять чаще одного раза в неделю. Вы должны успевать восстанавливаться и приводить в порядок свои воспоминания.       ― Что? Лишь один раз… в неделю?       Явно не рассчитывая на подобный график их сеансов, Куруми наконец-то решилась подняться со стула. Несмотря на тяжесть в теле и головокружение ей все-таки было необходимо ощутить под ногами землю. И хоть стандартная форма чуунина Снега по ощущениям значительно прибавила в весе и сковывала движение, девушке удалось подняться на ноги. Постепенно влияние техники начало отступать, что наверняка являлось заслугой того самого разбавленного в воде лекарства. Но вопреки непростым последствиям для ее организма от погружения в свои воспоминания, Сенджу была заинтересована лишь в том, чтобы незамедлительно все это продолжить.       ― Но это ведь займет так много времени. Если не приступлю к работе в ближайшие дни, Снег отзовет мое назначение и мне снова придется туда вернуться.       ― Мне жаль, ― слишком формально и вежливо протянув свой ответ, мужчина повернулся к девушке. ― Ничем не могу Вам помочь. Следующий сеанс в это же время через неделю. А пока я должен задокументировать все мной увиденное. Вы можете идти.       Но хоть уже и могла покинуть этот кабинет, чтобы увидеться с братом, который уже наверняка ее ждет, Куруми продолжала стоять на месте. Осознание того, что ее непростое положение в этой деревне усложнилось еще одной неприятностью, лишило ее всех сил. Услышав вчерашнее решение Совета Старейшин о том, что должна найти себе наставника для службы, она поняла, что даже спустя столько лет ничего не изменилось. Эти люди никогда ей не доверяли и вряд ли когда-то на это решатся.       Стоило одному человеку пять лет назад стать причиной гибели целого клана, как с того же момента ее хрупкая связь с Конохой оборвалась. Не прошло и суток, как тогда еще находившийся при жизни Третий Хокаге приказал ей вернуться обратно в Снег. Пробыв перед этим на службе Огня жалкие месяцы, Куруми снова была вынуждена оставить свою семью. И теперь вернувшись сюда по прошению своей тети, она должна сделать все, чтобы использовать этот шанс.       ― Куруми-сан? ― заметив, что она вновь погрузилась в свои мысли, сотрудник АНБУ открыл для нее дверь кабинета. ― Вы свободны. Увидимся через неделю.       Подняв взгляд на маску, лицо за которой явно не выражало ничего, кроме невозмутимого равнодушия, девушка поняла, что должна рассчитывать лишь на себя. И так как этот человек точно не станет нарушать правила и протоколы проведения подобных мероприятий, ей остается смириться лишь с тем, что в ее памяти будут копаться тщательно и неторопливо. Поэтому вместо того, чтобы тратить время на бессмысленные рассуждения, она решила заняться поиском своего будущего наставника.       Однако даже в этом, на первый взгляд, несложном вопросе было свое условие. Человек, которому предстоит взять над ней кураторство, должен принять это решение добровольно. Вот только кто захочет работать в паре с чужачкой, о которой до сих пор ходят слухи о ее сговоре с самым опасным преступником Конохи? Вряд ли из таких людей выстроится очередь. Но Куруми все равно не думала о том, чтобы раньше времени опустить руки. Прожив столько лет вдали от своих родителей и брата, она запаслась достаточным терпением и силами, чтобы сделать все необходимое и наконец-то пополнить ряды регулярных войск Огня.       ― Как всё прошло?       Едва девушка вышла из главного здания АНБУ, как услышала знакомый голос. Прибывший раньше обговоренного времени, Котуки нетерпеливо ждал сестру и без конца поглядывал на двери. И понятия не имея о том, что происходит за стенами штаба АНБУ, он всеми силами сдерживал свое волнение, а вмести с ним и желание войти внутрь. Но, к его удивлению, каким-то образом он смог дождаться момента, когда сестра уже сама вышла к нему. И стоило ему увидеть ее лицо, на котором не скрылись следы ее усталости, Сенджу уже знал, каким будет ответ на его вопрос.       ― Отвратительно, ― честно призналась Куруми, сократив оставшиеся расстояние между ней и братом. ― Он просто нагло копался в моей памяти, вытягивая из нее дни, в которых…       Не в силах закончить свою непростую и неприятную мысль, она замолкла. И так как прекрасно понимал, о ком идет речь, Котуки не стал настаивать на продолжении. Однако имея в запасе не так много времени, чтобы помочь ей остаться в Конохе насовсем, он должен был кое-что уточнить:       ― Вы сразу перешли к той…       ― Если бы, ― тяжело вздохнув, девушка прижала ладонь к лицу. ― Мы начали с момента моей первой встречи… с ним. Голова до сих пор кругом.       Вновь не сдержав своего волнения за сестру, Котуки подавил в теле неприятную дрожь. При виде того, сколько боли ее переполняет в этот момент, его сердце сжалось, однако голос недовольства все равно не стих. Лишь вчера увидев свою сестру спустя пять лет, он даже не успел как следует с ней поговорить, как на пороге их дома появились АНБУ. И несмотря на то, что теперь ей уже далеко не тринадцать лет, сколько было в их последнею встречу, для него она все равно осталась тем беззащитным ребенком, которого буквально выставили за дверь.       ― Я так и знал, ― протянул Сенджу, сжав кулаки от злости. ― Кроме своих пыток… они ни на что не способны. Ублюдки.       ― Нии-сан, ― вернув взгляд легкого осуждения на брата, Куруми лишь наткнулась на его новое недовольство.       ― Что? Ты на ногах с трудом стоишь.       ― Мне сказали, что тяжело только при первом применении этой техники. В следующий раз мне будет легче ее переносить.       ― Но это все равно уже слишком, черт возьми!       Не справившись с подкатившим возмущением, Котуки двинулся в сторону главного входа в штаб. Желание высказаться в лицо тому, кто стоит за подобными экспериментами над сестрой, ударило в голову с такой силой, что больше не было возможности держать себя в руках. И вовсе допустив в мыслях, что должен наказать за такое отношение к беззащитной девушке, Сенджу уже начал концентрировать чакру в кулаке, но пройдя вперед лишь пару шагов, он внезапно остановился из-за хватки на плече.       ― Нии-сан, ― схватившись за брата, Куруми с трудом заставила его остановиться. ― Не надо.       ― Они сказали, что ты не пострадаешь, ― строго заметил мужчина, встретившись с тревожным взглядом сестры. ― Убеждали меня, что от этой техники не будет никаких последствий.       ― Но ты ведь не хуже меня понимаешь, что это было… необходимо.       С осторожностью сделав подобное заключение, девушка усилила хватку на руке брата, чем дала ему понять, что не намерена отступать. И хоть разделяла с ним его желание выразить АНБУ свое искреннее недовольство, она не забывала о том, в каком положении находится. Поэтому выдержав недолгую молчаливую паузу, Куруми пришла к новому слишком очевидному выводу:       ― У них достаточно поводов мне не доверять.       Как бы сильно ни хотел это оспорить или опровергнуть, Котуки должен был это принять. И то, что подобное он слышит от сестры, которую продолжал считать ребенком, невольно заставило его задуматься. Пусть его и переполняла жажда расправы и негодование, в итоге они разбавились легким удивлением. Сдержанности и мудрости в этом ребенке оказалось в разы больше, чем в нем. А это уже указывало на то, что за их последнюю долгую разлуку она действительно выросла.       Котуки наконец-то расслабил кулаки и тяжело вздохнул, на что Куруми ответила и своим облегченным вздохом. Проблемы от конфликта брата с АНБУ ― последнее, чего бы ей хотелось. Поэтому, как только увидела, что смогла его переубедить, она нашла в себе силы неловко улыбнуться.       ― Ты все такой же… Темпераментный и решительный.       Ответив молчанием на слова, которые не нуждались в подтверждении, Котуки задумался над ними и вновь поймал себя на мысли о промелькнувшем времени. Если за эти года ни в своем поведении, ни в поступках он нисколько не изменился, то сестру же коснулось немало перемен. Начиная от ее терпения и рассудительности, заканчивая внешним видом. Держа все это время в воспоминаниях ребенка, выше которого когда-то был на две головы, теперь он смотрит на девушку, почти догнавшую его подбородок. И то упрямое озорство, которое было неотъемлемой частью ее образа, сменилось на женственность и хрупкость. Но даже подобные изменения не бросались ему в глаза так, как то, что он отметил в ней, впервые увидев.       ― До сих пор не могу привыкнуть, ― Котуки провел ладонью по распущенным волосам сестры, длина которых заканчивалась равно по линии ее плеч. ― Ты постриглась перед тем, как отравиться сюда?       ― Нет. Впервые я обстригла их сразу же, как только вернулась в Снег. Пять лет назад.       Не желая вдаваться в воспоминания и причины того, почему приняла решение обстричь свои волосы, девушка отвела взгляд в сторону. Метод хоть и был слишком кардинальным, однако помог ей огородить себя от прошлого и избавиться от ненужных мыслей.       ― Мне нравились твои волосы, ― продолжив свои мысли, брат заставил ее вернуть взгляд на него. ― Почему ты…       ― С ними было неудобно, ― заправив прядь волос за ухо, Куруми решила вернуться к более важной теме. ― Я не могу так долго ждать. Мне нужен напарник уже в ближайшее время.       Опустив руку, которой гладил сестру по голове, Котуки вместе с ней озадачился все еще нерешенным вопросом. Так как был в курсе требований и условий, выдвинутыми Советом, он вновь ощутил знакомую неприязнь и негодование. И вместе с этим его переполняло чувство собственного бессилия, из-за которого вполне ожидаемо возникала вина. Будь он в состоянии лично помочь своей сестре и все исправить, сейчас перед ней не стояла бы подобная проблема.       ― Прости. Я бы взял тебя в свой отряд, но руководство…       ― Будет против, ― заключила Куруми, наткнувшись на искреннее сожаление в глазах брата. ― Я понимаю. К тому же твое положение мало чем отличается от моего.       И это была правда, которая мало его заботила на протяжении всех лет и особенно сейчас. На данный момент все то, что когда-то приносило ему неудобства и дискомфорт, уверенно уступило тому, с чем столкнулась только что вернувшаяся племянница Пятого Хокаге. И затронув в своих мыслях эту женщину, Котуки невольно связал ее недавнее назначение с тем, чем была озадачена сестра.       ― Может, у нее есть идеи? ― задумчиво предположил Котуки, получив от сестры заинтересованный взгляд. ― Цунаде уже полностью приняла на себя обязанности Пятого Хокаге. К тому же она сама тебя вызвала.       ― Думаешь, у тети…       ― Определенно есть план.       К этому времени разобравшись с делами, которые запланировал на первую половину этого дня, мужчина в форме шиноби регулярных войск Огня вышел из госпиталя. Не так давно пережив не самую приятную и теплую встречу с давним знакомым, он не только пролежал несколько дней без сознания, но и утратил значительный запас чакры. И только под пристальным вниманием медиков, которые буквально силой удерживали его в палате, ему удалось восстановиться. Поэтому некоторое время спустя он уже обходился обычным еженедельным осмотром, который в этот раз оказался заключительным.       ― Наконец-то, ― взглянув на небольшой листок бумаги в свой руке, на котором стояла долгожданная печать «в норме», мужчина облегченно вздохнул.       Опустив свою повязку с протектором на левый глаз, чтобы прикрыть активированный в нем генкай, он уже мысленно выстраивал план тренировок, в которых нуждался последние пару месяцев. И как только чакра стабилизировалась, а ее запас вернулся к прежним показателям, он может продолжить работу над техникой, предрасположенность к которой открыл у себя недавно. Вот только с какой стороны и как именно найти к ней подход, до сих пор оставалось неясным. Уже не раз задаваясь подобным вопросом, мужчина и сейчас погрузился в свои мысли. Стоило ему выйти на оживленную улицу, по которой проходили прохожие, он остановился посреди тротуара и впустил руку в свои пепельного цвета волосы.       — Значит, при второй его форме чакра расходуется быстрее, чем при первой, ― все еще рассматривая показатели на своей справке, он приложил ладонь к левому глазу. ― За столько лет ты немало ее истратил, верно? Итачи…       Но хоть и задался этим вопросом, однако он прекрасно знал на него ответ. Вспомнив человека, благодаря которому не только попал в госпиталь, но и узнал о новых возможностях шарингана, Какаши даже в какой-то мере был благодарен той встрече. Не попади он в ту иллюзию, то существование более сильной техники, чем гендзюцу, еще долго оставалось бы для него неизвестным. И убедившись в том, что его генкай не ограничивается лишь первичной активацией, мужчина решил работать над вторичной. А для этого, судя по результатам медицинского обследования его состояния, потребуется немало сил и физического здоровья.       Обладая лишь одним шаринганом, он наверняка будет нуждаться в меньшем расходе энергии и сил, чем при двух. И так как вполне способен минимизировать влияние новой техники на свое самочувствие, он может чередовать тренировки, чтобы…       ― Аф!       Услышав тихое тявканье возле себя, Какаши в следующий момент ощутил хватку на своих брюках и опустил взгляд. Незаметно подкравшись к нему, четвероногий нарушитель его мыслей, судя по всему, пытался взобраться на него. Однако, не имея никаких шансов продвинуться выше своей поднятой головы, малыш просто схватился за штанину брюк своими маленькими клыками и довольно подал голос.       ― Хм… ― явно удивившись подобному вниманию от маленького белого щенка, Какаши убрал справку в нагрудный карман жилетки и наклонился. ― В чем дело? Потерялся?       Но бросив взгляд на шею, на которой не было ни ошейника, ни поводка, мужчина допустил вполне уместную мысль. И как только подумал о том, что пришедший к нему щенок может быть бездомным, тот снова попытался ему что-то сказать.       ― Аф!       ― «Аф»? ― тихо повторил Какаши, осторожно освободив свои брюки из хватки маленького охотника. ― Не думаю, что понял дословно, но, кажется, это своего рода… «привет»?       И скрученный в кольцо хвостик, которым пытался вилять малыш, лишь подтверждал это предположение. Внезапно возникший щенок явно был в восторге от человека, за чьи брюки уже успел схватиться.       ― Кажется, ты голодный, ― заметив, что маленькие клыки снова прикусили его штаны, Какаши взял щенка на руки. ― И слишком легкий, для своего возраста.       Предположив по увиденным клыкам сколько месяцев этому голодному созданию, Какаши убедился в уместности своих мыслей. Щенок однозначно был бездомным, оттого и имел заметный недобор в весе. И несмотря на то, что уже должен был отправиться на встречу с Хокаге в резиденцию, он решил не оставлять малыша голодным.       Свернув с улицы за угол здания, из-за которого, предположительно, и вышел щенок, Какаши увидел сад. Тишина, царившая среди деревьев и кустов, нарушалась лишь легким дуновением ветра и шелестом листвы. Предположив, что именно в этом месте и проживает малыш, мужчина отпустил того на землю. Не прошло и мгновение, как он вновь издал то самое неумелое «аф», после которого из-под ближайшего кустарника высунулись несколько таких же маленьких серых мордашек.       ― О… ― застыв на месте от обескураженности, мужчина задержал взгляд на выглянувших щенят.       И стоило ему встретиться с одним из них взглядом, как все семейство в полном составе с приветствующим тявканьем бросилось к нему. Пятеро щенят, один из которых оказался самым смелым и нашел его первым, окружили его со всех сторон. Теперь у Какаши появилась не одна причина, по которой посещение резиденции стоило бы отложить. Этих малышей, что отчаянно пытаются на него взобраться, придется не только накормить, но и пристроить в новый дом.       С трудом выбравшись из окружения этих милых хвостатых, Какаши оставил с ними своего клона. Отлучившись буквально на несколько минут, он вернулся уже с угощениями. И пока наливал молоко в миску, он вспомнил, что уже не раз попадал в подобную ситуацию. Собаки весьма странным образом находят его и следуют за ним. Он мог бы связать это с тем, что имеет с одними контрактную связь, однако это относится лишь к тем, кто служит в рядах шиноби. Поэтому по-прежнему не понимая причин, по которой находит общий язык с этими дружелюбными созданиями, Какаши мог только предполагать. Но только в одном он всегда был уверен ― в своей ответственности за них. И тот, к кому он уже обращался, разделяет с ним эти чувства.       ― Вот это пополнение!       Вышедший во двор приюта своей семьи мальчик не скрыл удивления при виде учителя, в руках которого находились щенята. Пришедший к нему мужчина хоть и был нередким гостем здесь, однако сегодня явно смог поразить своим появлением.       ― Акамару, встречай новых гостей, ― мальчик взял в руки своего щенка, выглядывающего из куртки, и опустил на землю. ― Где Вы их нашли, Какаши-сенсей?       ― Недалеко от главного здания госпиталя, ― Хатаке выпустил щенят, позволив им осмотреться. ― Они жили в саду.       ― Ясно… Завтра мы с Акамару осмотрим то место и попытаемся найти их мать. Хотя, кажется, они уже принимают Вас… за нее.       Заметив, что щенки, которых Хатаке выпустил из рук, так и не отошли от него ни на шаг, Киба улыбнулся. Увиденное хоть и казалось крайне необычным и милым, однако нисколько его не удивило. Прекрасно зная отношение этого мужчины к четвероногим друзьям человека, Инузука не сомневался и в их ответном отношении к нему.       ― Привязались к Вам, как к родному.       ― Я всего лишь покормил их, ― тихо заметил Хатаке, разглядывая у своих ног усевшихся щенят.       ― Ну, не скромничайте. Вы ведь знаете, что такие собаки разбираются в людях и кому попало не доверяют. Даже щенки.       Не желая опровергать или подтверждать услышанное, Какаши вновь склонился к щенкам, чтобы попрощаться. Погладив каждого малыша, он встретился с голубыми глазами того самого, чьи клыки уже не раз вцеплялись в его брюки.       ― Что ж… Оставляю Вас с Кибой и Акамару, ― Какаши почесал за опущенными ушами малыша, который в ответ лишь что-то проскулил. ― Они о вас позаботятся.       ― Обязательно. Сначала обследуем, сделаем нужные прививки и откормим. Обычно щенки у нас долго не задерживаются. Многих забирают на фермы в качестве пастушьих собак, обучают их прямо как настоящих шиноби. А кто-то в будущем из вас станет охранником и защитником какого-нибудь дома.       Обратившись к своим новым подопечным, Киба подошел ближе к учителю, и принялся набирать их в руки одного за другим. Получая от них заинтересованные взгляды и дрожащие в приветствии скрученные хвостики, Инузука задержал взгляд на оставшемся пятом. Единственный белый щенок среди своих серых братьев и сестер беспрерывно смотрел на человека, который их принес. И проследив за взглядом маленьких голубых глаз, в которых горела настоящая мольба, Киба понял, в чем дело.       ― Какаши-сенсей? ― прижав к груди оставшегося пятого щенка, Киба поднялся на ноги. ― У нас, конечно, мест еще полно, но, может, Вы хотели бы взять себе этого? Он так на Вас смотрит… Буквально умоляет не бросать его.       Опустив взгляд на щенка, с которым уже успел попрощаться, Какаши действительно увидел в его глазах до боли трогательную мольбу. Голубые глаза буквально впились в его лицо и не смели прервать с ним зрительный контакт. Нежелание расставаться у бездомного малыша оказалось настолько сильным, что все-таки смогло внести беспорядок в мысленный поток мужчины. Однако столкнись он с этим чуть раньше, то безоговорочно бы принял спонтанное, но верное решение приютить щенка. Но не теперь, когда уже любая возможная связь с кем-то кажется Какаши заведомо обреченной. И дело даже не в его трагическом детстве, в котором постоянно были потери и смерть, а в совсем недавних обстоятельствах.       Какаши хоть и продолжил свою службу, но все равно не мог не думать о Седьмой команде. И как только в мыслях возникал ребенок, чье сердце все-таки, как и у его старшего брата, погрузилось во тьму, мужчина мог винить в этом только себя. Стоило ему однажды стать джонином и взять под командование своих товарищей, как одна беда сменялась на другую. Смерть отца, гибель друзей, затем учителя. И если после ухода Учихи Итачи ему все-таки удалось наладить свою жизнь, покинув ряды АНБУ, то уход Саске с убийцей Третьего Хокаге вновь внес свои перемены.       Судьба уже не раз давала ему шанс предотвратить трагедию, однако Какаши все равно совершал одни и те же ошибки. Он делал недостаточно для того, чтобы видеть тьму, зарождающуюся в сердцах своих подопечных, оттого перспективы брать под постоянное командование новую группу казались ему сомнительными и бессмысленными. И если за каждой связью следует подобная неприятная потеря, то есть лишь один способ этого избежать ― вынужденное и необходимое ему одиночество.       В последнее время, когда погружался в свои мысли после случившегося, Какаши пришел именно к такому выводу. Признав свои ошибки, он впервые в жизни озаботился их причинами и решил просто их не допускать. Являясь джонином без основной команды, он может ходить на миссии совершенно с разными людьми, к которым ему уже не придется присматриваться и привыкать. Поэтому как бы сильно ему ни хотелось приютить этого голубоглазого малыша, он просто не может себе это позволить.       ― Даже не знаю, буду ли я… готов, ― задумчиво озвучив свои мысли, Какаши вызвал на лице Кибы удивление.       ― Что?       ― Ничего, ― опомнившись, мужчина подошел к Инузуке и снова накрыл ладонью белую голову с опущенными ушками. ― Я мало провожу времени дома, поэтому ему будет со мной скучно. Но я обязательно приду навестить его.       И встретившись с голубым невинным взглядом напоследок, Какаши поблагодарил Кибу за помощь. Доверив щенят в надежные руки настоящего профессионала, семья которого, помимо приюта, держит ветеринарную клинику, он наконец-то мог отправиться по своим делам. Но стоило ему разобраться с минувшими проблемами, как на горизонте возникли новые.       Добравшись до резиденции в считанные мгновения, Какаши вошел в кабинет Пятого Хокаге строго в назначенное время. И только выслушав то, что сказала ему помощница, стоящая позади Цунаде, мужчина с трудом сдержал свое искреннее недоумение. Услышанное настолько сбило его с толка, что он не сразу понял, что именно от него требуется. Лишь несколько минут назад размышляя о данном вопросе, он и представить не мог, что в этот же день столкнется с этим.       ― Вы предлагаете мне взять… напарницу?       ― Да, ― темноволосая женщина, изучающая досье одной из «кандидаток», вновь заставила мужчину вздрогнуть. ― Сенджу Куруми. Восемнадцать лет. Получила ранг чуунина после выпуска из Академии шиноби страны Снега. Основные обязанности в команде: сенсор и тактическая…       ― Разведка, ― тихо закончил Какаши, прервав ассистентку Хокаге. ― Я помню.       ― Да. Пять лет назад, еще до того, как покинули ряды АНБУ, Вам с ней уже доводилось быть на совместной миссии.       ― Не только. Я был тем, кто сопровождал ее обратно в Снег. Дважды.       Явно не испытав восторга от того, кого именно администрация решила к нему приставить, Какаши перевел взгляд на Цунаде. И то, что она по-прежнему молчала и следила за его реакцией, говорило лишь о том, что она прекрасно понимает его ступор и замешательство. Также ей наверняка было видно, что этот разговор не приносит ему никакого удовольствия. И буквально прочитав его мысли об этом, она наконец-то решила вмешаться в их с Шизуне разговор:       ― Поэтому я хочу предложить тебе стать ее напарником, чтобы...       — Я отказываюсь.       Не озаботившись тем, как будет воспринят этот преждевременный и коротки ответ, Какаши уже стал причиной искреннего недоумения Шизуне. Женщина осторожно прикрыла личное дело прибывшей куноичи Снега и перевела взгляд на ее тетю. И, как она и предполагала, выражение лица Цунаде все-таки переменилось. Однако до последнего оставаясь спокойной, Сенджу постаралась держать себя в руках, чтобы узнать причины полученного отказа:       — Это еще почему? — хмуро протянула Цунаде, скрестив руки на груди. — Чем тебя не устраивает моя племянница, Какаши? Неужели и ты подозреваешь, что она…       — Нет. Дело вовсе не в этом.       ― Тогда в чем?       И вновь вернувшись в свои мысли, Какаши стал причиной возникшего молчания. Кабинет Хокаге погрузился в тишину, атмосфера в котором тут же наполнилась напряжением. Но так казалось лишь Шизуне. Зная нрав своей наставницы, в последнее время у которой то и дело летали не только документы на пол, но и стулья из окна, она боялась представить, к чему в итоге приведет этот разговор. И чем дольше Какаши упрямо молчал, не желая вдаваться в подробности своего решения, тем напряжённой ей казалась обстановка. Понимая, что он имеет полное право на отказ, она не была уверена, что наставница сможет с ним смириться.       И пока Шизуне обеспокоенно переводила взгляд с Какаши на Цунаде, последняя решила нарушить их молчание:       ― На данный момент ты свободен от обязанностей руководителя Седьмой команды. Наруто ушел обучаться у Джирайи, Сакура практикуется у меня, а Саске…       Вовремя опомнившись, Цунаде замолчала. Лишь в последнее мгновение осознав, что выбрала не самый подходящий аргумент, она и сама испытала не самые приятные чувства. Стоит только вспомнить, с каким отчаянием Наруто и остальные генины пытались вернуть ушедшего из деревни Саске, можно сразу же понять, насколько непрост в обсуждении данный вопрос. Поэтому нетрудно догадаться, что именно думает сам Какаши по этому поводу. Как лидер и капитан Седьмой команды он испытывает не только ответственность за случившееся, но и свою вину. И подумав об этом, Цунаде уже не могла использовать подобный аргумент, из-за чего тяжело вздохнула и спокойно продолжила:       ― Выполнять заказные миссии в паре будет гораздо легче и эффективней, чем одному. Ей необходим наставник, Какаши. И сейчас ты единственный, кто может им стать.       ― Шизуне-сан? ― обратившись к женщине, на лице которой мелькнуло очередное волнение, Какаши перевел на нее взгляд. ― Перед этим Вы сказали, что это предложение, а не распоряжение администрации, верно?       ― Д-да, ― Шизуне услышала недовольный вздох Цунаде, на что нервно сглотнула. ― Сенджу Куруми не является частью наших регулярных войск, поэтому…       ― Значит, решение работать с ней или нет принимаю только я?       ― Верно…       ― Хорошо, ― заключил Хатаке, вновь вернув взгляд на женщину, чьи карие глаза уже горели едва сдерживаемым возмущением. ― Извините, Цунаде-сама, но я не могу стать напарником для Вашей племянницы. Если Вы позволите, я пойду.       — Стой, Какаши, ― остановив мужчину, который уже начал поворачиваться к двери, Цунаде до последнего надеялась на другой ответ. ― Может, тебе просто нужно время, чтобы… подумать?       — Я в нём не нуждаюсь. Это мое окончательное решение.       Услышав новый вздох Цунаде, чей темперамент нередко становился причиной ее конфликтов с другими, Шизуне не сводила взгляд с профиля ее лица. Мысленно готовясь к тому, что наставница и вовсе выскочит из-за стола, чтобы схватить Какаши за жилетку, она даже освободила свои руки от документов на случай, если придется вмешаться. Но, к ее удивлению, Сенджу продолжала сидеть на месте, так как с некоторым пониманием отнеслась к неприятному решению Хатаке. По себе зная, как непросто расставаться с товарищами по команде и терять близких, Цунаде не могла винить Какаши за его ответ. Но так как речь шла о будущем ее племянницы, она не могла принять подобный исход, поэтому уже начала думать о новом решении их общей проблемы.       И на этот раз не получив в ответ никаких возражений, Хатаке продолжил путь к двери. До этого ему еще никогда не доводилось в стенах этого кабинета говорить «нет». Но по причине того, что окончательно решил воздержаться от работы в команде на постоянной основе, он нисколько не жалел о своем ответе. К тому же та самая подопечная, которую настойчиво рекомендует ему администрация, сама не была бы в восторге от службы с ним. И в чем смысл брать под кураторство ребенка, которого он уже дважды выпроваживал из этой деревни? Работа в напряжении и недомолвках не принесет никакого результат. Поэтому решив не только свои проблемы, но и ее, Какаши мог спокойно вернуться к своим делам на этот день.       Прикоснувшись к дверной ручке, он уже начал тянуть ее на себя, как замер, стоило ему открыть дверь. Приготовившись уже постучаться в кабинет, девушка задержала руку навесу и, как только увидела возникшего перед ней мужчину, сразу же его узнала.       — Какаши-сан…       Нисколько не изменившись за эти года, он вновь, как когда-то сбил ее с мысли своим внезапным появлением. Несколько лет назад этот человек оказался последним жителем этой деревни, которого она видела. Но даже несмотря на то, что был ее личным сопровождающим тогда, она и подумать не могла, что вновь с ним столкнется. Ведь на тот момент, когда взял на себя обязанность вернуть ее домой, он был совершенно в другой форме и скрывал свое лицо за маской АНБУ. И сейчас впервые увидев его без нее, Куруми все равно знала на кого смотрит, потому что отчетливо помнила след его чакры. Поэтому только ощутив ее, она тут же вспомнила и ее владельца.       И пока она боролась со своей растерянностью и удивлением, Какаши с трудом мог связать образ этой девушки с той девчонкой, которая дерзила ему всю дорогу, пока он сопровождал ее в Снег. Тогда неохотно отправившись с ним обратно по приказу Третьего, она была немногословной, но на каждую произнесенную им фразу отвечала холодной колкостью и демонстративным молчанием. Попав под подозрение не только шиноби Листа, но и жителей, она лишь успела проститься с единственным выжившим из клана Учиха, после чего покинула страну Огня. И если тогда Хатаке относился к ее выходкам как к действиям напуганного и загнанного в угол котенка, то теперь перед ним стоял вовсе не он.       В ней не было ничего общего с той недовольной и своевольной персоной, которая с нежеланием исполнила приказ. И сейчас Какаши впервые показалось, что он совсем не знает эту девушку, при том, что неплохо был осведомлен деталями ее жизни в прошлом. И все-таки он заметил то, что связывало эту «незнакомку» с тем ребенком, которого он лично сопроводил обратно в Снег ― глаза, в чьих просторах расстилалась лазурная гладь.       ― Т-то есть… ― тихо произнесла она, неловко поприветствовав его поклоном. ― Здравствуйте.       — Здравствуй.       Явно не ожидая подобной вежливой формальности, о которой она напрочь забыла в их последнюю встречу, Какаши по-прежнему не мог собраться с мыслями. То ли от того, что не мог принять, что прошло уже столько лет, то ли от ее внезапного появления, он все еще не поборол свой ступор. Лишь несколько минут назад, прослушивая предложение Шизуне и Цунаде, он держал в голове своевольную и негодующую девчонку. И ее характер оказался настолько несносным и неуправляемым, что она даже умудрилась от него сбежать во время их последней совместной дороги. Но теперь, смотря на взрослую девушку, на лице которой застыла неловкость, Какаши просто не узнавал ее.       Но, в отличии от него, Куруми больше была озадачена своим поведением, чем внешним видом. Поэтому, не придав никакого значения тому, что является предметом пристального внимания мужчины, она решила хоть как-то исправиться в его глазах после их последней встречи. И если ее извинения могут показаться неестественными из-за неуместной спешности, она предпочла начать с простых вежливых вопросов:       ― Как Вы…       ― Прости, ― не позволив ей задать этот предсказуемый вопрос, Какаши в очередной раз вызвал на ее лице удивление. ― Я не смогу быть твоим напарником.       — Что?       — Мне пора.       Все-таки переступив порог кабинета Хокаге, Какаши обошел застывшую на месте девушку и направился по коридору к лестнице. Испытав искреннее недоумение от слов, которые услышала напоследок, Куруми озадаченно нахмурила брови и проводила взглядом свернувшего за угол мужчину.       — Он отказался, — тихо протянула Цунаде, опустив взгляд на личное дело Какаши, с которым ознакомилась перед их встречей. — Джирайя не упоминал о том, что Какаши может быть таким… неуступчивым.       Услышав голос тети, Куруми наконец-то смогла прийти в себя и кое-что понять. Вышедший из этого кабинета мужчина однозначно обсуждал вопрос, в котором фигурировала она сама. И войдя в кабинет Цунаде, девушка решила убедиться в своем предположении:       ― Вы хотели, чтобы он работал со мной в команде?       ― Да, ― женщина тяжело вздохнула, закрыв папку с личным делом. ― Он единственный из джонинов, кто свободен и может взять себе нового подопечного.       Судя по всему, это и был план, о котором говорил Котуки. Куруми подумала об этом сразу же, как только услышала от женщины «он единственный из». Конечно, она не ожидала увидеть человека из АНБУ в здании резиденции и все-таки задумалась о том, почему на нем нет маски. И словно прочитав мысли девушки, за которой следила, Шизуне решила все объяснить:       ― Какаши-сан больше не служит в рядах АНБУ. В последнее время он был наставником одной команды из генинов, но сейчас оказался свободен. Поэтому я и Цунаде-сама решили, что он может стать твоим напарником.       ― Но, как я поняла, он на это не согласен, ― заметила Куруми, подойдя к столу тети ближе. ― Ему определенно не понравилась эта идея.       — Да, не понравилась, ― Цунаде постучала пальцем по закрытому личному делу и задумчиво прикусила губу. ― Может… мы просто составим приказ, Шизуне? Не оставим ему выбора.       ― Цунаде-сама…       — Совет поставил условие, ― вспомнила Куруми, на что брови тети заметно напряглись. ― Я не имею никакого отношения к Листу, поэтому Какаши-сан не обязан брать меня к себе в напарники. Он должен согласиться на это добровольно.       — Знаю, ― женщина взяла личное дело в руку и передала его ассистентке. ― Но он единственный, кто не занят курированием своей команды. Если твой послужной список не будет пополняться заказами для нашей деревни, они вернут тебя обратно. И я вряд ли смогу тебе чем-то помочь.       И это понимала не только сама Куруми, но и брат, который уже ни раз проклинал всю администрацию, Совет старейшин и свое руководство. Она хоть и осуждала подобное поведение, однако невольно задумывалась о его причинах. Сложившаяся ситуация мало чем отличалась от той, что была несколько лет назад, и она так же не вызывала никакого восторга. Являясь сестрой, дочерью, племянницей людей, которые за всю свою жизнь уже немало сделали для этой деревни, она должна доказать, что заслуживает места рядом с ними. И при мысли об этом невозможно было вспомнить и других, тех, кто принимал личное участье в становлении этой деревни.       — Это странно… ― переведя взгляд на окно, за которым виднелись изваяния четырех Каге, Куруми посмотрела на двоих. ― Наши прадеды основали эту деревню, а их потомки даже не могут здесь просто жить.       Это так же не укладывалось в голове Цунаде. Являясь внучкой одного из основателей Первого Хокаге, она не имеет никакого влияния на Совет, который, стоило ей вступить в должность, как сразу же попытался указать ей на ее место. Лишь обсудив пару вопросов с этими людьми, женщина поняла, что их мнения еще не раз будет расходиться с ее. Но в этом случае, как бы трудно это ни было, стоит признать, что правда на стороне старейшин. Да, это крайне вопиющее и несправедливое требование, однако к нему не придраться даже с формальной стороны, так как эта девушка действительно никак не относится к Листу. И то, что в этой деревне проживает ее семья, нисколько не способствует решению этого вопроса.       — Все же еще рано отбрасывать эту идею, ― нарушив молчание в кабинете, Цунаде откинулась на спинку кресла. ― Думаю, все-таки удастся его переубедить. Прости, Куруми, но нам придется постараться.       ― Не волнуйтесь, ― вернув взгляд на тетю, девушка задумчиво улыбнулась. ― Если он единственный человек, который может помочь мне остаться со своей семьей, я готова на все.       Проводив насыщенный и очень непростой день, Какаши встретил следующее утро с надеждой на то, что больше его никто и ничто не побеспокоит. К тому же наступившие выходные, совместно с ясной летней погодой, гарантировали ему умиротворение и покой. Несмотря на вчерашний беспорядок в его мыслях, он уснул буквально сразу, как только опустил голову на подушку. Поэтому неплохо отдохнув за прошедшую ночь, Хатаке проснулся с приятным настроением, какого у него не было уже очень давно. И если сегодня он целиком и полностью предоставлен сам себе, то обязательно посветит все свободное время любимым занятиям.       Но даже имея в планах на сегодня посетить немало мест, Какаши помнил про приют, который вчера пополнился на пять маленьких щенят. Пообещав вчера их проведать, после завтрака, он сразу же направился к ним. К этому времени, как и говорил Киба, каждый малыш уже был обследован ветеринарами. Каждый получил не только свои документы с поставленными прививками и характеристиками, но и собственное имя. И, как выяснилось, тот голубоглазый белоснежный негодник, который кусал его штаны, оказался девочкой и получил весьма говорящее и милое имя «Жасмин».       ― Значит, Жасмин? ― склонившись к вольеру, в котором игрались щенята, Какаши взял на руки свою голубоглазую знакомую. ― Вчера я случайно принял тебя за мальчика, прости.       ― Аф!       ― Думаю, она на Вас не в обиде, ― заметил Киба, стоящий возле мужчины. ― Для девочки она была очень смелой. Настоящий пример своим братьям.       ― Не только смелой, но и упрямой, и настойчивой, ― заметил Какаши, поглаживая довольную Жасмин, скрученный хвост которой метался из стороны в сторону. ― Вы нашли их мать?       ― Да… Сегодня утром.       Услышав в голосе Кибы мелькнувшее сожаление и неловкость, Какаши перевел на него взгляд. Наблюдая за тем, как щенята катают по полу мячик, он не без сочувствия к ним вспомнил увиденное в лесу:       ― Капкан. Она ушла слишком далеко от деревни и попала в него, из-за чего потеряла слишком много крови. В последнее время тех местах нередко ходят волки, поэтому местные… Они ведь просто их калечат.       Не в силах мириться с тем, что уже не только дикие волки, но и собаки в опасности, мальчик с трудом сдерживал свое негодование. Беззаботно резвящиеся щенки даже не подозревают о том, что уже несколько дней назад стали сиротами. И подумав о том, что сверни Какаши с улицы чуть раньше, то вряд ли бы наткнулся на этих малышей. Страшно представить, что могло бы стать с ними с приходом сезона дождей.       ― Вы спасли им жизнь, ― тихо сделав подобный вывод, Киба погладил Жасмин, клыки которой уже жевали рукав рубашки Какаши. ― Хоть и не понимают, но они это чувствуют.       ― Ты сделал для них не меньше, ― ответил мужчина, по-прежнему не признавая лишь свою заслугу. ― Ты и твоя сестра.       ― Ну… она уже решила не ограничиться лишь собаками.       ― Что ты имеешь в виду?       Ответив учителю лишь шумным вздохом, Киба молча указал на дверь, выходящую на задний двор. Догадавшись, что должен выйти из здания и кое-что увидеть, Какаши вернул Жасмин к братьям, после чего проследовал за Кибой на улицу.       И, как выяснилось, взглянуть ему действительно было на что. А точнее ― на кого. В вольере на заднем дворе, в котором жили уже взрослые и внушительные по размерам собаки, оказался тот, который явно не вписывался в его окружение. Расположившись в углу своего вольера, серый волк не обращал внимание на своих лающих и бегающих по двору соседей. Более того умудряясь спать в подобной обстановке, волк с перебинтованной передней лапой не обращал внимание ни на кого. Однако хоть и пытался казаться спящим, он все равно следил за каждым, кто обращал на него взгляд. И как только на заднем дворе появились люди, хищник с демонстративным гордым спокойствием приоткрыл один глаз.       Окинув незаинтересованным взглядом подошедших, он вновь вернулся к своему отдыху. Убедившись в том, что эти люди не несут для него никакой угрозы, волк даже повернулся к ним спиной, чего дикие животные никогда себе не позволят. И отметив эту странную деталь, Какаши задался возникшим вопросом:       ― Где вы его…       ― Недалеко от той собаки, ― Киба подошел чуть ближе вольеру, чтобы рассмотреть оставленные волку миски. ― Он попал в капкан приблизительно в тоже время, что и она. Вполне возможно, что он почуял ее кровь и зашел в этот лес, после чего угодил в ловушку. Мы с сестрой принесли его сюда, пока он был без сознания, но как только закрыли вольер, он очнулся. Осмотреть его пока не удалось. Пытались усыпить его дротиком, но игла недостаточно прочная, чтобы пройти через его кожу и шерсть. Еще в лесу сестра остановила его кровотечение, но этого недостаточно. Нужно залечить его рану.       ― Значит, пока что он ничего не пьет и не ест? ― Хатаке приблизился к клетке, увидев полную миску. ― Даже не притрагивается.       ― Да, если в еду что-то добавлено. Он даже в воде учуял снотворное, которое вообще ничем не пахнет. Невероятный нюх, ― заключил Киба, опустив взгляд на своего щенка, который спал внутри его куртки. ― Думаю, даже когда вырастит, Акамару не дотянет да такого уровня. Хотя ни у одной волка не развито обоняние так, как у него.       ― Какая глупость.       Вздрогнув от внезапно раздавшегося грубого голоса из клетки, Киба не успел даже что-то осознать, как уже оказался за спиной Какаши, который заслонил его собой. И пока мальчик приходил в себя и пытался понять, чей голос услышал, Хатаке не сводил взгляда с поднявшегося на все четыре лапы волка.       С прежними неторопливыми движениями хищник вновь повернулся к людям и подошел ближе к клетке, чем лишь заставил стоящего перед ним мужчину напрячься. Уже убедившись в том, что перед ним явно не обычный житель дикого леса, Какаши понимал, что все это время вольер не был его клеткой. И чем ближе волк приближался к дверце, тем внушительнее казались его размеры и возможности несмотря на его поврежденную переднюю лапу.       ― Ч-чего? ― Киба выглянул из-за спины учителя, встретившись с холодным взглядом серых глаз. ― Говорящий… волк.       ― Он контрактный, ― заметил Какаши, подняв повязку с левого глаза. ― Судя по всему, добрался сюда сам. Без призыва.       ― Потому что знал, куда идти, ― оскалившись, протянул хищник, чем заставил Кибу вздрогнуть, а Акамару заскулить. ― Поэтому даже не смей сравнивать волков с этой жалкой дворняжкой, глупый детеныш.