Отчаянно зависимы

Тёмная комната, окутанная дымом недавно выкуренных сигарет, недопитый виски, стоящий на полу возле кровати, и соприкосновение с горячим желанным телом девушки, имени которой он даже не удосужился запомнить. Всё это отвлекало, заставляло забыться, окунуться в тягучее небытиё, к которому он так стремился эти несколько дней. Ему нужно было утешение и забвение, но не такое, к которому рвётся большинство людей, когда попадают в трудную жизненную ситуацию. Они ищут опору и поддержку в близких людях, выговариваются им так, что потом долгие месяцы выворачивает наизнанку от душевной травмы, ломает изнутри и проминает под себя. Глеб Туманов был не из тех людей, которые относятся к подобному типу. Он никогда не показывал собственных эмоций. Даже родители не знали истинную натуру собственного сына. Они вообще его не знали, начиная с того момента, когда ему исполнилось пятнадцать, когда переходный возраст только набирал обороты и сбивал некоторых его товарищей с пути точно так же, как и его самого в какой-то определённый момент. Ему стали чужды самое обыкновенное человеческое сострадание, самые обыкновенные человеческие эмоции стали для него чем-то далёким, отчуждённым. Он был хладнокровен и жесток – его это более чем устраивало, а окружающих – пугало и отталкивало. Поэтому он был всегда один. Как бы родители не старались наладить отношения, ничего не изменит того, что произошло несколько лет назад. Но, если бы не мать, он бы давно бросил школу, а сейчас - институт. Он делал это для неё, но, несмотря на это, всё равно держался на расстоянии вытянутой руки от собственной семьи, которую и семьёй язык не повернётся назвать. Отца Глеб всеми фибрами души ненавидел, всем своим сердцем. Он постоянно тыкал собственного сына в то, что он никто, что он зависит целиком и полностью от его статуса и финансового положения в обществе. Тогда-то Туманов - младший и связался с тем, с чем никогда бы не следовало связываться… Глеб схватил девушку за копну тёмных волос, заставляя прогнуться в спине, и издать протяжный стон, смешанный с какими-то несвязными фразами и словами. Брюнетка стала ещё резче поддаваться ему навстречу, продолжая громко стонать, что выводило его из себя и одновременно вынуждало сжимать зубы от предвкушения скорейшей разрядки. Воспоминания не всегда приятны, а в его случае – они никогда не были таковыми, и почему он задумался о собственной жизни в такой момент? Он ещё яростнее начал вколачиваться в девушку, наматывая длинные волосы себе на руку, пытаясь в очередной раз забыться. А сколько раз он уже забылся за сегодняшнюю ночь? Ещё заплаканное лицо той серой мыши не желало покидать его голову, оно будто въелось в его мозг, не желая отпускать, вкупе с теми словами, которые Ларина осмелилась ему сказать напрямую, не избегая зрительного контакта, что было для него неожиданным. Он до сих пор не понимал, почему продолжал донимать ту девушку, которая, ясное дело, уже точно никому и никогда не проболтается о том, что видела тогда той ночью в парке. Туманов до такой степени её запугал, что та даже языком не пошевелит в направлении данной темы – он был абсолютно и безоговорочно в этом уверен. А ещё он был уверен в том, что совершенно не знал, что творилось в голове этой постоянно плачущей простушки, но признавал, что в глубине души ему доставляло огромное удовольствие видеть это испуганное лицо и огромные серые глаза, которые смотрели на него с неподдельным ужасом. Как она его назвала? Монстром? Здесь шатен был стопроцентно согласен. Последний толчок, и блаженная истома, что прокатилась по телу сильнейшим разрядом. Голова казалась ватной от количества выпитого виски и долгожданной разрядки. Глеб действительно чувствовал себя расслабленным и удовлетворённым, но прекрасно понимал, что завтра ему предстоит снова окунуться в это дерьмо, в котором он погряз по уши, и от которого он вряд ли когда-нибудь отмоется. Реальность настигнет с удвоенной силой. Парень покинул податливое тело девушки, что сейчас тяжело дышала, обессилено рухнув на поверхность кровати, слишком наигранно облизывая пухлые губы, с которых уже давно стёрся алый блеск, и сжимая в тонких руках светлые простыни. Глеб стянул резинку, натянул джинсы и, подняв наполовину пустую пачку «Кента» с пола, вышел из комнаты, не сказав брюнетке ни единого слова. Она знала на что шла, поэтому шатен не чувствовал себя виноватым, а ещё хуже, обязанным. Ему было без разницы, он уже засекал время, когда выкинет эту шлюху из своей квартиры.

***

- Поль, ты в последние дни совсем поникла. Что с тобой происходит? – фирменный вопрос Валерии Лариной, который сопровождал меня на протяжении целой недели после инцидента, произошедшего на заброшенной лестнице института между мной и Глебом. Она, конечно же, об этом не знала, но, судя по тону и этому проклятому вопросу, что-то подозревала. Я не хотела ни с кем говорить по этому поводу, даже с собственной сестрой. Я просто хотела всё забыть, словно страшный сон. К тому же, он не попадался мне на глаза всё это время и не пытался достать, отчего я дышала все эти семь дней полной грудью, но всё равно находилась в преддверии новой порции страха и морального гнёта со стороны этого отмороженного и психически неуравновешенного. Я словно сидела на часовой бомбе, которая может подорваться в любой момент. – Ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё. - Лер, пожалуйста, хватит меня донимать с этим вопросом. Со мной всё нормально, просто на носу экзамены, и я очень волнуюсь. Вот и всё, - я шумно выдохнула, рассматривая носы своих ботинок, свято надеясь, что она от меня отвяжется наконец-таки. Март полностью вступил в свои права, оповещая это тем, что снег постепенно начинал сходить, и на улице становилось с каждым днём всё суше и суше. Температура воздуха была привычной для этого времени года, но весна точно обещала быть ранней, судя по прогнозам метеорологов. - Экзамены в июне, а сейчас у нас пятнадцатое марта, Полина. Хватит мне лапшу на уши вешать. Я знаю тебя, как облупленную, - девушка перекинула волосы на левое плечо и снова повернулась ко мне лицом. Мы сидели на подоконнике в коридоре второго этажа, в ожидании следующей пары. У меня была экономика организации, а у сестры физкультура, которую она просто не переваривала, но ходить на неё было обязательно, так как молодой преподаватель, Станислав Александрович, устроившийся в этом году, «драл шкуру» со всех и ставил зачёты не за красивые глаза, а за чётко сданные нормативы, в отличие от предыдущего преподавателя, судя по слухам, что ходили по институту. Даже мне пришлось полюбить спорт, несмотря на небольшие проблемы со здоровьем. - Господи, прошу тебя, - я сжала руки в кулаки, пристально посмотрев на Леру. – У меня всё нормально, и я не обязана постоянно жаловаться и ныть, как ты этого не поймёшь? Знаешь меня, как облупленную? Готова поспорить, так как тебя не было рядом со мной больше года, и ты не знаешь, что мне пришлось пережить за весь этот чёртов промежуток времени! – я даже не поняла, когда повысила голос до той отметки, что на меня начали оборачиваться мимо проходящие люди. Я никогда не кричала, а если это и случалось, то очень и очень редко, особенно в приступе паники. Я сорвалась и теперь безумно сожалела, что сейчас вылила всё своё отчаяние, обиду и страх на родного человека. Лера отвела взгляд, и я прекрасно понимала, что причинила ей боль и обидела своими словами, так как сейчас я почти кинула ей в лицо то, чем она со мной поделилась несколько дней назад. – Прости меня, я не хотела… - жалко до ужаса, но я должна была это сказать. Хоть что-то сказать, чтобы не чувствовать себя и без того виноватой. Боже, я не выдержу всего этого… Это напряжение, что окружало меня в последнее время, грозило уничтожить меня изнутри. - Тебе не за что извиняться, - девушка спрыгнула с подоконника и встала напротив меня, положив свои руки на мои колени, слегка сжав их. Я кинула на неё беглый взгляд и снова опустила его. Мне было ужасно стыдно за этот глупый приступ истерического ора. И я особо не беспокоилась, что на меня теперь смотрели, снова на прокажённую, в очередной раз, студенты, что находились рядом или проходили мимо. Я беспокоилась о том, чтобы Лера не затаила обиду, а зная её, она это прекрасно может сделать. – Ты права, меня не было с тобой рядом всё это время, но сейчас я здесь, и ты можешь мне доверять, понимаешь? Я помогу, чем только смогу, - она нагнулась, продолжая сжимать мои колени этим подбадривающим жестом. Я мысленно выдохнула, а Лера прошептала мне на ухо так, чтобы никто больше не услышал: - я не позволю никому тебя обидеть, не сейчас и никогда больше. Тем более, Глебу. Тебе нечего бояться. Я рядом. – Вот что мне нужно было услышать за эти семь дней. У меня словно камень с души упал. Я шмыгнула носом и обняла сестру за плечи, что и сделала она в ответ. - Я рада, что ты вернулась, - всё, что ответила я, вдыхая запах родных духов и тепла. – Мне тебя безумно не хватало. - Мне тоже, милая, - она отстранилась, посмотрев мне в глаза, слегка улыбнувшись. – И не смей плакать, а я больше не буду тебя донимать, как конченная маразматичка. Я всё понимаю. Не стоит на тебя давить, но я безумно за тебя волнуюсь и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось… - Со мной всё будет в порядке, - я не верила в это после того, что произошло со мной совсем недавно, но я сказала это так, будто была уверена стопроцентно. Лера улыбнулась шире и взяла свою сумку с подоконника. - Ладно, я пойду. Мне ещё выйти покурить надо, а то пара начнётся через десять минут, - девушка повесила сумку на руку. – Со мной пойдёшь? – она вскинула бровь вверх и добавила: - если хочешь, конечно… - Я думала, ты бросила это дело, - я с укором посмотрела на сестру, на что та закатила глаза. Будто не было всего того, что я ей наговорила буквально пару минут назад. Всё вернулось в прежнее русло в считанные мгновения. И я должна была этому быть рада, но всё равно что-то глодало изнутри, и я пока не могла осознать, что это было. - Кто старшая сестра? Я или ты? – она расхохоталась и шутливо ткнула меня вбок. Я натянуто улыбнулась, повторив её же жест в ответ. - Ох, иди, но знай, что это безумно вредно для здоровья, - я указала на неё пальцем. – Я не пойду, буду ждать пару здесь. – Она перехватила мой палец и резко отпустила и, подмигнув, удалилась по направлению к лестничному пролёту. Я выдохнула, проводив сестру взглядом, и снова поникла, возвращаясь в реальность, где я всегда была одна, предоставленная сама себе. Достав конспекты из сумки, я начала повторять предыдущую тему, не обращая внимания на галдёж взволнованных чем-то студентов, но, совершенно случайно, прислушалась к разговору парочки девушек, стоящих неподалёку: - Представляешь, кто-то видел Туманова в старом крыле здания, всего в крови, - прошептала блондинка, задумчиво накручивая прядь волос на палец, чуть наклоняясь к своей собеседнице. Я моментально оторвалась от конспекта и вскинула голову, продолжая слушать. - Да ладно? Бред какой-то. Уверена, что это снова россказни первокурсников, которые драматизируют и постоянно мусолят тему нашего неприступного и отчуждённого Глеба, - девушка хмыкнула, сложив руки на груди, а я уже чисто инстинктивно складывала тетрадь в сумку и спрыгивала с подоконника. Ноги сами понесли меня к заброшенной лестнице, словно на автомате. Я совершенно не понимала, что сейчас со мной происходило, пробуя всеми способами отрезвить себя, но все мои попытки терпели фиаско. Ведь он тот, кто угрожал мне почти смертью, ведь он тот, кому совершенно чужды человеческие эмоции, и наконец, он тот, кто держит меня в постоянном страхе после того случая в парке. И почему же я сейчас почти со всех ног бежала в ту часть здания, где, возможно, мог находиться этот отморозок… раненный. А если действительно это являлось лишь слухом? А если нет? Я запуталась… окончательно и бесповоротно. И когда моя скучная и обыденная жизнь стала настолько наполненной событиями, которых я никогда не просила. Нет, я задумывалась о том, что всё было, словно на одной линии, но меня всё и всегда вполне устраивало. Я распахнула дверь, ведущую к старым лестничным пролётам, и быстрыми шагами поднялась по той самой лестнице. Я знала, что безумно пожалею об этом, а, возможно, буду до конца своей жизни ругать себя, но отступать было уже поздно – до того места оставался всего две ступени и один поворот. Запыхавшись, я смерила узкий пролёт и расположившуюся очередную лестницу передо мной, чуть зажмурившись, так как тут всегда царил лёгкий полумрак, а затем услышала какой-то шорох и смогла рассмотреть чей-то силуэт. Неужели эти девушки были правы насчёт него? Я шумно сглотнула, переступая с ноги на ногу, решая подняться туда или нет, но силуэт заметил меня раньше, чем я успела наконец-таки решиться. - Какого хуя ты здесь забыла, Ларина? Жить надоело? Проваливай отсюда! Этот голос я узнала безоговорочно, и снова привычная мне дрожь, в его присутствии, пробежала по спине и до кончиков пальцев на руках. Я чувствовала, что Туманов смотрит на меня, пусть и не видела его лица с такого расстояния и из-за полумрака. Я ничего не ответила, лишь поставила одну ногу на первую ступень, затем вторую, и медленно начала подниматься. - Ты тупая или прикидываешься? Вали отсюда, иначе я превращу твою и без того адскую жизнь в ещё больший ад, чёртова дура! Я опять-таки молчала и, когда преодолела последнюю ступень, увидела перед собой шатена, сидевшего на кафельном полу, прислонившись спиной к стене, сложив ноги в коленях. Луч солнца, что выбивался сквозь небольшую щель между окном и картонным листом, что закрывал его, падал на лицо Глеба, глаза которого светились просто невероятной злостью и ненавистью. Жевалки заходили ходуном, когда он осматривал меня настолько пристально, что мои ноги задрожали от очередной подступившей порции страха, но я сама на это пошла. Я могла уйти, но не сделала этого, и это являлось правильным – его лицо действительно было в крови точно так же, как и собственные ладони, которые сейчас сжимались в твёрдые кулаки. Я ненавидела свою совесть, которая в большинстве случаев, поворачивала всё против меня. Теперь я совершенно не знала, что ожидать от этого человека в ближайшую минуту. Бежать было поздно, да и я уже не смогла бы этого сделать. Я должна была ему помочь, несмотря на последствия, которые абсолютно и безоговорочно меня настигнут. Какая же я всё-таки дура.