Пока горит свеча

Эллана стоит на коленях, преклонив голову перед резной статуэткой эльфийской богини - единственным, что у неё осталось от погибшего клана. Её губы шевелятся в едва различимом шёпоте, периодически глотая солёные слёзы, текущие из глаз, прикрытых дрожащими веками. "Митал, мать всех живущих, защитница народа, присмотри за нами, ибо идём мы опасным путём". Эллана не знает, можно ли молиться той, о ком она только недавно столько всего узнала, той, кто ходит сейчас по земле, той, с кем Лавеллан сама говорила, хотя совсем недавно не могла о таком и помыслить. Она не знает, слышит ли богиня её, поможет ли. Но эльфийка упрямо шепчет привычные слова, заученные много лет назад, торопливо и сбивчиво, будто боясь, что не хватит времени. "Обереги нас от тьмы, как берегла раньше, а мы воспоём твоё имя пред небесами".* Лавеллан молится не за себя. Она просит за того, кто никогда не принадлежал её народу, кто никогда не поклонялся её богам. Она стоит на коленях в надежде, что её мольба за дорогого, родного, такого любимого шемлена будет услышана и не отвергнута в гневе. Эллане некого больше просить, и она стоит, склонив голову, перед идолом той, кого всю жизнь молила за самых близких и дорогих. "Митал, защитница, покровительница справедливости. Услышь мою мольбу да не отвергни. Сбереги его, как бережёшь детей своих, дай ему сил сражаться и выстоять, дай ему смелости выдержать этот бой. Дай ему мудрости для нужных решений. Огради его своим щитом, как ограждала меня. Не отвернись от него, защитница, ибо он достойнейший из людей, и пусть учует Ужасный Волк мои следы, если это не так. Об одном прошу тебя, матерь..." Одни и те же слова, одна и та же просьба эхом разносятся по комнате, растворяясь в воздухе и уносясь вслед за ветром к своему адресату. Эллане ничего другого не нужно, она не просит ни о чём для себя, не произносит ни слова о себе. Лавеллан лишь молит, сжимая медальон на шее, о позволении вернуться к Каллену, о позволении ещё раз взглянуть в его карие глаза, такие нежные и тёплые, особенно при взгляде на неё. Или, если это невозможно, Инквизитор просит утолить его горечь, когда он узнает о кончине Элланы, дать ему сил пережить, забыть, полюбить снова. А тем временем, в маленькой молельной в саду, командор стоит, преклонив колено перед величественной статуей Андрасте, Возлюбленной Создателя, и сбивчивым взволнованным голосом читает молитву, произносимую каждый день на протяжении стольких лет. Каллен неосознанно раскачивается в такт ритмичным стихам, в которые вкладывает всю свою веру, так необходимую именно сейчас. "Андрасте милосердная, Невеста Господа нашего, об одном прошу - защити, охрани, помоги. Защити её, свою Вестницу, в бою, дай сил выстоять, укрой от всякого ненастья. Охрани от зла и горести, от всякой опасности, не дай погибнуть, пасть в схватке. Помоги ей вернуться ко мне, направь её, укажи путь, проложи дорогу..." И так же, как Эллана, Каллен боится, что его молитва не будет услышана. Он боится, что Создатель и Возлюбленная Его откажутся помогать язычнице, никогда не поклонявшейся им. Командор боится этого больше всего - боится оставлять любимую без какой бы то ни было защиты, пусть эфемерной, но такой нужной, нужной, как никогда. Он боится, что его веры не хватит, что его мольба останется без ответа, но он продолжает слабо раскачиваться в такт, негромко произнося истовую молитву. Молиться - это всё, что ему остаётся. Всё, чем он может сейчас помочь. ...В последний раз обнимая возлюбленного, тайком пряча непрошенные слёзы в меховом вороте его плаща, Лавеллан идёт навстречу судьбе, отвернувшись, чтобы Каллен не видел её лица, которое он называл таким красивым и которое было теперь опухшим и красным от слёз. Уже в нескольких шагах от поля боя эльфийка быстро поднимает глаза в тёмное небо, в отчаянии шепча: "Создатель, сохрани и защити его, пока меня нет рядом. Ему ты поможешь, я знаю". Она молит шемленского бога, над которым имела обыкновение посмеиваться и в которого так верил её командор. Что ж, ей Создатель вряд ли поможет, а вот Каллена пусть вознаградит за его веру, защитит от боли и ран. А Каллен, провожая Эллану взглядом и резким движением вынимая меч из ножен, на одно короткое мгновение, пока на него никто не смотрит, шепчет в пустоту короткую просьбу богине, имя которой никогда не произносил и в которую никогда не верил, но которая должна была защитить свою дочь. Должна была помочь ей вернуться к нему. И прости его Создатель за этот грех.