Два Арамиса

<center>Два призрачных спутника шли по скверу. Ветер срывал с деревьев последние листья и безжалостно гнал их вдоль аллеи. Низкое небо поздней осени нависало, предвещая близкий дождь. - Должно быть, холодно, - сказал Игорь Старыгин. - Странно, я ничего не чувствую. - Вы привыкнете, - улыбнулся Арамис. - Здешняя одежда вам больше не нужна. Хотите увидеть, какой вы сейчас? - Да, мне хотелось бы, если можно. - Картина вам понравится — могу поручиться.       Арамис достал небольшое зеркало, стекло которого горело синим пламенем, и поднёс к лицу актёра. - Ну же, взгляните!       Игорь посмотрел на отражение. Из глубины зеркальной глади на него смотрело молодое и прекрасное лицо с нежной бархатистой кожей и огромными голубыми глазами. Отражение так порадовало актёра, что он радостно улыбнулся. Сомнений не осталось — то был он сам, Игорь Старыгин, чьё неземное обаяние свело и продолжает сводить с ума не одно поколение кинозрителей.       Зеркало внезапно начало расти и расширяться. Арамис уже не держал его в руке. Оно парило в воздухе словно бы само собой. Игорь увидел, что одет в костюм, весьма похожий на тот, в котором снимался в фильме «Д`Артаньян и три мушкетёра»: серый бархатный колет и штаны, белоснежную рубашку с широкими манжетами и кружевным воротником-стойкой, серый плащ, серые кожаные перчатки, высокие сапоги из серой кожи со спускающимися на них кружевными отворотами чулок и шляпу с белым пером, украшенную серебряным галуном. Шляпа была почти такая же, как у его спутника. Актёр порывисто ощупал своё лицо, светлые вьющиеся волосы, усы и бородку, воротник и широкую перевязь, пряжку, портупею. К слову, он был даже при шпаге. - Это чудо, - восхищённо прошептал он. - Это вы, - улыбнулся мушкетёр. - В этом виде вы не одно сердце ввергли в бездну любви и страсти, дорогой мой. Впрочем, вы хороши и без этого костюма. - Почему же я в нём? - Сами так захотели. Я прав? - Вы правы, - улыбнулся Игорь. - Почему я снова молод? - Ваша душа молода. Скажите, вы были счастливы в то время, когда носили подобный костюм в кино? - Конечно, да! - Так вот — поэтому. - Благодарю вас, сударь, - увидев себя в костюме Арамиса, Игорь Старыгин непроизвольно вновь вошёл в роль.       Он снял шляпу и изящно поклонился. - Не за что меня благодарить, - сказал Арамис, ответив, однако поклоном на поклон. - Всё, что вы видите, заключается в вас самом, я лишь показал.       Он хлопнул в ладоши. Зеркало вновь сделалось маленьким, и было спрятано куда-то в потайной карман. Спутники сделали несколько шагов. Мимо проходили люди, но, конечно, никто их не видел. Только одна маленькая девочка потянула за руку остановившуюся посреди аллеи маму. - Мааам, смотли! - она показала своим крошечным пальчиком куда-то в пустое пространство. - Что такое, Машенька? - спросила мама. - Кто там? Птичка? - Там дяди два. - Где?       Женщина оглядывалась, силясь увидеть тех, на кого показывала её дочка, но аллея была пуста. - Никого там нет. - Есть, есть! - не унималась Машенька. - Опять ты выдумываешь. - Неть!       Губки девочки мелко затряслись. Она была готова зареветь, но тут тронутые происшествием, Арамис и Игорь улыбнулись девочке. Машенька мгновенно раздумала реветь, её личико словно озарилось. Арамис присел на корточки и помахал Машеньке рукой. Та, радостно улыбаясь, помахала ему в ответ. - Клясивые, - проговорила она немного кокетливо. - Пойдём скорей, нас бабушка ждёт! - воскликнула мать, хватая девочку за руку. На её лице читался страх. - Женщина есть женщина в любом возрасте, - весело сказал Арамис, поднимаясь на ноги. - К слову, сударь, у вас было много женщин? - Я был женат пять раз, - казалось, Игорь тоже развеселился. - А я ни одного! Мне, как лицу духовному, церковь предписывает целибат. Я ведь ещё и аббат Д`Эрбле, и епископ ваннский, если помните. Тем не менее, женщин мне хватало сполна. - Ещё как помню! Об этом мы тоже сняли кино. - Странное слово — кино. - Не очень-то, - улыбнулся Старыгин. - Чудесная работа, трудная и ужасная, моя любимая. - И впрямь, это замечательная штука. Я смотрел все ваши фильмы. О, снова попалось забавное слово — фильмы! - У вас есть... телевизор? - удивился актёр. - Нам он ни к чему. - Тогда как? - Долго объяснять, сударь. Вы потом сами всё поймёте и научитесь видеть всё, что хотите и без использования каких-либо средств. - Как девочка нас увидела? - Дети видят тонкий мир, в отличие от взрослых. К тому же, у малышки, видимо, задатки медиума. - Вы думаете? - Время покажет.       Они направились дальше по аллее. Начался дождь. Казалось, само небо оплакивало уход великолепного актёра Игоря Старыгина из этого мира. - Арамис... - Да? - Почему мы понимаем друг друга? Вы француз, а я всё время говорил по-русски. - Это неважно, - мушкетёр обнял его за плечи. - Вы смогли стать мной, несмотря на свою национальность, веру, эпоху, жизненные обстоятельства. Вы смогли понять меня. Так неужели же мне не под силу понять вас? - Я должен был догадаться. Простите, если сказал глупость. Я, верно, совсем замучил вас вопросами? - Не извиняйтесь. Вопросы на то и существуют, чтобы задавать их вовремя. Представьте, какая бы настала скука, когда всем всё было бы ясно наперёд. Итак, куда теперь пойдём? Душа умершего должна находиться со своими близкими. - Вы, правда, отправитесь со мной повсюду? - Я весь ваш. - Пойдёмте ко мне домой. Новость о... моей смерти, должно быть, уже стала известна. Бедная Катя, представляю, что сейчас с ней! Я должен быть рядом! - Катя — это ваша жена? - Да. - Ваша пятая жена? - Да, моя пятая... Что в этом такого, сударь? Женщинам всегда нравилось обо мне заботиться, и я, признаюсь, пользовался этим, не стесняясь. Наверное, это плохо, просто ужасно! - Зато так удобно, - улыбнулся Арамис, словно бы что-то припоминая.       Игорь кивнул, грустно улыбаясь. - Вижу, у нас с вами, действительно, много общего. А Катя, моя... теперь уже вдова. Можно сказать, она моя последняя любовь.