Два Арамиса

<center>В патологоанатомическом отделении больницы шёл обычный трудовой день. По гулкому коридору деловито проследовал санитар с каталкой, на которой помещались два трупа. В воздухе сладковато пахло формалином и разложением, от работников — горько и терпко — табаком. По обеим сторонам коридора уже стояло несколько каталок с «пациентами», ожидавшими «приёма» доктора.       От зрелища и запаха Игоря Старыгина, пусть и находящегося в бестелесном состоянии, передёрнуло, но он продолжал упрямо идти вперёд. - Я видел нечто подобное во время эпидемии чумы, - заметил Арамис. - Но тогда я вынужден был зайти в мертвецкую — на то была острая необходимость. Сударь, я буду вам весьма признателен, если вы объясните, зачем мы пришли сюда на сей раз. - Мне нужно найти себя. - Зачем же? - Нужно, сударь, нужно. Это словно бы какое-то притяжение. - Противьтесь ему. - Не могу. - Я помог бы вам. - Не нужно.       На мгновение повисла пауза. Внезапно Игорь резко взмахнул рукой, указывая на одну из каталок. На ней лежал труп молодой девушки, а рядом, роняя бесцветные призрачные слёзы, стояла её душа. - Поглядите туда! - воскликнул актёр. - О, ещё одна! - мушкетёр тут же устремился у ней. - Сударыня, что вы делаете здесь? Вам надлежит быть рядом с родными. Однако, где же ваш ангел-хранитель? Так-то он смотрит за вами?       Девушка, увидев двух духов, подобных ей, но одетых в костюмы семнадцатого века, казалось, была удивлена. Она не ответила мушкетёру. Её взгляд метался от Игоря к Арамису, от Арамиса — к Игорю. Последнего она, видимо, узнала, потому несколько успокоилась. - Такая молодая... - проговорил Старыгин грустно. - Отчего вы умерли? - Ах, - вздохнула она. - Никогда не садитесь в машину с пьяным водителем. Всему виной мой... жених. Я умерла в больнице. - Мне так жаль вас, - он протянул руку и погладил её по щеке. - Не плачьте, милая девушка. - Как мне не плакать? Я... я так не хотела умирать. - Ничего не изменишь. Но... Посмотрите на нас — и не плачьте. - Значит, вы тоже умерли, Игорь Владимирович? - он улыбнулась сквозь слёзы, прикасаясь к его руке. - Вы меня узнали? - О, да, конечно же! Я так люблю... то есть любила ходить в театр, видела, как вы играете! У меня на компе, на рабочем столе из «Мушкетёров» картинка стоит. Если мама её уже не поменяла... Жалко вас. - Спасибо, - поблагодарил он с теплотой и горечью в голосе. - Мы сейчас с вами — только картинки, ничего более. - А вы? - спросила девушка, обращаясь к Арамису, - Тоже умерли?       В её голосе слышалось недоверие. Он явно не знала, кто перед ней. Даже если бы он сейчас представился, девушка всё равно бы не поверила. Для неё настоящим Арамисом был Игорь Старыгин. - Я никогда и не жил здесь в смертном теле, дитя моё, - ответил Арамис как можно мягче.       На самом деле мушкетёра изрядно раздражала вся сцена, свидетелем которой он стал по воле своего эмоционального подопечного. Хотя, если быть точнее, он был раздражён и растроган почти в равной степени, но не показывал ни того, ни другого. Шевалье Рене Д`Эрбле умел держать себя. - Тогда что... - начала девушка, но её прервали. - Завозите следующий! - раздался голос врача.       Санитар налёг на каталку с трупом девушки и повёз её на стол патологоанатома. - Нет, нет! Мама, как мне страшно! - взвизгнула душа несчастной и быстро последовала за каталкой, но на мгновение она оглянулась. - Игорь Владимирович! - Крепитесь! - Старыгин махнул ей рукой заранее зная, что больше никогда не увидит. - Разумный совет, - холодновато заметил Арамис. - Вам самому пригодится. - Возможно. Но мы всё ещё не нашли моё тело. - Зачем вам оно? Поверьте, эта затея не во благо. Не верите — посмотрите на вашу юную погибшую поклонницу. - Вы же, кажется, обещали следовать за мной повсюду, господин Д`Эрбле? - отчеканил актёр. - Обещал. Ах, эти капризы чувствительных людей... Вам непременно хочется увидеть всё? Тогда нам следует пройти в одно из этих помещений, я полагаю. Давайте — прямо сквозь все эти трупы, не брезгуйте, если уж на то пошло!       Секунду спустя они оказались в палате. И как раз вовремя! На одном из железных столов лежал труп того, кто при жизни был актёром Игорем Старыгиным. Врач-патологоанатом надел маску и натягивал резиновые перчатки. За письменным столом над журналом сидела его ассистентка. - Итак, приступим! - скомандовал врач и назвал данные «пациента». - Горе-то какое, Семён Петрович. - женщина ломала в пальцах ручку. - Все мы здесь будем, - невозмутимо заметил её коллега. - Ты давай повнимательней, ничего не пропускай.       Он взял скальпель и одним ловким движением сделал прорез в брюшной полости вскрываемого. Видя, что только что сделали с его былым телом, душа Старыгина задрожала. - Боже мой, - прошептал актёр ошарашено. - Это я? Это меня? - Ну, а чего же вы хотели? - невозмутимо сказал Арамис, который тоже всё видел. - Нет, я знаю, что делается вскрытие умерших, но... Видимо, знать и видеть и видеть самому — это разные вещи.       Патолог продолжил изучение внутреннего мира трупа заслуженного артиста России. Периодически он громко воспроизводил информацию, требующую записи. Ассистентка покорно записывала всё, сверкая мокрыми глазами. - Не реви, Наталья, прорвемся! И не таких вскрывали! - Дурак ты, Семён Петрович! - не выдержала женщина. - Всё бы тебе шутки шутить. - Сама ты дура, Наталья! - по голосу врача понятно было, что он отнюдь не обиделся на этот выпад. - Ей-Богу, как первый месяц работаешь. Пиши давай! - Не могу. - Пиши. Слезомотишь ты или нет, ему, - он показал на труп. - Ему — ни жарко, ни холодно. Отмучился мужик. Ещё бы нет, с таким-то набором диагнозов. - Я фильм вспоминаю... - Про Д`Артаньяна, что ль? - Нет, «Доживём до понедельника». Фильм детства моего. - Не помню. А вот про мушкетёров кино хорошее, я всегда его смотрю, когда по телеку показывают. Да и «Государственная граница» тоже ничего так, - флегматично заметил Семён Петрович и добавил с едва уловимой мягкостью в голосе. - Ты, Наташ, успокойся, недолго уж осталось.       Он приступил к трепанации черепа. Рядом санитар готовил какие-то тряпки. Игорь смотрел на всё не отрываясь. В его глазах плескалось что-то похожее на сумасшествие. Арамис вздыхал, ощущал специфический запах и зажимал нос платком. Раздался визг циркулярной пилы, отпиливающей крышку черепа. Отделив её, врач приступил к изучению мозга. - Ё-моё, - изрёк он. - Вот это сосуды головного мозга! Как он с ними ещё жил? Наталь, погляди-ка! - Не буду. - Ну, и хрен с тобой.       Семён Петрович принялся дальше диктовать показания вскрытия и брать пробы для анализов. - Вот бы его студентам показывать, - сказал патолог. - Пусть знают, салаги, до какого состояния человек доводить себя не должен. - Как будто бы я специально! - вознегодовал призрачный Игорь, в одну секунду очнувшись от шока. - Мне, думаете, приятно — операция за операцией!? Весь капельницами истыканный!       Понятно, что никто, кроме Арамиса его не слышал. Мушкетёр положил руку ему на плечо. - Спокойно, сударь. - Нет, ну не могу я!       Вода смывала с железной поверхности стола тёмную, почти чёрную кровь. Санитар бросил несколько тряпок во внутрь трупа и в череп. Врач принялся собирать тело воедино и зашивать. Ассистентка немного успокоилась. Да, она записала результаты вскрытия и причину смерти точнейшим образом. Она больше ни разу не сорвалась — это непрофессионально. Наталья же была профессионалом, и теперь ей было даже немного стыдно перед Семёном Петровичем за то, что она дала такую непозволительную волю эмоциям. - Пойдём, Наташ, покурим-ка, - предложил коллега, когда закончил своё дело. - Перерывчик надо бы сделать.       Женщина повиновалась молча. Перед её глазами возник образ школьника Кости Батищева, в которого она была влюблена девчонкой. Даже трепанация черепа любимого актёра оказалась бессильной перед ним. Она помнила его молодым, красивым и весёлым. - Пойдём и мы, - промолвил Арамис, увлекая Игоря за руку. - Вы хотели видеть — вы увидели. Уйдём из этого в высшей степени неприятного места. - Вы правы, - согласился актёр. - Вы правы, мне не нужно было этого видеть. Спасибо хоть «Государственную границу» похвалил, остряк со скальпелем! А то — мушкетёры да мушкетёры! Как будто у меня других ролей не было!       Он понял, что фраза получилась курьёзной и улыбнулся. Улыбка вышла печальной, но от того не менее прекрасной. Арамис взял его за руку, и они вдвоём оказались на улице. - Доктор тоже был прав, - заметил мушкетёр. - Труп — это всего лишь оболочка, у неё нет чувств. Покинув её, не стоит стремиться обрести её вновь. - Я и не стремился, но в какой-то момент притяжение оказалось сильнее. Что-то похожее на привычку. Всё-таки немало лет прожил в этом теле. - Надеюсь, сейчас притяжение ослабло? - Сейчас его почти нет. После того, как я увидел, как вскрыли мою голову, у меня нет желания не то, что возвращаться в моё тело, но даже видеть его. - Не так быстро, сударь, предстоят похороны. Вам ещё не время отправиться дальше, в иной мир. - Знаю, мой дорогой друг. - Так я вам друг? - Конечно! Как Веня, Валя, Миша и Володя, если только не больше. Вернёмся домой. Интересно, как там? Откровенно говоря, я так устал, что очень хочу посидеть в своём любимом кресле. Скажите, души могут уставать? - В вашем случае, думаю, могут, - мягко улыбнулся Арамис.