Сердце наизнанку

Глава 11 Намного позже Теор по собственной воле решил навестить Дэсмонса и объяснить ему его статус. Откровенно говоря, сам он не думал, что бой закончится именно так, но он предположить не мог, что альфа признает его власть, причем на глазах сотен людей. Это изумляло и интриговало, потому что Омега редко когда такое видел. Никто так просто не соглашался стать «рабом» другого человека, вверяя ему свою жизнь. Пускай этот человек и император. Только его второй отец был на это согласен. А теперь и Дэсмонс. Совпадение или закономерность? Признаться честно, Теор не мог рассматривать оба варианта, поскольку сам еще не до конца осознал случившееся. Омега прошел по потайным ходам, так как не хотел быть замеченным, и вышел прямо в гостевую комнату покоев герцога. Осмотревшись по сторонам, он понял, что альфа, скорей всего, в купальне, залечивает свои раны. Сам Теор отделался несколькими порезами на лице, шее и груди, но открытых повреждений не было. В отличие от Дэсмонса, который сейчас зашивал довольно глубокую рану на руке. Сам. Это не то, чтобы удивило, а просто вводило в недоумение, потому что обычно это делают слуги. Вид у альфы был усталый, но довольный, а еще непривычно привлекательный, чего Теор не замечал до этого момента. Или просто не хотел замечать из-за своего упрямства. Дэсмонс был высок и имел крупную фигуру. Красиво проработанные мышцы бугрились под смуглой кожей, прозаично намекая, что с ним лучше не связываться. Лицо альфы было овальной формы и имело крупные черты, которые вполне гармонично смотрелись с выгоревшими на солнце светлыми волосами длинной до плеч. Сейчас они были мокрыми и несколько капель воды стекали по широким скулам, плавно переходя на сильную шею. Но что приковало к себе внимание, так это большие чуть раскосые глаза глубокого серого цвета. Как небо в шторм или же как сталь. В них было спокойствие и легкая усталость, или, скорей, расслабленность. Словно альфа каждый день сражается со своим императором, поэтому сейчас он просто отдыхал, убирая свои повреждения. В данный момент взгляд мужчины был направлен на рану. Теор прислонился к косяку и приподнял бровь. — Мне вот просто интересно, долго ты еще из себя будешь горделивого выскочку строить, который не при каких обстоятельствах не попросит помощи у других? Маркус слабо усмехнулся, повернув голову к нему. — А мне интересно, на сколько хватит тебя. Ведь вижу, что ты далеко не такой стервец, каким хочешь казаться, — он хмыкнул, вновь возвращаясь к разрезу. — Я привык заботиться о себе сам. Да и потом, я воин, а им не пристало ждать, пока слуги залижут их раны. Де Шарме закатил глаза, но на это промолчал, и прошел по комнате, присаживаясь напротив альфы и нагло выхватывая из его пальцев иголку. — Упертый баран, — произнес он, —, а то, что за то время, пока ты сам зашьешь рану, можешь кровью сто раз истечь, это ничего. — Ты что, волнуешься за меня, раз так отчитываешь? — удивленно улыбнулся Маркус и чуть поморщился, когда Теор слишком сильно стянул края кожи. — Не обольщайся, Дэсмонс, — едва слышно прошипел император, быстро орудуя иголкой, — ты мне нужен, как бы мне не тяжело это признавать, здоровый и сильный, а не полумертвый. Маркус на это криво усмехнулся и пожал плечами, но предпочел смолчать и не задирать Омегу снова. Вместо этого он стал разглядывать его, замечая довольно заметные порезы на лице и перебинтованную шею. Сам Теор выглядел усталым и заметно бледнее, что давало повод думать о том, что для него бой тоже обошелся не без повреждений. Как физических, так и моральных. Альфа прекрасно видел, что император был напряжен, а на его лице застыло какое-то задумчиво-горькое выражение, словно он корил себя за что-то. Это открытие заставило посерьезнеть уже самого Маркуса. Он признать-то власть Омеги над собой признал, но вот как это воспринял сам Теор, не знал. — Ты не жалеешь о том, что оставил меня в живых? — негромко спросил Дэсмонс, внимательно глядя в лицо императора. Теор вздохнул, беря чистый бинт и начиная заматывать поврежденную руку альфы. — Если бы я убил тебя, меня бы еще лет десять доставали с замужеством. Да и то не факт, что кандидаты будут верными мне, а не юнитам. А ты хоть и наглец, но в твоей преданности я, как ни странно, уверен. Да и потом не каждый мой противник был таким, как ты. — Это каким же? — Сильным и в то же время слабым, способным подчиниться мне, — с легким придыханием произнес император и сильнее затянул бинт, — раньше все хотели победить меня, это была навязчивая идея всех альф, которые со мной сражались. На поле боя приходилось кровью и потом доказывать свою власть и тот факт, что лидировать всегда буду я. Некоторых я убивал за то, что они продавались парламенту и своему роду, потому что хотели оказать влияние на политику страны, вернув старые законы. А я лучше умру, чем позволю это. И некоторые это знали, поэтому и давили на слабые места. Я думал, что ты такой же, пока мы не сразились. Никто, кроме моего второго отца так не поступал, не признавал власть императора добровольно, если он был свободным. Почему ты это сделал? Настала очередь Маркуса вздыхать, так как ему тоже было в некоторой степени неловко признаваться в истинных причинах своего поступка. — Я хотел быть рядом, как бы глупо это не звучало. Но я понимал, что так просто ты к себе не подпустишь. Да и не должен был подпускать, если подумать. Кто я и кто ты. Я знал, что в худшем случае, ты меня раскромсаешь на куски, в лучшем — сделаешь своим рабом, но никакой из этих вариантов мне не подходил, потому что я хотел быть равным. Поэтому и решился на этот шаг, зная, чем это грозит. Теор криво усмехнулся и поднял наконец-то взгляд на альфу. — Ты - самоуверенный наглец, Дэсмонс. А если бы я все-таки тебя убил? — Не отрицаю, — выдохнул Маркус, с неким изумлением замечая, что у Омеги сейчас золотистые глаза, с несколькими черными вкраплениями. Затем он взял себя в руки и ухмыльнулся. — В таком случае, я бы встретился со своими предками на том свете. Де Шарме усмехнулся и покачал головой. — Странный ты альфа, — затем он резко стал серьезным и взял мужчину за руку, выставляя ладонь с императорским кольцом у него перед лицом, — ты понимаешь, что означает этот перстень? Понимаешь, чем теперь обладаешь? Дэсмонс, ты теперь — мой консорт и не всем это может понравиться. — На всех плевать, главное, чтобы ты это понимал и принимал, — тоже став серьезным, произнес Маркус, пытаясь прочитать эмоции по лицу Омеги. — Теор, я клянусь, что не буду давить на тебя и требовать менять законы, меня устраивает нынешний порядок. — И это странно, — ухмыльнулся Теорлинс, слегка наклонив голову на бок, — ты — альфа, властный, умный и сильный. В твоей природе желать подчинить более слабого — меня, но ты этого не делаешь. — Этот «более слабый» сегодня меня изрядно потрепал, — мрачно хохотнул Маркус, а потом, успокоившись, произнес: — возможно, дело в том, что меня воспитывали как наследника и как бойца, а не как дворцового интригана с непомерными амбициями. Теор хмыкнул и вдруг провел по торсу альфы раскрытой ладонью. Сначала тонкие пальцы очертили рельефную грудь, отчего на коже мужчины выступили едва заметные мурашки. Затем кончики пересчитали кубики твердого пресса — и рвано выдохнули уже оба, потому что нервный импульс ударил по ощущениям друг друга. Маркус перехватил руку Омеги своей и прижался к ней губами, невольно встретив его взгляд, в котором хищным змеем сворачивалось напряжение и едва заметное влечение. — Был бы ты моим наложником… — выдохнул Теор и облизнул губы, — я драл бы тебя сутками напролет. — Я лучше наложника, — с хрипотой в голосе произнес мужчина, — только скажи — и я твой. — Несколько не сомневаюсь, — проговорил-де Шарме и с заметной неохотой отнял свою руку от альфы, — имей терпение, Дэсмонс, все равно рано или поздно окажусь под тобой. Но только в постели, уясни это лучше сейчас. — Да я на больше и не надеюсь. Хотя нет, вру, надеюсь. — На что же? — Называй меня по имени, — криво улыбнулся герцог, — выполнишь эту просьбу? — И какое же твое имя, Дэсмонс? — Маркус, мой господин. Теор вскинул брови. — Маркус-с-с, — протянул он, словно пробуя имя на вкус, и усмехнулся, — что ж, ты будешь первым у меня с этим именем. — Надеюсь, и последним стану. — Надейся, — хохотнул Теор и поднялся на ноги, направляясь к выходу. Затем, что-то вспомнив, полуобернулся к альфе, — кстати, жду тебя завтра утром на заседании парламента. Нужно напомнить господам юнитам их обязанности. — Я приду, Теор. — Вот и прекрасно, — кивнул Омега, развернулся и покинул купальню герцога. А сам Маркус закрыл глаза и глухо застонал, понимая, что император так быстро не сдаться. Что ж, он сам выбрал себе такую пару, никто его не заставлял, теперь нечего жалеть.