The Boy with the Blues

Три пары глаз были прикованы к Каю, и каждый выражал собственные эмоции. Обычно счастливый блеск Бэкхена был заменен сердитой вспышкой, а мягкий взгляд Чанеля застыл, Сухо блеснул на Кая с негодованием. Но брюнет не ощутил ни один из этих взглядов, он был сосредоточен на парнишке, лежавшем на больничной койке. На парнишке, который отказывался смотреть тому в глаза, который был бледным от страха перед Каем равно как и перед больницей. Не хватало только крови в придачу. — Уходи, Чонин, — процедил сквозь зубы Сухо, делая шаг в сторону парня. Однако, Кай просто обошел его и встал у кровати Кенсу. Бэкхен и Чанель были так сильно удивлены его появлением и сердиты, что никак не среагировали, когда он наклонился к До: — Посмотри на меня, неудачник. Почему ты здесь? Ты больше не можешь справиться с моими побоями? Слабак, — шепчет Чонин, протягивая ладонь, мягко потрепав того по голове. Глаза Кенсу встретились с взглядом Кая. Это было слишком неожиданно. Перед ним был не Кай, а его собственный отец. Веки До затрепетали от поступающих слез и он бесконтрольно вздрогнул телом. Волны боли растеклись по нему после резкого движения. Прикосновение к его голове было последней каплей, и его треснутая маска, когда его нашел Бэкхен, вмиг была разрушена. — Мне так жаль! — слабо тянет Кенсу. Слезы безостановочно стекали по бледным щекам, а рваное дыхание было разбавлено рыданиями. Кай резко делает шаг назад, испугавшись реакции парнишки перед ним. Он не увидел, как врезался в небольшой стол, что оставила медсестра. Скальпель с характерным звоном упал на пол вместе с несколькими рубиновыми каплями крови из пореза на руке Кая. Как в замедленной съемке Кенсу посмотрел на скальпель, куда рядом приземлялись крапинки алого цвета. Увиденное им подкинуло воспоминания кошмара Кая с ножом; возвращая боль, причиненной отцом, который вырезал собственную ненависть на его коже, оставляя новые шрамы на старых. — Забери меня отсюда! Я не могу быть здесь! Мне нужно идти домой! — закричал Кенсу, а вспыхнувший адреналин в его потрепанном теле дал силы, чтобы заставить капельницу трястись. Одеяла, которые укрывали под самую шею, покрывая раны, соскользнули по пояс. И Кай замер, увидев бинты. Кровь стала просачиваться через чистый белый хлопок, глубокие раны Кенсу требовали долгого заживления. Но Чонин знал, что никаких ран не должно было быть. Синяки — да, растяжения — может быть, но он никогда не позволял себе довести до ран, которые бы так кровоточили. Итык вбежал в комнату, вызванный диким писком звукового сигнала сердечных мониторов. Даже не потрудившись взглянуть на всю ситуацию, он быстро подошёл к Кенсу и нажал на кнопку пульта дистанционного управления, который распределял общую анестезию, заставляя пациента уснуть в течение нескольких минут. Как только Кенсу закрыл глаза, доктор обернулся, чтобы посмотреть, кто находился в палате: — Что произошло? — спросил он. Чанель ошарашенный всем произошедшим просто указал на Кая. Итык переместил свой взгляд на смуглого парня, которого не видел раньше. — А Вы.? — спросил доктор, но Кай не ответил сразу, продолжая смотреть на бессознательного Кенсу. — Это Чонин, то есть Кай, — произнес Сухо, не уверенный как поступать дальше. Врач с невозмутимым лицом подошел к Каю и осторожно протянул руку. Брюнет посмотрел на собственную, потом на мужчину, а потом на Кенсу. Парень встретился с заинтересованным взглядом Итыка прежде, чем темнота накрыла его взор, и он упал без сознания.

***

Кенсу слабо приоткрыл веки, которые по ощущениям весили около тысячу фунтов. Первое, что он увидел, было большая улыбка, распространяющаяся по всему лицу Пака. — Он очнулся! — произнес Чанель, и улыбка Бэкхена тут же присоединилась к первой. — Мы так рады, что ты проснулся, хен! Ты спал несколько часов. О! Твой отец пришел недавно. Он ушел поговорить с врачом! Я пойду, скажу им, что ты проснулся! — Бэкхен быстро и счастливо говорил, не замечая, как кровь отхлынула от лица Кенсу, при упоминании отца. Бэк вышел из комнаты, оставляя наедине с Чанелем. Парнишка чуть поворочался в кровати, чувствуя себя все еще неуютно рядом с Паком. Высокий парень, кажется, не заметил этого и тихо заговорил: — Мне очень жаль. Кенсу посмотрел на стену, позади которой стоял Чанель, пытаясь избежать прямого взгляда, после опуская глаза на ноги парня. — Мне очень жаль, что я не мог противостоять им, — пробасил Пак. Кенсу наконец-то решился посмотреть на парня, и был немного шокирован увиденным: большие глаза казались стеклянными, как у куклы, переполненные соленой влагой, — я просто был недостаточно смелым, чтобы постоять за тебя. Это моя вина, что тебя избивали все это время. — Прекрати, Чанель, — произнес Кенсу, а его голос был слегка хриплым от крика и плача, — это не твоя вина. Даже если бы ты и смог постоять за меня, ничего бы не изменилось. Скорее бы они стали избивать и тебя тоже. Не вини себя. До слабо поманил пальцами, в попытке заставить подойти Чанеля ближе к кровати. Пак подошел, готовый бежать в любой момент, если это будет необходимо. Но Кенсу аккуратно схватил его за руку и провел большим пальцем по тыльной стороне ладони: — Все в порядке, Чанель, — сказал он. Через некоторое время в палату вошел Итык, за ним Бэкхен и его отец. — Рад видеть, что ты проснулся, Кенсу. Тот парень, который был здесь, должно быть вызвал сильнейший шок, — спокойно произнес доктор, стараясь не расстроить своего пациента вновь. До вдруг вспомнил Кая, но он не помнил, как он ушел. Что с ним случилось? — Чанель, Бэкхен, не могли ли бы выйти, чтобы я мог лично поговорить с Кенсу и его отцом? Вы можете присоединиться к Сухо в соседней палате Чонина. Пак кивнул и взял за руку Бэка, вытягивая того из комнаты. Вопрос мучавший некоторую минуту До слетел с его губ: — Что случилось с Каем? — Некое сожаление сразу заполнило изнутри, когда он увидел своего отца, стоящего позади Итыка, встречаясь с его хмурым взглядом. Он вновь замолчал, не смея даже двинуться с места. — Чонин упал в обморок при виде крови. Кажется, это его фобия, однако, он не хочет этого признавать. Он сейчас в соседней палате и мы следим за ним. Твой друг Сухо зашел к нему задать пару вопросов. Но довольно о Чонине, Кенсу. Нам нужно поговорить о том, что случилось с тобой. Мальчишка слегка сместился в кровати, пытаясь заблокировать взгляд отца силуэтом доктора. Он старался не выдать никаких эмоций на лице, но его отец заговорил первым: — Кенсу, как это произошло с тобой? — спросил он, отвратительно сладким голосом. До не мог сказать и слова от поддельного тона и тщательно продуманного вида опасения за жизнь собственного сына. — Я не знаю, — сказал Кенсу, пытаясь заставить свой голос звучать устойчиво. Однако не было никакой необходимости фальсифицировать волнение и страх, потому что он не думает, что он может справить с еще большим стрессом, добавленный к его ситуации. Он просто молился, что никто из его новых друзей, или еще хуже, Кай не вернуться в комнату, в то время как находился его отец. Он надеялся, что Итык не оставит его наедине с отцом. Блондин заметил далекий и задумчивый взгляд Кенсу и мягко подтолкнул его за руку, пытаясь заставить его продолжить. — Постарайся вспомнить хоть что-нибудь. Любая мелочь важна, Кенсу. Знаешь ли ты, по какой причине тебя избили? Помнишь ли, как они выглядели? Может быть, рост? У тебя множество повреждений, Кенсу, ты должен был видеть чье-то лицо в какой-то момент, — сказал Итык, пытаясь как-то поддержать его. — Давай, малыш. Скажи ему, что ты помнишь. Ты ведь знаешь, что человек, который сделал это, все еще бродит там. Мы не можем позволить, чтобы это произошло с кем-то другим, или еще хуже, с тобой вновь, не так ли? — вмешался отец, вызывая дрожь по спине. Возможно, Итык не заметил ничего, но Кенсу видел свой подтекст всего сказанного. Он ему угрожал, что он вновь будет избивать его, и возможно даже сделает больно Бэкхену, Чанелю или Сухо, если выпадет шанс. — Он был небольшого роста! — слова вырвались из уст Кенсу слишком быстро, вызывая некое удивление в лице Итыка. Дерьмо. Он «вспомнил» слишком быстро. Он должен был вести себя как подобает, и вспоминать по частям. Но все это не имело значения, ему просто нужно было придумать описание противоположное отцу. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза, как будто пытался вспомнить нападавшего. — Он был бледнокожий, с крашеными волосами. Уже стемнело, когда он напал на меня, но я думаю, цвет был темно-красным или коричневым. — Кенсу открыл глаза. — Я…прошу прощения, но это действительно все, что я помню, — прошептал он. Итык мягко похлопал по тыльной стороне ладони парнишки: — Ты проделал отличную работу, Кенсу. Я собираюсь сделать обход и оставляю тебя здесь с твоим отцом. Я скажу твоим друзьям, чтобы дали тебе некоторое время с ним наедине, прежде чем вернуться, хорошо? — с этими словами доктор вышел из палаты, оставляя Кенсу с собственным демоном. — Ты маленькое, слабое и жалкое подобие человека, — прорычал его отец, не повышая голоса, дабы не привлекать внимания со стороны. Но До чувствовал как угрозы вылетают в каждом произнесенном звуке и слоге, — как, черт возьми, ты мог позволить себя найти? Ты был неосторожным. Я рад, что мой нож оставил след на твоей очаровательной коже. Провал.* Прекрасное напоминание для тебя, не так ли? — Его отец сделал шаг ближе, протягивая руку к шее Кенсу. — Может, я должен просто задушить тебя, как дома? Это сэкономит мне время после. Но сейчас, я думаю, те порезы будут достаточным наказанием. Я не могу дождаться, когда вновь раскрою их голыми руками, как только они заживут, — руки мужчины сильнее сошлись на шее. — Мне придется найти способ для тебя, чтобы ты вернул деньги за медицинские счета. Я не собираюсь тратить на тебя деньги, урод. — Он отпустил шею Кенсу и направился к двери. — И не позволяй своим «друзьям» узнать об этом. В любом случае они считают тебя отвратительным и жалким. И если врач что-то узнает, клянусь, я убью тебя прежде, чем ты посмеешь подумать, чтобы сделать это. — Отец вышел из палаты. Кенсу побыл один всего лишь несколько минут, чтобы собраться с мыслями, как в его комнату вошел незнакомый ему парень, которого он никогда не видел ранее. Он поздоровался с До, а тот лишь просто кивнул в ответ. Кенсу наблюдал за тем, как вошедший суетился в комнате: рассматривал его карту, после регулируя капельницу — это немного отвлекало от мыслей об отце. У парня зазвонил мобильный ровно в то время, как тот взял его в руки: — Алло? — Лэй! Где, черт тебя носит?! Я приехал к тебе три часа назад, но я…эм…меня отвлекли, — голова Кенсу слегка дернулась от легкого шока, из динамиков отчетливо доносился громкий голос Кая. Он должно быть практически кричал, потому что человек по имени Лэй, отодвинул мобильный подальше от уха. — Ты увидел кровь, не так ли? Я ведь говорил, что приходить ко мне на работу плохая идея. Я сейчас с пациентом, буду ждать в холле через несколько минут. — Нет, просто скажи мне номер палаты. Мне все равно кто пациент, мне нужно срочно домой. Я проторчал тут несколько часов… — сказал Кай. — Аргх, хорошо. Палата А212. Я как раз все закончу здесь, и мы можем сходить поесть, — произнес Лэй и завершил вызов. Он посмотрел на Кенсу, который был слегка смущен недавним разговором. — Извините за это. Мой глупый брат по-видимому пришел ко мне в гости, но потерял сознание, как только увидел кровь. Он попал в аварию несколько лет назад и не может выносить ее вида. — Я знаю, — тихо пробормотал Кенсу. Лэй склонил голову, не совсем понимая, что именно имел в виду пациент. — Простите? Вы его знаете? Он просто такой раздражающий человек, и Вы не кажетесь тем, кто смог бы его вынести. — Я его знаю. Тот случай несколько лет назад, когда он находился здесь, в больнице… Я был в ту ночь. По той же аварии. Рот Лэя слегка приоткрылся в немом удивлении и шоке: — Не может быть! Я считал, что Кай единственный, кто остался в живых. Его отец погиб в аварии, и женщина за рулем другого автомобиля тоже умерла. Как ты оказался во всем этом? — спросил парень. Кенсу вновь собрал слезы в уголках глаз, только уже от грусти и печали от нахлынувших воспоминаний, он только хотел ответить, как распахнулась дверь и вошел Кай: — Господи, Лэй. Для волонтера, ты слишком серьезно воспринимаешь свою работу. И дело не в том, что тебе тут не платят или еще что-нибудь. Я имею в виду, что ты и я могли бы… — брюнет затих, как только увидел Кенсу. Его губы плотно сжались, в глазах сквозил холод и презрение, он лишь безучастно посмотрел на парнишку в койке. Тем временем Лэй, который полностью проигнорировал брата, слегка ткнул Кенсу в плечо. Он понял, что волонтер хочет, чтобы тот продолжил, даже если и с Каем: — Женщина за рулем второго автомобиля…это была моя мама. Она умерла мгновенно. Но я был на пассажирском сиденье, — тихо произнес он. Слезы, которые цеплялись за уголки глаз, быстро сбежали по щекам. Он не мог поверить в то, что сказал это перед Каем. До помнил совсем не похожего на Кая мальчишку, который находился в больнице в ночь аварии. В воспоминаниях прошлого Кай плакал сидя на стуле, когда он сам был в хирургии несколько часов после происшествия. До поднял взгляд на брюнета и тот казался сейчас таким…опустошенным. Вся ярость и ненависть, что он видел на его лице исчезла, оставляя на замену пустую и бездушную маску. Губы Чонина слабо приоткрылись, прежде, чем он вымолвил: — Тот мальчик. Тот, кто был в хирургии так долго…тот, у которого было десять процентов шанса на жизнь…это ты? — спросил он. На данный момент Кенсу был напуган сильнее чем когда-либо в своей жизни. Голос брюнета был лишен эмоций. Это был абсолютно плоский и ровный без каких-либо тональностей голос, который разрезал и давал трещины в воздухе палаты. Лэй чувствовал напряжение, и медленно подошел к дверям: — Увидимся позже, брат. Я встречусь с тобой лучше завтра, окей? — быстро сказал он, ускользая из комнаты и побежать по коридору. Кай закрыл глаза, и устало опустил голову.  — Тот мальчик. Это ты? — снова спросил он. Кенсу кивнул головой, после понимая, что наверняка тот не увидел ответа. — Ч-чонин, я… — начал он, но замолчал, не зная как обратиться и что делать в подобной ситуации. Взгляд Кая оторвался от пола и посмотрел в широко раскрытые глаза Кенсу. Это была встреча всплеска эмоций из-за страха До и внезапно изменившемся Киме. Брюнет незаметно оказался у кровати: — Кенсу. Это ты? — прошептал он. Парнишка прерывисто вздохнул. Он ни разу не слышал, как Кай звал его по имени, ведь он был неавторитетной фигурой для него. Он не был Кенсу для него, он был уродом, мусором, слабаком, грязью — все что угодно — но не Кенсу. — Да. Кай тяжело опустился в рядом стоящее кресло. До вздрогнул от резкого движения, ожидая резкого замечания или удара — но ничего этого не произошло. Кай нерешительно протянул руку к его лицу, пальцы тянулись по щеке, достигая линии роста волос. Тонкие следы шрама слева — отпечаток той аварии, ужасной ночи, где Кенсу потерял свою мать. — Почему ты не сказал? — спросил Кай. — Я искал того мальчишку в течение нескольких месяцев. Я хотел найти его. Он не заслужил того, что произошло. Его мать умерла…у меня было, что сказать ему. Дитя с десятью процентами шанса на жизнь. Они не позволили мне увидеть тебя в больнице. Они сказали, что твой отец не хотел, чтобы я тревожил тебя. Я не знал Кенсу… Я не знал… Кенсу сглотнул, не зная, что ответить. Он ненавидел саму мысль о той катастрофе, это была та самая причина, по которой ему страшно находиться в больнице. Слишком много воспоминаний о сломанных костях и крови, много воспоминаний о самой смерти. Он ненавидел думать о просьбах отца, что никто не должен был мешать ему. Тогда и начались издевательства и насилие. И только Кенсу хотел что-то сказать, как дверь — которая к тому моменту, наверняка висела на последних петлях от количества вошедших людей сегодня — распахнулась и за ней оказался никто иной как отец Кенсу. Чонин резко отдернул руку от лица парня, пытаясь скрыть то, что только что произошло между ними. — Я думал, что все твои посетители ушли, — глаза отца сузились в подозрении. Кай, который все еще смотрел на Кенсу, заметил, как он бледный слегка дрожал в кровати. В голове раздался щелчок: почему он выглядел всегда так, будто его избивают каждый день, хотя Чонин оставил его в покое несколько дней назад; почему на Кенсу всегда было несколько синяков не его работы; почему было слишком много шрамов, кроме тех, которые были из автокатастрофы. Почему он в настоящее время лежит в больнице слишком слабый, чтобы двигаться, а кожа вот-вот разойдется по швам из-за выступающей крови, которой так страшится Кай. Он боролся с желанием выплеснуть всю эту желчь, скопившуюся в мозгу за считанные секунды, как только столкнулся с отцом Кенсу. — Простите, сэр. Меня зовут Чонин. Я просто решил проведать Вашего сына, — он старался говорить как можно вежливее и слаще, чтобы у взрослого не возникло никаких подозрений. Кай был хорошим актером. Однако его игра отличалась от мужчины, который сейчас возвышался над ним. Они были оба прекрасными актерами, и было легко раскусить друг друга во лжи и обмана. И оба могли понять, кто в какой мере жесток, кто был хулиганом, и кто был достаточно слабым, чтобы терроризировать. Отец Кенсу усмехнулся так злобно, словно сам дьявол сейчас выползет из уст мужчины, чтобы полакомиться невинной душой. — Ты сказал Чонин? Приятно познакомиться, сынок. А не ты ли упал в обморок, когда увидел кровь? — пальцы мужчины скривились перед лицом, глаза уставились на свои ногти. Вежливая (фальшивая) улыбка Кая соскользнула с губ на мгновение, прежде чем он взглянул на пол и ответил: — Да, сэр. Я думаю, это своего рода моя фобия. Напоминание о многочисленных несчастных случаях и смерти моего отца. — Сказал он. Пока он говорил, его глаза встретились с Кенсу. Это была чистейшая случайность, но До видел в этом сообщение. Кай только что признал свою слабость перед ним, он обнажил себя, пытаясь показать, что он не просто хулиган, который желает встретить собственный кулак с плотью. — Ну, если ты не против, я бы хотел поговорить с Кенсу наедине, прежде чем отправиться домой. Врач рассказал мне о всех его травмах и кое-что насчет заявления в полицию. Я хотел бы обсудить все это с ним, — отец не так тонко намекнул, что Кай должен выйти и открыл дверь для него. — Еще увидимся, Чонин. Брюнет посмотрел на парня, а тот покачал головой, поощряя покинуть его палату. Кай ушел, а мужчина наблюдал, как он шел по коридору через окно. Он закрыл жалюзи и пересек комнату, замахиваясь и ударяя Кенсу по лицу: — Что, блядь, ты сказал тому парню? — он замахнулся еще раз, угрожая новой порцией пощечины, если Кенсу не ответит ему сейчас. Но это было вовсе не нужно, он и так знал, что бороться с отцом бесполезно. — Ничего. Он просто из школы. Он ничего не знает. — И насколько Кенсу знал, все что он говорил было правдой. Он не видел изменений в лице Кая, когда его отец вошел в палату, не заметил, как тот собрал пазл воедино, не было и мысли, что тот все понял. Кай был просто временным хорошим другом для него, потому что узнал об аварии. И отец скорее видел эту правду в словах Кенсу, медленно опуская руку. Вместо пощечины он положил ладонь на грудь, скользя к ранам, которые он вырезал на коже сына: — Хорошо. Давай продолжим все таким образом, — мужчина надавил на рану, заставляя Кенсу задохнуться от боли. — Я иду домой. Если доктор что-то накопает, я надеюсь, что ты убьешь себя до того момента, как это сделаю я. Думаю, ты сочтешь это за честь. Но опять же, я могу всегда найти какой-нибудь новый кусок мусора, что заменит тебя, — сказал он, стоя уже возле двери. Кенсу передернуло от последних слов, а отец уже покинул его палату. И сейчас у него наконец-то появилось время, чтобы собраться с мыслями. Он был опустошен и исчерпан. Многочисленные посещения медицинского персонала, его друзей, отца и Кая истощили его. До начинал вновь чувствовать боль от недавнего насилия: глубокая и теплая боль от синяков слева, резкая и холодная от ножевых ранений. Чтобы не произошло, он должен сохранить свою жизнь в секрете. Он задавался вопросом, как долго, они собираются держать его здесь. Кенсу не мог позволить пропускать себе работу, тем более школу. На второй день он тщательнее будет следить за тем, чтобы не раскрыть ничего лишнего. Бэкхен, Чанель и Сухо уже знали слишком много. Он делал это затем, чтобы обезопасить их от демона, с которым он жил. И Кай. Что на него нашло? Почему он вдруг резко изменился? Даже если он и является тем мальчиком из аварии, которого он искал — это ничего не меняет. Кай ненавидел его всеми фибрами души. Он считал, что До заслуживает того, что делает с ним Ким. Потому что он отвратителен, он неудачник. Теперь даже это слово красуется на его плоти. Кенсу закрыл глаза и закричал внутри себя. Он не слышал, как открылась дверь и тихие шаги в его сторону. Его тело вздрогнуло, словно от удара, когда рука мягко коснулась его лица. Он ощущал, как под пальцами проскальзывают слезы из закрытых глаз. Это был сон, наверняка один из редких и приятных, где мама была еще жива. И в такие моменты, сердце Кенсу готово было взорваться. Но приятный сон быстро превратился в кошмар: — Кенсу, как долго он издевается над тобой? — спросил голос Кая. Глаза парня распахнулись. И все это вовсе не сон. Кай сидел рядом снова, и это была его рука на щеке. Иллюзия растворялась в темноте ночи. Реальный ночной кошмар.