The Boy with the Blues

Лицо Кенсу исказилось от острой боли. Его ноги спутались, и он не мог ничего сделать, чтобы защититься, как его отец схватил за запястье и потащил по полу. Мужчина направлялся в комнату наказаний, и Кенсу запаниковал сильнее. Он не был уверен, что даже если и вынесет еще одну пытку, то вряд ли сможет остаться полноценно физически дееспособным. Сильная хватка на запястьях заглушила боль на старых ранах, которые нанес отец. Кенсу захныкал, когда мужчина ногой распахнул дверь и буквально закинул мальчишку в комнату. — Я думаю, что ты кое-где не домыл кровь за собой, — прорычал отец, указывая на потолок. До посмотрел наверх и увидел мельчайшие капельки запекшейся крови на белом потолке. Мужчина присел на корточки возле него и грубо схватил за подбородок, притягивая сына, чтобы посмотреть в глаза: — Я гарантирую, что это будет не единственным местом запачканным кровью, где я справлюсь с тобой. Он приподнял Кенсу за ворот пиджака на колени, затем снова грубо откинул его в другую сторону комнаты. Брюнет ударился спиной о стену, ощущая дикую боль от соприкосновения с холодной поверхностью. Воздух выбился из легких, когда большой кулак отца воткнулся в область желудка. Мальчишка упал снова, обхватывая себя за живот. Кенсу охватил сильный кашель, будто ему перекрыли дыхательные пути. Удар по виску окончательно заставил его распластаться на полу, а руки притянулись от живота к голове. Он тихо застонал, чувствуя липкую кровь, которая бежала по лицу. Кенсу открыл глаза, которые он зажмурил от адской боли, как тень отца нависла над ним. Мужчина угрожающе маячил перед ним, держа в руках тот самый ужасный хлыст. Первый удар со свистом опустился на грудь парнишки. — Мразь. Пытаешься доказать всем, что чего-то стоишь. Ты ничего не стоишь. Кусок. Дерьма. Удар кнута обрушался с каждым оскорблением. Кенсу перевернулся на бок и свернулся клубком: — О-отец. Я не-. не могу… — фраза прервалась грузным давлением в бок тяжелым ботинком отца. — Не можешь что, жалкое подобие человека? — спросил мужчина, сильнее надавливая ногой. — Я не могу ве-вернуться в б-больницу. Они-… Они заподозрят что-то неладное. Кенсу ахнул от боли. Слезы бежали по щекам, а лицо исказилось от усилий, чтобы выдержать муки, которые одолевали его. Кровь все еще тягуче медленно текла из виска, но с таких ран крови всегда больше. И Кенсу не зацикливался о потерянном её количестве, он больше, как правило, беспокоился о своей медицинской помощи в крошечной комнате. Вдруг отец убрал свою ногу с его стороны, и он с облегчением выдохнул, пытаясь восстановить дыхание. — Меня не ебет. Это твои проблемы. Мы ведь не хотим раскрыться, не так ли? — спокойно произнес мужчина. Сердце Кенсу сжалось в грудной клетке, и он едва смог осилить удар, пришедший по лодыжке. До вздрогнул, приглушая, чуть не вырвавшийся крик. Руки прижались к губам, заставляя себя замолчать. Отец ненавидел, когда он издавал хоть какие-то звуки во время пыток. Мужчина стал совершать методичные удары, обходя искалеченные места, опускаясь к ногам. Еще один меткий удар по лодыжке Кенсу и тело безвольно дернулось, словно пытаясь хоть как-то защититься от жестокого насилия. Отец схватил сына за руки и поднял на ноги, затаскивая его в гардеробную, именуемая как комната Кенсу. Он толкнул парня в маленькое помещение, из-за чего брюнет споткнулся и ударился головой, приземляясь на пол. — Не приближайся к своим «друзьям», или я клянусь, что ты окажешься не в больнице, а в могиле. Отец плюнул в сторону Кенсу, перед тем как закрыть дверь и запереть на замок. Мальчишка свернулся в клубок и слабо закашлял. Он аккуратно провел рукой по ногам, нащупывая места, где наверняка были открытые раны. Но ничего не было, болели лишь лодыжки. Перелома нет, но скорее всего он будет хромать несколько дней. Брюнет осторожно присел, слепо нашаривая шнур с переключателем, чтобы включить свет. Он достал небольшое зеркало, которое надежно прятал и осмотрел своё лицо. На виске образовывалась гематома под запекшейся кровью, которая высыхала на лице отвратительными разводами, изредка прерываясь следами от слёз. Кенсу спрятал зеркало и выключил свет, ожидая, когда отец уснет, тогда он сможет открыть дверь, чтобы привести себя в порядок. Его мысли вернулись к Каю. Хоть и казалось, что он действительно искренне беспокоился, но что бы он сказал, если бы обнаружил, что Кенсу вновь избили? Он был слишком слаб, чтобы позволить этому произойти, а жалкие протесты не помогут избежать боли. Его отец поклялся зарыть в землю, если узнает, что Кенсу завел новых друзей. Противостоять ему До не мог, будучи слишком слабым. И брюнет был уверен, что отец причинит боль и вред Чанелю, Сухо и Бэкхену прежде чем убьет сына. И Кай, о Господи, он не увидится с Каем. Ведь, безусловно, он был бы мертв, случись такое. Мысли мчались куда-то наперед обессиленного разума Кенсу, который слишком устал, чтобы думать адекватно. В конце концов, его одолел кратковременный сон.

***

Кенсу разбудил звук открывающегося замка и грубые слова отца: — Вставай. Поднимай и тащи свою жирную задницу в школу. Речь была невнятна; и Кенсу предполагал, что отец пил всю ночь после побоев. Его оскорбления обычно гораздо более креативные, чем просто «жирная задница», и пришел он лишь потому, что был очень пьян. Кенсу ждал, пока шаги отца стихнут, и дверь спальни не захлопнется до того, как он возьмет сменную одежду и уйдет в ванную. Сначала он переодел брюки, морщась от ужасного цвета кожи, который обтягивал худые ноги. Фиолетовые и зеленые — на некоторых местах, куда наносились удары сильнее — красные кровоподтеки покрывали бледную кожу. Синяки доходили до бедра, заканчиваясь ровно на тех местах, где были бинты. Капельки крови просочились на повязке, но совсем немного. Кенсу обрадовался, что ему не придется объясняться перед Донхэ о смене бинтов. Брюнет умылся, аккуратно вымывая рану на виске. Но она вновь начала кровоточить, но он просто сильнее зажал порез, пока кровь не остановилась, а затем До наложил повязку. Он сменил рубашку, отбросив старую с засохшими алыми пятнами в корзину для белья. Кенсу позаботится об этом после работы, а сейчас ему пора в школу. Перед входной дверью он натянул обувь с небольшим трудом, поскольку лодыжка распухла. Он прохромал до остановки и стал ждать автобус в прохладном утреннем воздухе. Пока он стоял, к нему подъехал знакомый синий автомобиль: — Кенсу, дорогой, тебя подвезти? — позвала мама Кая с водительского сиденья, сам же Кай возился с телефоном на пассажирском, но тут же отбросил его, как только услышал имя Кенсу. — Утра, — дрожащим голосом произнес Ким, — все хорошо? — обеспокоенно спросил он, тщательно просканировав вид старшего и взглядом останавливаясь на перебинтованную голову. Кенсу слабо и наигранно улыбнулся, медленно кивая: — Все нормально, миссис Ким. Я просто подожду автобус. — Это не проблема, Кенсу. Тем более мы едем не в разные места, — сказал Кай, выходя из автомобиля. Он открыл заднюю дверь для старшего, и ждал, чтобы тот сел в машину. Кенсу покраснел и выругался. Он не мог отрицать, что Кай сейчас выглядит совсем не подозрительно при собственной матери. До посмотрел вниз по дороге, где находился его дом, в котором все еще было темно и быстро скользнул на заднее сиденье. Его промерзшее тело сразу же обдало теплом от печки, заставляя слегка задрожать от смены температуры. Кай сел на переднее пассажирское и вновь принялся за телефон. Он постучал пальцами по экрану несколько раз, умирая от желания расспросить Кенсу о том, что произошло, но рядом находилась мама. Младший поклялся однокласснику хранить тайну, и он не собирался рушить то хрупкое доверие, которое подарил ему До. Поездка проходила в неловком молчании между ними и попытками мамы Кая завести разговор о школе и совместных уроках. Кай и Кенсу коротко отвечали на вопросы, ведя диалог только с миссис Ким, но никак ни друг с другом. Они уже были почти на полпути к школе, как в автомобиле повисла мертвая тишина. — О, я никогда не спрашивала. Как вы познакомились? — спросила мама Кая. Кенсу громко кашлянул на заднем сиденье, давясь собственным кислородом в легких, а Чонина внезапно заинтересовали мимо проезжающие машины. — Это немного сложно, мама, — произнес в итоге младший. — У нас есть еще достаточно времени, — настояла женщина, отнюдь не замечая, как оба подростка выгляди так, словно готовы были застрелиться. — Мы… Мы просто однажды столкнулись друг с другом, — начал До, а миссис Ким посмотрела на парнишку с зеркала заднего вида чуть нахмурившись. — Это звучит не так уж и сложно, — произнесла она. А старший смотрел на свои колени, пытаясь придумать, как рассказать о первой встрече и умолчать некоторые кровавые подробности. — Это случилось после того, как мы переехали сюда, — продолжил Чонин, — Крис был первым, кого я встретил и он рассказал мне о Кенсу. Думаю, он был…своего рода одиночкой, — мягко сказал Ким. Еще до появления Кая в жизни старшего — над ним уже издевались, но Кай выступал в качестве подлинного катализатора ненависти. — Я тихий. И у меня н-не так уж и много друзей, — выдавил из себя Кенсу. — Ты кажешься очень приятным, милый. Ты и Кай стали друзьями тогда? Кенсу покачал головой: — Не совсем так. — Мы правда не нашли общий язык сначала, — сказал Кай. Не нашли общий язык? Это было явным преуменьшением. Младший сразу же присоединился к господствующей свите школы и возненавидел Кенсу в тот же момент, когда увидел. — Если ты осмелился поговорить с ним, дорогой, то почему сказал, что ваша встреча была сложной? Кенсу молчал, позволяя младшему придумать ответ на этот вопрос. На самом деле все было куда сложнее, потому что Кай тогда толкнул его на пол и выкинул сумку с книгами из окна, но Ким ведь хороший лжец. — Мы действительно не могли дружить по началу. Как и сказал, хён: он тихий, а я шумный. Мы абсолютно несовместимы, — взгляд Кима столкнулся с карими глазами Кенсу: — Но в последнее время мы узнали друг друга чуточку больше. — Ну, по крайней мере, вы ладите сейчас, — сказала миссис Ким и заехала на школьную стоянку. Кенсу вывалился из автомобиля, когда Кай изящно вышел из нее. — Хорошего дня, мальчики! — пожелала им женщина, как только выехала за пределы школы. Старший тут же дернулся в школу, чтобы избежать вопросов Кима. Но в одно мгновение был остановлен мягким движением руки на плече, который осторожно его развернул. До вздрогнул от прикосновения, но пристальный взгляд Кая держал покрепче любой другой хватки. Чонин вновь просканировал его тело, прежде чем обвить длинными пальцами запястье Кенсу и потянуть к пустому классу. Даже если они и были в школе, и старший раскрылся Каю, он не мог избавиться от некоторых своих типичных реакций. Сердце До колотилось как бешеное, и все о чем он мог думать это только том, что отец и Кай всегда жестоко его избивают. Кенсу обдало холодным потом, когда они подошли к классу. — Нет! Отпусти меня! Кенсу легко высвободил свое запястье из мягких рук Чонина и побежал от него что есть силы. Но Кай слишком быстро поймал его и сплел свои пальцы с пальцами старшего. До тяжело дышал, а глаза бегали в разные стороны, будто ища спасения, а небольшая рука, которую не держал младший, была на его груди. — Кенсу, это лишь я! — ладонь Чонина нежно дотронулась до лица брюнета. — Нет… Уйди… — протесты старшего ослабевали, а свободная рука слегка била по груди Кима. В конце концов, движения прекратились, а вместе с ним пришло осознание, которое озарилось на лице Кенсу: — О! Разве я… О, Боже, я испугался снова, — взгляды обоих на миг пересеклись, — я с-сделал тебе больно? — пробормотал До. — Я тебя умоляю, эти удары не убьют и детеныша кролика. Кенсу посмотрел на Кая, у которого широкая улыбка расползалась по лицу. Ким завел старшего в класс, и тот тут же освободил свои руки. Пальцы До потирали запястья как будто после ожога. Чонин присел на парту и посмотрел на соклассника, который до сих пор, казалось, пытался найти легкий и доступный способ сбежать. — Что случилось? — спросил Кай. — Я не могу тебе рассказать, — прошептал старший. Заикание возвращалось снова, и младший провел руками по волосам, раздраженно вздыхая: — Ты должен сказать мне. Очевидно, что он избил тебя, — сказал Кай, указывая на повязку. — Ничего страшного. М-мне нужно идти на урок, — произнес Кенсу и сделал пару шагов назад, и заметил выражение — боли? — скользнувшее по лицу Чонина. — Пожалуйста. По крайней мере, скажи мне… — младший затих. Он застонал в отчаянии, а пальцы помассировали виски: — Ммм… тебе не нужно…ну ты знаешь…обратиться в больницу снова? — голос брюнета звучал напряженно, будто сдерживал весь порыв вырвать кое-кому глотку. — Нет. Я в порядке, — прошептал Кенсу, его рука уже была на ручке двери, он открыл ее и шагнул в коридор: — Не волнуйся, — сказал он, оставляя Кая одного в пустом классе.