Мир в огне, солнце в дыму

- Ты серьёзно?! - А то. Не поворачиваясь к Кохаре, Бё кивнул, словно то, что он сказал, было само собой разумеющимся. По крайней мере, об этом Казуки точно ничего не говорил. «Ещё бы он сказал мне раньше, когда я и не знал, кто я на самом деле», – мысленно одернул себя Шо, осторожно ступая по мягкой почве, следом за знакомым кучером. Он всегда считал Казуки мудрым наставником. К слову о нём – пока тот ухаживал за Манабу, Бё и Шо были отправлены в разведку, чтобы в случае чего предупредить опасность. К тому же Казуки добавил, что им стоит поменьше находиться вблизи чёрной речки. - Значит, учителю и де… Манабу… - Шо запнулся, вовремя вспомнив, что называть первородных демонами это больше, чем дурной тон, скорее даже оскорбление. От людских привычек надо было отвыкать, тем более, что Казумасе и самому было неприятно, будто слово было гадким на вкус. Особенно теперь, когда на его голове торчали уши, а за спиной дергался лисий хвост, который он то и дело поглаживал. - …Ты хочешь сказать, что им уже около сорока лет? - Естессна, - Бё глянул на него так, будто Шо спросил, почему небо голубое, а трава зеленая. – Манабу тридцать семь, Казу старше его на год. Ты чё, не замечал чтоль, что Казуки не стареет? Шо в ответ отрицательно покачал головой, а Бё громко хмыкнул. - Доживая до пика своей молодости, механизм старения в нас замедляется, - неожиданно совершенно нормально произнёс Бё. – Это не значит, что мы бессмертны. Мы живём ненамного дольше людей. - Понятно, – удивленно кивнул Шо, принимая новую информацию к сведению. Разговор о возрасте возник у них чисто случайно, когда Кохара размышлял над тем, сколько же лет Казуки, если умудрённый опытом наставник так молодо выглядит. Получалось, что первые, по достижению определённого возраста, старели значительно медленнее – лет в восемьдесят, они вполне могли выглядеть на сорок пять, пятьдесят. - Удивительно, - только и смог выдохнуть Шо, понимая, что и ему самому предстоит то же самое. А может быть он уже и сам перестал стареть? - Я думаю, нам надо чего-нибудь надыбать пожрать. - Речь Бё вернулась в прежнее русло. Он задумчиво потер подбородок, выглядывая какую-нибудь дичь. Вблизи Стикса живность не водилась, потому они и отъехали немного дальше: туда, где исчезал туман под ногами, а трава становилась гуще и выше. То тут, то там, до них доносились робкие голоса птиц. - Надеюсь, Манабу скоро поправится, - Шо попытался вздохнуть искренне, хотя на самом деле сказал это, просто потому, что больше не знал, как поддержать разговор. Судьба раненого не слишком сильно волновала его, однако он испытывал противоречивые чувства в сложившейся ситуации. С одной стороны Шо хотел узнать, кто же он и где родился. На вопросы о том, кто его родители, Казуки пожал плечами, и ответил, что хочет всё показать Шо наглядно. Казумасе очень хотелось увидеть свою родину, но он не знал, каковой она окажется. Вот отсюда исходили его тревоги и сомнения: он боялся разочароваться в этом новом шаге в неизвестность. Ему было страшно представить, что его дом похож на мифический Ад, а его родители окажутся куда хуже, чем неродная человеческая мать. Что же тогда станется с ним, и как Кохара будет выживать дальше? Шо было стыдно признаться самому себе, но в глубине души он будто знал, что не сможет выжить в одиночку, без поддержки и советов родных и близких. Особенно самого близкого – Казуки. - Кончай по сторонам пялиться, - неожиданный грубый оклик Бё заставил Казумасу вздрогнуть и вернуться из мыслей обратно. – Ничего с кустов не сдирай, и тем более не жри – отравишься нахрен. Сказав это, Шо только теперь заметил, что пышные кусты, окружавшие их, были усыпаны целыми гроздьями чёрных и синих ягод. Плоды выглядели аппетитными, и так и сверкали спелостью и сладостью, будто подманивая. Выходило – все эти ягоды есть было нельзя. Невольно Шо сглотнул слюну, а Бё весь подобрался, внимательно вслушиваясь в темень лесной чащи. И тут Шо, хоть и не вовремя, но осенило: ведь всё было просто на самом деле: экспедиции не находили жилища демонов столько лет потому, что травились и умирали в этом месте. По крайней мере больше всего здесь – пары плохо действовали на живых существ, почва, ягоды, грибы, корни и листья деревьев – всё содержало в себе чёрный яд Стикса. Однако тут должны были водиться хищники-падальщики. Такие, кто мог бы есть отравленное мясо и жить в подобных опасных условиях. А такие точно должны были быть, Шо просто знал, что по законам природы ничто съестное не остается несъеденным. Ещё издалека Казумаса услышал не слишком приятное, мерное шипение, словно кто-то жарил в масле большой кусок жирного мяса, а в воздухе начал ощущаться неприятный Шо с детства запах речной рыбы. - О, в самый сезон попали, - бодро произнёс Бё, который бесшумно двигался по шелковистой, невысокой траве, блестящей от росы. – Ты мне поможешь, мелочь. Кохара согласно кивнул, хоть и не представлял, чем он, такой неловкий и неумелый, может помочь. Но что точно, знай, он чем именно будет помогать – то наверняка бы отказался. Вдвоём они вышли на небольшую прогалину с ямой посередине, широкой, напоминающей разошедшийся шрам на лице леса. Бё встал в нескольких метрах от края ямы и склонился, выискивая что-то в траве. А Шо, открыв рот, совершенно не обращал на него внимания, большими глазами глядя на дно ямы. Его практически затрясло, а колени едва не подогнулись от страха. Яма была полна змей. Причем настолько, что не видно было и сантиметра комковатой почвы – ползающая, шевелящаяся масса покрывала дно ямы одним сплошным ковром. Змейки были рыжими или чёрными, с сухой блестящей кожей и узкими головами. Многие отличались пугающей длиной тела и толщиной. Они целыми клубками могли переваливаться в яме, а шипение и гул от них исходили поистине ужасные. Всё-таки рухнув на колени, Шо прижал ладонь ко рту, в отчаянных попытках сохранить в желудке остатки еды. Зрелище оказалось весьма мерзким для его неприспособленного характера. Заметив это, даже Бё презрительно цыкнул, пробурчав что-то о неженках и голодающих. Выпрямившись, он поднял с земли толстую, длинную палку с двумя расходящимися ветками, и, достав нож, обрезал её, создавая некое подобие захвата. - Значь так, - бескомпромиссно выдал кучер, хватая Кохару за руку и насильно поднимая его с земли. - Я этой хернёй цепляю тварей из ямы, бросаю их тебе, а ты берёшь такую же фигню, прижимаешь змее голову и отрубаешь. - Голову? – на всякий случай спросил Шо, на что получил раздражённый рык: - Можешь себе руки оттяпать, я не против. Поняв, что дальше не следует спорить, Кохара покорно кивнул, хоть ему и было дико страшно. Масла в огонь подлил Бё, сообщив, что рыжие змеи-самки ядовиты. - Их мясо оч вкусное, - Бё подошёл вплотную к яме, встав с краю и высматривая первую особь, которую собирался подцепить палкой. – Они научились перерабатывать яд Стикса в свой собственный. Потому мясо этих тварей съедобное, ведь вся отрава содержится исключительно в их головах. Зажмурившись от подобных слов, Шо едва сдерживал рвотные порывы. Найдя палку подлиннее и прочнее, чем у Бё, он отошел подальше и приготовился к «охоте». В общем, их ловля продолжалась недолго. - Давно я так девочек не цеплял, - самодовольно усмехаясь, проговорил кучер, поднимая тело крупной рыжей змеи и откидывая её на траву, к Шо. Тот, в свою очередь, как можно быстрее прижимал палкой головы ползучих и с размаху отрубал их выданным Бё широким мечом, по форме напоминающим серп луны. На траве возле него скопилось уже больше десятка змеиных трупов, которые рефлекторно извивались и скрючивались. Шипение из ямы стало громче, и некоторые твари, недовольные вмешательством других существ в их дом, поползли наверх, заставив Кохару не в шутку обеспокоиться. Ему было страшно каждый раз, когда одна из извивающихся змей оказывалась рядом и начинала воинственно приподнимать голову. - М-может… хватит… - Шо и не узнал свой жалобный, скулящий голос. Оглядев их улов, Бё кивнул сам себе, а потом посмотрел на нескольких обсидианово-чёрных самцов, выползающих наружу, и откинул их палкой обратно в яму. - Агась, пока достаточно. Топаем обратно. Шумно выдохнув от облегчения, Шо вернул Бё его меч и отошёл подальше от их «улова». Его поразило то, как кучер, с отрешенным лицом, будто делал это ежедневно, крепко связал извивающуюся кучу обезглавленных змей тельцем одной из них, и буднично завернул в тряпицу, тут же пропитавшуюся кровью. Всё время, пока они возвращались, Шо непрестанно думал о том, где сейчас Тора. Смог ли он выбраться из опасной чащи леса и не заблудился ли здесь? Пусть они теперь стояли по разные стороны баррикад, но Кохара верил, что возможно именно ему удастся что-то изменить в Шинджи. По крайней мере, никто из обоих лагерей, до них двоих, раньше не был столь близок друг к другу. Когда они вернулись к стоянке, солнце стояло посреди небосвода, и в этот момент животрепещущий тёплый свет больше всего проникал в чащу, рассеивая туман и согревая землю. На прогалине, окружённой колючими кустами, по-прежнему был расстелен плащ, и на нём, горбясь, сидел Казуки: склонившись над Манабу, он наблюдал за ним, и на его губах играла улыбка, полная нежности. Шо ещё издалека увидел, как ласково Казуки поглаживал спутанные волосы своего спутника. А тот, в свою очередь, прижимал к голове кошачьи уши и подавался вперёд, требуя гладить ещё. Солнечные лучи иглами пронзали воздух, и, попадая в ореолы света, ярко сверкали влажные листья и колючки столетних деревьев. - Мы верну-у-улись! – громогласно объявил Бё, первым выдав их возвращение. Шо увидел, как Казуки тут же обернулся, но на его лице не было опасливости, только спокойствие. А потом Кохара вновь встретился с напугавшим его раньше взглядом Манабу. Даже сейчас от вида желтых глаз по его телу прошлась дрожь, однако теперь не было такого жгучего ощущения угрозы и ненависти. Манабу дёрнул ушами, переведя взгляд на Бё и демонстративно облизнувшись. - Мы можем ехать дальше после того, как поедим, - неторопливо поднявшись, Казуки подошел к Бё, приняв с его рук связку всё ещё подрагивающих змей. – Думаю, можно развести костер ненадолго. И сразу же ехать. - Э, слышь, а если нас заметят раньше? – Бё помахал руками, а Шо мысленно с ним согласился. Дым действительно могли заметить, если враги находились где-то поблизости, да и есть змеиное мясо Кохаре очень сильно не хотелось. Тогда кивнув, Казуки сообщил: - Ладно, обойдемся без костра, - затем обратившись к Шо, наставник окинул его внимательным взглядом. – Если не будешь есть змеиное мясо, то в седельных сумках ещё осталось вяленое. При мысли о том, что ему придется съесть что-то подобное, Шо резко расхотелось возвращаться в место, именуемое домом. Отказаться от привычной, человеческой еды он просто не смог бы. - Слабак, - прозвучавший рядом голос оказался низким и бархатистым, вовсе не тем хриплым, который Казумаса услышал впервые в тюрьме. Хромая на одну ногу, Манабу прошел мимо него, толкнув плечом. Шо даже растерялся, не понимая, с чего бы могла возникнуть такая агрессия к нему. От Манабу пахло кровью, но он уже вполне бодро мог ходить – раны на первых действительно заживали удивительно быстро. - Тебе лучше было бы лежать, - обратился к Манабу Казуки, неободрительно покачав головой. Но тот лишь безразлично махнул рукой. От последующих сцен приготовления улова, Казумасе снова нестерпимо хотелось попрощаться с содержимым желудка. Сложив тельца змей в один ряд, Казуки сначала острием кинжала делал продольные разрезы на их брюшках. Кровь, как потом узнал Шо, тоже часто пили прямо сырой, однако в этот раз времени было мало. Вылив змеиную кровь в землю, Казуки избавлял тушку от кишок и прочих органов. Одни лишь маленькие сердца, бьющиеся и трепещущие, размером не больше подушечки большого пальца, отдельно складывались на широком листе. Затем, сделав ещё несколько надрезов, наставник хватал пальцами край черной шкурки и тянул тушку в противоположную сторону, отделяя от кожицы чистое, розовато-белое мясо. В воздухе запахло рыбой и речной тиной, так что Казумаса понял – он не только не сможет это есть, но и не притронется к вяленому мясу. Аппетит пропал совсем. Тем временем Манабу прихватил в ладонь несколько змеиных пульсирующих сердец и забросил их себе в рот, проглотив не жуя. - Жалко медовухи нет, - дёрнув хвостом, Манабу облизнулся, на что наставник Шо только вздохнул. Таким образом освежевав змеиные тушки, Казуки разделал их на небольшие равные куски. Путники принялись есть мясо почти сразу, свежим. Прожевав один из кусков, Бё отметил, что вкус змей схож с куриным, на что Казуки согласно кивнул. Манабу ничего не говорил и вообще мало на что реагировал, будто пребывая в себе. А Казумаса начал дико жалеть, что согласился не разжигать огонь, ведь в таком случае эта пища могла бы показаться ему не такой отвратительной. - Скоро пойдет дождь. Стоит поторопиться, - после непродолжительного молчания заметил Казуки. Он около минуты глядел в небо, темно-синее, с пушистыми комковатыми облаками, а затем осмотрелся вокруг себя. – Роса медленно испаряется. И рассвет был золотистым. - За этот день мы ещё можем добраться до водопада, - сытно отозвался Бё, застегивая ремешки седла на чёрной кобыле, которая унесла их из лагеря Амано. – Или завтра, к полудню. - Возможно, – с этими словами Казуки подтянул к себе ту самую сумку, которую принёс ему Бё и достал оттуда свернутые ткани. Их он поочередно кинул своим спутникам. – Наденьте это. Ткани оказались совершенно одинаковыми накидками из тонкой мешковины, с капюшоном и коротким плащом. Поймав одну из них, Казумаса вопросительно хмыкнул и поднял взгляд на своего учителя. Но тот уже не обращал внимания на ученика, помогая всё ещё неловкому из-за раны Манабу залезть на рыжую лошадь, которая должна была везти их обоих. И так выходило, что Шо ехал на одном скакуне с Бё. Подавляемая ревность к учителю мгновенно возросла в душе Кохары. Внешне это выразилось лишь в том, что он стиснул в руках холщовую ткань, и бросил вслед учителю жесткий, недобрый взгляд. Лошади продвигались не слишком быстро: Казуки не гнал их, опасаясь переломать им ноги о выступающие мшистые корни деревьев. Время от времени они наталкивались на целые каменные платформы, так же заросшие травой. Глядя на плоские, ровные дорожки, Шо казалось, что это не могло появиться в природе случайно. Возможно, обработанные камни так же являлись останками прежней цивилизации. Несколько раз по дороге им попадались странные изваяния из серого камня, напоминающие огромных животных, вроде собак или львов, с разинутыми ртами и сердитыми мордами. Но те настолько заросли вьющимися растениями или утонули в пышных кустарниках, что сложно было толком их рассмотреть. Древнее спящее божество, подумал Кохара. Он осматривался вокруг: в тишине леса слышался топот конских копыт, да шелест одежды. Природа вокруг Стикса, вдоль которого они держали путь, будто вымерла. Однако пока солнечный свет прорезал кроны деревьев, освещая дорогу, Шо было не так страшно. Туман на время рассеялся, и они могли видеть гораздо дальше. Как и предвещал Казуки, ближе к вечеру над их головами загремели небеса. Солнце утонуло в грузных, свинцово-сизых тяжелых тучах, и подул довольно холодный ветер, заставляющий ёжиться. Всё ещё страдающий от сосущего чувства голода, Шо уже пожалел, что не стал есть сырое мясо. По крайней мере, сейчас он не мог думать ни о чем другом, кроме еды. Но остатки вяленого мяса находились сейчас в сумке Казуки, а Шо почему-то очень не хотел его беспокоить. Или, возможно, не хотел показать свою слабость перед Манабу, который был очень недружелюбен к наследнику страны Трех Зим. Шо было не слишком уютно в полуобъятиях Бё, перед которым он сидел в седле, и которому приходилось тянуть поводья лошади, потому как юноша даже не знал дороги. - Солнце уже клонится к горизонту, - неожиданно нарушил лесную тишину Казуки. Вслед за его словами к небу поднял голову Манабу. Из-под мягкой мешковатой кофты раненого дергался из стороны в сторону черный хвост. Мелкая морось накрыла лес неожиданно и бесшумно. Серая, похожая на туман, она пылью ложилась на все возможные поверхности. От неё очень быстро намокла вся одежда. - Надо где-то остановиться и переждать! – осмелев, воскликнул Шо, передергивая плечами из-за прилипшей к коже ткани. Слабый шелест всё же был слышен, хотя он не мог точно сказать шум это дождя, или ветер, от каждого порыва которого хотелось завернуться в теплую одежду и поспать в сухом месте возле костра. Остановив лошадь, Казуки переглянулся с Манабу и дождался, пока путников кобылы поравняются. - Так-то нам идти придется до завтра, - осведомил наставник, стискивая одной рукой край своего жесткого капюшона. Задумавшись на минуту, он, наконец, приняв решение, вздохнул. - Хорошо. Помогите приготовить ночлег. Остановившись, они привязали своих кобыл к крепкому, выпирающему из земли, древесному корню толщиной с руку. Перехватив свои мечи из одной руки в другую, Казуки с Манабу нарубили душистого, влажного лапника, отчего по всей стоянке запахло густым ароматом смолы. Бё показал Шо как находить и ставить нужные палки для того, чтобы соорудить примитивный остов для палатки. Это были две небольших толстых палки, врытых в землю разветвлениями вверх, на которые устраивалась ещё одна палка. Большая охапка длинных, срубленных палок клалась на эту, образуя что-то вроде ската крыши, только без кровли. Уложив на эту основу часть лапника так, чтобы ничего не протекало, остальное Казуки разложил уже на земле внутри небольшого, но уютного шалаша. - Я останусь дежурить, - закончив, сообщил Казуки, пытаясь бодриться и не унывать. Его хвост и уши промокли, свисая бесформенными тряпками. Потемневшие от влаги темно-рыжие волосы прилипали к щекам, скулам и шее, и Шо вдруг остро почувствовал, насколько тот смертельно устал. Казуки всегда старался казаться сильным и смелым, но так же, как и многим живым существам, ему требовался отдых. Нащупав свой кинжал, Шо вылез из шалаша и поднялся на ноги, встав перед наставником. - Иди спать, я сам. На лице Казуки мелькнула тень удивления. Он даже поморгал, слегка откинув назад капюшон. - Шо, ты весь промок до нитки. Иди, спи. Но Казумаса был непреклонен, и, пожав плечами, Казуки согласился. Наверняка он больше не считал Кохару ребенком, или изнеженным аристократом. И при этой мысли на губах Шо появилась отчужденная улыбка. Задумчиво обернувшись к палатке, он вдруг поймал на себе внимательный взгляд Манабу – желтые глаза первого более чем ясно были видны в темноте укрытия. Но в данный момент не выражали ни агрессии, ни злобы. Пожалуй, впервые за время путешествия, Манабу смотрел на Шо внимательно и спокойно. И спустя секунду он, широко зевнув, лёг спать, крепко прижавшись к Казуки. Ну а Шо, так ничего и не решив что думать на этот счёт, отправился на сторожевой пост, то есть полез на один из нижних, толстых суков древней сосны. Палатку устроили прямо под ней, ну а пушистые игольчатые лапы дерева неплохо защищали от дождя.