Мир в огне, солнце в дыму

Шо встряхнулся, когда холодная капля щёлкнула его по носу. Ему показалось, что он на некоторое время задремал, потому он сразу поспешил осмотреться. На его счастье всё было в порядке: дождь моросил, как и прежде, в лагере было тихо. Кругом всё стемнело, и судить поздний вечер сейчас или уже раннее утро - было невозможно: у самого горизонта за серой завесой небес ещё лился слабый свет. - Блин… - устало вздохнув, Шо зажмурился и потер пальцами переносицу. Лицо было мокрым, однако вдруг Шо осознал, что ему не так холодно, как было. Дёрнувшись, он почувствовал, как что-то сползает с плеч и тут же, механически ухватился за это. Влажные пальцы погрязли в толстой ткани плаща, который Шо никогда не носил. - Плохая идея – засыпать на посту. Свалиться с дерева можно. Низкий, уверенный голос Шо безусловно мог распознать. Он резко запрокинул голову, туда, откуда раздалась речь, и едва смог скрыть своё удивление. Чуть поодаль и выше, на большой, широкой ветке сидел Манабу. Свесив длинные, мускулистые ноги, он даже не смотрел на Шо, а наблюдал за лесом перед ними. Первый тщательно кутался в выданную Казуки накидку и морщил покрасневший от холода нос. Ничего ему не ответив, Кохара задумчиво хмыкнул, так же повернувшись к лагерю. На деле ему было любопытно узнать о нём, о том, кем они приходятся друг другу с Казуки, и почему он так зол на Шо. Но спросить отчасти Казумаса боялся. Однако сегодня видимо сам Манабу был настроен разговаривать, и потому в шелесте дождя вновь прозвучал его красивый, негромкий голос: - Пятнадцать лет прошло с тех пор, как мы виделись с ним в последний раз. На некоторое время Манабу замолчал, и уж тогда Шо сам глянул на него, желая услышать историю дальше. Первый и не стал ждать, хотя говорил, словно ему самому не было это интересно. - Мы участвовали в той войне, были одними из капитанов. Вели войска в бой. Но у него вдруг возникла какая-то сверхважная миссия, и он исчез. А меня едва не убили на поле боя, но я смог вернуться. - Какая ещё важная миссия? – поставив себя на место Манабу, Казумаса понял, что и сам был бы возмущен. Однако он тут же замолк, поняв, что некрасиво перебил собеседника. Но первый совершенно никак не отреагировал на это. Либо тактично не заметил. - Как выяснилось не так давно, миссия заключалась в том, чтобы вырастить тебя в мире людей, - в этот момент Манабу сурово глянул на Шо, которого точно громом поразила эта новость, - я очень-очень долго ждал и надеялся, что он вернется домой. Но он так и не вернулся. - И ты пошел его искать? – робко предположил Казумаса, чувствуя, что от холода не спасает даже плащ. Сидящий на ветке выше собеседник, молча кивнул и продолжил: - Несколько лет назад я покинул родные места, и отправился искать Казуки. Но вместо этого поймали меня, и посадили в тюрьму. Вот и вся история. - А вы с Казуки… - Кохара не знал, каким жестом можно выразить отношения, или же то, за чем он застал их однажды в повозке. Но, видимо, поняв о чем вопрос, Манабу нервно дернул ушами: - А вот это не твоё дело, - презрительно скривился он, будто съел что-то кислое. - Казуки пятнадцать лет потратил на тебя и похоже, что зря. Ты совершенно ничего не знаешь о нашем мире, не умеешь держать меч, и ведешь себя как щепетильная принцесса. Закончив свою гневную тираду, Манабу громко фыркнул. Но Шо, как бы его не возмутило сравнение с принцессой, промолчал. Отчасти ему стала понятна причина ненависти первого – пусть и не по своей воле, но из-за него Манабу лишился любимого на такой долгий срок. И похоже, что испытывал те же ревностные чувства, что и Кохара. Хотя тут ему было незачем это делать, ведь Шо воспринимал Казуки только как учителя и почти отца. Внезапно первый замер, оба его чёрных уха, дрогнув, повернулись назад, выслушивая нечто за их спинами. Да и сам Шо ясно услышал, как где-то неподалёку в лесу хрустнула ветка. В нос пахнуло тёплым запахом молока, хотя откуда оно могло тут взяться, Кохара понятия не имел. - Так пахнут люди, – будто прочитав его мысли, сипло объяснил Манабу, чьи зрачки резко сузились до тонких палочек. Он явно был напуган. В считанные мгновения Манабу подался вперёд - он бесшумно спрыгнул с ветки, пружинисто приземлившись на мокрую, мягкую лесную подстилку. Задел он всего лишь пару веток, отчего голову облило дождевыми каплями, но первый на это не обратил внимания. Глядя вниз, сердце Шо испуганно замерло – сам он явно не смог бы спрыгнуть с такой высоты. Поэтому принялся медленно и аккуратно спускаться, крепко хватаясь за ствол и ветви. Морось, стихшая на несколько мгновений, превратилась в небольшой, мерный дождь. К тому времени, когда ступни Шо коснулись земли, его спутники уже все были на ногах. Двигаясь молча и бесшумно, Казуки собирал вещи, в то время как Бё и Манабу молча седлали лошадей. Все, как один низко натянули капюшоны своих накидок, и Кохара сделал то же самое. Спустя несколько минут все уже были готовы и лошади тронулись в путь. В этот раз Казумасе довелось сидеть вместе с Казуки, который с серьёзным выражением лица вглядывался вглубь серо-зеленой завесы дождя. - Чёрт, - вдруг выругался Шо. Слова вырвались из его рта машинально и необдуманно, но негромко. – Плащ забыл на ветке. - Плевать, всё равно по шалашу видно будет, что там ночевали мы, – успокоил его Казуки, не отвлекаясь от своей задачи. Лошадь под ними всхрапнула от вездесущей воды, забивающей уши, глаза и ноздри. Шо чувствовал себя промерзшим до костей, разбитым и невыспавшимся. Однако, судя по тому, что небо становилось светлее, всё-таки он продремал до утра, благо Манабу добровольно решил сменить его на посту. Но усталости от этого не убавилось, к тому же Шо явственно чувствовал недомогание. Лошади ускорили бег, преодолевая препятствия в виде торчащих корней и низких ветвей, мотая головой каждый раз, когда вода попадала им в уши: потому неудивительно, что очень скоро рыжая кобыла, несшая Казуки с Шо, споткнулась и, грузно кувыркнувшись, свалилась боком в грязь. Казумаса громко вскрикнул, ощутив острый приступ боли – своей огромной тушей животное придавило юноше ногу. Казуки избежал подобной участи лишь потому, что машинально ухватился перед падением за толстую, колючую ветку над головой. В бока Кохары впивались полусгнившие рыжие колючки из лесной подстилки, и грязь комьями облепила его лицо. Однако почти тут же все это смывал дождь. - Шо! – громче, чем следовало бы, раздался над ним голос Казуки. Так скоро, как только это было возможно, наставник разрезал ножом кожаные ремни седла и схватился за плечи Казумасы, вытаскивая его из-под кобылы, которая была не в силах подняться сама из-за жидкой грязи и мешающих корней, и только ржала, да дергала копытами. Вокруг как-то резко похолодало, по крайней мере, именно так Шо почувствовал себя. Словно подул ледяной ветер, пробирающийся под одежду и под кожу, студивший кровь и кости. - Эй, слышишь?! Естественно, Шо слышал их, но почему-то не мог ничего внятно ответить. Слова будто застревали в горле, и вырывались лишь неопределенным мычанием и скулежом. - Держись! Во время падения, Шо ударился головой о корень дерева, а уже затем всем боком проехался по скользкой почве, пересчитав ребрами каждый камень. Оттого голова его нещадно кружилась, и в теле пульсировало так, что холод был моментально забыт. Но затем Шо явственно услышал голос, пробивающийся сквозь шум дождя, совершенно точно принадлежащий знакомому человеку. То был слегка раздражённый вопль Агги, который слыл отличным лучником. - В кого не стрелять-то? Плащи все одинаковые! Наугад, что ли? От одной мысли о том, что их сейчас всех перестреляют из-за какой-то придавленной ноги, Шо отчаянно махнул рукой, жестом выражая, чтобы остальные бежали дальше. Уж он сам-то как-нибудь справился бы с Торой. Откуда взялась такая храбрость для самопожертвования, Кохара не представлял. Однако был уверен, что Шинджи, прежде чем убьёт, сначала хотя бы выслушает его. Неожиданно вокруг раздались упругие щёлкающие звуки и свист – то стрелы пролетали над головой Шо. Некоторые попадали в деревья и землю, какие-то, ударяясь о сосновые стволы, расщеплялись на куски. Казуки даже не подумал оставить ученика. Он резко пригнулся, заставив Шо проделать то же самое, положив ладонь ему на макушку. И очень вовремя – в этот момент несколько стрел со свистом впились в дрожащий бок лошади. Дико и громко заржав, кобыла отчаянно взбрыкнула, и Казуки воспользовался этой возможностью, чтобы выдернуть Казумасу из-под её бока. Теперь, когда Шо оказался свободен, ногу вновь пронзила острая боль. - Быстрей же, ну! – в отдалении от них топталась лошадь Бё и Манабу, и, несмотря на то, что первый порывался гнать вперёд, последний категорично не собирался вновь оставлять Казуки. – Бери его на руки и беги, скорее! Кохара был уверен, что лучники в отряде Торы были слишком опытны для того, чтобы ни разу не попасть ни в кого из беглецов. И только вспомнив услышанную фразу, произнесённую Агги, Шо вдруг догадался, почему они до сих пор живы: их защищали одинаковые плащи, и тот факт, что Казумаса находился с ними. Капюшоны не выдавали кто из них демон, иначе бы они давно уже были убиты, а вот ранить Шо, Тора, скорее всего, не хотел. Потому и приказал, наверняка, сначала определиться, где их цели, а где любимый супруг. А сделать это в густом, туманном лесу, сквозь дождевую завесу, было достаточно сложно. Натянув капюшон на самый нос, Кохара подумал, что и впредь не стоит выдавать себя. Подняв Шо на руки, Казуки со всей скоростью, на которую мог быть способен, побежал вперёд. Он преодолевал торчащие корни одним прыжком, едва не поскальзывался на мокрой земле, а на его руках вздувались мышцы, от тяжести. Бё направил лошадь в его сторону, в надежде, что раз уж животное не выдержит всех четверых, то пусть хотя бы унесёт Шо, дав возможность самому Казуки скрыться. Из-за шума дождя создавалось впечатление, что их окружили плотным кольцом – видимость была слабая, даже с острым звериным зрением беглецов. От этого неприятного напряжения по коже шли мурашки, а от страха поджимало живот. - Скорей, мы уже не так далеко от гряды, - оставив поводья, Бё позволил Манабу слезть с лошади, и затем вытянул руки к Казуки, чтобы затащить раненного Шо в седло. Кохаре не хотелось, чтобы о нём так беспокоились в такой опасный момент, но ничего не мог поделать – наступать на ногу не получалось, как бы он ни старался. Едва он надежно устроился на том месте, где только что восседал Манабу, Казумаса позволил себе откинуться спиной на грудь кучера, чтобы перевести дух. Бё резко дёрнул поводья, и кобыла мгновенно метнулась прочь, подальше от завывания стрел и стонов умирающего сородича. Казуки с Манабу уже исчезли с глаз, словно растворились в дожде и лесе. ... Очнулся Шо внезапно, вздрагивая всем телом. Ему снилось, вроде бы, что он куда-то падал. Но затем оковы сна спали, и ещё более худшая реальность предстала перед ним во всей красе. Он лежал на холодной сыроватой земле, на боку и со связанными за спиной руками. Его тело онемело от долгого лежания в неудобной позе и от охватывающей внутренности болезни. Голова была тяжела, и сильно болело где-то под лопаткой. Так же как и руки, его рот был завязан лоскутом ткани, явно не самой грязной, за что мысленно Шо был даже благодарен. Ситуация немного ранее сложилась совсем не в их пользу: спустя минуты, после того как Бё пришпорил лошадь, она вдруг всхрапнула и вскинулась, получив стрелу в бедро. Сидящий позади кучер свалился вниз, на землю, но, кажется, успел увернуться от падающей громадной туши. Вторая стрела вонзилась в спину Кохары, прямо под крыло лопатки, чудом не задев позвоночник. Что произошло потом Шо не знал; последним, что он увидел, лежа на земле и теряя сознание – это приближающиеся к нему высокие, тяжелые сапоги с застывшими на носках капельками дождя. Судя по освещению, снаружи ещё царил день, либо уже приближался вечер. Кохара, насколько мог, огляделся и понял, что лежит на дне той самой клетки, в которой перевозили Манабу. Как и тогда, сейчас её прикрыли тканью, то ли чудище пряча от глаз подальше, то ли желая, чтобы демон не видел того, что творится снаружи. А снаружи Шо слышал гомон – уже знакомые члены отряда Амано что-то горячо обсуждали, но видно их не было. Слышать он мог с трудом, в ушах звенело и шумело от крови, да и благодаря болезни, сильно ослабившей его, ничего знать и слышать вовсе не хотелось. Вместо этого он попытался двинуть ногой, и к удивлению обнаружил, что болело уже гораздо меньше. Видимо, когда Казуки раскрыл истинную природу Шо, тело тоже изменилось, и раны стали заживать почти моментально. - Э, слышь, ты цел? – раздавшийся за спиной шёпот поначалу испугал Казумасу, но парень почти сразу взял себя в руки. В конце концов, это был всего лишь Бё, очевидно пойманный вместе с ним. С ними это уже случалось немногим раньше. Однако Шо не мог ответить с завязанным ртом, поэтому только невнятно промычал. - Ладно… - тут же всё поняв, снова тихо произнёс Бё. Похоже, он был так же связан, однако ввиду отсутствия каких-либо животных отличий, его могли счесть за обычного человека, но, возможно, предателя. – Веди себя тише травы, пока Казуки не подоспеет. - М-м-м? - в ответ негромко, с вопросительной интонацией промычал Кохара. Коротко хмыкнув, кучер пошевелился, отчего где-то внизу заскрипели деревянные колеса повозки. Говор первого-полукровки всегда короткий, честный, с едва ощутимым вызовом, как бросок, был странным, но нравился Шо. - Казуки растил тебя, оставив родной дом, не для того, чтоб щас тут бросить. Он точно что-нить придумает. Так что жди, не рыпайся. Шо снова кивнул, рассчитывая что Бё увидит этот жест. Со складок ткани, потяжелевшей под дождём, капала вода. Снаружи Казумаса слышал, как дышит лес – шелестели тяжелые ветви сосен, влажные стволы протяжно скрипели от резких порывов ветра в вышине. Ко всему прочему, Шо обнаружил, что стал слышать больший диапазон звуков – вплоть до писка полевок в норках, хоть и сейчас он совсем ни на чем не мог сосредоточиться. В направлении повозки раздались мягкие, хлюпающие шаги, и несколько теней быстро скользнули в сторону выхода из клетки. В ту же минуту кто-то грубо сдернул толстую ткань с той стороны и открыл замок. - Тащите его в палатку, - низкий, необычайно равнодушный голос принадлежал никому иному, как Леде. От обычной веселости в его поведении не осталось и следа. Шо не видел, кто ухватился за оковы его ног и потянул к выходу, но сопротивляться не думал. У повозки, поставленной между толстыми древесными стволами с грубой красной корой, замерли трое – те самые, выжившие во время побега Казуки с Шо, генералы. Леда хмурился, сложив руки на груди. Его волосы, как и у остальных, намокли и липли к скулам и щекам. Рядом находился не менее невеселый Агги, который и вытащил Шо из повозки. Небрежно бросив Кохару на мокрый мох, он присел, держа в руке короткий, острый клинок, и поначалу Шо даже испугался, что сейчас его прямо здесь и порешат. Однако Агги, тряхнув головой, чтобы длинные, чёрные волосы, сплетённые в сотни мелких кос, не мешали видеть перед собой, концом кинжала отщёлкнул простенький механизм оков и освободил ноги Шо. Находившийся здесь же Сойк, чьё лицо было покрыто длинными царапинами, быстро наклонился к пленнику. Будто не прилагая особых усилий, воин поднял Казумасу на ноги, за воротник рубахи, и тут же хорошенько встряхнул. Глаза Сойка сверкали яростью, хотя внешне он оставался совершенно хладнокровен. - Где та тварь с кошачьими ушами? – угрожающе прорычал он, и никто из окружавших его генералов не пытался этому помешать. – Если она не вернет меч моего отца, то я выколю тебе глаза и пошлю ей, как подарок. Отвечай! Казумаса подумал, что знай воин, как бы Манабу положительно воспринял эту пытку, то не стал бы угрожать подобным. Из-за того, что прозвучали слова Сойка даже нелепо, Шо коротко усмехнулся, чем ещё больше взбесил оппонента. Вынув из ножен короткий прямой нож, Сойк явно вознамерился пронзить Кохаре что-нибудь не сильно жизненно важное. Однако его остановила тяжелая рука Агги, легшая на плечо. - Хватит, – коротко прервал он, кивком указывая в сторону большой военно-походной палатки, раскинувшейся меж деревьев. Она была чуть выше человеческого роста, по форме напоминая домик со скатной крышей. Чтобы установить такую, требовалось времени меньше, чем установка полноценного шатра, да и сил на последний затрачивалось больше. Схватив Кохару сзади, за запястья и без того скованных рук, Агги толкнул его вперед, к сооружению. Преодолев небольшое расстояние, генерал раздвинул плотную ткань, имитирующую дверцы палатки и с размаху кинул пленника внутрь. Шлёпнувшись на бок, Шо уже не нашел в себе сил подняться. Хотя бы на колени, не то что на ослабшие ноги. Внутри царила рассеянная полутьма, словно наступили сумерки. Однако света было достаточно, чтобы ясно увидеть всё. Земля здесь по-прежнему была влажной, хоть и усыпанной свежим слоем сосновых игл, от которых одуряюще пахло смолой. - Оставьте нас на время. Голос у Торы был непривычно холоден и отчужден. У Шо даже голова закружилась от испуга, хотя это вполне мог быть и болезненный озноб. Но так привыкнув к теплоте в его взгляде и нежности в прикосновениях, сейчас Шо стало по-настоящему страшно, будто в глубине души что-то оборвалось. Он вдруг осознал, что как раньше – уже не будет. И сейчас он находился в полутьме, наедине с благородным тигром, готовым либо разорвать, либо сохранить ему жизнь. Подняв от земли робкий взгляд, Казумаса увидел человека, который всего день назад ещё был его мужем. Фактически, им он являлся и сейчас, но вряд ли даже помнил об этой неприятной детали. Тора восседал перед ним на деревянном раскладном стуле, закинув ногу на ногу, и периодически делал глотки из железной фляги. По сильному запаху Шо определил, что это было красное вино. Поначалу мужчина даже не смотрел на него, устремив взгляд куда-то в стену палатки и явно раздумывая о чём-то своём. Лишь спустя минуту или две, он негромко хмыкнул, и в его голосе ясно слышалось так пугающее Шо презрение: - Ну? Я жду объяснений. Или чего-то там ещё, - запрокинув голову, Шинджи сделал очередной глоток, а затем, совсем не аристократично вытер губы рукавом рубашки. - Вы с самого начала планировали меня обмануть, верно? Ради чего же? - Нет… - разлепив губы, на которых засохла кровь, и издав короткий звук, Кохара понял, что и говорить ему достаточно трудно. Тело будто стало неуправляемым куском варёного мяса, а кости уже ломило от мокрого, неприятного холода. – Пожалуйста, нет… я сам не знал. Я никогда бы тебя не обманул. - Твои миленькие ушки и хвост говорят об обратном, - тем же равнодушным тоном опроверг Тора. – Как ты их прятал? Я точно ничего этого не помню на твоём теле. - Я не знаю… - Кохара громко всхлипнул, то ли из-за болезни, то ли от обиды за то, что ему не верят, однако именно это вдруг вывело Тору из состояния его показного спокойствия. На секунду прикрыв глаза, он шумно и громко выдохнул через нос, завинчивая крышку на фляге. А затем, оставив вино на стуле, одним лёгким движением Шинджи оказался рядом с Казумасой: коротко звякнула тёмная сталь, заточенная до ужаса остро, и Шо ощутил, как его горла угрожающе коснулось лезвие меча. - Не знаешь? В самом деле? – Глаза Амано сияли от едва сдерживаемого бешенства. Он смотрел на Кохару сверху вниз, пронзительным взглядом, в котором Шо впервые ясно различил взгляд воина и убийцы. Взгляд истинного врага. - Я не… - Ты, чёртов, грязный демон! Мерзкое отродье, которому я доверился! Слова, слетевшие с языка Торы, ранили сильнее острого меча. Намного больнее и глубже любой стрелы или копья. Шо сам не понял, отчего задрожали руки, и почему так бешено забилось сердце. Зачем это сейчас говорил человек, который ранее клялся ему в любви? - Неужели месть – для тебя смысл жизни? – Шо и сам не ожидал, что его слова прозвучат так грубо и с вызовом, хотя внутри он весь трясся. Сердце всё ещё отказывалось верить, что Тора так легко отказался от него. Не принял таким, какой он есть, и был готов вот просто так убить, ради своих призрачных идеалов, ради своей ненависти. Казуки оказался прав: с людьми не договоришься. При этой мысли, Кохара ощутил, как лисьи уши опустились, прижимаясь к голове. Его даже перестало пугать острие меча, до боли впивающееся в яремную вену. И мелькнула глупая мысль, что лучше бы Тора действительно закончил с ним сейчас, как и со всей этой историей. - Месть для меня – смысл жизни, - холодно подтвердил Тора, почти повторив слова супруга. – Я будущий король, и должен заботиться о благе своей страны. Даже если придется чем-то пожертвовать. Или кем-то. Воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом слабого дождя снаружи. Молчаливый Тора так и стоял, приставив меч к горлу возлюбленного, в то время как Шо неподвижно лежал на земле и старался избегать его взгляда. Смотреть на Тору было больно, и отчаянно хотелось верить, что все его слова – просто фарс. - Почему… - вместо голоса, из горла Кохары вырвался лишь хрип, потому пришлось несколько прокашляться, прежде чем вновь заговорить. - Почему одни рождаются хищниками, а другие жертвами? Разве это справедливо? - А? Ты считаешь себя жертвой? – насмехающимся тоном съехидничал Амано, поставив ногу в сапоге на бедро юноши. – Ты тот, кто воспользовался мной - оскорблённый и униженный, да? Лезвие вдруг перестало давить на горло, но вместо этого Шо ощутил болезненный пинок в живот. Согнувшись в три погибели, Казумаса попытался откашляться. От удара у него спёрло дыхание, а слова комом застряли в гортани. Тут же Тора присел на корточки, и Шо не мог не увидеть его злого взгляда, в котором вдруг мелькнуло отчаяние. Мужчина схватил его за звериные рыжие уши, причиняя ещё большую боль. - Почему именно ты, а? – горько усмехнулся Шинджи. – Почему не кто-нибудь другой, кого бы я убил без раздумий? Что за насмешка судьбы? - Может это знак, что пора прекратить? – слабо воспротивился Кохара, с надеждой глядя на принца. – Может быть, судьба желает, чтобы не было никакой войны и никакой ненависти между нашими народами? - Народами? – Шинджи удивленно изогнул бровь, словно бы людей сравнили с насекомыми. – Не смеши. Вы всего лишь животные. «Кто из нас ещё животные», – подумал Казумаса, но вслух это сказать не решился. Обидно было слышать это от человека, который любил его и делил с ним постель. Но привитое с детства миролюбие и спокойствие не позволили Шо напомнить обо всем этом именно сейчас. - Я не привык сваливать всё на судьбу. Моя судьба в моих руках, - жёстко проговорил Тора, наконец выпуская из сильной ладони мохнатые уши Шо. От этого голова юноши вновь опустилась на землю, и ему в щёку тут же небольно впились сосновые иглы из подстилки. Говорить что-либо Торе сейчас не имело смысла, это Шо понял отчетливо. Шум дождя снаружи усилился, в то время как Тора и вовсе замолчал, внимательно глядя на едва живого Казумасу. Судя по всему, он не знал, что теперь делать, но пока не собирался убивать супруга. Так прошло несколько минут, прежде чем он внезапно потянулся вперед. С нечитаемым выражением на лице, Тора вытянул руку куда-то за спину Шо, и в тишине палатки раздался щелчок. С невероятным удивлением, Кохара понял, что никакие наручники его больше не сковывают. Но, подняв растерянный взгляд, чтобы спросить, что всё это значит, Шо так и замер – в темноте, над покрытой плащом спиной Торы блеснул металл. Казумаса среагировал прежде, чем успел подумать, ударом ноги отбросив Амано в сторону. - Не надо! Описав серебристый полукруг, лезвие, так и не ранив Шинджи, угодило Шо в ногу, чуть выше колена. А вслед за этим раздалось громкое сердитое шипение. - Идиот! – Оскалив клыки, Манабу сразу же ринулся назад, спасаясь от клинка Торы: быстрая реакция и собранность принца невероятно поражали. И именно сейчас Шинджи, вероятно даже сам не заметив, встал к Кохаре спиной. Будто по-прежнему хоть немного, но доверял. - Вали отсюда, быстро! – прошипел Манабу, отражая первый напористый удар. Меч у Торы был гораздо больше и шире ятагана Манабу, который по идее даже принадлежал Сойку. Клинки встретились и зазвучали, словно колокольчики, требуя крови и смерти. Сойдясь в схватке, стало видно, что силы, как Торы, так и первого совершенно равны. Шо вовремя успел выскользнуть с задней стороны палатки, прежде чем на шум и звон мечей туда сбежались остальные генералы. Хотя его пробирал страх за Манабу, однако сам Шо, который раньше не сражался всерьёз, мало чем мог помочь, если только не помешать. Оставалось уповать на то, что они с Казуки знали, что делали. Среди частокола прямых стволов, в серой завесе мороси, Шо увидел Бё, который молча помахал ему рукой, требуя идти за ним. Очевидно, кучера освободил Казуки, и теперь им оставалось лишь бежать отсюда как можно дальше. В шуме дождя, шуршащего по листьям, деревьям и почве, их шаги были совсем не слышны, даже говорить можно было вслух. Единственным минусом было только то, что дождь промочил всю одежду насквозь, и, казалось, грозился вымочить путников до самых костей. - Казуки сказал топать в сторону южной гряды и ждать у водопада, - осведомил Бё, когда они вдвоём оказались уже достаточно далеко от лагеря Амано. Несмотря на дождь, было светло, хоть и серо и мрачно. - Где это? – не понял Казумаса, припоминая, что Тора как-то в картах очерчивал небольшой рисунок гор, полумесяцем огибающих конец материка. Обычно о пути Амано ничего не говорил, будучи то ли уверенным, что Шо это неинтересно, то ли просто не думая о том, что это обязательно рассказывать. И вот только теперь Казумаса действительно пожалел о своём невежестве. - Южная гряда, - наклонившись, Бё подобрал ободранную, но прочную ветку, на которую смог опереться, чтобы не скользить и не падать по дороге. – Это высокие, скалистые горы, благодаря которым много сотен лет тупые люди не подозревали о нашем существовании. Мы жили себе в безопасности за грядой, как за неприступной стеной. Пройти по горам просто нереально и самоубийственно, потому как там нет ничего, кроме снега и камней. - Тогда как же мы… - в недоумении начал Кохара, широко раскрыв глаза, на что Бё коротко перебил его, взмахнув рукой. - Есть другой путь, увидишь. Айда, не будем задерживаться.