Пшеничный чай

      Кивайдзин взметнул полы длинного и статного мужчины, невольно запутавшись в золотых локонах шёлковых длинных волос Третьего Императора династии Хань. Сродни Богу в народе его почитали, сколь сильно его любили, столь же сильно страшились.       С младенчества был он знаком Джиби северо-западного ветра. Кивайдзин улыбается всякий раз, пролетая невесомо над ханьской землёй, слыша благоговейные шепотки среди люда простого. И знать и народ свято веруют, что Лухан обладает потерянным Хуан-ди – волшебным луком Ухао, тетива которого сплетена из уса первого явленного луна, и тем обязан успеху. Джиби усмехается всякий раз, вспоминая неизвестное никому кроме высших ванов пророчество, вспоминая детство, юность, взросление юного Императора, подсматриваемое им иногда.       Ещё девятьсот тридцать семь лун назад, а по-ханьски – тридцать шесть лет, дух увидел печать на лбу новорожденного – предсказание предназначения. Печать освободителя, обладающего даром слышать мысли духовной хунь у людей, судьба которого – прекратить междоусобные войны и братоубийство. Но сила, дарованная, откроется лишь только тогда, когда он найдёт своего Мешинову.       Сын Правителя западных земель Северной Азии был греховно красив. Долгое время слухи ходили, что Второй Император Хань утаивает правду, а родившееся дитя – не сын, а дочь. Кивайдзин любил собирать слухи и потом с друзьями ухмылялся в блюдце выдержанного печального эля, сцеженного с бродящих облаков, черных и хмурых. Но не забывал Джиби. Ведь знал, что уготовано и какой рок.       Великий жёлтый император Хуан-ди был первым в истории, чей покровитель обрёл форму. Тринадцать лет назад юный Лухан поверг всех гун, хоу, бо, цзы, нань и ланов пасть ниц во время инаугурации. Очеловеченный волосами с его головы, смазанный кровью с его пальцев, тотем Третьего Императора Хань треснул, и была разрушена церемониальная часть столичного дворца Вэйянгун – павильон Цяньдянь. Помнящие тот животный ужас, люди до сих пор пересказывают историю, ставшую легендой при жизни. Мир впервые за две тысячи лет увидел живое воплощение царя драконов – Луна Вуу, обладающего могуществом и властью повелевать над жизнью и смертью людей, поскольку стихия животворящей воды подчинялась ему.       История правления нового Императора Хань началась с крови. Среди руин и ещё не осевшей пыли, оживленный Лун вырезал предателей и зачинщиков восстания ванов в 154 году, когда еле спасся девятилетний наследник. Мудрый и старый дракон из пантеона защитников семьи Хань был слишком далек от людской суеты, но слышал запахи чувств, слышал темную магию гу. Он знал, что подарить молодому правителю без всякой защиты или поддержки его власти от знати, лишь одни Небеса признали его право на царствование, наделили тян-мин, благодаря чему смог вернуть истинного Царя Тянь, всех Небес, - хранителя семьи Хуан Ди. Лишь одно, - Лун был слишком инертен и флегматичен, как всякое бессмертное волшебное существо, чтобы преследовать трусов бегущих.       Посему первым приказом подданным – реинкарнацией великого Хуан-ди, как за глаза теперь называют Лухана, было найти и убить каждого вана, гун, хоу, бо, цзы, или нань, кто был хоть малой долей причастен к смерти отца, когда лишь шесть лет было наследнику; к восстанию спустя три года, дабы убить его самого. Не забыл юный Лухан, как был слаб. Не забыл, как будучи наследником ему смели выкручивать руки, заставили силой и хитростью породниться с ненавистным домом бабушки Доу, даосистов, первых подозреваемых в смерти Отца.       Целый год длилось противостояние. Целый год истощали землю Лухана враги ударами из ниоткуда. Спрятались они хорошо, настолько, что стало гложить сомнение не с помощью ли чьей-то, не затаился ли пёс во дворце Вейянгун. Долго советовался Лухан со старым другом Сухо, перенявшему должность Сы-ли Вейянгуна ещё от отца, с младенчества наследника был он подле него. Многое обдумали они, Сухо – подсознательно, интуитивно чувствовал людские мотивы. Однако, даже Луна совета они просили. И решил Император Лухан провёл экзамены по всей ханьской земле, где не влияла степень знатности, собрал при себе сто выдающихся ученых-боши, чтобы задавать время от времени важные для него вопросы. Для поддержки и помощи, уменьшения силы врагов. Опекать их поставил приближённых отца, высших ланов, мудрых наставников «школы учёных книжников» Чжао Вань и Ван Цзан.       Благое время, казалось, наступило для земли Хань. Справедливо было правление, атаки извне многие были отбиты. Боши оправдали себя и затраты, особенно выделялся школьный друг, прошедший экзамен с блеском, – юный гений не из знатных, – До Кенсу, друг верный со времён покушения, соперник философских дебатов во время императорской военной школы. Наиболее умные и точные ответы на поставленные вопросы давал современник Императора Лухана. Выдающийся конфуцианец сего времени, он был не просто великолепным знатоком и ревностным адептом учения Конфуция, но и сумел вплести в ткань учения школы учёных книжников возникшие и вошедшие в обиход, обретшие популярность и признание новые неоконфуцианские идеи, будь то связанные с именем Цзоу Яна концепции об инь-ян, или некоторые идеи Мо-цзы (например, о небесных знамениях) или даже даосов с их категорией ци и иными элементами космогонии не отрицая мистику, а наоборот – признавая её немалую заслугу. Слушая речи мудрые выдающегося мыслителя со здравой долей скепсиса, всё чаще обращался Лухан мыслями к пророчеству, предсказавшему его судьбу.       Жили – не сильно тужили, радости и доблестной удали много показали, только вскоре хуже вести начали приходить. Титулованная земельная знать начала представлять все большую угрозу двору Императора, испуганная увеличенной силой и властью Хуан Шана*. В целях усиления централизации власти Император издал указ, фактически ликвидировавший систему уделов – о разделе пожалованных владений между всеми наследниками аристократических домов, что сразу уменьшило силу знати, но разозлило. Император Лухан действовал решительно и добиться сумел окончательного уничтожения политической и экономической мощи наследственной аристократии. Вместе с тем и невидимые враги затаились, но опасность, висящая в опутанном хитросплетениями интриг дворце, – не отступила.       Пока Лухан вынужденно отбыл в очередной военный поход на север – против тревожащих набегами ханьские земли, – хуннов, бабушка Доу, пользуясь властью родства, развязала борьбу против сотни лучших умов времени – советников-боши. Задушить хотела укрепляющееся повсеместно влияние учения школы, вернуть славу и почёт одним лишь даосам. Не успел Лухан возвратиться в срок, когда сумер вернуться, трупы давно охладели. Любимых великих наставников, высших ланов, современников и друзей отца, – Второго Императора Хань, – Чжао Вань и Ван Цзан уже поражённые гнилью тела так в тюрьме и лежали на радость слетевшимся птицам и крысам.       Ань Кенсу всё рассказал, – о гонениях, пытках. Как сам еле спасся, просидев в кувшине с маслом в пристройке у кухни без еды и питья в страхе целый день лунный. Император был в ярости. Советник До впервые смолчал и не сдерживал. Лухан с тягой на сердце, но твердо отдал тогда жестокий приказ другу Луну. Люди в страхе вспоминают тот день, утопленный в крови. Знатный дом Доу было приказано придать смерти. Только доброе сердце было у Императора, не смог отдать смертный приказ внучке бабушки Доу, отличавшейся резким нравом, но подарившей наследника ханьской земле и Ему.       Простил, ограничился ссылкой в столицу запада у самого моря – Цзи в старом названии, сейчас же Гуанъян. Конфуций упоминал, что правители Цзи были потомками Великого Хуан-ди. Император Лухан посчитал, что смягчит и удержит подобное место амбиции властной, жестокой и честолюбивой внучки главы дома Доу. Спокоен и радостен был, что в подобном месте, далеком от дворцовых интриг и пороков, расти малый наследник в счастье и радости станет. И заложены крепко в нём будут постулаты школы учёных книжников. Пять постоянств праведного человека: Жэнь – «человеческое начало», «любовь к людям», «человеколюбие», «милосердие» и «гуманность»; И – «правда» и «справедливость»; Ли – «правила», «церемонии», «этикет», «обряд» или, точнее, «обычай»; Чжи – «здравый смысл», «благоразумие», «мудрость» и «рассудительность»; Синь – «искренность», «доброе намерение», «непринуждённость» и «добросовестность».       Во дворец вернулись человеколюбие, справедливость, деятельность, направленная на сохранение устоев общества, мудрость и искренность. Воцарилось спокойствие. Император стал править свободно, не было больше хлопот со знатью. С помощью учёных-боши Владыка Поднебесной правил справедливо. Постепенно смещал высших ланов старшего поколения, заменяя молодыми и активными талантами, преданными Третьему Императору династии Хань лично. Жестко карал за нарушение законов и коррупцию, вплоть до смертной казни. Однако не отворачивался, а был рассудителен. Ценил даже опальных ланов, которые осмеливались перечить ему.       Пока их Император проявлял военные и дипломатические таланты, ханьцы серединной Поднебесной богатели. Спокойно было внутри страны, хорошо было людям. Так жилось хорошо, что выросло население втрое. Жаль, то длилось не долго. Бытует мнение, что Первый Император Хань Лю Бан, построив Великую стену, бросил вызов хуннам… Когда Третий Император взошёл на ханьский престол, границам Поднебесной повсюду угрожала опасность. Империя Передней Азии принадлежала в то время хунну. Император Лухан разработал план, направленный на изгнание их туда, откуда они пришли. Но прежде чем начать войну, он сделал попытку напасть с тыла, заключив союз с юэчжи, которые тогда уже обосновались в Согдиане. С этой целью он направил в государство юэчжи послом искусного дипломата и умелого путешественника лана Исина из ветви врачевателей Чжан, который покинул Чаньань в 138 году.       Четыре года назад хунны неожиданно вновь заняли плато Ордос – земли на севере Шаньси, в прошлом недальновидно пожалованные им Вторым Императором в подтверждение договора о братстве. Вэнь-ди разрешил части хуннам расположиться в районе Шаньси, поскольку на землях Поднебесной к югу от стены издревле обитали кочевники и заниматься земледелием было делом рискованным. Сын вождя южного союза хуннов удерживался в качестве заложника при дворе императора. Каждый год на юг отправлялся новый заложник, по пути встречая предыдущего, который возвращался к отцу. Послы хунну присутствовали на новогодних церемониях в Чанъане, возвращаясь с шёлком, парчой, золотом и продовольствием – подарками императора вождю хуннов, его матери, главным жёнам и сыновьям, а также высшим сановникам. Долгие годы всё было спокойно, пока не постигла отца Лухана, второго Императора Вэнь-ди смерть. О вероломстве кочевников знают люди не понаслышке. Новый Император, – новый договор.       В прошлом хунны использовали Шаньси, как плацдарм, мучая ханьскую землю разрушительными набегами. Долго Император Лухан бился, с невероятными трудностями отвоевал Шаньси и выжег каждый возможный путь возвращения. Посему не сомневался, что левополым варварам кто-то помог. Не обладали они столь цепким умом, не были и хитры, не могли знать где брешь, куда надавить. Хорошо, Сяо-вей и Чжун-лан-цзян были тогда неподалёку, но главный герой сражения – юный наследник империи, принц. Шаньси был отбит спустя два года благодаря последнему героическому сражению и подросшему наследнику Третьего Императора Хань, сумевшему сломить волю хунну и изменить ход битвы на руку ханьцам. По берегам Хуанхэ уже высятся крепкой защитой высокие стены, крепости и укрепления, но угроза нависла. Продолжала витать, разлагая страхом воинов. Северная и южные границы становились с каждой луной все неспокойней, постоянно мучимые нападениями.       Ханьский дом стал проводить не только крупные кровопролитные южные и северные походы против хунну, но и вёл войны ради подчинения нескольких племенных образований и царств – против восточных и, южных юэ и юэчжи, юго-западных и. Посылал послов в западные регионы – в Дайюань и другие владения, вёл весьма активную внешнюю политику.       Ещё давние тринадцать лет назад южные Миньюэ атаковали уезд Дунхай, и Дунхай попросил помощи Хань. Император послал туда ечжэ оценить происходящее. Постоянная борьба между государствами Юэ облегчала задачу их завоевания. По велению Императора, Хань вмешалась в борьбу между южными государствами, отозвавшись на мольбу смиренную, и подчинила Юэ Дунхая. Следом также несколько раз откликался на призывы о помощи и присоединял малые южные государства, играя на противоречиях и опираясь на местную аристократию.       Третий Император Хань неоднократно делал попытки захватить торговые пути на крайнем юго-западе и окончательно подчинить Поднебесной обширные территории на юге. Богатства южных государств давно привлекали внимание купцов. Ещё при Цинь Шихуанди были завоёваны земли Юэ, однако сразу же после падения династии Цинь все эти области отпали от Китая. Но торговые связи с ними сохранились. К тому же, особенно привлекало купцов государство Наньюэ, красочно описывали они богатства этой страны, стекающиеся туда со всего мира. «Там, около моря расположены места, где имеется изобилие носорогов, слонов, черепах, жемчуга, серебра, меди, фруктов, тканей. Купцы из срединной Хань занимаются там торговлей и приобретают большие богатства.»       Император занялся серьёзной подготовкой с войной с Наньюэ, отправлено много туда было послов, но все они были перехвачены племенами ди, цзо, си и куньмин. Куньминцы убили и ограбили послов, они были очень воинственны. Тогда решил Император отправить воина шпиона тайно. Четыре года назад, самого ценного и преданного, козыря Поднебесной. Сам вызвался Ду-вей, со времён императорской военной школы ставший соперником Императору в скрывании личности и метании ножей. Жаль, слишком ослеплен местью был, мог бы стать тогда первым по всем дисциплинам. Последний самый опытный разведчик… но спустя два года перестали приходить вести о нём. Возвращаясь из Наньюэ, он посетил с богатыми дарами племенных царей, организовав в южной провинции Сычуань область Цзянвэй для управления племенами, однако постоянные бунты племён юэ на границах было трудно сдерживать. После известия о том – послания прекратились, частой тяжкой думой Императора стал.       Тучи над жемчужиной ханьской земли и столицы Чанъань, дворцом Вэйянгун, продолжали сгущаться. Верные соратники приносили вести всё хуже, от Чжан Исина же не было вовсе. Змеем коварным ползло в Третьем Императоре династии Хань подозрение. Былые устои верности, дружбы, дрогнули под собранной картой пороков людских. Он с горечью понял, - слишком беспечно Лухан думал, что воцарился мир во дворце. Среди всего придворного люда, среди родственных, близких, доверять можно лишь тем, кто был рядом тогда, долгие четырнадцать лет назад. В горестном 54-м году. Никто кроме тех, кто был рядом с испуганным девятилетним юным наследником, которого в глаза звали куклой. Первые – за неземную красу, вторые – за слабость.       Казалось, он давно показал, что не просто человек, а Император… давно доказал свое Право. Назывался Великим.       Сдавливать стало то же чувство, что в детстве душило. Свободу и право снова невидимой сетью кто-то пытается отнять, сдавливая в кольцо оппозиции. Пусть тучи сгустились над столичным дворцом Вэйянгун, но отчаяние – черта не присущая Императорам. Он будет биться, несмотря на то, кто его враг. Ведь сейчас за спиной правда есть те, на кого можно положиться, и кто пойдет с ним на смерть. И надежда, подаренная неожиданной вестью.

⌘✖⌘

      Дворец Вэйянгун располагался в юго-западной части города Чанъань. Согласно летописям, он был построен в 200 г. до н. э. После завершения строительства дворца император Лю Бан (первый император – основатель империи Хань) разместил в нём правительство страны. С тех пор Вэйянгун стал политическим центром династии Западная Хань.       Гуанъян – название Пекина в ханьскую эпоху. Первоначальное название – Цзи.       Чанъань – ныне не существующий город в Китае, древняя столица нескольких китайских государств. С населением более 500 тыс. человек. Чанъань по праву можно считать самой густонаселенной столицей в мире того времени. Был местом назначения торговых караванов, которые шли по Великому шёлковому пути в Китай. Сегодня на месте Чанъаня расположен город Сиань.