За лесистыми Чёрными горами и низко висящими шапками чернильных грозовых облаков живёт тот, кто сможет дыхание подарить. Вернуть во дворец свежий ветер и раскрутить пружину событий. Жрец совсем молодой, – дитя, судя со слов. Мешинова из пророчества, способный переломить ход истории после их встречи.
Каждый сколь ни могущественный правитель старался получить себе в служение одарённого жреца. Ради этого совершались походы, ради этого шли вечные поиски, а воины, рассыпанные по всему свету, продолжали искать учеников наставников-жрецов. Не каждому правителю удавалось – юных учеников растили в отдалении, за преградами, проверяющими ум, смелость, благородство, честность и душу. Последнее же, и самое сложное, – сердце.
Лухан был реалистичен. Он верил лишь в собственные силы и ум. Не верил во внезапную помощь извне, но, как всякий ханец, следовал знакам судьбы. Стечение обстоятельств привело его к истокам чужой ненависти к себе. Пророчество – факт, пусть даже столь сверхъестественный. И пусть из всего волшебного, сугубо практичный Хуан Шан верил лишь в Вуу, внутри подняло голову странное, почти детское ожидание чуда. Возможно, жрец правда…
Третий Император династии Хань оглядел цепкими властными глазами земли, расстилающиеся перед его взором с высоты корабельного трапа. Волосы благородного золота вновь разметал ветер, вызвав неосознанный вздох у снующих по пирсу служанок. Среди многих даров жителям серединного мира был знаменитый императорский чай. Под глазами Лухана ровно того же зелёного цвета, они опустили головы, рдея, и быстрее убегая к повозкам.
Ланы подошли к подготовке со всей строгостью. Несколько джонок были наполнены дарами, одна – инструментарием для ритуала, и одна подготовлена для жреца лично. Ни на секунду Хуан Шан не задумывался, что уедет ни с чем или погибнет. Подтачивало лишь любопытство – какой из дарованных станет наградой. Одарённые сверхъестественными силами могли обладать одним из трёх даров – вдохновение, высказывание и пророчество. Наделённые даром пророчества – рождаются раз в тысячу лет. Реликтовые, настолько невероятны, что о них ходят легенды, схожие мифам. Самые желанные, поскольку этот дар возвышается над остальными. Лишь ему сопутствуют два других таланта – языки людские и истолкование языков Мира материй.
Ступая по источенным солью морской старым доскам, Император сурово оглядел слуг, спешащих из-под цепкого взгляда, как от хлыста, работать быстрее, и мысленно повторил ритуал. Древний крошечный пирс не мог вместить все корабли. Лоу-чуань по одной пришлось разгружать, подготавливая каждую мелочь для ритуала и пути Императора в дикие горы. Отправление задержалось. Лухан чувствовал лёгкое раздражение. Светские визиты, растягивающиеся на несколько месяцев, замедленные, словно вязнущее в смоляном янтаре, церемониалы, так не похожи на привычные ему военные походы. Подогреваемый долгим томлением азарт крепчал от скорого завершения поисков.
Небольшое поселение, разросшееся вокруг удачного изгиба реки, было уныло серо. Выцветшие доски крыш, изъеденные солью нагие шершавые стены навевали тоску, бледнеющие в сравнении с родной стороной. Лишь природа поистине волшебна. Изумрудная зелень пологой равнины, буйства красок яркие диких цветов, причудливо изогнутая карликовая хвойная поросль у обочины пыльной дороги. Из кибитки Лухан осматривал чаще попадающиеся на подступившем предгорье мелкие сосенки, величественные подступающие горы, и почувствовал забытое восхищение миром. Вдыхал изменчивые от дыхания ветра запахи. Воздух стал тяжелеть, крепчая озоном. Как равнина скрылась от глаз за кустарником и соснами, мощь молчаливых, мрачнеющих скал с каждым ли давила сильнее.
Несколько десятков тысяч ли осталось позади, когда процессия остановилась, достигнув скромного горного поселения на один десяток домов. Совсем крохотных, лишь один трёхэтажный, с крутым скатом кровли с боков, – дом старосты, где останутся слуги. Дальше повозкам пути нет. Вытоптанная земля площади кончается камнем – пара пологих уступов природных ступеней и дальше – обрыв. Вверх – в мрачные Черные горы Куньлунь – лишь дикие тропы в буйных зарослях высокогорных чахлых, но цепких и ужасно колючих кустарников, подвластные самым ловким, сильным и смелым.
Множеством слухов окутаны эти места. Лучше путнику наткнуться на разбойничью ходку, чем встретить настоящих жителей, облюбовавших эти места. Владык Черных гор. Говорили, что высокие скалы Куньлунь – место слияния земли с небом. Богов лестница, почерневшая от тяжелых их стоп. Здесь Боги спускаются, когда хотят посмотреть, что на Земле. Здесь же оставались их преданно ждать созданные ими твари, но некоторым полюбилась Земля и земные красоты.
Предание древнее гласит, что именно тут появились первые Фэн-хуан и Луань-няо. Фэн-хуан слетел с рукава Бога Воды, а Луань-няо – Бога Огня. С грустью пустил Бог Воды слезу, из которой тут же выросло дерево бу-сы-шу, с ветвей которых свешивались подобные самоцветам плоды, дарующие бессмертие. Так Фэн-хуан стал посланцем богов, оставшись порхать между волшебных деревьев с любимой. Спустя время многие Боги и твари спустились и тоже остались жить здесь, пока не пришла Си-ван Му. Охраняя покой свой, женским коварством или войной выгнала Богиня с гор Чёрных прочих Богов, оставила лишь самых умных, хитрых животных, да бессмертных Сянь Жэнь, что дословно переводится как бессмертный человек. Легенды об их происхождении расходятся. Одна из них рассматривает Сянь Жэнь как души, поднимающейся в небо в момент сожжения трупа умершего, при благости которых они становятся бессмертными помощниками Богов на земле... При таком раскладе не возникает вопросов почему владычица страны мертвых смилостивилась и соблаговолила соседству.
Лухан с интересом оглядывал волшебные, поистине странные виды. Один водопад чего стоил – с грохотом он падал инородно снизу вверх, с пеной бурлил в облаках, подобных взволнованному морю. Если прищуриться, немного вдали виден даже тот самый хребет огненных гор, опасных непредсказуемым и капризным характером, поскольку последние, видевшие Луна Огня. После его исчезновения не встречали больше древние люди ни драконов, ни иную волшебную тварь. Жестокая война, почти уничтожившая расу людей, была окончена там.
— Подготовьте Луна и дары. Чжень, пойду один, – властно распорядился Хуан Шан, ступая на тёплую землю. Вуу рядом в нетерпении наливался цветами и яркими красками.
Уголки губ Императора Лу тронула улыбка. Он оглядывал неприступные скалы, степенно, бесстрастно подходя к самой пропасти. Встал в паре шагов перед обрывом, чувствуя кожей доносящиеся брызги воды. Водопад самый близкий низвергался правильно – вниз, в бурлящее облако молочной пены, глуша посторонние звуки. Чуть дальше вода вертикально стояла, подобно речке спокойной, а вдалеке, нарушая законы природы, – била прямиком в небеса. Дно пропасти тонуло в густом и влажном, словно восточном белом чае, тумане.
Вуу грузно ступил лапой рядом, отчего пара камней сорвались вниз, а Император вынырнул в реальность из мыслей. Лухан проследил вслед камням и машинально погладил по морде и длинным усам лучшего друга.
— Последняя преграда, верно? – Лун утвердительно хмыкнул, – Чжень слышал, никто не вернулся из желающих получить его, – задумчиво произнес, вглядываясь в глубь, щурясь от внезапного луча солнца, пронзившего тяжёлые ярко-синие облака. – По преданию там внизу жил Хуан-ди, сквозь яшмовый водопад, что идет против законов божьих, за нефритовым источником яошуй, у нефритового пруда яочи, сразу после висячих садов сюаньпу во дворце невиданной красоты. Нам нужно на север, к огненному хребту… но чуть ошибемся – попадем во дворец Си-ван Му на берегу Яшмового озера, куда впадает вода яшмового водопада, который увидеть среди всей воды лишь невинный может… Неудачно для нас. Богиня – покровительница даосских мудрецов. Как бы старая бабка Доу с того света не взмолилась ей о возмездии. Ты готов пойти со мной, даже если это сулит смерть?
Дракон оскалился, что означало улыбку.
— Конечно, Сяо Лу, – правитель вздрогнул от глубокого низкого рокота, перекрывшего шум водной стихии, – Владычица страны мёртвых, хозяйка небесных кар и болезней, не может пугать Царя Тянь и реинкарнацию великого Хуан-ди. Лухан резко развернулся, окинул взглядом высокого коротко стриженного нагого и очень наглого блондина с отливом цвета в жемчужный: – Сколько раз мне повторить, чтобы ты не пугал своими внезапными обращениями. – мотнул подбородком, – И мы не одни, – Лухан обернулся, с мысленной ухмылкой следя за всполошенными румяными девицами, позволяющими себе короткие заинтересованные, или полного ужаса, взгляды. Бабки-знахарки же скучковались, без смущения лишнего разглядывая голодными глазами мужское бессмертное тело. Лухан незаметно скусил улыбку, но в глазах очевидно блестел веселый задор. Вэйянгун потонет в слезах, если о предпочтениях Вуу станет известно.
— Как же я не заметил, Ксьен* Лу, – невинно пробасил Лун с неприкрытой издёвкой в словах и низко склонился, разводя руки в стороны. Кинув взгляд из-под пушистых ресниц, Император Лухан усмехнулся, и отвернулся обратно к водной стихии. Оханья с визгами позади заглушили водопад. Лун выглядел шкодливо-счастливым. Лухан же напротив – собран, серьёзен.
— Надеюсь, он – тот. В этой войне с неизвестным врагом не помешает помощник со сверхъестественной силой. Если жрец вновь окажется пустым черепком, о словах старухи У стоит забыть. Слишком долго она тянула соки из отца. – Вуу хмыкнул, складывая на груди руки. Великая ведунья давно для всех мирно сходит с ума среди засушенных веников трав в пригороде Чанъань, но Лухан, даже получив тян-мин, не забывал о сказавшей пророчество.
— Не стоит пренебрегать пророчеством, Сяо Лу.
— Да, я знаю Фань. Знаю, но… – Император провел рукой по виску, машинально заправляя свободную прядь в высокий пучок, держащий шпилькой половину волос.
— Но не веришь. – скупо снова хмыкнул Лун, глядя бездонными мудрыми глазами, – Она не виновата в его смерти, Лу-шан.
— А кто тогда? – резко обернулся Император Лу. Глаза, застланные горечью и тоской, быстро потухли. Он развернулся, добавляя спокойнее, – Прости. Ты прав. Она… Её вести всегда верные, как ни прискорбно.
Лун опустил на плечо руку. Они погрузились в молчание. От могучего грохота водной стихии в ушах зазвенело. Внезапный утробный нечеловеческий рокот звучал слишком зловеще:
— Рожден тот, на чьем челе печать освободителя… Великий Император, который объединит Поднебесную в единое целое и вернёт могущество… Но жизнь его будет устлана страданиями и предательством. И только лишившись последнего родного, он найдет путь… Ищи… Пусть ищет тогда потерянный осколок… И соединится… Лишь тогда они обретут себя…
Тяжёлые мурашки прошлись по позвоночнику Императора. Взметнув резкий взгляд на замолкшего Луна, он сжал губы, втягивая воздух и выдохнул через зубы. Тысячи прошедших лун промелькнули перед глазами одним мгновением. Лухан устремил пустой взгляд перед собой.
— Всё ты помнишь. – слова оцарапали сжатое горло.
— Оно сбывается, Сяо Лу.
— Спасибо за наблюдение, – едко отозвался – Но ни сил, ни помощи это не придаёт… Сколько раз мы пытались раньше? Забыл? – Вуу меланхолично скривил губы и устремил глаза следом – на водопады и молочную бездну.
— Раньше и не могло выйти. Нужно совпадение и выполнение предсказанного. Пророчество говорит о людях. Ты лишился последнего «родного» человека, теперь всё будет правильно. – Лухан хмыкнул.
— До этого было много вариантов другого «родного». Прискорбно признать, но больше не верится.
— Я не могу рассказать всё, что знаю. – грустно улыбнулся дракон, – Теперь…
— Теперь я просто заберу Пшеничную Голову, а там будь, что будет. Чжень не сложно дать хлеб на ещё один рот.
Вуу склонил голову, с замедлением шутливо похлопал по плечу, склоняясь с лукавым выражением к уху:
— Что, неужели великому Императору не терпится «соединиться» с молоденьким мальчиком? Эх, Ксьен Лу… – покачал головой, сверкнув бездонными хитрыми глазами, – Столько лет водить меня за нос. Ну что ж, добро пожаловать в сообщество, Лу-шан. Бедная Ван Доу. Она будет в ярости. – у Лухана дернулся глаз. – Впрочем, наследник есть, – благословляю тебя на шалости.
— Ты иногда такая… волшебная тварь. Вуу Ифань.
— Не отрицаю. Всё же, задумайся. В западной Хань многие ваны имеют помимо жен и наложниц, возлюбленных.
— Мне нет дела ни до чужих извращений, ни до печалей Хуанхоу…
— Какой ты холодный, Сяо Лу. Тебе следует мыслить шире. – быстро вставил Лун, усмехнувшись. У Лухана вслед глазу дернулся уголок губ, но он лишь позволил себе сомкнуть пальцы на древке кинжала на поясе. Произнес он спокойно:
— Не указывай мне, царь Неба. Чжень – Третий Император земли Хань, потомок Ди, а вместе мы мирообразующая триада сань цай. Меня интересует только мир и спокойствие в моем народе и процветание Хань. – глаза Луна неожиданно похолодели.
— Мыслить шире – дружеский совет, Тяньцзы. Кровь – не вода. По моим наблюдениям твоих черт в мальчишке немало, но не тех, которые ты хотел бы видеть. Династия Хань может прерваться. – скривив рот, Вуу флегматично пожал плечами. Лухан нахмурился, пытаясь разгадать слова бессмертного мудреца. От зрачка Луна растекались радужные дуги, как всегда, когда он хотел убедить, – Не беги подобно трусливой косуле от судьбы, Лу. Мальчишка-жрец поможет тебе не только в войне. Вступая в сообщество… – скинув морок столь резким движением головы, что перед взором секунду мерцали чёрные мушки, Лухан жестко процедил сквозь зубы:
— Тяньву! Друг мой. Извращения свои красивыми словами ты мне не навяжешь…
— У тебя это на челе печатью высечено. В пророчестве предначертано. Осталось лишь только смириться. С судьбой. – Лухан вспыхнул, чувствуя подступающую неожиданную ярость.
— Если ты сейчас же не засушишь фонтан красноречия, Чжень придется отдать приказ лишить тебя хрустального мяса… – выдержав паузу, отчеканил внушительно твердо, – На полгода.
Судя по расширившимся в вящем ужасе глазам, угроза подействовала.
— Но ты всё равно неприлично красивая прелесть, Сяо Лу, не волнуйся… – прошептал Лун над ухом, – …ты ему понравишься, клык даю. – кровь бухнула в голову, Лухан даже не заметил, как успел замахнуться. Меч остановил тихий голос склонившегося позади слуги. Выпрямившись и опустив руку, он разрешил говорить.
— Хуан Шан, всё готово к ритуалу и Вашему отправлению.
Жестом руки Император позволил проводить себя к сооруженному костру, где начнется ритуал, но кинул последний прищуренный взгляд на острые скалистые горные пики. Нельзя отрицать, что миниатюра с изображением жреца ему понравилась, но «соединить осколки» можно трактовать множеством и других смыслов. Слова мудрых никогда нельзя воспринимать буквально. К примеру, лаконично роняемые к спеху и нет – намеки Вуу, над которыми часто ломал Лу голову в прошлом.
Остановившись на секунду, чтобы поравняться с драконом, он скосил глаза и произнес с мнимой угрозой на выдохе, слышном лишь чуткому Луну:
— Я не шутил.
— Лу-шан!
— Хочешь год?
— Насчет наследника ты, всё же, подумай… – молча ускорившись, дракон прошёл первым, встав перед кругом, прочерченным на клочке чистой от камней, рыхлой и тёмной земли. Лухан поджал губы.
***
Долгие вычитывания сутр Лухан выдержал стойко. С уважением он относился к традициям, потому позволил бабкам раскрасить кожу узорами, обошёл несколько раз кругом костёр, прошёл сквозь дым и внимательно слушал невнятное бормотание то ли заговоров, то ли молитв. Азарт охватил позже – на спине Вуу, когда ветер хлестнул в лицо, развевал длинные волосы, и сулил настоящую битву. Перед обрывом в густой туман и бурные потоки воды, он чувствовал восторг сердца. Природная стихия – самое мощное, могучее и загадочное из всего сущего.
Грудь набралась воздуха – тяжёлого, высокогорного, полного озона. Вуу продолжал хранить молчание, только пушащиеся усы обличали его нетерпение.
Скривив губы в лихорадочной улыбке, Лухан вспомнил свою жизнь: напряжение, горе, одиночество, предательства, войны и совсем чуть-чуть – дружбы.
Ветер донес странный мираж. Лухану казалось, он слышит хрупкий скрипящий голос, монотонно бормочущий так, что еле можно расслышать. Он удивленно распахнул глаза, слыша неизвестные слова пророчества: «Когда отрок станет юношей, найдет рождённого для него, мир получит Императора невиданной мощи, способного, где добротой и мудростью, где огненным мечом сплотить разрозненные племена, положить конец междоусобицам и братоубийству, и вывести страну под Небесами на земную арену.»
— Что ж. Вот и проверим… – расплылся в предвкушении Император, нисколько не сомневаясь теперь. Черты лица его заострились в ожидании битвы.
Пришпорив Вуу, Лухан нырнул прямиком в бездну.
Мир перевернулся. Ветер бил по коже, слепил глаза. Чувства зашкаливали, натянулась каждая мышца, и странно было услышать чудный аромат зелёной мяты и пряностей. Император широко улыбнулся и крепче сцепил руки на синей гриве холки дракона. Хохот счастливым эхом раздался и потонул в мокрых брызгах.
⌘✖⌘
Обрезание волос было близко символизму кастрации. Причёска воина, чиновника – привилегия, знак его посвящения; потеря волос была самым большим позором. Вуу же – иное, он не человек, и это лишнее тому подтверждение.
Китайцы поэтично называют медуз “хрустальным мясом”, издревле считающимся деликатесом. В пищу идет желеобразная масса зонтика (обезвоженный и отвердевший зонтик медузы используется для приготовления самых разнообразных блюд). Китайцы считают, что медуза на редкость полезна, в ней содержатся различные витамины и минералы (марганец, железо, хром, медь, 17 аминокислот).
