***
— Кот, а Кот, а тебе что, всегда хотелось быть единственным ребенком в семье? – рассматривая купленную ими гору подарков, предназначенных Кате, спрашивает Саша. — Нет,— удивленно косится на него Костя. – А с чего такие вопросы? — Да вот я все смотрю на то, как вы балуете Катю, и все пытаюсь понять, почему. По всем прикидкам выходит, что ты жуть как не наигрался игрушками в детстве, вынужденный отбирать единственный грузовичок у … ммм… конкурентов в детском саду. — Хм, какие глупости,— фыркает он. – Ни у кого я не отбирал машинки. Наоборот, это меня можно отнести к «обделенным»: я же старший и это меня заставляли делиться. Хотя особых проблем у нас не было – родители покупали все в двойном экземпляре. К тому же, разве кукла – это «балуем»? — Если она одна, то нет. А если их три,— выразительно косится на коробки Логинов,— то это уже и есть то, о чем я говорю. — Не знаю, Шурик, не знаю,— пожимает плечами Костя. – Мне не кажется, что моему ребенку от этого будет хуже. Не так уж и часто я что-то ей покупаю, чтоб разбаловать. К тому же, день рождения только раз в году.***
Трель звонка заставляет его подпрыгнуть на месте и вынырнуть из воспоминаний. Оказывается, он все еще стоит на пороге кабинета, не сделав и шагу вглубь. А телефон не прекращает звонить, словно дожидаясь, пока Логинов соизволит взять трубку. Кажется, что трель звонка штопором ввинчивается в мозг, давит, вынуждая его буквально бегом преодолеть расстояние от двери до стола. — Александр Николаевич, добрый день. Вас беспокоит Максим Сурханов,— на том конце провода раздается смутно знакомый мужской голос. С каким-то облегчением он понимает, что это не Кирилл, и сам себе удивляется. С чего бы тому звонить? — Добрый,— машинально откликается Саша, отгоняя глупые мысли и отчетливо понимая, что слышал недавно эту фамилию, но тщетно пытаясь вспомнить, где. Он так скоро с ума сойдет. Что ж за день сегодня такой?! Хотя нет. Это не день. Это жизнь его стала сплошным кошмаром.— Я вас слушаю. — Мы с вами встречались на презентации нашего прошлого проекта и, если помните, я упоминал о запланированном нами новом. — Д-да, помню,— немного оживляется Логинов, сообразивший, наконец, кто такой этот Сурханов и что ему могло от него понадобиться. Он с почти детской радостью отодвигает тяжелые мысли на задворки сознания, переключаясь в рабочий режим. Все потом, все позже. Он обязательно придумает, как разрешить эту ситуацию с Кириллом. Если будет что решать.***
Полтора часа практически блаженства. Именно столько Саша выслушивал все идеи Сурханова, которые, даже будучи условно приемлемыми для дальнейшей разработки, все равно были лучше, чем перспектива сидеть и думать о Косте. В завершение разговора, дав предварительное согласие на свое участие в проекте, а также пообещав в ближайшее время за ужином обсудить его детальнее, Александр положил трубку, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. В голове уже выстраивались ровными рядами цифры и расчеты, закрывая собой все «лишние» мысли. Было почти хорошо, и сама мысль о том, что еще час-другой и нужно будет идти домой, вызывала новые приступы уже подзабытой тошноты. Можно, конечно, сослаться на занятость и просидеть в офисе до ночи, чтоб приехав домой, просто вырубиться от усталости, но как назло все срочные дела решены, а бессмысленный поиск чем себя занять – это не выход. И в первый раз за последний месяц Александр выходит из офиса в начале седьмого, а не за полночь. Толпы людей, спешащих домой с работы, вызывают легкую панику, но он быстро справляется с ней. Мужчины, женщины – все они торопятся куда-то, где их ждут, спешат поскорее снять с себя костюм и на несколько часов забыть об обязательствах и делах. Такие простые желания простых людей кажутся ему чем-то из области фантастики. Он не понимает, уже не понимает, как можно жить и не задумываться о том, что когда-то всему придет конец. Рано или поздно, но придет. Наблюдая, как люди ругаются в очереди на маршрутку, как толстая тетка старательно пытается встать хоть на последнюю ступеньку, а основательно подвыпивший мужичок помогает ей, подталкивая в области «пятой точки», Саша докуривает вторую подряд сигарету, ощущая, что накатившее ощущение безнадеги наконец его отпустило и можно ехать домой. Ехать без боязни свихнуться от одиночества.***
— Привет, мам,— он и сам не знает, зачем делает это. Зачем звонит матери, с которой общается максимум раз в месяц? Она тоже не знает причин, и потому после недоуменно-удивленного «Саша?» в трубке повисает тишина. А он молчит, хотя так хочется говорить. Рассказать о том, как ему плохо, о том, как он соскучился по теплу и ласке, по ней, отцу и даже по их «крошке» — пятилетней таксе Черри. Но он не может выдавить из себя ни звука. Просто молчит, кусая губы, и дышит в трубку, словно какой-то маньяк. — Саша, у тебя что-то случилось? – наконец, не выдерживает мама. – Саша? У тебя все хорошо? — Да, мам. У меня все хорошо. — А по голосу и не скажешь,— проницательно замечает мама, заставляя Сашу вздрогнуть и до судороги сжать трубку рукой, чтоб не выпала. – Что у тебя случилось, Шурик? «Шурик». Как же больно… В комнате резко становиться жарко. Саша шумно сглатывает, прикрывая рукой трубку, чтоб не было слышно полустона-полувоя, что рвется из горла, и не глядя опускается на пол, заботясь лишь о том, чтоб не задеть что-либо. — Саша? Саша, ты меня слышишь? – обеспокоенная молчанием, заволновалась мама. – Сына, с тобой точно все в порядке? — Д-да, я тебя слышу,— справившись с минутной слабостью, отозвался Саша. – Просто… Просто задумался. Прости мам. Так о чем мы говорили? — Ох, что-то ты темнишь, Саша… Ладно, расскажи лучше как у тебя дела? Как работа? — Работа? – озадачился Саша, не понимая, почему это вдруг мать заинтересовалась этим вопросом. Ее никогда не интересовали подобные вещи, и в разговоре с семьей Александр всегда обходил эту тему стороной, ограничиваясь пространными отговорками. – Все нормально. У меня… у меня стажер… был,— настроение стремительно приближалось к минусовой отметке. Это была плохая идея говорить о работе. Едва позабытые события сегодняшнего утра вновь оживились в памяти. – Способный мальчик. — Да? Готовишь себе на смену? – предпочла не заметить заминки мама, воодушевившись тем, что Саша вроде бы разговорился. – И как мальчик? Действительно настолько способный? — Что-то вроде того. Он помогал мне готовить проект для «Марконикон Инк»... Ну, тебе, наверное, не особо интересны подробности… — Ну-у-у… Ты же знаешь, что я не очень много смыслю во всех этих твоих разработках и расчетах. Но мне в любом случае важно все, что связано с тобой. — Спасибо, мам,— слабо улыбнулся Саша. – Не буду утомлять тебя подробностями. — Сделай одолжение,— в голосе мамы тоже слышалась улыбка. – Ты когда приедешь к нам с папой? Мы уже соскучились по тебе. Саша задумался. Он действительно давно не был дома. Последний раз приезжал на прошлое Рождество, ограничиваясь с тех пор лишь звонками раз в месяц. Это было, наверное, неправильно, но поделать с собой он ничего не мог. Не сказать, что у них были такие уж напряженные отношения, нет. Просто… Просто у него был Костя, а сказать родителям о своей ориентации за все эти годы он так и не решился. Сначала боялся, потом не хотел волновать, а последние пару лет не считал нужным отчитываться кому-либо, с кем и где он живет. Костя несколько раз предлагал ему съездить домой, но сам составить компанию отказывался. Саша хоть и понимал резонность такого решения, но все равно чувствовал необъяснимую обиду. Ему казалось, что сам он не отказался бы познакомиться с семьей Кости при случае, а нежелание любовника сделать то же самое вызывало раздражение и боль. Глупо обижаться, но исправить отношение к проблеме у него не удавалось. Впрочем, воссоединение семей им все равно не светило – оба понимали, что это будет огромной ошибкой. Да и Косте не хотелось делать что-либо, что могло хоть немного навредить Кате. Карина, может, и не пострадает от подобных новостей, а малышке не обязательно слышать с самого детства, что ее папа «не такой» или еще что похуже. В том, что подобные высказывания будут, Костя не сомневался. Взрослые никогда не считаются с детскими чувствами, считая, что те ничего не понимают, и очень удивляются, когда, повзрослев, дочки-сыновья ненавидят родителей. — Саша? Чего молчишь? – он совсем позабыл, что на том конце провода от него все еще ждут ответа. – Ты так не хочешь приезжать к нам с папой? — Н-нет, прости, это я опять задумался. Был тяжелый день на работе, вот и торможу немного. Я обязательно приеду к вам в эти выходные. Честное слово, приеду. — Мы будем ждать,— хоть кого-то он сегодня сделал счастливым. Хоть кому-то хорошо. Саша грустно улыбнулся сам себе и положил трубку.***
— Костя? – грохот, доносящийся из коридора, заставляет Сашу нервно подпрыгнуть на месте. – Костя, все в порядке? — Д-да.. – доносится спустя несколько мучительно долгих секунд молчания голос Кости. – Все нормально. Я… я просто зацепился за твои туфли. Странно. Саша не помнил, чтоб оставлял обувь посреди коридора, но вслух комментировать не собирается. Костя и так последнее время очень уставший приходит и буквально с ног валится, заставляя Сашу скрипеть зубами и мечтать придушить непосредственное начальство и клиентов их фирмы вместе взятых. Что ж это такое, а? Из коридора опять доносится приглушенный мат. Что-то упало. Саша не выдерживает и поднимается с кресла, нажав на паузу. Видеоролик никуда не денется, а посмотреть, что же там в коридоре происходит, того стоит. — Кот, ты чего? – застывает на пороге Саша, с удивлением рассматривая прислонившегося к стене Костю. Тот стоит, прикрыв глаза, и часто-часто дышит. – Костя? Тебе плохо? От звука его голоса Костя резко дергается, открывая глаза, и смотрит на Сашу. Попытается посмотреть, потому что Саше показалось, что он его совсем не видит, а взгляд направлен вообще на что-то в метре от него. Движимый смутным ощущением тревоги, Саша, не говоря ни слова, делает шаг по направлению к Косте, надеясь, что вот сейчас тот улыбнется и скажет, что шутка удалась. В чем тут мог заключаться юмор, он старается не задумываться, предпочтя выставить себя не понимающим тонкостей идиотом, нежели поддаться собственным страхам и понять, что они не беспричинны. — Шурик? – вздрагивает от прикосновения Сашиной руки к лицу Костя. – Прости, я что-то совсем никакой, аж в глазах «ёжики» бегают от переутомления. — Да? – недоверчиво переспрашивает Саша, придирчиво рассматривая мужчину и не видя ничего подозрительного в его облике. За исключением того, что тот все еще смотрит куда-то мимо Саши. – Костя, ау, я тут. Ты на что смотришь? — Я? Ни на что, прости. Просто задумался и… — Ну-ну,— хмыкает Саша, поняв, что ничего ему не собираются объяснять. Такой уж Костя человек. Если что-то захочет, то сам расскажет, а нет – и слова из него не выбьешь.***
— Премьер-министр страны еще раз подчеркнул, что правительство…— едва слышно бормотал телевизор, но Саша слышал только обрывки слов. Что он хотел услышать в выпуске новостей, так и осталось для него загадкой, он включил телевизор просто ради «шумового фона» и забыл, что, в сущности, «ящик», он и есть ящик. Много ненужной информации для рядового жителя страны. Создаваемое ощущение присутствия «второго» было единственным утешением, ведь так часто бывало, что Костя включал восьмичасовой выпуск новостей, усаживался в кресло и, снисходительно щурясь, комментировал вслед за диктором показанные видеосюжеты. В такие моменты Саша забывал, что ему нисколько не интересны ураганы в Америке или новые проделки «чупакабры». Ему было просто хорошо оттого, что любимый человек рядом, что они – семья. Странная ассоциация, но Саша никак не мог от нее отделаться. — Завтра на всей территории страны пройдут дожди, ветер северо-западный…— продолжал негромко бормотать телевизор, а Саша, прикрыв глаза и укутавшись в плед, думал о том, что все наладится, обязательно наладится. Осталось еще немного подождать и…***
Утро. Возле офиса еще тихо, никто не курит на ступеньках, не сплетничает, не обсуждает сотрудников. До начала рабочего дня еще тридцать минут. Логинов в полной тишине поднимается по ступенькам, пытаясь хоть приблизительно вспомнить свое расписание на сегодня, и понимает, что усилия тщетны. В голове все еще кавардак. Все, что он решил ночью, ничего не значит при свете дня. Ничего не изменилось, проблемы не исчезли от одного только его желания. А одна из них, к его огромному удивлению, стоит прямо перед его кабинетом, напряженно сверля взглядом вошедшего в приемную Александра. — Кирилл? Ты что здесь делаешь? – едва не запнувшись о порог, спрашивает Логинов. Стажер, на мгновение сжав губы, словно не желая давать поспешного ответа, окидывает его пристальным взглядом и медленно, будто сомневаясь в том, что говорит, произносит: — Работаю. — Кхм, я же сказал вчера, что поговорю с Владиславом Семеновичем и… — Логинов, ты что тупой? – тут же ощетинился Кирилл.— Я же сказал, что буду работать тут, а твое мнение меня мало интересует. Не ты брал меня на работу, не тебе и увольнять. А свои одолжения будешь делать кому-то другому. Ясно? — Кирилл…— буквально прорычал Александр, моментально выходя из себя. – Подбирай выражения, сопляк, я тебе не… Здравствуйте, Марина Сергеевна,— отвлекся на проходящую мимо сотрудницу Логинов, старательно растягивая губы в улыбке, и едва слышно добавляя для стажера, стараясь, чтоб фраза прозвучала членораздельно. – В кабинет. Быстро. Кирилл, кивком поздоровался с Мариной и, фыркнув, зашел в помещение. Саша, матерясь и уговаривая самого себя не сорваться, вошел следом и, прикрыв дверь, тут же поспешил продолжить разговор. — А теперь еще раз и подробно. Что. Ты. Здесь. Делаешь. — Я. Тут. Работаю,— копируя отрывистые интонации Логинова, презрительно сообщил парень, всем своим видом демонстрируя, что чихать он хотел на все и вся. – Это для тебя новость? — Нет,— сквозь зубы процедил Саша. – Не новость. Но я же вчера сказал тебе, что… — Слушай, Логинов, я повторяю тебе первый и последний раз. Я буду тут работать, и если тебя что-то не устраивает, то это твои проблемы. Мне нравится то, чем я занимаюсь, и если для этого придется терпеть твое общество, то так и быть. Еще вопросы? – вызывающе выпятив грудь, буквально в лицо Логинову бросил Кирилл. Но его выпад остался без ответа. — Дурдом, это форменный дурдом,— пробормотал Саша, взяв себя в руки, и, больше не глядя на стажера, направился к своему столу. Если этому сопляку так нравится «его работа», то так и быть. Хотя, откровенно говоря, им обоим намного проще было бы, если б Кирилла перевели в какой-то другой отдел. Саша не был уверен, что сможет спокойно смотреть ему в глаза и не думать о том, что он брат Кости. Может, все же поговорить с Михайловским? Но как объяснить причины? Что сказать? Что это брат моего любовника, и я не хочу с ним общаться, потому как мальчишка меня ненавидит? Тогда почему раньше не сказал об этом? И вообще – где доказательства ненависти? Все же шло так хорошо, сам же хвалил мальчишку. Куда не глянь, возникало сто вопросов, и все без ответов. — Что, больше ничего не интересует? – насмешливо донеслось ему вслед. — Меня? – приподнял бровь Саша, принимая правила игры. – Меня — нет. А вот тебя очень даже должны заинтересовать вот эти материалы,— он бросил Кириллу папку сантиметров пять толщиной. – Изучить, разработать план, предоставить в письменном виде. У тебя времени три часа. Приступай. — С-сука-а-а,— протянул с каким-то мрачным удовлетворением Кирилл и, прихватив папку, направился к своему столу. — Не ругайся, это неприлично. И кофе мне сделай,— не удержался от мелкой шпильки напоследок Логинов, с удовольствием наблюдая, как стремительно закипает его стажер. — Аха, щаз, размечтался,— огрызнулся тот в ответ, но спустя пять минут все же поднялся и направился за чашками. – Я тебе не секретутка. — Конечно-конечно,— едва заметно улыбнулся Александр, отгоняя мысль, что скучно ему точно не будет.***
Поморщившись от громкости, с которой сам же хлопнул дверцей машины, Саша глубоко вдохнул и решительно направился к воротам больницы. Он должен его увидеть, должен унять то беспокойство, что поселилось внутри последние несколько дней. Пускай сейчас уже начало десятого вечера, но ему надо, просто жизненно необходимо увидеть Костю, просто убедиться, что с ним все хорошо. Но он не дошел даже до входной двери. На ступеньках, сгорбившись и обхватив голову руками, сидел Кирилл. Его не волновало ни то, что светлое кашемировое пальто будет безнадежно испорчено грязью со ступенек, ни то, что на него натыкались люди, ругая «рассевшегося посреди дороги придурка», ни сам Саша, что замер перед ним, судорожно пытаясь сообразить, что сказать, и как достучаться до ненавидящего его парня. Чтоб он разрешил, не выгнал, понял. Хоть на минуту понял, как плохо сейчас Саше. Конечно, за последние несколько дней, что прошли с того самого момента, как Саша узнал о родстве Кости и Кирилла, их отношения особо не изменились, но все же он надеялся на то, что Кирилл все же не настолько жестокий человек, каким хочет казаться. Нет, Саша не надеялся, что ненависть парня по отношению к нему уменьшится за три-четыре дня просто оттого, что они работают вместе, но он же может сделать хоть одно маленькое одолжение, проявить хоть немного сочувствия. Может же? — Пожалуйста, мне очень надо его увидеть… Кирилл, я прошу тебя, умоляю, позволь мне… — Пошли,— поднял голову парень, слепо глядя мимо Саши. Логинов попытался поймать его взгляд, чтоб понять, шутит он или нет, но ужаснулся тому мертвому безразличию, что читалось в его глазах вместо уже привычной ненависти. — Что?! — Пошли, я сказал. Пока я не передумал,— все так же безэмоционально повторил Кирилл, поднимаясь с места, и направился к входу, даже не оглянувшись. Следуя за Кириллом по больничным коридорам, Саша не мог понять, что заставило упрямого парня изменить мнение? Но интерес был каким-то вялым, фоновым. Он лишь усиливал то гложущее Александра ощущение беды, заставляя прибавлять шаг, пытаться успеть. Но вот куда успеть? — Остальные родственники скоро приедут. Мне просто дозвонились первому. У тебя есть пять минут, чтоб попрощаться,— пропуская Александра в палату, сообщил Кирилл, а сам повернулся к подошедшей медицинской сестре. – Он со мной. Тоже… родственник. Дальний. Девушка покосилась на Сашу, но ничего не сказала. Если брат говорит, значит, так оно и есть.