Неоконченная война

      Четвертый бокал огневиски опустел так же быстро, как и три предыдущих. Гермиона вливала в себя алкоголь не чувствуя вкуса и не ощущая так нужного ей сейчас опьянения. После разговора с Малфоем на душе отчаянно скреблись кошки, а мозг пытался переварить полученную информацию. Одно Грейнджер знала точно: Драко почти полностью уничтожил ее веру в то, что она когда-нибудь сможет выбраться из ада под предводительством Поттера и зажить нормальной жизнью обычной среднестатистической ведьмы. А все чертова метка! Она теперь проклинала себя за то, что когда-то согласилась принять ее. И ведь даже не испытывала особого желания становиться одной из «меченных», но глупая надежда, что это поможет ей помириться с друзьями тогда перекрыла все доводы рассудка. И вот теперь она в ловушке собственного бессилия. Конечно, Драко сказал, что есть возможность избавиться от феникса на спине, но вот только шансов осуществить это практически не было.       Он предложил два варианта. Первый: убить Поттера - совсем не подходил, ведь был абсолютно не осуществим. И не то, чтобы Гарри был намного сильнее Гермионы в магическом плане. Нет, это было не так. Но после его смерти ее даже из-под земли достанут верные сторонники Поттера, которых было слишком много даже для такой опытной убийцы, как Гермиона. Да и вряд ли бы она смогла убить бывшего друга, пусть он даже и причинил ей много зла. Второй вариант был более реальным. Нужно было провести ритуал. И все было бы не так уж и плохо, если бы не угроза того, что после ритуала Гермиона вполне может отправиться на тот свет. Малфой сказал, что только очень немногие волшебники могут пережить ту боль, которая будет разрывать тело на части, как только метка начнет исчезать. Именно поэтому сторонники Волан-де-Морта никогда не отваживались использовать этот ритуал, даже когда больше всего на свете хотели избавиться от клейма Темного Лорда.       Именно об этом и думала Гермиона, сидя на кухне в своей пустой квартире накачиваясь алкоголем. В эти минуты ей больше всего на свете хотелось просто содрать гребаную метку со своей спины вместе с кожей, и она бы так и поступила, если бы не знала, что это все равно не поможет. Феникс был не просто отпечатан на ее коже, он был в ней, в ее магии, в ее душе. И только очень темная магия могла уничтожить его. И Грейнджер знала, что все равно рискнет собой и попробует избавиться от метки. Лучше умереть в попытке стать свободной, чем всю жизнь быть рабыней системы.       Когда огневиски в бутылке закончилось, Гермиона решила, что пришла пора вернуться к Драко, от которого она трансгрессировала после того, как он озвучил свои предложения по избавлению от метки. Она понимала, что, возможно, поступила неправильно, но в то мгновение не могла думать связно и сделала то, что первым пришло в голову. Она второй раз за утро сбежала от него. Вот только в этот раз Гермиона была уверена, что Малфой все поймет.       Сидя в кресле Драко обдумывал сложившуюся ситуацию. Он понимал, что теперь, когда они уже в плотную подошли к разгадке тайны под названием «Уильям Коллинз» у них с Грейнджер наконец, появилась реальная возможность сбежать из Англии. Вот только стоило им решить одну проблему, как всплывала другая, и иногда Малфою казалось, что это никогда не закончится. Он надеялся, что им удастся избавиться от клейма Гермионы и они спокойно смогут покинуть пределы страны, но так же он понимал, что это будет самым трудным делом в их жизни. Драко один раз видел, к чему привело желание одного из Пожирателей Смерти избавиться от метки Темного Лорда.       Это случилось до того, как Волан-де-Морт возродился окончательно. Тогда двенадцатилетний Драко еще не понимал, что именно произошло со старым другом отца, но точно помнил, что это было ужасно. Он снова и снова вспоминал, как в их гостиной появился человек, который к тому времени больше был похож на мумию. Он хрипел и захлебывался собственной кровью, а тело его содрогалось в судорогах. Темная магия пожирала его изнутри, растягивая его мучения, из-за чего маг даже не мог спокойно умереть и был вынужден терпеть страшные муки по сравнению, с которыми Круциатус мог показаться легкой щекоткой. Когда, наконец, смерть настигла неудачливого мага, Люциус Малфой рассказал, из-за чего все это случилось с его товарищем. Драко плохо помнил, что именно говорил отец, но его слова о том, что только сильнейший маг сможет перенести всю ту боль, что обрушиться на него когда он попытается избавиться от метки, отпечатались в его голове на всю жизнь.       И теперь Малфой с ужасом представлял себе, что будет с Гермионой, когда она решится на ритуал. А то, что она точно решится, он даже не сомневался. Он видел это в ее глазах, а достаточно хорошо изучив характер Грейнджер за последние дни, Драко не сомневался, что она скорее согласится умереть, чем будет жить под гнетом Поттера. Вот только Малфой, будучи эгоистом, был не готов к тому, чтобы потерять Гермиону. Только не сейчас, когда она смогла пробудить в его душе что-то, чему он еще сам не мог дать название, но это было чем-то светлым и до ужаса нужным. Он не хотел, чтобы она умирала на его руках, когда он будет абсолютно беспомощным чем-либо помочь ей. И от этого Малфою становилось только хуже, ведь он ненавидел быть сторонним наблюдателем.       Уже привычный хлопок трансгрессии и перед глазами Драко предстала бледная Гермиона, по внешнему виду которой точно можно было сказать, что она приняла окончательное решение.       - Мы сделаем это, Драко, - уверенно заявила Грейнджер, стараясь не смотреть в серые глаза собеседника, чтобы он не увидел, насколько ей больно и страшно.       - Я даже не сомневался, что ты решишься на это, - сказал Малфой, поднимаясь на ноги и подходя ближе к Гермионе, которая уже с трудом сдерживала слезы. – Ты такая сильная, Гермиона, я уверен, что ты справишься с этим, - он пытался успокоить ее и вселить уверенность, но сам в душе понимал, что шансов пережить этот ритуал, у Грейнджер почти нет.       - Конечно, - согласилась она. – Но сначала мы должны встретиться с Аберфортом. А еще нам надо будет связаться с семьей Забини, чтобы предупредить их о том, что стоит быть готовыми к побегу. А еще…       - Хватит, - прервал Гермиону Драко, видя, что сейчас она готова говорить все что угодно лишь бы не позволить себе расплакаться от отчаяния. Какой бы сильной не была Грейнджер, она все же оставалась человеком, которому тоже может быть страшно. И Драко точно знал, что лучше ей сейчас выплеснуть все свои эмоции, потому что рано или поздно плотина сдержанности все равно не выдержит и это случится в самый не подходящий момент.       Он привлек Гермиону к себе и заключил в объятия. Он чувствовал, как она напряжена и поэтому тихо прошептал:       - Перестань все контролировать, Гермиона. Ты можешь мне довериться.       После этих тихих слов, сказанных с такой нежностью, Грейнджер больше не могла сдерживать себя. Она так долго не позволяла себе плакать, ни разу после того, как Рон изнасиловал ее на приеме в Министерстве несколько лет назад. Тогда рыдая в каком-то заброшенном кабинете, она клялась себе, что больше никто и никогда не увидит ее слабости. Но вот теперь она плакала в крепких объятиях Драко. И почему-то это не казалось ей неправильным. Он стал тем человеком, который смог увидеть за ее масками все, что она скрывала от окружающих и самой себя. Он видел в ней не просто сильную ведьму, безжалостную охотницу, но девушку, которой тоже нужно понимание и любовь. И сейчас Гермиона очень надеялась, что сможет пережить ритуал, хотя бы ради того, что бы и дальше иметь возможность быть рядом с Малфоем.