Неоконченная война

      - Рон, пожалуйста, поверь мне! - Гермиона стояла посреди заваленной старой полуразвалившейся мебелью комнаты, и с испугом в карих глазах смотрела на своего любимого. - Ты же знаешь, что я не виновата! Я не хотела, чтобы это случилось! Поверь!       - Ты просто сука, Грейнджер, сука! - взревел Уизли, медленно наступая на беззащитную Гермиону, которая пятилась назад пытаясь избежать того, что, как она чувствовала, обязательно случиться. - Ты виновата во всем! Гребанная сука! Тварь!       - Нет, я не виновата! Нет, Рон, умоляю! - кричала Гермиона, надеясь если не переубедить Рона то хотя бы привлечь чье-то внимание. Она чувствовала, как страх сковывает ее тело стальным обручем не давая нормально дышать. Было ужасно понимать: что бы она сейчас ни говорила Рон не обратит на ее слова внимание. Ему все равно, так же как и Гарри, так же как и всем остальным, кто когда-то был ей близок. И в эти мгновения, когда она оказалась запертой в маленькой захламленной комнате наедине с Роном, абсолютно безоружная и беззащитная, Гермиона впервые поняла - она осталась одна. Всеми презираемая, обвиняемая, ненавидимая.       - Ты за все ответишь, тварь, - злобное шипение вырвавшееся из Рона напомнило Гермионе Гарри, когда он говорил на парселтанге. Но Гарри здесь не было, а даже если бы и был, то ничего бы не изменилось. Гарри не стал бы останавливать обезумевшего друга, который решил отомстить своей бывшей возлюбленной за смерть единственной сестры. Он бы просто посмотрел на Гермиону пустым взглядом, а потом ушел оставив ее разбираться с Роном самостоятельно. Но что она могла сделать? На голову ниже, чем Уизли и намного легче, она была не в силах остановить его.       Когда грубые руки, которые раньше всегда казались ей самыми надежными и нежными, схватили ее за горло и сдавили заставляя задыхаться со слезами на глазах, Гермиона поняла, что для нее все кончено. И пусть Рон не убьет ее, пусть отпустит после того, как поиздевается, она все равно останется за гранью жизни своих друзей. Она больше не нужна им, и чтобы она не делала, вернуть прошлое не получится. В эти секунды, когда воздуха становилось катастрофически мало, а перед глазами уже мелькали черные круги, Гермиона думала о том, что было бы лучше, если бы тогда под Аваду попала не Джинни, а она. Тогда бы все было иначе, все было бы намного лучше.       От Рона пахло алкоголем и дешевыми сигаретами, и когда он, отпустив ее горло, начал срывать с почти бессознательной Гермионы одежду, она даже и не сопротивлялась. Просто приняла как данность то, что должно было произойти с ней. Она не замечала того, как грубо Рон сминал ее кожу разукрашивая ее пятнами синяков, как жестко он входил в нее, почти разрывая, не чувствовала его болезненных укусов, которые он с удовольствием оставлял на ее плечах и шеи. Ей было абсолютно наплевать на то, что происходило с ее телом, потому что то, что творилось с душой было куда больнее.       Громкий стон и Рон навалился на нее сверху, еще сильнее вжимая безвольное тело в холодный каменный пол. Несколько минут она слышала только его тяжелое дыхание, а потом он резко встал, как будто бы боясь испачкаться об нее и быстро натянув на себя штаны и поправив рубашку подошел к двери.       Последним что она услышала перед тем, как провалиться в спасительную темноту, были грубые слова Рона:       - Ты просто жалкая шлюха, Гермиона, просто грязная тварь.       Высокие потолки в нескольких палатах Мунго за последний год были изучены Гермионой вдоль и поперек. Она знала каждую трещинку в тех палатах, в которых уже успела побывать и сейчас не без удовольствия изучала следующую. Эта палата была даже более жалкой чем остальные: потолок покрыт мелкой паутиной трещинок, так же как и серая краска на стенах, кровать скрипела так, что закладывало уши, а в оконные щели немилосердно дуло. Жалкая палата для жалкой Гермионы. Она не весело улыбнулась. С каждым разом, попадая с различными видами травм в Мунго, Гермиона замечала, что ей достаются все более ужасные "апартаменты". Она догадывалась, что это связано с тем, что она уже давно выпала из числа любимцев народа и превратилась во врага. Пусть не все ее ненавидели, но в Англии не осталось ни одного человека, который бы испытывал к ней положительные эмоции. Для кого-то она была ненавистной убийцей, виновной в смерти родных и близких, для кого-то предательницей из-за которой героически погибли Джинни Уизли, Дин Томас, Ромильда Вейн и другие любимые всей магической Англией личности, посмертно награжденные Орденом Мерлина.       Как не странно, но Гермиона, не смотря на то, что на нее со всех сторон сыпались упреки, не чувствовала себя виноватой. Хотя и больше не пыталась никому ничего доказать. Она сделала достаточно для того, чтобы оправдать себя и больше унижаться перед Поттером и его свитой не собиралась. Они вычеркнули ее из списков людей достойных уважения и любви, а она назло им научилась с этим жить.       - Добрый день, мисс Грейнджер, - в палату бесшумно проскользнула молоденькая медсестра, которая оказалась единственной согласившейся ухаживать за раненой Гермионой. Не то, чтобы Грейнджер сильно интересовало почему ей в сиделки досталась абсолютно неопытная девчушка едва закончившая школу, но та все равно рассказала ей о том, что никто более не захотел связываться с такой нежелательной пациенткой, как она. Это было бы даже забавно, если бы не было так грустно и обидно.       Конечно, Гермиона сделала вид, что ей все равно, но где-то в душе чувствовала злость, обиду и ненависть ко всем тем, кто своими поступками каждый раз пытался унизить ее еще больше. Хотя, видит Мерлин, она была уверена, что больше уже и некуда. От грустных мыслей Гермиону отвлек скрип дверей и тяжелые шаги.       - Ну, здравствуй, Грейнджер, - голос Поттера прозвучавший слишком громко для маленькой палаты, заставил Гермиону недовольно нахмуриться. Поттер ни разу не приходил к ней, не смотря на то, что несколько раз она была на грани смерти. Поэтому его появление заставило Грейнджер напрячься, она была готова к худшему. - Снова попала под Сектусемпру?       - Да ты просто сама очевидность, - резко ответила Гермиона отворачиваясь к окну. Смотреть на бывшего друга, ради которого она когда-то была готова умереть, не хотелось. Это заставляло вспоминать о том, что когда-то все было иначе. - Зачем пришел?       - Есть предложение, - сразу же перешел к делу Поттер, было заметно, что ему тоже не доставляет особого удовольствия разговор с Грейнджер.       - Быстрее, Поттер, я не хочу терпеть твое присутствие дольше необходимого, - на самом же деле Гермиона готова была сбежать из палаты, если бы была в состоянии ходить, но к ее огромному сожалению травма была слишком серьезной, и встать с кровати она, пока что, была не в силах.       - Мы с Министром решили создать специальный отдел, который будет заниматься делами Пожирателей и их приближенных, - с неохотой начал рассказывать Поттер. - Министр настоял, чтобы ты стала одной из членов этого отдела, как одна из сильнейших ведьм Англии.       - И зачем мне это? - удивлено спросила Гермиона, она не понимала зачем Министру нужно ее участие в их с Поттером сомнительных идеях.       - Для тебя, Грейнджер, это предложение - честь. В этот отдел попадут только избранные, так что я бы на твоем месте хорошенько подумал, - с этими словами Поттер вышел из палаты, а Гермиона к удивлению медсестры начала смеяться. Ее смех был пропитан таким отчаянием и горечью, что молоденькая девчушка, которая знала о истории своей пациентки из сплетен и пересудов персонала, даже пожалела Гермиону Грейнджер. Скрывшись за дверью палаты, она продолжала слышать истерический смех отчаявшегося человека.       - Авада Кедавра! - зеленый луч пролетел всего в нескольких сантиметрах от ее головы.       - Круцио! - послышалось где-то сзади, а затем отчаянный крик.       - Сектусемпра! - голос Рона раздался в опасной близости и Гермиона пригнулась боясь, что Уизли вполне может воспользоваться общей суматохой и поквитаться с ней.       Бой, который длился уже минут десять, начал надоедать Гермионе, она отстреливалась безобидными заклинаниями прячась за обломками столов. Она впервые принимала участия в "карательной" операции и нельзя было сказать, что ей это нравилось. Заклятия, которые летали вокруг нее почти все были очень опасными, если не смертельными. Гермиона знала, что в этом кошмаре даже Сектусемпра станет смертельной, ведь вряд ли поблизости окажется кто-то рискнувший помочь пострадавшему.       Наконец, в груду обломков за которыми она пряталась угодило заклинание и Грейнджер лишилась своего укрытия. Гермиона рванула к окну, что бы через него выбраться в сад, где, конечно, тоже шел бой, но хотя бы было светлее и не так многолюдно, но она не успела. Вспышка ярко алого цвета и Гермиона оказалась припечатанной к полу. Боль разливалась по телу и казалось, что еще немного и ее разорвет на части. В нескольких шагах от себя она заметила мужчину, который с какой-то странно застывшей улыбкой на лице направлял на нее палочку. Гермиона понимала, что это конец. Всего лишь один поворот кистью и она будет мертва, в эту же секунду она осознала, что умирать ей еще совсем не хочется.       В нескольких сантиметрах от мужчины пролетела зеленная вспышка и угодила в стену рядом с ним. Осколки камня полетели в него и он на секунду отвлекся от своей жертвы, давая Гермионе шанс на спасение, которым она не преминула воспользоваться. Собрав все оставшиеся силы, Грейнджер сжала свою палочку и направив ее в сторону своего несостоявшегося убийцы, громко выкрикнула:       - Авада Кедавра.       В глазах мужчины мелькнуло удивление, но уже через мгновение они закрылись и он с глухим стуком упал на деревянный пол. Он умер, а вместе с ним умерло и что-то светлое в душе Гермионы. Она устало прикрыла глаза, из которых предательски текли слезы и тихо прошептала:       - Один...