Неоконченная война

      Вокруг темно и тихо, но Гермиона знает, что это только короткая передышка подаренная ей ритуалом только для того, чтобы в следующий раз причинить еще больше боли. Сколько самых неприятных эпизодов своей жизни она уже просмотрела? Сколько еще ей осталось? Она, кажется, видела уже все, но каждый раз темная магия находила для нее еще более болезненные воспоминания.       Она была уже на грани. Сначала все было еще не так страшно: магловская школа, в которой ее никто не любил. Потом авария, в которую они с родителями попали возвращаясь от тетушки Мэри. Тогда отец весьма сильно пострадал и они с мамой провели несколько недель в больнице у его постели. Потом ненависть однокурсников уже после того, как она попала в Хогвартс, обидные слова Рона и битва с троллем. Поход за философским камнем, встреча с Василиском... Вся грязь, боль, обиды, которые когда-либо случались с ней. Все это она переживала снова. И еще непрекращающаяся боль во всем теле, как будто бы пытки воспоминаниями было недостаточно.       Самое страшное же заключалось в том, что Гермиона понимала что должна бороться, вот только не знала как сделать это. Она не понимала, как можно убежать от самой себя и все что у нее было это несколько мгновений перед новой атакой собственного разума. Она уже была готова к тому что магия снова будет показывать ей то, что она всеми силами стремилась забыть. Были несколько эпизодов в ее жизни, которые, кажется, особо нравились заклинанию. Изнасилование Роном, принятие метки и - самое любимое - пытка Круциатосом в Малфой-мэноре. О, это было именно то, что она вычеркнула из своей жизни, но именно это и привлекло магию, которая пыталась свести ее с ума.       Гермиона знала, что ее время подходит к концу. После каждой атаки она чувствовала что сил становиться все меньше, а боль в теле все сильнее и сильнее. И только иногда, когда до нее доносился смутно знакомый голос от куда-то из далека, она ощущала, что силы в ней еще есть. Но она так ни разу и не смогла сосредоточиться достаточно для того, чтобы вспомнить того, кому принадлежал голос.       - Гермиона, прошу тебя, Гермиона, вернись, - снова услышала она тихий шепот, который каждый раз давал ей надежду. Собрав все оставшиеся силы, Гермиона старалась вспомнить того, кто постоянно звал ее. Кажется, это был кто-то очень важный для нее, ведь сейчас только голос этого человека спасал ее от того, чтобы сдаться на милость ритуала.       - Я должна вспомнить, должна вспомнить, - твердила она, пытаясь сосредоточиться. Но мысли разбегались в разные стороны, как и воспоминания о чем-либо хорошем и приятном...       - Гермиона, ну же милая, давай, - голос становился все дальше и дальше, пока совсем не затих снова оставляя Гермиону одну среди темноты и тишины.       И тут, наконец, ее измученный разум нашел выход. Она поняла, что нужно делать, чтобы победить в этой схватке. Магия снова и снова прокручивает ее самые неприятные воспоминания разрушая этим ее разум и душу, но если она сможет вспомнить что-нибудь светлое, хорошее, радостное, то, возможно, она сможет вырваться из этого замкнутого круга. Но что хорошего было с ней? Она все забыла, а может ничего и не было. Но ведь этот голос. Она точно знала, что с ним у нее связаны приятные воспоминания, которые обязательно помогут ей, если только она сможет сосредоточиться.       Драко сидел на кровати бережно прижимая к себе на время успокоившуюся Гермиону. Он знал, что это ненадолго, но надеялся, что вскоре ее мучения закончатся и она придет в себя. Он уже сотни раз пожалел о том, что не смог остановить ее и дал совершить эту ошибку. Его сердце каждый раз болезненно сжималось, когда она кричала, умоляла отпустить ее. Он узнал о Гермионе за последние дни куда больше, чем ему хотелось бы. Теперь он с уверенностью мог сказать, что все самые ужасные воспоминания Грейнджер ему известны и от этого становилось тошно. Он знал, что если бы не ритуал, который, по-видимому, заставлял Гермиону переживать все кошмары, которые когда-либо случались в ее жизни, он никогда не узнал бы о том, как ее изнасиловал Уизли. Он не знал бы и о том, что она чувствовала, когда совершила свое первое убийство в роли охотницы. Но ритуал всю ее душу вывернул наружу, а он стал невольным свидетелем этой вынужденной исповеди.       И каждый раз, когда Гермиона захлебываясь криком пыталась вырваться из его объятий, когда кожа ее горела под его руками, он понимал, что эта девушка стала частью его и что потерять ее он не может. Именно поэтому он сидел рядом с ней, отходя только в минуты затишья, чтобы сходить в туалет и съесть что-нибудь. Он почти не спал, иногда только позволяя себе прикрыть глаза, когда Гермиона успокаивалась, а он чувствовал, что еще немного и он больше не сможет бороться с ней. Но таких передышек с каждым днем становилось все меньше и они заканчивались все быстрее. И Драко понимал, что если так будет продолжаться и дальше то не только Гермиона рискует расстаться с жизнью, но и он.       - Я должна вспомнить, должна вспомнить, - вдруг вырвалось у Гермионы и Драко вздрогнул от неожиданности. Он слышал многое за эти дни, но сейчас он видел, что Гермиона не мучается от воспоминаний, а ее слова казались ему вполне осознанными. Вот только что она должна вспомнить? Что она имела ввиду? И тут Драко осенило. Он понял, что магия заставляет Гермиону переживать все самое худшее, что когда-либо с ней случалось, а она пытается вспомнить хоть что-нибудь хорошее. Но вот только почему-то не может.       - Гермиона, ну же милая, давай, - прошептал он наклонившись к ней. - Давай, родная, выбирайся оттуда.       Но никакой реакции на его слова не последовало и Драко понял, что она его не слышит. Он думал о том, что этот ритуал оказался даже более коварным, чем он мог представить. Силы, которые призвала Гермиона, издевались над ней, и, как решил Драко, для каждого волшебника они придумывали собственные испытания. Кажется теперь Малфой понял, что произошло с другом его отца, когда он был маленький. Люциус потом рассказывал, что больше всего на свете его друг боялся боли, он даже людей пытать не мог из-за того, что смотреть на мучения других было для него невыносимым. Отец говорил, что это слабость, а Драко понимал, что это вполне нормально. И ритуал сделал все, чтобы страх мужчины воплотился в реальность. Вот и с Гермионой все так же. Ее главным страхом, судя по всему, были именно воспоминания. Она боялась и ненавидела все то, что происходило с ней, а ритуал воспользовался этим.       Но самым ужасным было то, что новое знание все равно не могло помочь Драко. Он был бессилен, а значит Гермионе и дальше придется справляться без его помощи. Хотя, видит Мерлин, он бы очень хотел помочь ей. И он начал говорить. Он рассказывал Гермионе обо всем, что приходило ему в голову. Говорил о себе и о ней, о том какая она замечательная и насколько дорога ему. Он готов был повторять все это сотни, тысячи раз лишь бы это спасло ее. Он вспоминал все, что случилось с ними за последние недели, желая напомнить ей о том, что были и минуты в ее жизни когда она была по-настоящему счастлива. Он рассказывал ей о их первой ночи и о том, как расстроился, когда не обнаружил ее утром в кровати рядом с собой. С улыбкой на губах шептал ей про то, какой она была восхитительной, когда набросилась на него в гостиной, а потом страстно отдавалась на кухонном столе. Сейчас он готов был открыть ей душу, надеясь на то, что она услышит хоть что-то из его рассказов и сможет воспользоваться этим. Прошло несколько часов и он уже начал повторяться, но не останавливался, так как это было единственным что он мог для нее сделать. И его старания были вознаграждены.       Бледные губы Гермионы неуверенно растянулись в улыбке и она, все еще находясь во власти заклинания, тихо прошептала:       - Драко, я тебя...