Когда в лесу появились индейки

Обратный путь был гораздо более приятным, чем купание в фонтане перед часовней в жаркий день, за которое я даже умудрился не попасться. После Голдшира я хотел скакать в припрыжку, если бы на душе не скребли полосатые бомбеи. В час лихого чутье не дремлет, и я, оказавшись на широкой тропе недалеко от уже теперь распахнутых врат Штормграда, почему-то остановился, глядя на уходящую в другую строну тропинку, где на меня напал Тилс. Напал — грубо сказано. Выкатился. Кстати, вдоль этой дороги не так уж много рытвин, в которые можно было бы свалиться. Однако крутой разбойник выбрал именно такое место. И я, оказывается, когда дал дёру, пробежал не так уж много. Хотя на тот момент это были для меня добрых две мили. Что б вы знали, мужчина может опозориться в любом возрасте. Не только будучи здоровым храбрым воином или отцом троих детей. Это факт. Поэтому я не думаю, что нашу встречу с Тилсом будет так легко забыть. После часа раздумий в пути до Голдшира мне стало за него обидно. Лично меня он даже не оскорбил. И не убил, слава богу! Хотя вроде и не собирался. Вместо надлежащего культуре Шормграда извинения парень попал под горячую руку командующего гарнизоном. В добавок, чуть не сломал шею пока летел через забор… Ну, правда, это ведь это как лететь через жерло вулкана, как пытаться выиграть тараканьи бега. Самому. Тяжелое событие жизни, блин! В общем, как говорил отец: унизиться за счет других — хуже всего, и ты во что бы то ни стало будешь выгораживать себя. Я с одной стороны был рад, что наша встреча вылилась не в официальную, а просто стала неприметным промежутком времени в моих обязанностях. Но с другой стороны, было жаль, что мы больше не увидимся. Не будет возможности объясниться и так далее. Ну да черт с этим! В Голдшире хозяин таверны праздновал рождение четвертого внука — или внучки, я не понял — поэтому встретил меня с чрезвычайно недоброжелательным видом, как нарушителя пьянки. Зато не пришлось вежливо отказываться от большой чашки крепкого чая на дорожку. Пришлось отмахиваться от глотка портвейна. В жизни никогда не притронусь к этой гадости! Люди наверное неисправимы, раз сами себе придумывают яды, которых итак в природе хватает. На подходе к столице было очень тихо. Я даже на секунду замер на величественном пороге великих ворот. Где караваны? Где толпа приезжих, которыми вчера была заполнена вся центральная улица? Хотя, конечно, мне только в радость, если Праздник Пиршества вдруг отменят. А может быть, я пришёл как раз за минуту до всего этого балагана? Эйсс сейчас наверное уже добрался до Дуротара. Он говорил мне, что столица орков по своему прекрасна, но я до сих пор не мог понять, что может быть прекрасного в пугающих костяных постройках, обтянутых кожей, да в каменных хаотичных кладках, вместо ровных кирпичных. Наверное все дело в брате, который быстро проникается всем новым. Я ведь просто книжки читаю, что там может быть важного? На внутренней торговой площади я заметил уже хоть какое-то шевеление. Приглядевшись, я чуть не остолбенел. Возле широкой лестницы в городской банк стояло три величественных фигуры, одна из которых восседала на огромной козе. Серьёзно, без шуток. Хотя нет, коза была грозной. Боевой скакун с большими светящимися глазами. Всё, что я мог в этот момент подумать, это: «Какая образина!». О наезднике или о скакуне — не спрашивайте! Один из троих был ростом с четырех меня. А от бряцанья его кольчуги в желудке холодело. Он был на редкость огромный. Я и раньше видел дренеев издалека. Но не упасть в обморок от вида копыт диаметром с десятилитровую корзину удастся, я думаю, не каждому. В первую минуту я совершенно забыл, куда шел. И почему приперся именно сюда, а не пошёл, как обычно, через переулки. Я, как дебил, встал и огляделся, боясь даже в мыслях обратиться к этим новым людям (и нелюдям). — Здравствуй, юный господин. Меня приморозило к месту. Нет, я стал глыбой льда на полном серьёзе. Бежать поздно, да я бы и не смог. Это был тот, что носил длинную сизую рясу и до сего момента находился ко мне спиной. Да, это был довольно высокий тип, выше меня на два метра. И какой-ото зелёный, или серый. И глаза у него светились страшно. А, судя по тому, что площадь пустовала, обратился ни к кому иному, как ко мне. Я решил подойти ближе, так как был вежливым. Во всяком случае хотел им быть. Сперва мне пришлось через силу проглотить панический рвотный позыв, а потом попробовать сказать «Здравствуйте». И, господи, какой «юный господин»?! Что за ужас?! То, во что я был облачён, рядом с этими персонажами выглядело не иначе, как кусок лохмотьев. Чего они хотели? Собирались спросить дорогу к пиршественным столам? Я ведь так и не понял, где именно их будут накрывать. Хотя всегда мечтал прокатиться на боевом скакуне… — Не бойся, — добавил высоченный — тот, что дреней. Мне показалось, или в его длинных платиновых волосах промелькнули маленькие разряды молнии. — Нам бы узнать, где собираются сегодня друиды. Я хотел стать пугалом на поле во время Тыквовина. Пару секунд мне не удавалось оторвать глаз от его красивых больших рогов, но потом я сообразил, о чем был вопрос. — Друиды? … А, да, их корабль будет через час после восхода солнца. Вам лучше уточнить в порту. — Я даже указал верное направление. — Они в этом году припозднились совсем. — проворчал тип на скакуне. — Да ладно, они разве когда-нибудь могут оторваться от своих лесов? — Кто бы говорил, Кайдр, сколько ты в свое время провел дней и ночей возле магматического тотема? — Меньше, чем все предыдущие. Собеседники, говорящие на перебой, засмеялись, и я ловил себя на мысли, что отсчитываю для себя команду «на-старт-внимание-марш!», когда они обо мне забудут. Кстати, дреней говорил с акцентом. Как и дворф на козе, но к расе последнего я как-то больше привык. — Спасибо тебе, — дреней выступил вперед и нагнулся так низко ко мне, что я зажмурился. Честно говоря, частью разума я был готов встретить смерть, хоть и понимал, что этот шаман безобиден. И все же когда его могучая ладонь притянула меня — всего меня — ближе, я не выдержал и вскрикнул. Ну, а чего вы хотите от человека, который провел все свои одиннадцать лет, не выходя за пределы Западного Края? И вообще, живущем в своей лавке и изредка выходящем на дороги города? Рука дренея была теплой и приятной, кажется перед моими глазами что-то вспыхнуло (или я это выдумал?). В мои руки вдруг опустилось что-то тяжелое. Не растеряв остатки мужества, я всё-таки открыл глаза и увидел, что мне презентовали большой кулон… Зачем? Куда? Куда мне? Я ведь ничего такого не заслужил… Я им даже ничего не сказал! Я вообще представитель другой расы! Все трое засмеялись. Наверное из-за моего взгляда придушенного кобольда. Как стыдно. — Кайдр — лучший ювелир всего Азерота! — Не преувеличивай. — А ты не прибедняйся, — заворчал дворф на скакуне. — Парень, тебе круто повезло! — Это он говорил уже мне. — Я не прибедняюсь. Этот кулон я сделал, когда был ещё учеником, просто он вышел хорошо. Я решил, чего пропадать добру, подарю его кому-нибудь, кто ещё только-только начал учиться. — И то верно, — одобрил тот, что в рясе со светящимися глазами. Меня как громом поразило. Они думали, что я ученик Нордшира. Вот чёрт! Это же подстава! Мой брат был учеником! Не я! Хотя, конечно, Эйсс уже давно перешёл в другое место и учился на более высоком уровне… Очень давно. Но это всё равно подстава! — Нет, нет, простите, я не…! — Ничего, — ненавязчиво оборвал меня дреней. — Оставь себе, вдруг пригодится. — И добавил: — Удачи. Все трое как-то обоюдно снялись с места и пошли, видимо, к порту. Или к часовне. Да и вообще, наверное я им просто надоел. Они ушли, оставив меня ошалело пялиться им в спины. Только теперь я заметил, как дворф на козе держит штандарт с развевающейся цветастой тканью. Это были представители одной гильдии. Я только в книжках читал об этом — гильдий всего несколько по всему миру. Они работают сообща, делятся добычей, побеждают страшных и непобедимых врагов. И, чтобы попасть в одну из них, необходимо хорошо проявить себя. А тут — целых три человека из одного коллектива. Моему немому благоговению не было предела. Я позабыл даже о том, что в столице вообще-то имеются пекарни, и что я — незаменимый работник одной из них. Кулон тут же оказался у меня на шее и был спрятан под жилет. Цепочка оказалась великовата, болталась почти на поясе, но зато эту фитюльку точно никто не увидит. Мешок из-под булок отправился за пояс. Пора было закончить дела, хотя так хотелось остаться на месте, ни о чём не думать и продолжать любоваться на это блестящее чудо. Нет, мне ни в коем случае не хотелось, чтобы об этой вещи узнал кто-то ещё. А то я знаю нескольких оборванцев, которые любят стаскивать у других всё, что приглянулось. Нет уж, ржаной батон им в глаз! Зато работа во время Пиршества уже не казалась такой нудной и отвратной. Как будто сам дух мой был на подъёме.