Когда в лесу появились индейки

Мама подарила мне рясу. Серьёзно. Мама. Подарила. Мне. Чёртово платье. И плевать, что его длина не доходила до пола, а была чуть выше щиколоток. И плевать, что такие, по её словам, носили многие мужчины более высоких рангов. И плевать, что моя — была на редкость ладно скроена. Я орал, как злобная гномиха-воин, когда увидел себя в зеркале! Эйсс хохотал надо мной и говорил, что не понимает, почему я так злюсь. Как будто было чему радоваться. Он-то уже лет пять так ходит. В шёлковом балахоне синего цвета с серебряной окантовкой. Вообще она нездешняя, конечно. И красивая, если так посмотреть. Но у брата и вид был посерьёзнее. А на мне такое недо-платье смотрелось ужасно. Напоминало свитер, привезённый отцом из Стальгорна в детстве. Колючий, хоть вешайся. Только тут кололо не тело, а душу. Мне как-то не верилось, что сие одеяние способно как-то подчеркнуть мой статус среди других учеников. Ткань была слишком идеальной — и по цвету и по виду. Оно было одной сплошной противоположностью моим ощущениям. Я не помню, как оказался в Нордшире. Кажется, было некое ощущение, как меня тащили за шиворот, но уже не помню. Где-то внутри я смирился с неизбежным и хотел побыстрее со всем покончить. В тот раз, когда заклинание с белым огнём сработало без моего прямого намерения, я вдруг стал спокойнее. Сказать, что после этого всё стало само получаться, нет. Не стало. Но собирать энергию получалось проще. Я будто прорвал какой-то барьер. А ещё меня вдруг осенило, что с мирной и спокойной жизнью в пекарне скоро будет покончено. Отец взял пару учеников, которым было больше лет, чем Эйссу, но они явно не имели пока ни малейшего представления о кулинарии. В Нордшире нас собрали в кучу. Буквально за минуту, как уйти, Эйсс схватил меня за волосы и собрал из них хвост, который я теперь со смесью недоумения и стыда щупал руками. Ну всё, теперь меня точно примут за какую-нибудь девчонку, думал я. Хотя, если это поможет быть неузнанным тем сволочным учителем, то пускай. На остальных мне было плевать. Задания раздавал очень добрый мужчина средних лет, намного моложе отца. Он был гораздо более приветливым, чем я ожидал от любого в этой местности. Немногочисленная толпа моих сверстников и кое-кого постарше и помладше разделилась на мелкие группки. Со мной было ещё двое, но представляться друг другу было некогда. Начались упражнения. Нас учили всякому: от чтения на языке ночных эльфов и дворфов до метания сгустков силы на расстояние в мишень. Самым простым для меня было как раз чтение, а языки так вообще вызывали глубочайшее любопытство и, как следствие, наибольшой успех. А вот трюки с дебильным посохом были просто атас. Сколько раз я бил им себя же по лицу. И как-то заехал какой-то женщине по пятой точке. При этом мы не учились бить им противника, просто с помощью палки копили большую силу заклинания. Я ненавидел практику с оружием. Зачем оно, если колдовать можно и так? Домой мы теперь не могли вернуться, пока не закончим весь курс. На помощь Эйсса теперь нельзя было насчитывать. Не таким приятным, но более привычным было занятие по хозяйству. Тут уж я смело ухмылялся, глядя, как другие ребята от раза к разу падали под тяжестью тачки с тыквами или ныли об овечьих лепёшках, которые приходилось убирать голыми руками. Это основа жизнь, парни, это должен уметь каждый. С работой на поле было чуть потяжелее, хотя, кажется, то зерно, которое отец каждую неделю заказывал из Западного Края, собирала не кучка людей, как мы, а целая армия рабов. Так мне по крайней теперь казалось после сенокоса с одной полянки в Нордшире. Главный учитель уже не так сильно на меня ворчал, хотя, возможно, теперь его возмущения просто распространились на ещё двух мальчиков. Они в каком-то смысле были похожи на меня: никто из них не разу не заговорил друг с другом, словно им тоже было не до людей. Им, как и мне, нравилось проводить время за книгами. Кстати, теперь, благодаря обретённым навыкам, я мог зажигать свечи, когда пожелаю, поэтому забивался ночью в угол под столом и меня не мог найти сторож. Не сказать, что в период обучения не было никаких происшествий, но и катастроф тоже. Если не считать того удара посохом по невинной пастушке или чего-то в этом роде. Самое главное: никаких индеек! Моя недо-ряса износилась за первую неделю, хотя её стирали. Признаться, меня немного радовала потеря первозданного вида моей одежды, я не особо люблю белый цвет. В конце обучения нам всем была выдана новая сероватая по цвету форма с настоящими наплечниками и браслетами. И тогда я впервые заговорил со своими двумя товарищами. Одного звали Морин, ему было тринадцать, и он пришёл из далекого Янтароземья. Другого звали Крэй, ему было, как и мне, двенадцать, он пришёл из поселения где-то на юге Элвина. Нас всех тогда раздирал одинаковый восторг: наконец-то с этим убогим аббатством было покончено! Нам досталась крутая экипировка. Мы пялились друг на друга, пытаясь представить, как оно выглядит, ведь зеркал не имелось. Учитель дал мне одну из книг, впервые сказав пару приятных слов в мой адрес. А мастер по оружию выдал небольшой молот, украшенный каким-то металлическим символом — как называется, я так и не запомнил. На тот момент все эти вещи казались мне просто красивыми, ничем не выдающимися в бою или где-то ещё. Нам сказали, что мы можем пока пойти домой, однако вскоре каждому стоит отправиться в надлежащее пристанище: то-есть мне и моим двум товарищам был наказ отправиться в Часовню Штормграда, дабы получить дальнейшие указания. На выходе из Нордшира нас встретил Эйсс и, отведя меня в сторону, сказал, что лучше сперва пойти в Голдшир. У гарнизона Аббатства как раз стоит торговец, которому нужно помочь переправить пару заказов, и он платил реальными деньгами. Эйсс утверждал, что таким образом я смогу заработать свой первый гонорар, так сказать. Я не горели желанием возвращаться к прежней жизни. И, хотя я очень соскучился по родителям, эта встреча с Эйссом немного отвадила от сантиментов. И мне захотелось больше приключений. А что плохого сходить до Голдшира? Почувствовать себя наконец настоящим магом. Хотя нет, не магом. Мы с братом занимались в разной школе. Он владел магией огня и льда, а я — чем-то вроде огня и немного тёмной. Нас по тьме научили только накладывать проклятия, чтобы человеку какое-то время было больно. И сам учитель вообще старался ограждать нас от излишнего вреда. В общем, я и так мало что понимал. Знал только механику и происхождение. Да и кому до моих знаний было дело? Крэй и Морин составили мне компанию, им всё равно было по пути. На границе Нордшира сновали грузчики и было выставлено много охраны. Столько солдат я видел только возле входа в тронный зал Штормграда, и то издалека. Они что, клад охраняют? Бедные кобольды почти истреблены в этой части Элвина, и мурлокам слишком далеко от воды, и их тоже мало. Наверное, снова какая-нибудь шишка приехала. После нескольких метров от Нордшира начиналась тишина. Почти такая же дорога, по которой я ходил много лет в одиночку, только по этой — ни разу. И сейчас я нёс не булки, а шёл с ценной поклажей, разделённой между нами троими, в родимый Голдшир. И шёл не как торговец, а как почти полноценный маг… жрец… а шиш его разберёт! Мне не нравится слово «жрец». Как будто я имею прямую связь с ангелами или ещё чем хилее. Нет, я предпочитал думать о себе, как о знатоке чего-то, что мало кому известно. И за что многие, как и я в детстве, отдали бы всё, чтобы увидеть. И вот, исполненный гордости за свои дела в Нордшире, я шёл абсолютно не торопясь. Кулон легче болтался за пазухой, но всё равно казался мне большим, что только добавляло гордости. Книгу пришлось нести в руках, я решил, что придумаю, как прицепить её на пояс потом. По дороге нам встречались повозки и одинокие путники. Один даже предложил купить снадобий, на что мне не хотелось тратить денег. Зато Морин взял что-то непонятное зеленоватого цвета. Скорее всего, зелье сна или что-то в этом роде. Недёшево. Что он, хочет кого-то усыпить? Надеюсь, не меня. Когда мы вышли к главному тракту, оставив позади военный гарнизон у развилки, я ненароком вспомнил о той засаде больше полугода назад. Тогда я был готов умереть, спасая папины булки. Ну и чебрец! Хотя такая ситуация со мной вряд ли ещё повторится. И чего я тогда так трусил? Сейчас-то мне точно было нечего бояться. Особенно таких глупых детских засад. Внезапно Крэй упал, поранив колени и ладошки о брусчатку. Споткнулся? Хотя нет, его как будто стукнули по голове. Неужели солнечный удар? Но солнце не так сильно светило из-за деревьев. Минуту назад с ним было всё в порядке. Я автоматически огляделся, пока Морин пытался помочь другу. Что-то мне подсказывало, что падение это было странным. Я быстро создал вокруг себя щит и приготовился сделать такой же вокруг своих спутников. Но проблема показалась сама. Я успел заметить только выставленную руку, которая ударила в по щиту, заставив меня на автомате уклониться. Соперника это кажется ошарашило, но ненадолго. Он постоял так немного, глядя на меня, и исчез в кустах. И больше не было слышно ни звука. Чёртов тёмный силуэт. Проблема этих щитов в том, что за ними видно как в желе. Хрен привыкнешь к этой ряби. А я от неожиданности даже не попытался рассмотреть противника, а просто думал «Уйди отсюда, тварь!». Щит вскоре рассеялся сам по себе. Разбойник? Орда? Или опять тот недоношенный проказник, как его там? Нет, на Тилса уже было слабо похоже. Нынешний был опытнее и выше ростом. Так какого чёрта он делал на главном тракте Элвинского леса? Тут ведь повсюду стражники Штормграда. И патрули. Хотя, кажется, убивать нас точно не было целью. Такое покушение выглядит жалко. Крэй уже был на ногах, отряхиваясь и оценивая ущерб. Ничего не пострадало, кроме нашей уверенности в безопасности. Да какого болотника?! Это же, судя по договору с орками, нейтральная территория! Кто этот засранец? Зачем ему на нас нападать? Только после того, как мы возобновили своё шествие, я понял, что мой, пусть и не особо полный, кошелёк пропал. Как и у Морина с Крэем.