Лиззи сидела, забившись в угол коридора, её маленькое, худощавое тельце содрогалось от приглушённого всхлипа. Желание бежать прочь и прятаться едва не затмевало разум, но некая непонятная сила пригвоздила её к полу и не давала сдвинуться с места, невидимая рука зажимала маленький ротик, а другая легко поглаживала по спине, отвлекая от происходящего. Выразительные голубые глаза застилала пелена слёз, которые, срываясь с длинных ресниц, катились по бледным, как у мертвеца щёчкам, оставляя мокрые дорожки.
Дитё пыталось не смотреть на происходящее в комнате и слыша леденящие душу стоны, крепко зажмуривало глазки. Голубые глаза широко распахнулись, когда кто-то больно пихнул девочку в бок. Взгляд сосредоточился на берцах, покрытых слоем пыли и чем-то красным, будто кто-то расплескал алую краску.
— Вставай, кроха, ты пойдёшь с нами, — прозвучал противный и скрипучий голос. Лиззи подняла голову и встретилась взглядом с улыбающимся мужчиной, который ласково протягивал ей руки.
Девочка улыбнулась и доверчиво прикоснулась своей ладошкой к грубой мужской ладони. Мужчина немного грубовато дёрнул руку вверх, заставляя ребёнка вскочить на ноги, и резким движением взял её на руки.
— А где мамочка? — вопрос разрезал немую тишину, когда мужчина шагнул из коридора в комнату.
— Мамочка рядом с папулей, Лиззи, и можешь благодарить меня, что ты со мной, а не с ними, — прижав девочку к себе, мужчина поцеловал её в макушку, зарываясь носом в густые рыжие волосы.
— А где они? — девочка заглянула в жестокие, тёмные, почти чёрные, глаза.
— За твоей спиной, неугомонная ты девчонка, — на озлобленном лице не осталось и тени улыбки.
Девочка радостно улыбнулась, поворачиваясь, и тут же мужчина услышал тихий всхлип, перерастающий в плач. Поморщившись, он окинул взглядом комнату.
Тело лежащего на полу отца ребёнка с неестественно вывернутыми суставами, было словно изодранно волками, рваные раны на обнажённом торсе оголяли рёбра, а из подранной штанины торчала раздробленная кость.
— Поздоровайся с мамочкой, кроха, — безумно прошептал мужчина, призывая отрубленную голову молодой женщины с застывшим на ней ликом дикого страха.
Детский крик заполнил помещение, заставляя окна дрожать. Свет в комнате погас и в один момент без электричества остался целый магловский район.
— Не ори ты так, моя осиротевшая малышка, людей распугаешь, а нам не нужна лишняя тревога, тела твоих дражайших папеньки и маменьки и так наделают шумихи, — он замолчал и напрягся, нутром чуя приближающуюся опасность. — Нам пора уходить, дорогуша.
Голова женщины с шумом упала на пол, и мужчина в берцах плавно осел на пол, в последний момент чувствуя, как ледяные руки аккуратно забирают ребёнка.
— Всё хорошо, Лиззи, всё будет хорошо, — пришедший маг прижимал к себе девочку. — Северус! — окликнул он, не повышая голоса, боясь испугать ребёнка ещё больше. — Иди сюда, Северус.
Зажигая магией свет, в комнату вошел Северус Снейп, и окинув взглядом комнату, немного поморщился — Ланкастеры были его знакомыми, он варил зелье фертильности для Эвелины и консультировал её беременность пять лет назад.
— Ты знаешь, что делать, Северус, а мы с Лиззи пойдём, нам многое предстоит сделать.
Лорд Судеб заглянул в глаза девочки, и на момент они показались ему зелёными, заставив что-то внутри ёкнуть — девчонка отдалённо напоминала ему Лили.
Его маленькую Лили
Всю дорогу к своему менору он шептал ей что-то утешительное, а сам, давно перестав контролировать свою речь, углубился в воспоминания. Но стоило ему оказаться в мэноре, как он заклятием усыпил дрожавшую девочку, и занеся в свою комнату, уложил на кровать. Сняв мантию и оставшись в брюках и рубашке, он встал в изголовье кровати, опираясь о высокую спинку, и закрыл глаза.
Его взору открылась путаница из мыслей в головке рыжеволосой девчушки, и он, пытаясь не навредить юному разуму, начал блокировать воспоминания сегодняшнего дня, оставляя происходящее размытым. Воспоминания исчезали из сознания, и ребёнок перестал дрожать, забывая о кровавых событиях.
Лорд аккуратно перепроверил плоды своей работы и с облегчением открыл глаза, ослабляя железную хватку на спинке.
Он любовался маленькой девочкой, чей образ вызывал из глубин его сознания тёплые воспоминания, которые он прятал годами. Даже Поттер, его кровный родич и единственный сын его любимой дочери, никогда не вызывал в нём таких тёплых эмоций. Мальчишка вызывал лишь угрызения совести и боль, Поттера хотелось убить, а не защитить, но маленькая Лиззи была очень похожа на Лили из воспоминаний, которые под воздействием времени стали не очень чёткими, но остались нежными.
***
После окончания Хогвартса и многих неудачных попыток найти работу, полный идей и энергии, перспективный и амбициозный юноша отправился в путешествие по Европе. Ему было всё равно, где сводить концы с концами и пытаться заработать на хлеб, но желание увидеть мир и понемногу учиться у магов разных стран зажигало в его глазах огоньки азарта.
Странствуя по миру, он делал вещи, которые сам от себя не ожидал. Гордый и самолюбивый, Том преодолевал себя и шёл к магам мира даже не ассистентом, а почти что слугой. Но жажда знаний, которые потом могли привести его к столь желанным славе и власти, буквально осслепляли его.
Он драил котлы, мыл полы и накрывал на стол, когда странноватые учёные запрещали пользоваться магией. Он украдкой читал трактаты и напрашивался в ассистенты во время экспериментов и тренировок. Он втирался в доверие, а потом, узнав важные и нужные данные, и зафиксировав их в своей голове, он шёл дальше, навстречу новым знаниям.
Он учил языки и выводил формулы. Он впитывал знания и пользовался ими. Временами Том задерживался в маленьких городках и преподавал детишкам богачей, зарабатывая себе на жизнь. Возможно, однажды он стал бы известным странствующим философом, если бы судьба не свела его с Петиром фон Криг.
Петир жил с своей дочерью Амелией на окраине забытой Мерлином деревушки. Некогда Петир зарабатывал на жизнь, работая профессором в немецкой школе волшебства и был знаменитым учителем ЗоТИ.
Но в один момент он сам стал их жертвой, мысль сделать крестражи завладела его разумом, обернувшись идеей фикс. Он был изгнан из школы и стал изгоем общества, когда начал подбивать на создание крестражей одного из старшекурсников. Но изгнание из социума не изгнало у него маниакальной идеи раздробить чью-то душу на осколки и он, словно старый паук, выжидал свою жертву, которой и стал молодой Том, который, ещё будучи старшекурсником тоже интересовался созданием крестражей.
Парень и сам не понял, когда идеи старого фон Крига стали его идеями, и он тоже возмечтал стать если не бессмертным, то долгожителем. И одной тёмной ночью они с Петиром скрылись в лесу, где кроны деревьев скрыли от человеческого глаза страшное действо перевоплощения человека в чудовище. Но во время эксперимента что-то пошло не так и юный Том впал в кому, ужасно напугав мага, заставив того подумать о скоропостижной и весьма печальной кончине ученика, и он не нашёл ничего лучше, чем покинуть тело на опушке старого леса.
Никто не знает, как сложилась бы жизнь двадцатипятилетнего Тома Реддла, если бы Амелию не взволновала неожиданное исчезновение красивого ученика отца, на которого она положила глаз. Ведомая страхом, она через несколько дней отправилась на поиски, и нашла бледное тело на опушке.
Преуспевшая в колдомедицине девушка сразу диагностировала кому и ужасное водное истощение, грозившее обернуться летальным исходом. Своими силами она перетащила его в заброшенную избушку, где неделями выхаживала его, не понимая, что пришедшее в порядок тело не являлось истинной причиной проблемы, а виной была душа, которая трещала по швам, грозя распасться на кусочки.
Просветил её в этом мистер Реддл, соизволивший через месяц-второй открыть глаза, и влюблённая девушка не нашла ничего лучшего, чем бежать с парнем в его родную Англию, искать помощи у специалистов.
Постоянная забота девушки импонировала Тому, который всё детство страдал от чувства ненужности, и он поддался чувствам, влюбляясь в неё.
Он до сих пор помнил их первый поцелуй, когда очередной маг захлопнул за ними дверь, говоря, что никогда не слышал о крестражах.
***
Волдеморт расплылся в улыбке, вспоминая нежданное, но такое счастливое рождение родной дочери, но насладиться воспоминаниями ему не дал возникшей в комнате патронус Алана Дюпри.
— На Хогвартс напали, — прорычала рысь и растворилась в воздухе.
