***
Джинни Уизли — весёлая девчушка, чья жизнь рухнула в один момент в тот злополучный день проверки крови. Из всеобщей любимицы она превратилась в изгоя, заслужив унизительные взгляды не только от вечно издевающихся слизеринцев, но и от собственного факультета, который резко прекратил быть её семьёй. «А в чём, собственно, была её вина? Что сделал миру почти что невинный ребёнок?» Ничего… Она была очередным ребёнком, чью судьбу сломали собственные предки. Просто ещё один человечек, отвечающий за грехи родителей. Ещё одна жертва, которая ничему не сможет научить этот мир. Но она оставалась любимой сестрой и дочерью, что, конечно, не сильно помешало одному из борцов убить её авадой. И пока Джордж плакал над телом сестры, время от времени бросая полные мольбы взгляды на Фреда, озлобленная армия Деуса с боем прорывалась вверх по лестницам, оттесняя выдернутых из постелей Пожирателей, которые в этот момент были не слугами Тёмного Лорда, а отцами, защищавшими самое дорогое в жизни. Страх за детей объединял Пожирателей, фениксовцев и тех родителей, что не принадлежали ни к одной из сторон. Все они, благодаря разрушенному антиаппарационному барьеру, прибывали сразу в школу, оповещаемые различными родовыми артефактами. Вести бой на нижних уровнях было опасно — от перенасыщения магией фундамент мог не выдержать и замок рухнул бы в один момент, сложившись, как карточной домик. Поэтому защитники школы поднимались всё выше и выше, боясь спровоцировать своих противников на разрушение Хогвартса, хотя и понимая, что для захватчиков школа, скорее всего, являлась важным стратегическим объектом. Но страх потерять детей вынуждал действовать очень и очень осторожно. Учителя, во главе с Аланом Дюпри, который получил от Волдеморта не только задание провести необходимые реформы, но и изучить всевозможные планы защиты Хогвартса, нараспев читали заклятья, пробуждая древнюю магию замка, которая должна была не позволить ему обрушиться. Она же должна была закупорить все выходы и входы, позволяя присутствующим магам уничтожить своих радикально настроенных врагов.Глава 64
30 октября 2016 г. в 11:19
Тихие всхлипы смешивались с истерическим воем и шумом встревоженных и дрожавших голосов. Казалось, что Большой зал увеличился в несколько раз, в то же время уменьшившись до минимальных размеров. Создавалось впечатление, что стены решили сдвинуться вплотную, раздавив и так несчастных и обессиленных учеников. Тёмно-серое, почти черное, словно перед штормом ужасающей силы, небо нависало над головой Гермионы, бегавшей между образовавшихся в углу коек, пытаясь помочь раненым детишкам.
Грейнджер судорожно втянула воздух и закашлялась. Несмотря на то, что паника уже отступила, дышать было всё равно сложно. Ей казалось, что спёртый воздух отказывался наполнять лёгкие и насыщать кислородом мозг, который поэтому явно её подводил.
Она обвела взглядом пространство вокруг, и слёзы покатились по её лицу — посеревшие и испуганные детские лица, паника и осознание того, что очень многие уже никогда не зайдут в этот зал — всё это угнетало Гермиону, вгоняя её в ужас.
Она боялась… Боялась — ведь Фред с Джорджем решили сходить на кухню, чтобы подкрепиться и, по расчётами девушки, то, что она изначально приняла за землетрясение, должно было застать их на полпути.
Её безграничная фантазия сыграла с ней плохую шутку, рисуя ей картину лежавшего на полу Фреда и склонившегося над ним Джорджа. Она буквально видела, как парня придавливало огромным куском обвалившегося потолка.
Гермиона вздрогнула. То ли от воображаемого хруста дробившихся костей её парня, то ли от того, что тот внезапно положил руку ей на плечо.
— Мерлин, Фред, я так боялась, что с тобой могло что-то случиться, — она была уверенна, что это именно он и, резко обернувшись, бросилась ему в объятия, чувствуя, как слёзы вновь котятся по щекам.
Девушка прижалась к нему всем телом, словно пытаясь слиться с ним воедино, раствориться в нём, забыть о произошедшем, о том, что в её ушах до сих пор звенел крик летящих вниз второкурсников. Она понимала, что во всём этом нет её вины, но вид семикурсника, сопровождавшего тех детей, и словно в один миг состарившегося и осунувшегося под ужасающим чувством вины, сейчас подпиравшего одну из стен Большого зала, вгонял её в ужас. Она знала, что в некоторой мере тоже была ответственна за потерянные жизни.
Гермиона вжалась в Фреда, прижимая того к стене и громко зарыдала, но слёзы не принесли облегчения. Осознание происходящего лишь ещё сильнее навалилось на неё.
Она тихо вскрикнула, когда он, обнимавший её и что-то ласково шептавший ей в макушку, неожиданно больно сжал её плечи железной хваткой. Гермиона дёрнулась, словно птица в клетке, и подняла взгляд на начавшего мелко дрожать Фреда, который вмиг потускневшими глазами смотрел куда-то вдаль.
Девушка резко развернулась, сбрасывая его руки со своих плеч, и увидела обычно одетого мужчину, медленно шагавшего к углу помещения.
«Наверное, на помощь начали прибывать родители»,— мелькнула отстраненная мысль.
Гермиона словно со стороны наблюдала, как мужчина очень осторожно опустил на пол рядом с погибшими детьми — учениками древнего замка, из оплота света и неприступности превратившегося в кладбище — свою ношу, которую сквозь пелену слёз девушка идентифицировала как Джинни Уизли.
— Фред… Фред, мне так жаль, Фред… — Гермиона начала тормошить рыжеволосого парня, толком не осознавая, кого она хотела вернуть в реальность, его или себя. — Фред, посмотри на меня.
Он перевёл на неё безжизненный взгляд, и она испугалась, увидев, что его глаза наполнились слезами, которые обязаны были пролиться. Здравый смысл подсказывал ей, что если Фред сдержит боль внутри, то закроется в себе, и мир потеряет ту его весёлую и жизнерадостную частичку, которая всегда была на позитиве и вселяла оптимизм в окружающих.