Жизнь с нового листа

«Странные снятся мне сны... особенно после сорока лет. Даже не сны, а конкретные кошмары. Я попала в авиакатастрофу и из меня, стареющей женщины, какие-то китайцы-врачи сварганили мужчину? А еще и трахнули в зад. Кстати, о попе...» — Сюзи попыталась пошевелиться, все без толку, тело пока не слушалось, но и боли где-то не особо наблюдалось, и это радовало как никогда. Судя по слабому свету, явно от ночника, и обступающей ее темноте, была глубокая ночь, и рядом с кроватью кто-то усиленно плакал. «Мужчина, судя по звукам», — она открыла глаза и, скосив свой взор, увидела склоненную рядом со своей почему-то слишком тонкой рукой темную взлохмаченную шевелюру. «Впервые мне снятся многосериальные кошмары. Или многоэтажные сны», — Сюзи склонила чуть голову и вдруг поняла, что у нее совершенно черные, эбонитовые волосы, что плавной волной лежали по плечам и спускались на плоскую грудь. Когда-то она мечтала иметь прямые волосы в детстве, когда ее мама вычесывала ее белобрысые кудри несколько часов кряду, половину волос оставляя на расческе. «Мне что, еще и волосы перекрасили и вытянули их, распрямив?» — она попыталась понять, это все тот же кошмар, когда она в мужском теле, или уже иной сюжет с еще более ебнутым заворотом, как взлохмаченная голова поднялась, и на нее уставились шоколадные знакомые глаза. «О, дьявол... Я снова в том же сне, где у меня мужское тело». Ибо это и был как раз тот самый юноша, что выебал ее в ее же задницу. Заплаканное лицо, увидев, что на него смотрят, стало затравлено каяться: — Простите меня! Я никогда, никогда больше не буду такое делать, — тело юноши дрожало от настоящего неподдельного страха. — Доктор обещал, что у вас уже через неделю все заживет. Вам ввели обезболивающие, витамины и общеукрепляющие. Только прошу, Акира-сама, не говорите своему деду, он меня пошинкует катаной вдоль и поперек, если узнает... Что я вас изнасиловал в зад. — Кто ты? — еле выдавила из себя Сюзи, если уж попала в кошмар, то нужно играть по его правилам и попытаться проснуться как можно быстрее или изменить, переломить этот страшный сон в нужную сторону. Собственный голос Сюзи показался ей странным и чужим. Юноша расширил глаза: — Молодой господин? Я не понимаю вас. Сюзи витиевато сматерилась про себя и перешла с французского на английский: — Как тебя зовут? — Я — Юри... ваш слуга. Но почему вы спрашиваете меня по-английски? — перешли на ломанный английский язык. «Странно, до этого его акцент был менее заметен», — не поняла Сюзи и стала пристально вглядываться в симпатичные черты парня. «Китаец? Кореец или японец?» — для нее все азиаты были на одно лицо — узкоглазые. Хотя надо отдать должное, у этого Юри глаза были крупными, правда миндалевидными, но никак не узкие. — А на каком мне спрашивать? — прошептала Сюзи в ответ, не понимая откровенно, что от нее хотят. — На своем родном... японском... — прошептал тихо юноша и смахнул свои крупные слезы. — Япо-онском? — протянула Сюзи, но она точно никогда не знала этого языка. — Молодой господин не помнит? — испугано округлились карие глаза, а потом уточнили. — Но вы понимаете меня? — Да, — ответили на английском, хотя спрашивали на японском. — А если вы повторите за мной? Юри стал декламировать своим мелодичным голосом стихи. «Танка...» — вдруг всплыло в голове у Сюзи. И откуда только эти странные знания? Ведь она не знает ни одного японского поэта. Но стихи почему-то казались ей очень знакомыми, и она явно знала, кто их автор. Поэтому повторить их не составило труда. — Вы вспомнили, молодой господин! — обрадовался Юри. — Да, наверное... — пробормотали снова на английском. Сюзи оглядела обрадованное лицо и задала волнующий ее вопрос: — Почему ты трахал меня? Почему в задницу — и так было ясно, ведь в этом теле она — мужчина. Но вот из-за чего? — Я люблю вас... давно, с детства, — прошептали в ответ снова на японском. — А с месяц назад ваш дед решил отключить вашу аппаратуру, дабы отпустить вас в мир иной, потому что врачи определили, что вы никогда не выйдете из комы, так как ваш разум уже мертв. И я сорвался, еще хоть раз быть с вами снова, еще хоть раз попробовать вашу плоть... Ощутить родное, близкое тепло. — Мы были любовниками? Разговор со стороны казался странным. Один спрашивает на английском, другой отвечает на японском, но оба свободно понимают друг друга. Полный бред. — Нет... я только ваш слуга, ваша собственность, но вы периодически трахали меня, когда у вас не было рядом доступной женщины. — Тебе это нравилось? — Сюзи решила подыграть и в этом. — Я был счастлив служить вам. И буду бесконечно признателен остаться с вами... если вы, конечно, простите меня за то... что я забрал вашу девственность. «Девственность... звучит странно. Особенно, когда тебе за сорок. Что он имеет в виду?» — видно последнее Сьюзен прошептала вслух. — Ну... вы же никогда не спали с мужчиной снизу... Я был у вас первым. День тому назад. «День назад? Это что же значит, я сутки провалялась?» — ужаснулась Сьюзен и спросила вслух: — А какой сегодня день недели? — Пятница. И Сьюзен назвали и день, и месяц и год... «Это что же получается, я разбилась по времени вчера?!» — то, что случилась авиакатастрофа, женщина поняла сразу, но вот подробности... Она вспомнила, что застряла в своих воспоминаниях на грозе. «Гроза! Диспетчер предупредил о грозе, которую якобы не зафиксировал центр через спутник, но ее увидел местный радар, в то же время было яркое голубое небо, кричащий Ал, зашкаливающие приборы... И... молния...» — пронеслось в голове у Сьюзен. — Молния, — повторила она вслух. — Молния? — переспросили, а потом заверили. — Сейчас не период гроз, и никаких молний не было. — Сколько я нахожусь здесь? Вопрос был чисто риторический, вчера был полет, потом гроза... и пробуждение здесь в чужом месте, теле, мире... А может, она просто в коме до сих пор после крушения и у нее галлюцинации? — В коме? — уточнил Юри и, получив согласный кивок больше глазами, чем головой, поведал: — Несколько лет. Вы попали с родителями в автокатастрофу они погибли на месте, вы же спали на заднем сиденье и... потом, когда вас привезли сюда... вы впали в глубокую кому, сейчас вам девятнадцать. Сюзи прикинула в уме: «Девятнадцать?! И я парень-подросток. По-моему, я здорово шибанулась головой, когда падала в расщелину после того, как скрутило парашют. Там было много пихт и елок. Точно, именно об них я шибанулась!» — Сьюзен посмотрела с сочувствием на ее ночной, шмыгающий носом, молодой глюк и попросила: — Можешь принести мне зеркало? — Зачем? — не понял Юри, а потом догнал, конечно — его господин хочет увидеть, как изменился за это время. — Конечно. Сейчас организую! И умчался из палаты. — А может, у меня шизофрения? Или раздвоение личности? А что, после сорока все возможно, — подумала Сьюзен вслух, как Юри влетел обратно и протянул настольное круглое зеркало, что часто с собой таскают молодые девицы. — Медсестры дали на время. — Помоги мне посмотреть на себя. Юноша поднес к Сюзи прохладную гладкую поверхность, и когда она туда заглянула, то потеряла во второй раз свое сознание, так как из зеркала на нее смотрело совершенно незнакомое азиатское лицо... *** «Я девятнадцатилетний юноша... японец... — мозг приходил в согласие с собой медленно, но верно. — Так, стоять! Все не так — я женщина, канадка, мне сорок, я счастлива в браке и у меня двухлетняя дочь», — тормознула Сьюзен свои скачущие по нескончаемому кругу мысли. «Так и рехнуться можно», — вывела Сьюзен не лучший результат от всего этого и решила в третий раз распахнуть глаза. Она снова была все в той же просторной палате, Юри спал напротив нее на кушетке, как побитый щенок, и было видно, что даже в своем сне он готов тут же подпрыгнуть и нестись по первому зову своего любимого хозяина. «Никогда не любила собак. И что мне делать теперь с двуногим преданным псом? А что самое страшное, как мне вернуться домой, в Канаду? Но сначала надо избавиться от этого жуткого сна». Сьюзен была логичным человеком и решила действовать по порядку. Если сон продолжается и не отпускает ее, она должна найти в нем то, что ее удерживает в нем. А уж когда она очнется, наверняка Джони и Алиса окажутся рядом с ней и все встанет на свои места. Да и по-другому просто быть не может. Она чуть пошевелилась, и Юри тут же распахнул свои чуть отекшие после бессонной ночи глаза. «Еще бы, столько плакать и практически не спать. Я бы вообще выглядела как зомби», — подумала Сюзи. — Что желаете, господин? — Еще раз дай мне зеркало, — голос стал крепче, но, к сожалению Сюзи, более выраженным мужским, чем ночью. Юри замялся, как маленький мальчик. — Даю слово, я больше не упаду в обморок. Просто я не помню... как выглядел раньше. И мой внешний вид поразил меня. — Да кого хочешь он поразит на вашем месте, ведь вы себя давно не видели, — Юри обиженно буркнул, но зеркало подал и придержал напротив лица своего господина. Белая кожа... Наверное, больше всего ее поразило, что у нее теперь слишком, даже чересчур белая, матовая кожа. Настолько нежная и тонкая, что пристало больше девушке, чем юноше. В юности у Сюзи было много веснушек и прыщей, как только она их не сводила, все было без толку. Да в свои девятнадцать она бы душу продала дьяволу за такую белоснежную, бархатистую бесподобную кожу. Сюзи попыталась поднять руку и сегодня у нее вышло даже ее сдвинуть, прогресс однако. Она хотела прикоснуться к своей щеке, но пока была очень слаба. Сюзи перевела свой взор и столкнулась с печальным взглядом антрацитовых глаз. «Не бывает таких беспросветно черных глаз. Даже зрачка не видно. А ресницы?» — да у нее таких опахал отроду не было. «И зачем парню такие сумасшедшие глаза?» — далее Сьюзен долго изучала линию своего нового чувственного рта с чуть полноватыми нежно-бежевыми губами, и осталась довольна. «Ладно, хоть не урод. Хотя девкой было бы проще жить. Во всяком случае, понятнее для меня. Но с другой стороны, кто этих японцев знает? Их вкусы, нравы, чужая, совершенно непонятная страна», — все же Сьюзен была по жизни оптимистом, она осмотрела еще на раз весь свой непривычный лик. «Что ж, хотя черты лица тонкие, но явно мужские, не женские», — и перевела свои черные глазищи на замершего слугу. Юри буквально пожирал каждую ее черту, слуга и правда боготворил и любил своего молодого господина, как Господа Бога, то есть ее. — Я красив? — Вы божественны, Акира-сама, — ответили с такими нотками обоготворения, что Сюзи передернуло в душе. — Я серьезно, вообще-то. Ибо не знаю, какова теперь будет моя внешность, учитывая современный вкус. — Вы входите в десятку самых прекрасных женихов Японии, — добили Сьюзен. «Приплыли... — ужаснулась она про себя. — И на кой мне все это?» — Молодой господин проснулся?.. Врач, что вошел к ней, был без возраста. Он глянул хмуро на тушующегося под боком слугу и выдал: — Вы, Юри, здесь только потому, что глава клана разрешил вам остаться при господине. Но учтите, еще одна выходка, и вас вышвырнут на улицу. Вы должны знать свое место. «Глава клана?» — Сюзи удивленно уставилась на врача и тот понял по-своему. — Ваш дед был ночью, Акира-сама, но решил не будить вас. Он счастлив, что его преемник очнулся. Но ему пришлось сегодня же вылететь на Ближний Восток. Какие-то беспорядки на месторождениях. Но вам передали со всей учтивостью и любовью вот это. Сьюзен протянули с поклоном запечатанный конверт, а потом стали вертеть в своих руках, проверяя тонус мышц, реакции и прочее, и прочее. — Вы просто поражаете меня. Столько времени без движения и уже через сутки можете чуть шевелить руками. Такими темпами еще неделька-другая и вы выйдете в больничный сад своими же ногами, — заверил эскулап. — Я постараюсь. Доктор завис на несколько секунд, ошарашено глянул на Юри. — Акира-сама понимает японский, но отвечает пока только на английском, — пояснил за нее слуга. — Странно... — док заставил высунуть язык Сюзи и осмотрел ротовую полость. — Но вы все понимаете? — переспросили напрямую. — Да... но мне трудно различить языки. — Как это? — доктор замер над ней. — Пока Юри не сказал, что говорит на чистом японском, мне казалось, что он говорит на английском. Просто со странным акцентом. — Что вы помните из прошлой жизни? — вдруг догнал врач. — Практически ничего. Ну хоть в этом ей не пришлось врать и то право — из прошлой жизни этого японского мальчика Сюзи ничего не знала. Абсолютно. — Но господин вспомнил свои любимые стихи, — заметил Юри в ее оправдание. — После того, как вы мне их продекламировали, — возразила Сюзи. — Я рассказал стих не полностью, без концовки, — покаялся слуга в своей хитроумности и глянул на доктора. — Это амнезия, удар пришелся в автокатастрофе именно на мозг Акиры-самы. Мы до сих пор все в шоке оттого, что он очнулся. Это из разряда чудес, которых так стало мало происходить на земле, — доктор потер виски и глянул на Юри. — Пока его дед не вернулся, вы должны рассказать господину все, что он попросит. Старайтесь читать стихи, это может подстегнуть его память. Займитесь любимым делом Акиры-самы. И, как и подобает хорошему слуге, будьте ногами и руками своего молодого господина. Доктор еще покрутил в своих руках Сюзи и ушел. «Джони... Джони... где ты, родной? Почему не заканчивается этот бред?» — Сюзи глянула на притихшего парня рядом с собой. — Мне можно посмотреть телевизор? И принять душ. — Конечно, — обрадовался Юри, набирая по сотовому странной новомоднейшей конфигурации кого-то. «Странная модель. Впервые вижу», — подумала отвлеченно Сюзи. — Принесите в номер телевизор. Да, пойдет! Да, конечно, доктор остался доволен, — отчеканил Юри и сбросил связь. — Я могу вас обтереть. — Нет, в душ, — уперлась Сюзи, она не вынесет, если этот парень начнет снова прикасаться к ней. Пока не вынесет... А дальше будет видно. — Тогда мне нужно кое-что там приготовить. Юри исчез на пять минут, потом вернулся и, извинившись, стал раздевать ее. Все-таки при такой слабости совсем избежать чужих прикосновений не получилось. Белое, тонкое тело... Ах да, у нее же частично атрофированы мышцы. Ровные длинные ноги совершенно без волос. И пах мужчины, аккуратные муди, оформленные небольшими черными колечками волос. — Меня подстригали там? — Сюзи уставилась в свой мужской пах. — Да, и ногти тоже. — Это делали вы? — Конечно, никто более к вам не прикасался... ваш дедушка так повелел. — Хорошо. Сюзи попыталась снова в который раз поднять свинцовые казалось было руки. «Надо же, тонкие, как спички, а весят...» — пробормотала она про себя. — У меня много было женщин? Этот вопрос ее немного смущал, но ведь теперь, вернее, пока в этом ужасном кошмаре, она — мужчина. — Много. Вы уже тогда были популярны у девушек и очень, — замялся Юри. — И все же периодически трахал тебя? Юри покрылся устойчивым румянцем. «А он очень мил, когда краснеет», — подумала мельком Сюзи. — И какое было мое главное любимое хобби? Руки удалось поднять и даже положить на плечи своего слуги, отчего он стал совсем багровым. — Секс... — выдавили из себя и пошли по лицу гротескными пятнами. — С тобой? — Нет... вернее, не только со мной, но вы в последние время, пока не разбились в машине, просто как маньяк трахали все, что движется. «Все, что движется... М-дя, я что, половой гигант? — Сюзи скосила глаза на свой вялый член. — Интересно, а он большого размера? Или у моего Джони длиннее?» — а потом себя же отрезвила. — И какой бред я несу?! Алекс погиб еще вчера и этот негр, как же было его имя? Тот геолог... Его убила молния из ниоткуда. Впрочем...» Пред глазами снова пронесся падающий самолет и стеклянные глаза Ала, смотрящие в никуда. — Ал был тоже мертв... — Что вы сказали, господин? Сьюзен пришла в себя и глянула на обнимающего ее парня, она снова перешла на французский. Все же этот язык был более родной, чем английский. Ее мама настоящая француженка парижанка, которую ее отец силком привез из Парижа в глухую Канаду. Посадил в частный самолет и фр-р-р-р... Только их и видели, потом была морока с документами и визами, ибо ее мама попала в Канаду нелегально. Но это была любовь с первого взгляда воздушного аса и молоденькой девчушки, в результате которой появилась на свет Сьюзен Катрин. А теперь что? Сьюзен вздохнула и перешла на английский: — Нет, ничего, отнеси меня в душ. — Хорошо, мой господин. В душе оказалось небольшое креслице, но Сьюзен попыталась стоять. Юри понял ее желание, разделся и следом залез с ней. Прижиматься к горячему молодому телу было приятно. Она закрыла глаза, отдаваясь ласковым прикосновениям Юри, который нежной пенкой намыливал ее ставшее совершенно чужим тело. И снова пустилась в воспоминания того самого страшного дня. Джони не хотел, чтобы она летела, упрашивал и как-то вел себя странно. Дурацкие шутки Ала, это убожество, что они называют на базе капучино. Почему-то запомнился тот приторный пластмассовый вкус, который она глотала перед самым полетом. Напуганная Вики по связи. Голубое пронзительное небо. Сошедшие с ума приборы. Радостная улыбка негра. Белые крупные зубы и зрачки, что просто сияли на фоне темно-коричневой кожи. Она не была расисткой, но негров не любила. Уж больно они привязывались всегда к ней. Но этот геолог ей, как ни странно, но понравился. Она даже назвала свое первое имя — Сьюзен, вернее его сокращенное Сюзи, которое говорила только родным и близким. Все было очень странно, как-то сюрреалистично. Это когда яркая нереальная зеленая травка, голубое жуткого синего цвета небо, тучные коровы... Коров там не было... Были горы... Идеальные пики, которые не узнал геолог, что работал в той местности более трех лет. Ласковые прикосновения ее убаюкивали, она прижалась теснее к Юри, положила предано ему на плечо свою тяжелую голову. Парень был ее чуть выше, может сантиметров на пять. И это было приятно. Она редко бывала в этом квадрате, тем более на этой горной гряде. Но Ал туда летал и не раз. Да и прочие тоже. Болтун Роки шотландского происхождения, рыжий и веснушчатый, их все женили до Джона — говорили, детки будут огненными. Джек, он, кажется, сломал руку именно там, когда на вертушке отвозил что-то для геологов. Но от этого холодного гиганта, в котором немцы замешались с норвежцами, ни черта не добьешься. Они так и не поняли, как Джек в воздухе на вылете умудрился сломать себе левую руку. Хотя вертушку он обратно и пригнал. И, кажется, именно он забирал тогда негра — геолога из той местности, а Ал и Сьюзен должны были вернуть мужчину обратно. Как же его звали?.. Но кроме оскала трупа ничего не вспомнилось. Сюзи вздрогнула и вдруг поняла, что Юри что-то делает с низом ее живота. Там все тянуло и приятно ныло. Она скосила глаза и сматюкнулась про себя. «Хотела посмотреть на свой стояк? Ну вот, тебе и показали. Любуйся сколько хочешь». Юри нежно оглаживал ее член и осторожно терся своим о ее тонкое бедро. «Хм-м-м-м... а это приятно, теперь понятно, почему Джони часто оглаживал свой пенис. Хотя у меня и меньше, вернее тоньше и чуть короче... Но точно больше, чем у Юри. Интересно, а как это, когда тебе делают минет?» — проскочила у Сьюзен бредовая мысль и она толкнула осторожно Юри вниз. Слуге не надо было объяснять, он все прочитал в ее поволоке глаз, помог сесть в кресло и припал с вожделением туда своими жаркими губами, чуть подрачивая себе сам. Она часто делала минет мужчинам, но вот ей самой сосали впервые. Вернее, сосали член, а не лизали клитор. «А это остро, м-м-м-м... Вот почему Джони млел, когда я ему сосала? Боже, хорошо-то как, и совсем не похоже на ласку клитора. М-м-м-м... А может я вообще была фригидной женщиной?» — Сюзи наслаждалась ощущениями и той спиралью, что огненными кольцами распрямлялась в ее животе. Губы Юри просто порхали по ее напряженному стволу. «Хорошо сосет, а главное совершенно по-другому, нежели чем я...» Юри выпустил ее сверкающий от слюны член и стал обсасывать яички. — Ох-х-х-х! — стон у Сьюзен вырвался непроизвольно, но она не пустила его язык дальше к себе под яйца, зашипев сверху. — Не трогай мой анус, засранец! — Простите... господин... — прошептал Юри и вернулся к ее перевозбужденной, покрасневшей головке. Заглотил ее полностью и, давясь, задвигал головой туда-сюда. Оргазм навалился безумной волной, яркой и всепоглощающей. Такого в теле женщины Сьюзен не испытывала ни разу. Конечно, она не была фригидной и у нее тоже были оргазмы, особенно когда игрались с ее клитором. Но все, что было, показалось сейчас ей ушедшим тусклым сном. Юри зачихался, закашлялся, глотая ее сперму, а потом, прижавшись к тонкому колену хозяина как верный пес, догнал себе ожесточенно рукой, прыская свое семя на холодный кафель. Потом ее снова обмыли...