Жизнь с нового листа

Ее душа и сознание говорили ей, что здесь ей не место, а новое молодое тело просто хотело жить. Уже через пару дней Сьюзен могла сама сидеть. Ей делали каждый день массаж. В первый раз было смешно смотреть, как огромный массажист потеет над ней, а ей хоть бы что, но через пару сеансов она заорала на всю больницу от бешеной боли в своих несчастных конечностях и вдруг испугалась. А вдруг это не сон, и она не в коме, вдруг все, что ее окружает — ужасная реальность?! Ведь не бывает так больно во сне, просто не может быть. Тогда где Джони и Алиса, как они там без нее? Что делают? Чем живут? К массажу прибавились водные процедуры, гидромассажи, физиопроцедуры, электрофорезы на мышцы ног и рук, спину и особенно поясницу. И через неделю Сьюзен в первый раз попыталась ходить. Ее сильно заваливало, но счастливый Юри придерживал за талию, и они очень медленно пытались сделать первый шаг в этой, ставшей для нее просто невыносимой, палате. А еще была близость. Каждое утро неродной член стоял так, что Сьюзен просто не знала в первый раз, что с ним делать. С этой ноющей болью внизу живота и деревянными, просто каменными яйцами. Пока Юри не стал отсасывать ей с таким счастливым видом, будто облизывает леденец редкого бесподобного вкуса. А еще Юри больше не дрочил себе при ней, как тогда в душе, хотя после минета для своего господина всегда уходил в их ванную, что отдельным блоком была пристроена к VIP палате, и спускал там. Сьюзен слышала, как он там учащенно дышит и пытается зажать себе рот, но пока молчала. Теперь они каждый день гуляли по больничному саду. Туда ее вывозили на инвалидной коляске. Но там она вставала, опираясь на нее, и упорно шла. Удивляясь, как муди мужикам не мешают ходить. Их то и дело зажимало тканью, задирало, принося неприятные острые ощущения. Пока не догадалась, складывать свои член и яички на один бок, прижимая плотными трусами. — Кроме секса, что я еще любил? После каждой утренней эпопеи Сьюзен стала понимать, почему был так помешан на сексе бывший владелец этого тела, так как ее новое либидо, по ее скромному мнению, было даже чересчур активным. — Стихи... а еще вы прекрасно рисовали. Может, попробуете, я понимаю, руки еще слабы, но все же... — попытал счастье Юри. — Почему бы и нет? Сьюзен отродясь не рисовала, да она даже не знала, как притронуться к этим чертовым краскам и кистям. Но лучше попытаться сейчас, нежели делать это в присутствии властного деда Акиры, который тогда ей написал очень кратко, но емко — «Выздоравливай, набирайся сил. Все остальное неважно». Это было теперь буквально ее девизом, дабы не сойти с ума или не сорваться. Она вечером смотрела международные новости, но о происшествии в Канаде не было ни слова. Да и потом, ну и что, что упал где-то в канадской глуши самолет, принадлежащий какой-то пожарной конторе. Эка невидаль! Такое точно не вынесут на весь мир. А еще предстоял непростой разговор с дедом Акиры. Через пару дней стояк стал ее донимать еще и вечером. Теперь Юри сосал ей дважды в день. И это при том при всем, что тело еще было ой как слабо. Но когда встало еще и днем, Сьюзен готова была побиться своей головой о стену, она глянула на тушевавшегося перед ней Юри и спросила: — А если я захочу трахнуть тебя сейчас? — В задницу? — уточнили у нее, багровея ушами, и, получив согласный кивок, задрожали всем телом. — Я так ждал этого, Акира-сама. Вы выздоровели и стали самим собой. Подождите, мне надо минут десять, чтобы подготовить себя для вас. И радостно умчались в ванную комнату. Сьюзен слышала странные чмокающие звуки. Пару раз спустили унитаз. А потом вернулись совершенно обнаженными с такой палицей впереди, что Сьюзен уже не была уверена, что у нее длиннее, чем у Юри. — Я все вымыл... смазал и растянул. Как мне лечь? — Юри, дрожа от предвкушения, подошел к ней. Сьюзен задумалась, м-да, она еще никого не трахала. Вот ее — да и во все щели, даже в задницу. Особенно туда нравилось ее ебать Алу. Он все боялся, что она залетит, а он уже тогда был женат. А вот Джони нравилось иметь ее в ротик и в вагинку. Он хотел от нее детей и так радовался рождению Алисы. — Лучше встань на четвереньки... раком. Сьюзен боялась сделать что-то не так и не хотела, чтобы Юри видел на ее лице замешательство. Этот слуга читал ее по лицу, как открытую книгу, угадывая все ее капризы. И потом, она сама не хотела видеть его лица во время близости, да и его возбужденных до крайности мудей тоже. Юри повиновался, встал на четвереньки, потом опустился на локти, зарывшись лицом в подушку Сьюзен, явно вдыхая ее запах. Выпятил свою попу и расставил шире ноги. Ягодицы раскрылись сами, показывая приоткрытое обильно смазанное колечко яркого ануса. «Кажется... это делается так», — Сюзи огладила болящий свой член и, придвинув сочившуюся бархатную головку, нажала на манивший ее вход. Под ней задрожали, прогнулись, еще сильнее раскрываясь, и чуть качнулись назад, надеваясь наполовину. Сюзи задрожала, чуть не падая на стройную юношескую спину. «Боже, что я делаю? В чужом мужском теле ебу другого парня? Но как же это прекрасно», — она переждала пик своего острого возбуждения и двинула дальше. Задница Юри снова помогла ей, и в конечном счете оделась до конца сама. — А ты мягкий. Тебя туда часто трахают? — поинтересовалась она. — Вы были единственным. — Тогда почему так мягко? Она двинула несколько раз бедрами, вызывая под собой настоящий стон страсти. — Я растягивал себя сам специальным фалловибратором. Ох-х-х, все надеялся, что вы очнетесь. Ах-х-х! И я вам понадоблюсь вновь. Ох-х-х! Тело у Юри было чувствительным и сексуальным, тонкая талия, распахнутые круглые ягодицы без грамма целлюлита, широкая спина. Мужская сущность, а именно ее биологическая составляющая взяла верх над разумом, и Сюзи, уже ничего не понимая, совершенно на звериных инстинктах стала вдалбливаться в эту открытую для нее жадную дырку, путаясь в своих мыслях, как простой обыкновенный мужик. «Трахать... Трахать... Трахать... Вогнать по самые яйца и не отпускать. Мой! Только мой! Моя сладкая хлюпающая дырка!» Юри извивался, подмахивал своей попой, а потом, мелодично закричав, слил. Сьюзен даже не обратила внимания, что ее член зажали, в судорогах заколотившись под ней. Она продолжала работать бедрами, а когда у Юри разъехались от бессилия бедра, сунула подушку под его живот и, поставив раскрытую задницу парня кверху, продолжила ебать. Им никто не мешал. Ах! Да, камеры... Она и забыла, что в ее палате стоят камеры и она под круглосуточным наблюдением. Она в теле внука главы международной компании синдиката трахает своего слугу. «Если я сверну башку Юри? Интересно, кто-нибудь придет?» — подумалось мельком, как под ней уже вовсе захрипели, срывая свой голос, заколотились вновь. «Надо же, во второй раз слил, а он слишком чувствительный там», — Сюзи вдруг почувствовала необычную силу в своих тонких на первый взгляд руках. Даже будучи женщиной, крупной и сильной, которая занималась не совсем женской профессией, она такого не испытывала. Она вышла из раскрытой задницы всхлипнувшего парня, крутанула его в своих руках лицом к себе. И, навалившись сверху, снова вогнала свой член в его хлюпающий зад. — Госпо-один, — прошептали обкусанные в кровь губы. — Мой любимый... Господин. И она накрыла губы Юри своими, поглощая его всего, без остатка. Вколачивая отчаянно податливое горячее тело в медицинский матрас... После близости мылись вместе в душе, и Сьюзен на автомате ласково оглаживала тело размякшего парня, что ей полностью отдал себя. — Тебе понравилось? — Очень... вы снова в силе, Акира-сама, как и тогда. «Теперь понятно, почему секс у того Акиры был на первом месте. Еще бы. Не выебешь, нормально не сольешь и такая адская боль в яйцах. И совершенно ясно, почему наравне с бабами он вовсю драл Юри. Да какая женщина выдержит такое?» — Сюзи снова вернулась мысленно к себе, после того, как мужское тело насытилось, женская душа снова ожила. «Красивый и преданный мальчик», — задницу Юри огладили, потерли натруженный вход. — Вы хотите еще? — покраснел Юри. — Не сейчас. Покажи, чем ты себе там растягивал? Юри покраснел еще сильнее, но достал откуда-то сбоку фаллический предмет. — Этим. Я иногда его носил целыми днями. — Выкинь. Это приказ, еще раз увижу — высеку. «Господи! Я приревновала зад парня к плагу? И откуда такое во мне?» — обалдела внутри себя Сюзи. — Если тебе нужно, я сам тебя выебу. — Хорошо. Господин... вы так теперь добры ко мне, — Юри прижался к ней всем своим дрожащим телом и получил нежный поцелуй. — И никогда раньше меня не целовали. — Хм-м-м... интересно почему? — Сюзи отпала от льнувшего к ней парня и, огладив его тонкую талию, игриво заметила. — Но если тебе не нравится, я перестану это делать. — Нет, что вы! — испугались у нее в руках. — Мне очень нравится... очень. *** Краски были красивыми... Это единственное, что пришло в голову Сьюзен, когда в очередной раз, прогуливаясь по парку вместе с Юри, они остановились в его дальней живописной части, и Юри достал из своей сумки переносной удобный столик с бумагой и красками. «Чистые оттенки, яркие, завораживающие цвета, мягкие кисти...» — Сьюзен огладила кончик одной и зачем-то сунула в рот, намочив. Юри смотрел за ее манипуляциями как за очередным чудом. Она сама не поняла, как на палитре стала смешивать цвета, а потом наносить на бумагу. Вначале все казалось яркой непонятной чепухой. Но вот стали проступать линии. И не те, что были перед их взором... Это могла видеть только Сьюзен, когда летела с Алом в тот последний свой раз. Пики гор, самолет, лицо пилота, стеклянные глаза... Юри смотрел с ужасом на картину своего господина и дрожал. Акира-сама был настоящим молодым гением в живописи. Его странный на первый взгляд немного необычный стиль, когда картина состоит из множества точек, немного вначале смущал. Но вот к точкам и общим пятнам добавляется пара линий. И перед юношей несется самолет, понятно, что он вот-вот врежется в склон скалы. А глаза пилота, что можно рассмотреть — это бельма мертвеца. И машиной уже никто не управляет. — Это сон? — выдавил на японском из себя Юри. — Наверное... сам уже не уверен. Где сон, а где реальность, просто навязчивая картина. Теперь Сьюзен рисовала в любую свободную минуту. И на бумаге появлялись милые ее сердцу образы. Вот их поселок среди гор и просторов Канады, весь окруженный хвойным многовековым лесом. Летная полоса аэродрома, вышка управления. Вот улыбающиеся Роки и Ал копаются в моторе вертолета. Техника отродясь в их коллективе не было, и большинство неполадок исправляли сами. Да что там, она сама могла бы при большом желании как конструктор разобрать и собрать любую их ласточку или вертушку. А вот сбоку примостился читающий толстую инструкцию холодный, как айсберг, Джек. А вот ее дом, полянка, Алиска бежит с цветочками в руках, снова вырвала с корнем у ворчливой соседки, и та будет ругаться. Цветущий Джон, держащий на руках ее дочку, которая машет ей пухлой ручкой. Строгая, постаревшая женщина в длинной юбке и в кресле качалке, кутающаяся в шерстяной платок с кистями — мама. Когда она рисовала, ей становилось легче. Более того, страшные картины уходили на другой план и оставляли ее измученный разум. Кроме своих родных и близких она несколько раз нарисовала те горы, где упал их самолет. Тот несуществующий ручей, что небольшим каскадом падал с одной, и что так насторожил того геолога негра... Сюзи никак не могла вспомнить, как его зовут. А Юри, видя очередной непонятный для него сюжет, долго всматривался в неизвестных ему улыбающихся или хмурых людей, и пейзажи, совершенно нехарактерные для родной Японии. — Вы никогда не писали людей. — Почему? — портрет Вики вышел удачно, вот она холодная, властная и выдержанная, за пультом в их вышке. Как войдешь к ней, вечное выражение лица: Чего приперлись! Не место вам тут, тем, кто летает в небе. Сьюзен знала, что Вики пыталась отбить у нее Джони и не раз, и что эта дама ненавидит ее всеми фибрами души. Еще бы, Вики моложе ее на семь лет, она чуть старше ее любимого Джека. И очень красива. Если все правда, и она теперь застряла в теле японца, то что случилось с ее телом? И кто теперь рядом с ее родными и близкими? Вики! «Убью эту засранку, если узнаю, что она залезла к Джону в трусы!» — хмуро воззрились на портрет симпатичной женщины. — У вас просто не получалось, Акира-сама. Вы говорили, что не хватает опыта жизни, — вывел ее голос Юри из болезненных воспоминаний. — А эти люди словно живые. Такие... настоящие, каждый со своим характером. Словно реально существующий мир. «Реально существующий мир... А был ли он вообще, эти люди. Может... я, и правда, Акира? Которого долбануло во время автокатастрофы, он треснулся окончательно головой... и у него произошло раздвоение личности. И появилась сорокалетняя женщина Сьюзен Катрин Браун», — а потом, вдруг встрепенулась. — Ты можешь мне обеспечить интернет? Юри застыл, а потом закивал. — Но принеси комп с английской клавой! — предупредила его Сьюзен, а затем его робко спросила. — А кто тебе больше всего из них нравится? И совсем не удивилась, когда Юри указал на нежно улыбающегося Джона и, покраснев, прошептал: — Он. Сюзи пыталась вспомнить себя. Вроде автопортрет был верен, но чего-то не хватало, в отличие от других портретов. — Ой! А это кто? — Юри вернулся с тончайшим лэптопом и, развернув у себя на коленях, начал настраивать интернет. — Женщина-летчик в одной из канадских противопожарных компаний. — М-м-м, Акира-сама, а теперь попытайтесь сказать это на японском. Сьюзен до сих пор путала все три языка, они все казались ей родным и единым. Просто с разным акцентом, но она придумала хитрость, Сюзи стала копировать, как она думала, акцент Юри и тем самым могла отвечать на японском. — Класс, можете, когда хотите! А вот и интернет. Ноутбук сунули ей на колени, и она, дрожа пальцами, прикоснулась к холодным клавишам, на которых, кроме знакомых хираганы и катаканы, был не менее родной английский алфавит. А потом, сорвавшись, застрочила, она умела пользоваться всем этим и даже любила переписываться с друзьями из США. Вот сайт научного учреждения Джони, вот сноска на их подразделение, предписанное ему. Еще пара нажимов клавиш. И то лицо, что она пыталась вспомнить, смотрит на нее с фотографии, улыбаясь своими синими, как океан, глазами. — Она настоящая? — Юри, устроившись у ее бока, окончательно завис. Сайт, как всегда, давно не обновляли, хотя внизу висела горячая строка. Пропала без вести, квадрат такой-то, территория национального заповедника, дата... все. Сьюзен затрясло, она не была до конца уже уверена, что она та самая Сьюзен Катрин Браун. Но теперь она точно знала, что все те люди, что она помнит, существуют в реальности, а не больной бред девятнадцатилетнего мальчика японца. Еще пара нажатий, и на нее смотрит моложавый Ал, фото были сделаны давно. Здесь у Алекса нет усов и взгляд более открытый, глаза без мешков. А внизу под резюме та же самая строка. Пропал без вести и еще одна сноска. Сюзи нажала на нее на чистом автомате и получила подтверждение своей авиакатастрофы. «Летели в квадрат... с целью... непонятные природные явления... специалисты затрудняются что-либо предполагать, пока не найдут останки самолета. В районе падения сильные магнитные поля, в связи с выходом огромных запасов руд... именно там работает экспедиция геофизиков, которым и предназначался груз. С пилотами... далее были названы все их регалии, погиб начальник экспедиции В.Б.Стилет...» — Сюзи прочитала это на одном дыхании. Дальше шли стандартные строки соболезнования родным и близким и строчка, что их до сих пор ищут. «Не найдут... там такое месиво из скал и провалов, хотя был же взрыв?! Это же не тропики, следы должны остаться на месяцы, годы...» — она вышла со странички и вернулась к научному учреждению Джони. «Какой молоденький!» — фото было сделано сразу, как только ее мужа перевели к ним. Джони на нем улыбался, хотя изо всех сил пытался быть серьезным. — Это он, — Юри прочитал имя. — Джон Артур Браун. Палеоботаник... докторская степень, защитился в Гарварде в... году. Но откуда вы их знаете? Акира-сама! — Понятия не имею, — выдавила из себя Сюзи, не хватало попасть еще в дурку в Японии, если она скажет этому мальчику, что она и есть та самая Сьюзен Катрин Браун, а этот блондин красавец — ее муж. И потом, она уже не была столь уверена, что та жизнь, где она женщина, вообще была. — А может, когда вы были в коме, вы общались с душами этой женщины и того седого мужчины? Будучи в пограничном состоянии. — Все может быть, Юри, все может быть... — И снова английский, — подсказали ей тихо. — А так? — Японский! — заулыбался ей этот смазливый чертенок карими глазами. *** Теперь она его трахала практически все ночи напролет. Без нормального ураганного секса член и яйца днем в штанах наливались так, что сводили ее с ума и мешали ходить. Юри расцвел, и хотя иногда хромал целый день, но не жаловался. Его господин дарил не только жесткое порево его распрекрасному заду, но и всю свою нежность, и столь долгожданные поцелуи. Чего ранее в прошлом вовсе не наблюдалось. Обычно пока они плескались утром в душе, постельное белье тихо перестилали и уносили. Медсестры боялись поднять на нее глаза и завистливо посматривали на крайне веселого, хромающего Юри. Да и все врачи этой клиники стали на нее глазеть странными взглядами. «Еще бы, думаю, мы их на годы вперед снабдили убойной голубой порнушкой», — хмыкала про себя Сьюзен и была крайне довольна, член в штанах спал и не просился на подвиги, да и нужная, безотказная дырка всегда была рядом. Как на следующий день появился наконец-то сам дед. Он хмуро кивнул Юри на выход, когда Сюзи пришла с физиопроцедур, и остался со своим внуком наедине. — Камеры сейчас отключены, но лучше выйдем в сад. Когда они прошли полсада, предписанного больнице, и вышли к уединенной беседке, старик заговорил: — Рад, что ты жив и относительно здоров. Я и не ожидал уже снова разговаривать с тобой... внук. Они сели напротив друг друга, и Сьюзен, тщательно вспомнив акцент Юри, прошептала в ответ: — И я тоже рад видеть тебя, мой любимый дорогой дедушка. Чем вызвала странный взгляд деда и полное его зависание. Дед ошарашено глядел ей прямиком в глаза, как будто заглядывал в душу. А затем, схватившись за голову, простонал как раненный зверь. — Что-то не так, дедушка? — испугалась Сюзи, поднимаясь на ноги. — Не прикасайся ко мне, — ее руку брезгливо отбили, а потом сухо указали на место. — Сядь обратно! Сюзи передернула недовольно плечами, но села, так строго и холодно ей еще никто не командовал. В душе был откровенный бедлам, хотелось залепить пощечину этому непонятному старцу или вовсе попросту сбежать. — А теперь говори быстро и только правду. Кто ты? — Я-а? — ткнула в себя пальцем Сюзи. — Ну не я же! Я прекрасно в курсе, кто я сам. Но кем бы ты ни был — странник дух, и какой бы сильной формы не была поставленная врачами амнезия, но ты точно не мой Акира-кун. Так что не ври мне, или я тебя придушу собственными руками. Тем более я и так хотел отключить аппаратуру и дать Акире спокойно умереть. — Я... — Сюзи сделала вздох, как перед затяжным прыжком с парашютом, и рассказала всю правду, какая она была... Старик молчал, только внимательно слушал ее и даже не прервал, когда она автоматом перешла на английский, а потом вообще на французский. — Акира никогда не знал в совершенстве английский и тем более французский. — А вы? — пробормотала Сьюзен, а потом всполошилась, и на каком она спросила? — И снова французский, — заверил ее умученный жизнью старик. — Я знаю оба эти языка. Работа такая. Хотя английский лучше, французский комси-комса. Но, я в полном шоке... — А думаете, я нет? Я не просилась в это тело, и сами посудите. Одно мгновение — я лечу в пропасть и другое — оказываюсь под молодым мужчиной, который меня ебет в зад! — и вдруг осознала, что сдала Юри с потрохами. — Ой. — Не беспокойся, я знаю... что Юри вытрахал тело моего внука. Более того, я хотел этого и сказал врачам и охране прикрыть на это глаза. Юри славный мальчик, преданный Акире и любящий его всем своим нежным существом. Он многое перенес от моего внука в прошлом и не всегда доброго. Я посчитал, что если он переспит с ним в последний раз, то ему будет проще понять и отпустить Акиру в мир иной. Но тут появились вы! И спутали своим появлением все наши карты. — Какие же? — не поняла Сьюзен. — Я уже назвал будущего преемника после себя, вернее, наметил в узких кругах, хорошо хоть не объявил официально. Это мой племянник по двоюродному брату. Еще тот прохвост. Но что делать? Не брать же преемника с улицы и не усыновлять. Хотя тоже весьма здравая мысль. — Неужели... Акира не мог вернуться к вам? — передернула плечами Сьюзен. — Сьюзен, — от этого имени она задрожала, ибо посторонние люди никогда ее так не называли. — Это полностью исключено. Врачи мне сказали сразу, повреждения мозга необратимы. Просто я никак не мог отпустить моего единственного родного внучка, вот и держал. Конечно, когда я просмотрел ваши теперешние анализы и снимки головы, а также томограммы головного мозга, я подумал — а вдруг чудо! Ведь все повреждения вдруг чудесным образом исчезли и все жизненные функции восстановились. И вы сейчас полностью физически здоровы. Ну и то видео, где два голубка кувыркаются в постели и как! И вовсе обрадовало меня. Но... — Но? — переспросила Сьюзен. — Акира никогда не был ласков к Юри, он относился к нему как нужной, необходимой вещи. Не более того. И уж меня никогда не называл своим любимым дорогим дедушкой. Максимум — старик, а куда чаще — старый козел, прохиндей, сквалыга, идиот, которому давно покоиться в могиле или на свалке. — Я и не думала, что так можно разговаривать с родным человеком, — прошептала удручено Сюзи. — Акира был вообще-то самым несносным сорвиголовой. Грубым неотесанным подростком, гиперактивным, сексуальным, похотливым. Вы и представить не можете, сколько он доставлял мне хлопот. И как раскручивал на безумно большие деньги меня и моего сына — своего отца. — Но все же, он был вами очень любим. — Как любое избалованное дитя. Кстати, Юри ему подарил именно я. Он сын моего старого друга, которого убили якудза. Я познакомил их еще в детстве. Акире было пять, Юри — семь. Чтобы они стали как братья. Чтобы Юри был тенью Акиры, его спиной, оплотом. И Юри, поняв, что от него требуется, стал именно таким. Он был частью Акиры-куна. — И в этот идеальный тандем влезала я... — Судя по тому, как вы его ебли последние дни напролет, вы в полном восторге от тела Юри. — Не спорю, но в этом как раз виноват ваш внук, а не я. — Объясните, — не понял дед Акиры. — У меня жутко болят яйца и член, если я не вытрахаю задницу Юри. Причем если бы на один раз! Этому молодому телу просто необходимо прозажигать целую ночь напролет, иначе боль в паху и дневной каменный стояк мне обеспечен. Дед рассмеялся и задорно подмигнул неожиданно Сьюзен: — А вот теперь, вы говорите как мужчина... хотя и не так, как Акира. И, как я понял, у вас проблемы с разграничением трех языков. Сюзи затравленно кивнула, как старик снова рассмеялся и задорно подмигнул. — Вы знаете, у меня деловое к вам предложение. Вы будете моим внуком и получите в наказание за использование его тела по завещанию всю мою компанию. — В наказание? — удивилась честно Сюзи. — Бизнес такого уровня, поверьте, оно и есть. Мне пришлось две недели после вашего чудесного воскрешения успокаивать филиалы, урезонивать врагов и моего племянника. И вообще, вести наступательные маневры на всех фронтах. — А будет ли хоть какая-то награда? Я ведь и сама не рада, что теперь мужчина. У меня было все: добрые друзья, любимая мной работа, теплая дружная семья, муж... дочка. — А в награду мы летим через пару дней в Канаду. И я дам вам возможность увидеть всех тех людей из прошлой жизни. Но помните, для них вы будете совершенно чужим человеком. Молодым мужчиной, японцем. Это вас не пугает? И если вы скажете, что в вас живет умершая Сьюзен Катрин Браун, вас посчитают умалишенным. — Да, это меня пугает. Немного, но я хочу их увидеть хоть еще один раз. Как бы мне не было от этого больно. Я обещала им обоим вернуться домой. Сьюзен ухватилась за эту возможность, тем более прекрасно понимая, что другого ей пока не дано, и без помощи этого старика она просто пропала. Как дед ее вывел из состояния задумчивости снова. — А что вы можете вспомнить из прошлого Акиры? Кроме знания японского языка. Юри поведал мне, пока вы были на процедурах, что вы помните стихи. Кстати, он не заподозрил в вас что-то неладное? — Да вроде нет... Хотя иногда странно смотрит, особенно когда я рисую. — Рисуете? Вот жук умолчал! И что вы рисуете? — Прошлую жизнь Сюзи Браун... — выдавила она из себя нехотя. — А вот это зря, когда вернемся, покажете. А теперь посмотрите сюда, может... кого и узнаете среди этих фотографий? Сьюзен в руки вручили небольшую тетрадь, по содержимому — семейный альбом. И присели рядом, поясняя: — Не люблю я все эти новые электронные гаджеты. Фото я приемлю по старинке, на бумаге. — Это... Акира? — Сьюзен увидела того юношу, которого она видит каждый раз вместо себя самой, когда смотрит в зеркало. — Ой! А это Юри! Какие они тут молоденькие. — Да, Акире тут десять, Юри двенадцать. Я заставил их сфотографироваться, когда они были у меня в старом поместье под Киото. Акира-кун тогда сильно ругался. Сюзи перевернула страничку и узнала деда: — А это вы... а рядом? — Моя вторая жена, нет, она не бабушка Акиры. Моя первая супруга умерла, когда Акиры не было еще и в проекте, — пояснили Сюзи все досконально. Сюзи перевернула еще пару страниц. Лица... лица... Совершенно незнакомые, давно ушедшие, судя по древности фото, и наверняка еще живущие. Одно лицо женщины ее заинтересовало. Почему-то вдруг нахлынула грусть, и странная мелодия отзвуком сна проникла вовнутрь. — Она мне кажется... что-то пела и играла. А еще, у нее были подвески на шпильках в виде птичек. — Журавлей... Это мама Акиры, — старик вытер скупую слезу, а потом указал пальцем на мужчину на другом фото. — А его не помнишь? — Нет, — покачала в ответ головой Сюзи. — Не удивительно, он был больше на работе, чем в семье. Можешь напеть то, что тебе пела она? Сюзи закрыла глаза и попыталась ухватиться за то, что казалось даже не сном, а слабым отпечатком на линии прибоя сознания, и попыталась напеть. Голос ее слушался плохо, да и в прошлой жизни она певицей особой не была. Когда она посмотрела на старика, он плакал, а потом нежно обнял ее. — Я не знаю, сколько осталось в тебе от моего Акиры, но теперь чувствую, что хотя бы слабый отпечаток, словно след на песке у прибоя, в тебе есть. Возможно, твоя душа сильной твердой женщины впитала то, что осталось от него. Пусть он живет в тебе хоть так. Ты будешь моим преемником, я так решил. А то, что тебе было сорок, и ты была зрелой женщиной, может и к лучшему. — Но я ничего не смыслю в бизнесе, — прошептала Сьюзен, по щекам которой потекли ответные слезы. — Я тебя научу всему, и если тебе нужны парни, а не девушки, они будут у тебя в достатке. Все, что пожелаешь... — И каковы условия, дедушка? — она вытерла слезы из своих глаз, Сьюзен не умела по-настоящему плакать, даже когда умер ее отец. Она не проронила ни слезинки и для ее живой души и натуры жизнь была все. Дышать, смеяться, любить — вот ее кредо, а не скорбеть об ушедших. — Зови меня Старик. Так обычно меня называл Акира. Запомни — той Сьюзен больше нет, ты — Акира. И если вдруг захочешь, чтобы твой Джони полюбил тебя вновь, то должна этого добиться в своем новом теле. — Но вы же поверили мне и сразу поняли, что я не ваш внук. — Я совсем другой человек, я вижу, например, то, что большинство других не замечают. К примеру, ауру человека. И потом, мне кажется, Юри тоже понял, что ты не совсем тот Акира, которого он любил раньше, но принял тебя, какой ты есть сейчас. — Джони нужна я — женщина, а не девятнадцатилетний избалованный пацан. — Ну-ну! Не забывай, даже как юноша, ты очень красив, сексуален и чересчур еблив, — хмыкнул дед, хитро кхекая в ворот. — Когда я смогу увидеть своего мужа и дочь? — Через пару дней. Мне нужно время подготовить все документы и договориться с экипажем нашего самолета. Но сегодня вечером тебе придется со мной вместе принять семью твоей бывшей невесты. — Невесты? — ужаснулась Сьюзен. — Я же сказал, бывшей, — пояснил старик. — Эта поебушка прыгнула сразу под другого, как только объявили об автокатастрофе и то, что ты в коме. А недавно она подцепила на свою растраханную пизденку одного из сынков нашего конкурента. — Так зачем я теперь ей? — не поняла Сьюзен такого расклада. — Да это даже встреча — не вас с невестой, а меня и ее отца. Мы давние партнеры по бизнесу. И проблема женитьбы его дочери на нашем конкуренте требует совместных действий. — Значит, я буду ширмой? — Декорацией, мой мальчик, — и, увидев, как юноша передернул плечами, уточнил: — Привыкай, ты теперь мужчина. — Я постараюсь... — прошептала Сьюзен. — Другого я от тебя ответа и не ждал. Позже дед долго рассматривал ее рисунки: — М-да... однако. И, видя как греет уши Юри, перешел на французский: — Это твой муж? — Ага... Джони. Он палеоботаник. — Светлый человек, а дочка просто красавица. М-да, а ты была крупной и очень красивой женщиной. — Высокой это точно. Сейчас я ниже себя на сантиметров десять, если не больше. Хотя, как ни странно, но сейчас я сильнее, чем была. — Мужское тело и женское отличается по строению. Муди не мешают при ходьбе? — Постоянно, пока я не поняла, что их стоит складывать на одну из сторон. Старик рассмеялся и подмигнул: — У меня обычно член попадает налево. — У меня тоже, как ни странно... — Ну, так ты же хоть и немного, но мой внук. Юри! Хватит вслушиваться в нашу болтовню, узнай у охраны, прибыл ли наш партнер. И когда мальчик исчез, пояснил: — Он хотел навестить тебя чуть ли не на второй день, когда ты очнулся. Но я не дал, сказал, что ты проходишь усиленный курс реабилитации и тебе очень трудно восстанавливаться. Но теперь я здесь и мне не получится ему отказать. Да и не стоит. Лучше, если мы разберемся с этой проблемой пораньше. Ты, главное, молчи побольше и старайся говорить на японском. Понял? Сюзи только успела покивать, как ворвавшийся с официальным кимоно Юри, оповестил: — Деловой партнер прибыл. С главой и двумя дочерьми. — Одень Акиру! Мы идем в комнату для гостей, врачи нам выделили помещение для официальной встречи. Ну надо же, отца притащил, значит чует за собой вину. А вторая дочь? Неужели хочет предложить вариант с младшей? — Я не хочу вступать в брак. Юри переодевал его умело и быстро: — Господин, ваши волосы? — И не желаю делать короткую стрижку. — Завяжи моему внуку низкий хвост. На завтра я приглашу парикмахера, и Акире сделают длинную молодежную стрижку. Не волнуйся, внук, длина волос останется прежней. Просто их приведут в порядок, снимут сеченые кончики, подрежут челку. Старик оглядел Акиру в официальном церемониальном кимоно и остался довольным: — Я же говорил — красавчик! А ты не верил. Юри, а теперь помоги переодеться мне, и пойдем. Не стоит заставлять долго ждать своих друзей. Переодевшись, дед приобнял своего внучка, прошептав ему на ухо: — Все будет хорошо. Я с тобой. И повел в сторону комнаты для свиданий.