Зеркало

— Я не понимаю, — Моргана говорила делано-спокойным тоном, выводя тонким пальчиком замысловатые руны на пыльном подлокотнике каменного трона, — это что, так сложно? Коленопреклонённый мужчина, замерший перед ней, боялся дышать: ему было прекрасно известно, как поступает могущественная ведьма с провинившимися наёмниками. Красноречивая тишина дала ему понять, что если он не скажет хоть что-то в своё оправдание сейчас, то потом может уже никогда и не заговорить. — Миледи, я сделал всё что мог. Бокал был в её руках, но мной заинтересовалась стража, и пришлось прервать разговор до того, как я смог бы придумать… — Надо было сразу поднять тост в её честь, идиот! — рявкнула Моргана, и невидимая сила подняла провинившегося наёмника в воздух и швырнула о стену. — Костьми должен был лечь, но убедиться, что она выпила зелье! Ты хоть знаешь, сколько усилий я приложила для того, чтобы ты попал на этот чёртов праздник, а?! А сколько для того, чтобы никто не распознал в твоих «лекарствах» магического зелья?! Я потратила уйму времени на подделку документов, думаешь, это просто, учитывая какая у наше… у Пендрагоновского архивариуса память на родословные?! — Простите, миледи, — просипел мужчина, с трудом поднимаясь с пола. — Но, если бы я произнёс тост, то внимания к себе и к предложенному не слугой бокалу было бы в два раза больше. В другой раз… — Ха! — всплеснула руками Моргана. — Ты совсем дурак или, правда, считаешь, что подобраться к Пендрагону и его поганой женушке легче лёгкого, особенно когда ты — самый разыскиваемый человек в королевстве?! И ничего ещё, если отравленное вино просто вылили! А если кто-то его выпил вместо неё? Ты об этом подумал?! Это была единственная возможность, а теперь они станут ещё бдительнее, и, того и глядишь, Артур тихо-мирно помрёт от старости скорее, чем я доберусь до него! Моргана резко выдохнула, плюхнулась на трон и уронила голову на ладонь. — М-миледи, — осмелился подать голос наёмник. — Ты ещё здесь? — устало поинтересовалась ведьма, не поднимая головы. — Могу ли я задать Вам вопрос? — Ну, давай, хуже тебе уже не будет. Пару секунд мужчина размышлял над тем, что бы это значило, но, сообразив, что теперь ему точно не будет лучше, задал интересующий его вопрос: — Почему именно такое зелье? Почему не яд? — Потому что, мой глупый друг, за смерть своей королевы Артур даже любимый Камелот лично с землей сровняет, если понадобится, но нас найдёт. А то, что я задумала, но по твоей вине не воплотила в жизнь, должно было выбить его из колеи и заставить искать помощь у магов, что поставило бы под удар всё, ради чего он сражается! Все его принципы, понимаешь?! А к самому Артуру тебе бы точно было не подобраться. Моргана бросила на наёмника испепеляющий взгляд: — Молись, чтобы зелье не выпил кто-то из его рыцарей! Ради них он вряд ли поступится своими принципами, но нам придётся забиться в такие глубокие норы, что света белого не увидим, — мы сейчас не в том состоянии, чтобы открыто противостоять королевской армии. Моргана в своих тревогах была довольно близка к истине: Артур (как бы больно ему от этого ни было) вряд ли бы пренебрёг интересами королевства ради одного из своих рыцарей, но он бы из кожи вон вылез в попытке найти и наказать виновника, наложившего заклятие. И, да, Моргане и её бандитам пришлось бы бежать очень далеко. В принципе, «тактическое отступление» входило в её планы, но только если бы зачарованное вино выпила Гвен! И тем не менее, когда через несколько дней всё тот же наёмник принёс ей довольно интересные новости, которые почти точно могли означать, что зелье — по какой-то невероятной случайности — выпил Мерлин, настроение Морганы заметно улучшилось: она прекрасно знала, какое значение этот мерзкий самоуверенный наглец имеет для Артура и что нет другого человека, которому бы нынешний король настолько доверял… — О, — смеясь, протянула Моргана. — Так пусть же этот болван превратится в ядовитую змею и отравит своего обожаемого друга, если его жалкая душонка вообще дотянет до столь «крупного» зверя! Ах, если бы она только могла знать, кем является Мерлин на самом деле… А пока её занимал лишь один вопрос: если Мерлин, и правда, выпил зелье, то почему превращение настолько затянулось? По её замыслу, выпивший зелье не позже одного солнечного дня должен обратиться в зверя, которому более всего соответствует его внутренний мир… *** Гаюс, в силу возраста и давней привычки, проснулся с первыми лучами солнца. Не торопясь привёл себя в порядок, выпил настойку для сердца (оно с годами тоже не молодеет) и приступил к изучению нового фолианта о лекарственных растениях, который купил у проезжего купца не далее чем позавчера. Это время дня он любил больше всего — золотые солнечные лучи чистым утренним светом заполняют небольшую комнатку, подсвечивая причудливый танец пылинок в медленно нагревающемся воздухе; только ранние пташки приветливо чирикают за окнами замка — и никаких звуков больше не раздаётся: ни перебранок слуг, снующих с поручениями, ни лязга и хохота закованных в сталь рыцарей. Обычно Гаюс погружался в неспешное чтение и уходил в собственные мысли до тех пор, пока не просыпался Мерлин и не возвращал его в действительность полусонными жалобами на то, какому тирану он служит и как Килгарре вообще в голову пришло, что эта ослиная задница — величайший из королей Былого и Грядущего. Гаюс вздохнул, снял очки и поглядел на дверь, ведущую в спальню его ученика: Мерлин до сих пор не проснулся. Видимо, переутомление и выпитое вечером спиртное дали о себе знать: ночью старик не мог не проснуться от грохота, что устроил Артур, утаскивая друга из покоев, так же, как и от шума, вызванного возвращением блудного ученика. Ухмыльнувшись, Гаюс передумал будить юного мага: лишние минутки тишины и покоя ему точно не навредят. *** Мерлин хоть и проснулся часа на два позже обычного времени, но отдохнувшим себя совершенно не чувствовал: голова была тяжёлой, дыхание давалось с трудом, да и ломота во всем теле не способствовала хорошему самочувствию. Несколько минут он лежал не открывая глаз, пытаясь побороть противный звон в ушах. Разом припомнилось то время, когда Артур начал тренировать его, гоняя вокруг замка, заставляя отжиматься и выполнять прочие упражнения, призванные закалить «тщедушное тело, в котором неизвестно как душа держится». От подобной «заботы» у мага тогда разве что лицевые мышцы не болели. Впрочем, как только память выдала вчерашний инцидент на кухне, физическое состояние его волновать перестало. — О не-е-ет, — простонал маг, садясь на кровати и закрывая лицо ладонями. В этот момент дверь отворилась и в комнату заглянул Гаюс с тарелкой куриного бульона на подносе. От наставника Мерлин, с видимым облегчением, узнал о том, что король и его рыцари уже выехали вместе с гостями и намереваются проводить их до самой границы королевства из опасения за безопасность высокородных особ: уж больно частыми стали нападения бандитов Морганы на гонцов и патрульные группы. — То есть Артур вернётся не раньше чем через неделю, — тихо заключил маг, беспокоясь за друга и терзаясь собственным бессилием. — Да, не раньше, — подтвердил лекарь, не без тревоги наблюдая за учеником. — Мерлин, с тобой всё хорошо? — Не беспокойся, — с привычной улыбкой заверил маг. — Всё хорошо. Да и Артур уже большой мальчик и без меня справится в случае опасности. К тому же с ним Гавейн, а мимо него и Персиваля враги смогут пройти только в мир иной. Гаюс усмехнулся и кивнул, признавая справедливость слов мага: — Ешь давай, пока не остыло. — Да, спасибо! А потом — работа, работа, работа… Сказать, что у мага всё валилось из рук — ничего не сказать. Он был рассеян как никогда, и всё потому, что никак не мог выбросить из головы выражение лица Артура. Казалось, король был настолько ошеломлён, что не догадался рассердиться или осмеять своего глупого слугу. «А может, он вообще не понял, что я на полном серьёзе?! — эта мысль несколько подбодрила Мерлина. — Что ж я такой дурак-то, что на месте не перевёл ситуацию в шутку? Ну ничего, за неделю позабудется и всё будет как прежде…» Закрыв шкаф, в котором Артур хранил доспехи, маг шумно выдохнул: тело продолжало ныть, несмотря на настойку из лекарственных трав, выпитую с утра, а в районе поясницы появилось странное щекочущее ощущение, вызывающее непреодолимое желание выгнулся всем телом, чтобы прогнать его. К полудню же это неприятное ощущение распространилось по всему позвоночнику, и Мерлин то поводил плечами, то сводил лопатки вместе или, наоборот, разминая спину, сгибался чуть ли не до пола. — Мерлин, тебе всё ещё нехорошо? — обеспокоенно спросила Гвиневра, обнаружив его, устало привалившегося к одной из колонн, на полпути к тронному залу. Маг вымученно улыбнулся и кивнул, не в силах притворяться. — Глупый! — отругала его подруга и королева, взяла под локоть и повела в башню Гаюса. — Зачем же ты встал с постели?! — Я не знаю, что со мной, — честно признался Мерлин. Ему, впервые за долгое время, стало страшно не за кого-то, а за самого себя — лекарства не помогали и, что самое странное, магия тоже. С самого утра он гнал от себя панику: пытался уйти в работу, надеялся, что к концу дня слабость пройдёт, но становилось только хуже. — Мерлин, тебе надо выспаться, — уговаривала Гвиневра. — Тем более Артура пока нет. Побереги себя! Маг, улыбнувшись, сказал, чтобы она не беспокоилась и спокойно шла на совет, который не стоит задерживать по его вине. — Я позову кого-нибудь, чтобы проводил тебя… — Не нужно, Гвен! — уверенно перебил Мерлин. — Я дойду. Не волнуйся. Королева смерила друга недоверчивым взглядом, но в нынешнем статусе она не могла проигнорировать чувство долга, поэтому, как бы тревожно ей ни было, пришлось поверить Мерлину на слово. — Я после совета зайду проведать тебя, — пообещала она и поспешила в тронный зал. А маг, едва за ним закрылась дверь в обитель лекаря, без сил опустился на пол и, игнорируя испуганный возглас Гаюса, с помощью магии перенёс к себе из комнаты книгу заклинаний. — У нас мало времени, — сказал маг. — Я не знаю, как это произошло, не знаю, чем это грозит, но более чем уверен — если мы не поймём, как с этим бороться — под угрозой окажется весь Камелот. — Мерлин… — Я отравлен, — оборвал Гаюса Мерлин, перенося к себе все книги и фолианты, в которых, по его мнению, могла оказаться полезная информация. — С помощью магии я не могу себя вылечить. Гаюсь побледнел и опустился рядом с учеником. — Не думаю, что продержусь долго, так что слушай внимательно всё, что я буду говорить. Это не могло произойти раньше вчерашнего дня… даже вечера. Скорее всего, была отравлена еда или питье. Как выглядел Артур? Мы пили одно и то же вино. — Он выглядел не выспавшимся, но вполне здоровым, — быстро ответил Гаюс. — Посуда? Но злоумышленник не мог знать, что Артур периодически наведывается на кухню. — Даже если и знал, то не мог быть уверенным в том, что король покинет пир — это глупо, учитывая обилие блюд на столах, — подтверждая абсурдность этого предположения, согласился с ним наставник. — Верно. Наша вылазка была спонтанной. И если бы зелье было подмешано в основные блюда, мы бы сегодня об этом знали. — Хотели околдовать кого-то из королевской четы, — подвёл итог лекарь. — Гвен! — встрепенулся Мерлин. — Вино в её кубке! — Что? — Я… не важно! Заколдовано было её вино! — Мерлин с трудом поднялся на ноги. — Мне надо поспать. Гаюс проводил его до кровати и заботливо укрыл одеялом. — Гвен хотела сегодня зайти, — закрывая глаза, прошептал маг. — Узнай всё, что можешь, только не говори о магии. — Хорошо, Мерлин. Спи. Но маг его уже не слышал: его захватил тревожный и болезненный сон, в котором всё вокруг полыхало жарким пламенем ненависти, опаляя его кожу, оставляя на ней кровавые пузыри ожогов, и чем больше он использовал магию, пытаясь отгородиться от кошмарного огня, тем жарче тот разгорался! Его языки, словно наделённые разумом, тянулись к рукам и ногам Мерлина, а в рёве ему чудился жуткий шёпот, уговаривавший: «Отпусти, перестань бороться. Ты же знаешь, что я прав…» — НЕТ! — закричал маг, рывком садясь на кровати. Его била крупная дрожь, одежда пропиталась потом, зубы выбивали нервную дробь. Последнее, что он помнил перед пробуждением: насмешливый взгляд переливающихся золотом глаз и жуткую усмешку смотрящего на него из огня лица. Своего лица.