Я потерплю до завтра.

Холодные пальцы грубо прикасались к нежной коже, надавливая, оставляя следы от острых ногтей. Надавливая сразу двумя на заднее отверстие, они с болью проникали внутрь, разрывая изнутри зад белобрысого парня. Пальцы сменялись членом, член сменялся чем-то другим. Колени были привязаны к груди, руки к спинке кровати. «Что-то другое» было гораздо больше в диаметре. Таканори чувствовал, как из отверстия вытекает тонкая струйка крови, впитываясь в белую простынь. В комнате стоял едкий запах табака, алкоголя, из-за захлопнутой двери доносилась громыхающая музыка. Песня Mindless, исполняемая Nega. Энергичный темп, тяжелые партии баса и ударных, какой-то странный расслабленный и одновременно напряженный голос солиста, срывающийся местами на скрим, заглушались рыками и стонами Судзуки, нависающего над тощим телом. Рейта дергал его за волосы, периодически останавливая пытку, рассматривая пораненное им лицо, наносил еще один удар и продолжал. - Хватит, - тихо прохрипел парень с высветленными волосами, - пожалуйста… Он получил удар по ребрам, стон мужчины сменился на злобное шипение, он сильнее потянул за волосы, накручивая их на кулак. Он уже кончил, зачем продолжает делать это, подумал Таканори, прежде чем потерял сознание. Парень резко подскочил на кровати. Тяжело дыша, он осматривался, стараясь сдерживать рвущиеся из горла хрипы и подавляя желание позволить себе расплакаться. - Сон… - тихо констатировал он факт, смотря на чуть приоткрытую белую дверь перед собой, - просто сон… Матсумото помнил, как уснул вчера в больнице. Один, в светлой палате с белой дверью и витающим запахом лекарств. Он чувствовал себя мертвым овощем, когда очнулся вчера от резкого запаха нашатыря. Врач сказал, что ничего серьезного, но пару дней ему надо отлежаться тут. Вспоминая, что его осматривали обнаженным, по коже поползли мурашки, в голову лезли неприятные воспоминания и только что увиденный сон. Отгоняя от себя угнетающие мысли, он старался убедить свое сознание, что за белой дверью не слышатся тяжелые звуки знакомой песни, и рядом нет согрупника. Таканори опустился на подушку. Голова раскалывалась и до сих пор немного кружилась. Только сейчас он заметил, что все тело сковано тяжестью, замедляющей движения. Он часто чувствовал себя так, когда болел обычной простудой, но сейчас он особенно остро ощущал любой отголосок боли. Спустя пару минут размышлений, окончательно отойдя ото сна и нахлынувших воспоминаний, он повернул голову и посмотрел в окно: судя по всему, был уже полдень. Странно, что не разбудили, подумал он и прикрыл глаза. В дверь постучали. «Вспомнишь солнце, вот и лучик». В помещение прошел доктор. - С пробуждением Вас, Матсумото-сан, - док присел на стул рядом, - Как чувствуете себя? - Доброе утро, - парень прислушался к своему организму, - вообще-то, хреново. - Не удивительно. Матсумото-сан, к Вам тут посетитель. Мне впустить его? Он ждет за дверью. В голове снова всплыло размытое изображение сна. Кажется, врач заметил, как нахмурились брови белобрысого парня. - Длинноволосый брюнет, - Руки не понял, то ли это врач такой догадливый, то ли он просто, как вежливый человек, посчитал необходимым сообщить ему эту информацию. В любом случае, напрягшиеся мышцы расслабились, волнение отступало. Что бы ни произошло между ними в тот день, Така знал, что Юу – самый надежный из всех людей, которых он знал. – Мне попросить его уйти? - Нет, - спокойно ответил Таканори, - пусть заходит. - Хорошо, тогда я приглашу его. До свидания, Матсумото-сан, я зайду к вам позже. Врач вышел. Через несколько секунд дверь снова распахнулась. В палату неуверенно прошел Широяма, садясь на край кровати рядом с парнем. - Привет, Така, - Юу выглядел сонным, уставшим и грустным. - Привет, - блондин начал теребить одеяло, стараясь сохранять спокойствие и хотя бы не расплакаться. - Я имею право знать, что произошло за этот сраный один день? – Аой грустно усмехнулся, поглаживая парня по голове. - Да вроде ничего и не произошло, - Таканори пытался сохранять спокойный и уверенный голос, бегая взглядом по потолку. Брюнет тяжело выдохнул. - Перестань держать все в себе. Расскажи уже мне, что там твориться в твоей высветленной башке. То ты заклинаешь меня не брать трубку, когда звонит Судзуки, то просто летишь и открываешь ему дверь! Я не понимаю ход твоих мыслей! – Аой возмущенно повышал голос, - Из окон выпрыгиваешь, сознание теряешь! Мужик, тебе 29 лет, очухаешься ты уже или нет? Сколько можно вести себя как мальчик в период переходного возраста? Какого хрена мне среди ночи звонит этот попугай и великодушно сообщает, что у тебя, блять, истощение, ты в больнице, и он не знает, что делать!? А!? – Брюнет вскочил с кровати парня, отходя к окну, пытаясь успокоиться. Матсумото лежал с закрытыми глазами, пытаясь придумать, что сказать. Он сам не знал, что происходит с ним. Задумавшись над словами друга, он снова и снова вспоминал, как открыл вчера дверь этому чудовищу, как снимал с его носа повязку, и не мог найти объяснения своим действиям. Аой снова подошел к кровати, хватаясь руками за голову. - Честное слово, Матсумото, я бы ударил тебя сейчас, если бы ты не лежал на больничной койке, - парень сказал это так спокойно, как будто сообщал ему, сколько сейчас время, а не угрожал, но в его голосе сквозило отчаяние. Блондин не до конца понимал, в чем его вина, но внутренний голос твердил ему, что он действительно сделал что-то не так. - Я не знаю, что тебе ответить, Юу. - Зато мне есть, что тебе сказать, дорогой, - брюнет опять сел к нему на кровать, - У тебя есть целый сегодняшний день, чтобы ты разобрался в себе. Завтра тебя выписывают, и твоя голова, я надеюсь, будет ясна и чиста, как непорочный ум младенца. Утром я позвоню тебе, и ты скажешь мне все, как есть. Но хочешь услышать мое мнение? Ну, чисто так, чтобы тебе легче было определиться, - Широяма в упор смотрел на друга. - Ну? – Матсумото закрыл глаза и отвернулся от него. - Тебе нужно очень хорошо поговорить с Рейтой. И я настоятельно рекомендую тебе сделать это сейчас, пока ты в больнице, и вы оба будете вести себя адекватно. Слова Аоя часто звучат как приговор, но сейчас особенно. Руки тяжело вздохнул, когда темноволосый парень покинул помещение, унося с собой приятный запах одеколона. Кажется, настал тот момент, когда ничто не спасет его от мыслей. Теперь он никуда не денется от долгих мучительных размышлений и выводов. Это тот час, когда он не имеет права убегать от самого себя. Матсумото прикрыл глаза и повернулся лицом к стене. Сон не шел, отчаяние подкатывало все сильнее, неизбежность давила на виски.