...Если ты потерялась, ты можешь оглянуться и найти меня... Если ты упала, я поймаю тебя, я буду ждать...*
***
Мама предложила мне поиграть в куклы. Не знаю, откуда она их взяла – эти маленькие, уродливые копии людей с фарфоровыми личиками, но я предпочла спрятаться в своей комнате. Ее поведение меня пугало. Мама казалась абсолютно нормальной, ну, разве что относилась ко мне как к пятилетней. Она даже заплела мне косички, пока я завтракала, боясь подавиться от мысли, что она может вцепиться мне в волосы. А сейчас, как назло, папа опаздывал. На всякий случай, я подперла дверь стулом, чтобы мама не смогла ее открыть, и снова забралась под одеяло, стиснув в руках Маховик времени. Это было так соблазнительно – повернуть один из рычажков, всего лишь несколько оборотов и я вернусь туда, где буду счастлива, где я буду знать свое место и больше никогда не задаваться мыслью, что с моей жизнью что-то не так. Кто-то осторожно поскребся в дверь. - Да? – охрипшим от долгого молчания голосом, отозвалась я. - Морриган, детка, что ты делаешь? - Уроки, мам, много уроков! Мама ничего не ответила, я лишь услышала ее удаляющиеся шаги. Через минуту хлопнула входная дверь. Я вылезла из своего укрытия и выглянула в окно. Мама шла по гравийной дорожке, босиком, в сторону леса. - Черт, черт, - выругалась я. Отодвинув одну из половиц, я положила в тайник Маховик времени и, схватив со стола волшебную палочку, побежала возвращать маму. На улице оказалось слишком холодно, хотя снег уже давно растаял. Липкий ветер моментально пробрался под толстовку, заставляя волоски на шее подняться дыбом. Я накинула на голову капюшон и побежала, надеясь, что мама решила просто погулять по лесу, что она не пойдет к утесу… только не туда! Мои опасения подтвердились, когда я увидела её сутулую фигуру, бредущую как раз в том направлении. - Мама! – позвала я, но она не обернулась. Пришлось ускориться. - Мам! – позвала я еще раз, уже идя перед ней, но она снова не отреагировала. Взгляд ее вообще блуждал где-то в другом мире, я и забыла совсем, что раньше она всегда была такая. - Мама! Нет, она меня не слышала, продолжая идти. Ну же, Мо, возьми ее за руку, просто возьми и оттащи ее в сторону, отведи домой, уложи спать! Сделай хоть что-нибудь! Мысль коснуться ее бледной, слабой ладони, вызвала лишь отвращение. - Темнота, - вдруг забормотала она. Стало совсем светло – мы вышли из леса. Внизу, совсем рядом, шумели волны, ударяясь о скалы. – Темнота… Темнота… Пересилив себя, я схватила ее под руку. Мама завизжала, с силой оттолкнув меня. Не удержавшись на ногах, я растянулась на влажной земле. - Убирайся! - Мам, да что с тобой? - Темнота, - она наклонилась надо мной, буквально испепеляя меня взглядом, полным ненависти. – Темнота уже во мне. Во мне и в тебе, и во всех нас… Порывы ветра трепали ее спутанные волосы, больше похожие на старую, грязную паутину. Она просто стояла и смотрела на меня, а я не могла найти в себе силы подняться. - Морриган! – услышала я крик отца. Он уже бежал к нам, держа наготове волшебную палочку. При виде него мама как-то обмякла, расслабилась, и ее лицо снова приобрела осмысленное выражение. - Ты в порядке? – спросил он, подняв меня. – Мо, ты меня слышишь? - Да, - растерянно ответила я, глядя на свои испачканные ладони. Папа взял меня за подбородок, внимательно посмотрел мне в глаза, и я увидела на его лице облегчение. - Ты сама доберешься до дома? - Да… - Скажи еще что-нибудь! - Да, папа… - Тогда иди! - Но… Мама, блаженно закрыв глаза, прижималась к его плечу, отчего мне вдруг захотелось столкнуть ее с обрыва, чтобы только не оставлять отца наедине с этой сумасшедшей. - Иди! Я справлюсь с ней, иди, Мо! Не оглядываясь, я побежала к дому. Хлопнув дверью комнаты, я снова подперла ее стулом, и начала стаскивать с себя грязную одежду. Что бы могло случиться, если бы не появился отец? Она бы продолжала говорить свой бред? Попыталась бы сбросить меня с утеса, как пыталась выбросить меня из окна? Сама бы прыгнула? Наверное, я должна испытывать к матери жалость, сострадание, любовь, вопреки всему, что с ней происходит. Но нет, я не испытывала к ней ничего, может быть, только страх – быть на нее похожей, стать такой же сумасшедшей, сделать близких людей несчастными. Переодевшись, я снова залезла в свой тайник, проверить на месте ли Маховик времени, не приснился ли он мне, не стал ли он плодом моего воображения, первым шагом на пути к безумию. Золотые часики были на месте, рядом с фотографией Сириуса, которую я отклеила из альбома отца. Тоже как напоминание о том, что я сделала и чего никогда не случится. Кто-то снова постучался. - Мо, - это был отец. Я быстро вернула половицу на место, убрала стул и открыла дверь. - Как ты? - Бывало и хуже, ну, ты знаешь. - Может, тогда ты готова отпраздновать твой день рождения? К сожалению, мы не смогли это сделать вовремя. А я ведь совсем забыла, что мне уже шестнадцать. Всего лишь жалкие шестнадцать. - Шутишь? - Я уложил маму спать. Мне кажется, сейчас самое время сделать тебя немного счастливой, что думаешь? Я кивнула, и мы спустились вниз. Папа купил торт и даже украсил его свечками. У меня защипало в носу от умиления. - Нравится? – довольно спросил папа, взмахом палочки извлекая из кухонного шкафа чашки. Еще один взмах – и чайник начал испускать веселые клубы пара с запахом можжевельника. - Угу, - сглотнула я слюну, оглядывая два этажа шоколада. – Давай только не будем зажигать свечи и петь песни. - Как хочешь, детка, - свечки растворились в воздухе с легкой дымкой. Шоколадный бисквит таял во рту. - У меня еще есть для тебя подарок, - сказал отец, с улыбкой глядя, как я пытаюсь прожевать большой кусок. - Мм-м, - только и смогла я промычать в ответ. - Давай только ты сначала сделаешь все, чтобы не подавиться. Я кивнула, хотя на все мне потребовалось минут пять. Допив чай, я сейчас чувствовала себя шариком. Наверное, до комнаты мне придется катиться. Папа сложил руки под подбородком, продолжая загадочно улыбаться. Он решил подарить своей взрослой дочери единорога? - Итак? – спросила я. Пожалуйста, папа, я не хочу единорога! - Итак, да. Тебе шестнадцать. - Их-ха-а-а! - Помолчи, - строго сдвинув брови, оборвал он меня. - Прости, - я смущенно стала смотреть в стол. Стало смешно от своей напускной серьезности. - Я долго думал, чем порадовать свою любимую дочь и… - Боже, ты купил мне единорога! - Морриган! Во имя Мерлина! Заткнись! Я прикусила нижнюю губу, чтобы не расхохотаться в голос. Папа сам едва сдерживался, чтобы не начать смеяться. Без лишних слов он достал из кармана и положил передо мной самый обыкновенный, немного тронутый ржавчиной ключ, на шляпке которого я увидела букву «К». - Ты ведь знаешь, что я доверяю тебе во всем, Мо. Я знаю, что все, что ты делаешь – правильно, даже если я сам так не считаю. Это правильно для тебя в первую очередь. Я затаила дыхание. - Это ключ от хранилища нашей семьи в Гринготтсе. Его номер – 1703. - День Святого Патрика! - Именно! Ты можешь пользоваться им, когда тебе вздумается. Достаточно будет показать этот ключ гоблинам и сделать еще кое-что. Там есть небольшая ниша с иглой. Будет нужна капля твоей крови. Не я это придумал, но защита надежная, поверь мне. - Действительно, если кто-то решит ограбить наше хранилище – он, скорее, умрет от потери крови. Спасибо… - я положила ключ на ладонь. Он был теплый и достаточно большой, чтобы я не смогла его потерять. Нужно будет найти для него цепочку и заклинание, чтобы я не могла ее ненароком порвать. - Пожалуйста, - папа погладил меня по щеке. – Кстати, я наложил на ключ заклинание, и если ты потеряешь его – он всегда вернется к тебе. Интересно, а оно действует на людей? - Спасибо, - снова поблагодарила я, обнимая отца. Мне так давно не хватало его рук – рук, которые всегда смогут защитить меня, которые однажды спасли мне жизнь. – Я люблю тебя, папа. - И я тебя люблю, девочка моя. Боже, какое это великое счастье – говорить, что любишь и слышать в ответ то же самое.***
Каникулы пролетели незаметно и, самое главное – спокойно, во многом благодаря папе. Он просыпался с рассветом и делал все, чтобы я не виделась с мамой, за что я ему безумно благодарна. В последний день перед отъездом мы даже покатались на лошадях. Утро возвращения в школу началось по обычному сценарию, существующему в нашем доме с того самого момента, как я поступила в Хогвартс. Собрав вещи, мы аппарировали к «Дырявому котлу», где папа выпил кружку пива и как всегда напомнил мне, чтобы я была хорошей девочкой, на этот раз, правда, добавив, чтобы я не играла с незнакомыми магическими артефактами. Проспав всю дорогу, я пришла в себя только во время торжественного ужина, перед которым Амбридж, как обычно, несла всякую чушь про дисциплину и Министерство, которое желает нам только добра. Хоуп, передразнивая ее жеманную манеру речи, громко рассказывала о том, как однажды ее кролика прохватил понос. Это было бы мерзко, если бы не было так смешно, жаль, что не все наши однокурсники были способны оценить юмор, особенно те, к мантиям которых были приколоты значки Инспекционной бригады. Благо, на наше веселье Амбридж не обращала ровным счетом никакого внимания. Однако, порция ее гнева досталась столу гриффиндорцев, которые, похоже, тоже от души потешались над нашим Директором. - Когда вы уже заткнетесь? – не выдержала Пэнси Паркинсон. Ее значок был отполирован до блеска. - Снимешь с нас баллы? – ринулась я в атаку, - с собственного факультета? - Нет, я просто расскажу всем, что твоя мамаша – сумасшедшая. Хоуп смерила ее гневным взглядом, но, похоже, Пэнси чувствовала полную безнаказанность. – Драко, а ты как считаешь – может ли среди нас быть такая, как Морриган? С испорченной кровью? Малфой, который сидел рядом с Хоуп, лениво оторвался от речи Амбридж. - Ее отец владеет магазином «Горбин и Берк». По столу прокатился шепот, впрочем, я и сама удивилась этой новости. - И что дальше? – вмешался Блейз. - А то, что Морриган может отравить всех нас, заодно спалив дотла школу. И ей ничего за это не будет. Вот это да! - Драко, - негромко позвала я. Он сделал вид, что жутко раздражен тем, что я к нему обратилась. – Что ты вообще выдумываешь про моего отца? - Бедняжка, - усмехнулся он, - ты совсем-совсем ничего не знаешь? Давай, блондин, издевайся! - Она ведь действительно не знает, - поддержала меня Хоуп. – У них с отцом договор о невмешательстве. - Так ведь скучно жить, Калахан, - Малфой искренне удивился. – Например, я всегда был в курсе дел своего отца. Ну, конечно. - Ты что-нибудь скажешь? - шепнула я Хоуп. – Чего я еще не знаю? - Успокойся, - тоже зашептала она, - я сама впервые об этом услышала только что. То есть, я думаю, мои родители в курсе, ну, ты понимаешь… Но они всегда накладывают заклятие Муффлиато, когда не хотят, чтобы я услышала то, чего мне не следует. Я дернула плечами. Папа-папа, погоди у меня, вот я доберусь до пергамента и чернил! - Не знаешь, как правильно делать Громовещатель? – снова я обратилась к Хоуп. - Не старайся, он вряд ли пройдет через цензуру Амбридж. - Да, а ведь идея, чтобы спалить школу дотла уже не кажется такой бредовой, - разочаровано протянула я. Наконец, когда трапеза была закончена, и нам любезно разрешили выйти из-за стола, я уже почти придумала текст для письма отцу. Получив от Хоуп разрешение воспользоваться ее совой, я направилась в комнату, оставив подругу в гостиной. Быстро начеркав несколько гневных строчек, я открыла клетку, где сидела вечно сонная Патриция. - Ну, давай, подруга. Отнеси это моему папе. Можешь даже клюнуть его немного. Сова странно курлыкнула, но с удовольствием взяла в клюв конверт и вылетела в коридор. Бедняжке придется еще постараться найти выход. Негромко хлопнув дверью, Хоуп вошла в спальню. - Ну что? – набросилась она на меня с вопросами. - Написала. С ума сойти – мой отец – владелец этой старой вонючей лавки всякой мерзости. - И эта вонючая лавка, кстати, приносит ему неплохой доход! - Все равно он должен был рассказать мне! - Да, кстати, тебе стоит подумать о профориентации. В этом семестре у нас будет собеседование для выбора будущего профиля. - О, брось, зачем мне это, меня ждет прекрасное наследство – «Горбин и Берк»! - Не говори глупостей. Так, я иду на обход, надеюсь, что за это время ты не подхватишь какую-нибудь очередную болячку! - Да, хозяин, - передразнила я ее, зарываясь под одеяло. Хоуп фыркнула и вышла из комнаты. Я потянулась к чемодану, где в боковом кармане лежало фото Сириуса. Накрывшись с головой одеялом, я засветила палочку. Он снова улыбался мне, а мне хотелось провалиться, умереть, продать душу, обратиться к самой Черной магии, которая существует, только бы вернуться к нему, увидеть его хотя бы на пару минут. Цепочка Маховика слегка сдавила шею, словно напоминая мне, что вот он, самый простой и действенный способ получить то, что я так сильно желаю. Соблазн был действительно велик, но я не могу, я просто не могу. Я обещала отцу, и я не могу оставить его.***
Удивительно, но утром я обнаружила на своей тумбочке конверт. Не знаю, каким чудом, но на нем даже не было печати допуска, означавшей, что его вскрывали и читали его содержание. Развернув пергамент, я узнала почерк отца. «Дорогая моя Мо, Надеюсь, ты простишь своего забывчивого папашу. Я просто не хотел, чтобы ты думала обо мне плохо, ведь «Горбин и Берк» - это, все-таки, не «Зонко» и ему подобные. Но самое главное – у нас достаточно денег, чтобы ты никогда не голодала и не ходила в рваной одежде, не это ли самое важное для счастливого человека? Удачи в профориентации, целую, папа».