Сердце Хрунгнира

      Лофт хотел пнуть себя под зад. Как можно было так по-идиотски, поддавшись сиюминутному порыву, разоблачить себя? Он зашипел, пытаясь в очередной раз вырваться из оков, обволакивающих его коконом, как гусеницу. Или паучью жертву.       Он думал, что будет заточен в общих казематах, откуда рано или поздно сможет сбежать, но просчитался. Стражники уволокли мужчину туда, где не было ни света, ни прозрачных, сияющих золотом барьеров — в карцер. И упаковали так, что Локи не мог даже нос почесать. Поначалу он искренне радовался, что у него нет таких потребностей, как справление биологической нужды — хвала Норнам, он не был мидгардцем! — но отсутствие еды, не говоря уже о водных процедурах, ослабляло его организм и подрывало душевную стойкость. Однако самой изощренной пыткой оказались колодки из иридия, лишавшие его магических способностей, вызывая рвоту при любой попытке вычаровать руны.       Ослабший, с синевой под глазами и сальными волосами принц представлял собой жалкое зрелище. Локи утратил счет времени и искренне радовался тому, что иногда впадал в забытье от изнеможения.       Он не мог понять только одного: неужели у Тора внезапно отрасли стальные яйца? Такого зверства со стороны брата трикстер уж никак не ожидал. Ситуация прояснилась, когда к нему пришла эта… — Да чтобы меня драугры разодрали, а я-то все гадаю, как мой мягкосердечный и благородный брат может опускаться до пыток? — ярость придала ему сил, он почти было выкликнул заклинание, как тут же обмяк на цепях, выпуская на волю содержимое желудка. — Уж не думал, что доведется лицезреть твою рожу! Ах, прости, но я не хочу тебе лгать, пожалуй, скажу помягче, ты выглядишь...мм, потаскано.       Зло усмехнувшись, колдунья подошла ближе: — Ты же знаешь, как все это работает, не так ли, мальчик? — Амора склонилась над ним и нежно вытерла его лицо и губы от желчи батистовым платочком, затем приподняла его лицо за подбородок. — Ты прав, Тор не знает, что я с тобой делаю, но поверь, тебе на пользу. — Ты все такая же дрянь, — Локи вырвался. — Я жажду тебе помочь, моя любовь, или лучше сказать — мой несостоявшийся жених? — она рассмеялась. — Когда-то ты не мог и взгляда от меня оторвать, — она ущипнула его за щеку.       В глазах Локи изумрудным пламенем бушевала ненависть. — Ты меня использовала. Однако, — он ядовито усмехнулся. — Я тебя поимел. Правда сейчас я не знаю, хорошо это или плохо. Скорее даже грустно. В свое оправдание скажу, что раньше ты была ничего. На пару ночей славно, но не фонтан. — Локи, как низко, — хохотнула Амора, — оскорблять женщину. Разве Фригг так тебя воспитывала? — Фригг? Какая мне разница до нее? Кажется, она померла, поди. Амора! — с наигранным удивлением воскликнул Локи. — Я не вижу здесь женщины, но если увижу, то обязательно извинюсь, — он захохотал. — Знаешь, — она свела руки в молитвенном жесте, — сплошь и рядом в твоих неудачах повинны все. Это твоя слабость, малыш, но я не хочу тебе лгать. У твоего брата завтра коронация. Да-да, — Амора расправила складки на плаще, — и ты, моя ручная обезьянка, будешь на ней присутствовать. Покорный, доблестный, а бриллиантом нашей программы станет твое публичное раскаяние. — Ты в своем уме? — Локи посмотрел на колдунью, как на умалишенную, и фыркнул. — Ты меня не сломала тогда, а сейчас и подавно сил не хватит. — Расскажу тебе одну из твоих любимых сказок, любовь моя: «Как-то маленький мальчик спросил своего Учителя, может ли он обрести Храбрость? И Учитель ответил, что для этого он должен найти и убить Царя Зверей и поглотить его сердце, и…» — «… Он обратится Львом, что не знает пощады», — Лофт невольно продолжил строки, чувствуя, как ужас расползается по его спине мурашками. — Это все детские сказки! — он зарычал. — Если ты в свое время пренебрег искусством, считая, что эта пустая трата сил, то теперь твое заблуждение выйдет вашему высочеству боком. — Ты не посмеешь! — Локи не смог скрыть панику. — Тор не согласиться на такое! Лучше казните меня! Убейте, но только не ЭТО! Даже ты не можешь так поступить... — Он согласился, — беспощадно оборвала трикстера Амора. — Наслаждайся оставленными тебе часами свободы, ибо я помещу тебе в грудь сердце альвы-одиночки, и все, что я прикажу тебе исполнять, ты будешь делать так, словно это твои собственные желания. Я вырву тебе клыки и когти, мой любимый, и ты станешь милой зверюшкой, выступающей на потеху толпе, ты ведь всегда любил шутить, а? — она зловеще улыбнулась. — Вот тебе последний ужин, — чародейка взмахнула рукой, и на полу появился кувшин с вином и несколько различных блюд. — Жаль, что ты не сможешь им воспользоваться, — она расхохоталась и вышла.       Туше.       Локи сходил с ума от отчаяния, понимая, что Амора не шутила. Он потеряет свое «я». Альва! Хель, забери меня в Ад! Да, он отказался постигать эту часть знаний о психокинетике во время обучения в Альвхейме. Он считал, что поверхностное умение считывать эмоции покроет все сполна, потому не стал изучать чувства, включая и злополучную "любовь" с точки зрения алхимии, ибо считал это бредом. Он был мастером менталистики: мог буквально вторгаться в разум своих жертв, видеть их глазами, вводить их в гипноз, даже манипулировать ими. Поэтому ему не нужны были эмоции, чтобы понимать причины и следствия тех или иных поступков, руководящих теми, в чьем окружении он находился. Этого было достаточно. Однако по той причине, что он не захотел "ковыряться в чувствах", ему не позволили изучать некроритуалистику. Лекарем он не собирался становиться, и с чистой совестью и похеризмом забросил сие гиблое дело, ограничившись теорией. Тогда он плюнул на это, потому что Аерон обучал его теургии. Похоже, что он сильно погорячился!       Локи не знал тонкостей и деталей, но отдаленно представлял, что с ним сделают. Хуже всего, когда ритуал проходил нестабильно, оставляя вместо страдающего «овощ», а ведьма намекнула, что ее цель — оставить от него оболочку, живой труп. Именно поэтому его магию ограничили не пространством, а собственным телом, чтобы он не смог сопротивляться.       И еще эта еда, стоящая прямо перед ним, но как бы Локи не хотел съесть все до последней крошки, он бы не смог.       Стерва.       Кувшин начал шататься.       «Снова шуточки Аморы?» — Локи замер.       Упав, сосуд раскололся, выпуская благородный напиток на шероховатый пол. Жидкость собралась в кровавую змею, поднявшуюся в стойку. «Рептилия» раскрыла капюшон и, зашипев, опустилась на плиты, распавшись брызгами.       «Пытаешься запугать меня, да чтобы я… » — Локи оборвал себя, мысленно соединив символику, оставленную вином, и улыбнулся, не веря своим глазам.       «Ооо, я сыграю по твоим правилам, Амора. Я даже соизволю притвориться марионеткой в твоих скрюченных ручонках. Значит, Тор поддержал эту гнусность? Подожди, братец, видимо, ты еще не понял, КАК я могу мстить. Коронация, на которой по традициям ты обязан объявить имя своей суженной, станет для Фостер последним событием в жизни бабочки-однодневки. Хель видит, я не желал смертной зла! Да, я хотел захватить Мидград, но это был блеф, я признаю, это было глупостью! Я — Хаос. Порождение Йотунхейма может только разрушать!» — Локи зверски улыбался.       Пффф, смешно. — Пошел прочь! — Локи заорал. «А ты заставь меня! — глумился навязчивый голосок, пытавший сына Лафея на протяжении долгого времени. — Я твоя совесть, Пиноккио, и ты от меня никуда не денешься». — Кто?! Да? А если я сделаю вот так?! — Локи прокусил себе губу и взвыл от боли, продолжая терзать самого себя, лишь бы заткнуть ту свою часть, что изводила его без остановки.       «Идиот», — трикстер обмяк, повиснув в цепях. Он давно уже сходил с ума. Слышал неясные голоса, имена, названия мест, о которых даже не знал. Похоже, что настал час расплаты.       Слёзы обожгли лицо Локи. «Может, Амора права, и забвение — единственный выход для существа, непонимающего, зачем ему дали шанс на жизнь, увещевая радужными обещаниями, оказавшимися ложью?»       Локи вновь посмотрел на символы, оставленные вином, если не Аморой, то тайным союзником, чья личность являлась для пленника еще одной загадкой.       Выбор — это то, что Локи старательно избегал. Он всегда плыл по течению, никогда полностью не осознавая сути своих действий.       «Что же ты предпримешь, сын Лафея?» — трикстер закрыл глаза.

***

— На кой сдалась такая бутафория? — ворчал Тор, недовольно оглядывая парадный доспех, излишне инкрустированный драгоценными камнями и изготовленный цвергами Нидавеллира в дар для будущего правителя.       Цесаревичу предстояло пережить то, чего он решительно хотел избежать: восхождения на престол Асгарда. Стать царем — худшей кары Тор и представить не мог.       Фандрал критически оглядел работу гномов, надеясь найти хоть какой-нибудь изъян, чтобы дать небольшую отсрочку громовержцу, но потерпел поражение. Безупречная броня как будто насмехалась над красавчиком, ослепляя его всякий раз, когда он пытался прожечь сплав золота и звёздного металла пытливым, прищуренным взглядом.       Несмотря на показную вычурность «костюм» все же сохранял первостепенное назначение. — Не хочу! В прошлый раз во время коронации йотуны пробрались в хранилище, что следует ожидать на завтра? — Тогда над увеселительной частью трудился Локи, — Фандрал стоически выдержал взгляд, который появлялся у Тора, стоило кому-нибудь произнести имя младшего принца. — К тому же, леди Сиф — стоит отдать ей должное — лично контролирует все приготовления, особенно вопрос безопасности. Амора, то есть леди Амора, — поправил себя Фандрал, — смогла повлиять на послов Нибльхейма и Ванахейма, и до меня дошли слухи, что прибудет сама Хель. Асгард надеется на тебя, друг, — Фандрал протянул Тору церемониальный шлем и, словно читая мысли громовержца, добавил. — Это событие поможет установить дипломатический мир хотя бы на некоторое время, в любом случае, нам снова предстоит провести военную интервенцию, иначе рано или поздно бунт доберется и до нас. Если не ради девяти миров, то ради Джейн Фостер. И да, я позабочусь о том, чтобы она присутствовала на пиру, вернее, на балу, — фыркнул он. — Должен признать, что не думал, что у моей сестрички Сиф настолько крутой нрав… Помнишь, как… — Я говорю на древнем наречии гномов, что ли? — промолвила воительница, гневно тыча пальцем в сторону Тора. — Это твое восхождение на престол. Не попойка, не пирушка, а официальное мероприятие, на котором Амора попытается восстановить авторитет Асгарда, и я не позволю тебе шарахаться, драугр знает в чем! Фандрал! — она повернулась в сторону фехтовальщика, неуспевшего бесшумно прошмыгнуть мимо разгневанной девы. — Почему я? — взвыл воин, притопнув ножкой и сжав кулаки, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку за дурное поведение. — У тебя превосходный вкус, а у меня дел по горло. Головой отвечаешь. Ничего не желаю слышать. — Помню, — буркнул Тор. — Она меня удивляет. Сиф всегда очень сдержанно выражала свое мнение, — он поежился, одевая кольчугу. — Ага, вызовом на поединок, — фыркнул Фандрал. — Я не об этом. Не знаю, как объяснить: она стала мне опорой. Ты же понимаешь, что сейчас из меня правитель курам на смех. Я - не Один, я не понимаю, чего все ждут от меня? — Ерунда, ты справишься, а Сиф — твой лучший друг с пеленок, как и я. Неудивительно, что она старается тебе помочь. Ты ведь не это хочешь сказать? — Фандрал лукаво улыбнулся. — Да, у нас деликатная ситуация. А Джейн Фостер знает, что ты собираешься сделать ее царицей? Она согласна? — Я… — Тор замолк, услышав, как в дверь постучали.       Вольштагг протиснул свою лохматую голову в проем: — Амора говорит, что пора начинать, и что если ты захочешь поговорить с Локи перед тем, как он изменится, то лучше поторопиться.

***

      Сын Лафея, которого Амора заботливо усадила в центр радужной семипалой звезды, олицетворявшей единство магических сил — огня, земли, воздуха, воды, камня, дерева и света — обреченно разглядывал немногочисленных присутствующих.       Леди Сиф помогала какой-то девушке, скорее всего это именно та самая альва, которая будет ходить с его сердцем, расположиться на противоположной и бесцветной фигуре, предназначенной для обряда.       Девчонка была странной, он понял это сразу. Она, как загипнотизированная, плюхнулась на пол и ничего не видящими глазами уставилась на него. Наверное, приспешники Аморы чем-то накачали эльфку, чтобы похитить ее. Насколько помнил Локи, альвхеймцы избегают любых контактов с девятью мирами, охраняя свои тайны и наследие от экспериментов, подобных этому. Длинные, спадающие на спину каскадом темные волосы, хрупкие запястья. Если бы не ее рост, то альву можно было бы принять за девочку-подростка.       «Слишком хорошенькая для эльфки, — подумал Локи. — Жаль уничтожать такую красоту, но, похоже, что иного пути нет».       Алиса медленно, но верно приходила в себя, о чем говорило вернувшееся зрение. Около нее суетилась весьма красивая женщина, облаченная в доспехи и роскошные меха. — Как себе чувствует наша гостья, столь любезно согласившаяся оказать такую бесценную помощь? — еще одна дама склонилась над Алисой. — Я — Леди Амора, но для тебя, прекрасное дитя Альвхейма, просто Амора, — женщина повела рукой в сторону воинственной девушки. — Леди Сиф, — брюнетка слегка кивнула головой и улыбнулась. — Пфф, а сейчас тебя разделают, словно тушу на базаре, — низкий и насмешливый мужской голос заставил девушку вздрогнуть.       Она повернулась и увидела скованного кандалами мужчину, ехидно ухмылявшегося ей. Пронзительные глаза небесного оттенка — как у колдуна, уговорившего ее на такую авантюру — изучали лицо Алисы, сканировали ее.       «Он связан, бояться нечего», — она вздохнула.       Заключенный хмыкнул, словно прочитал мысли девушки и отвернулся в сторону распахнувшихся дверей.       Алиса невольно повторила его действия, не понимая, что она должна делать. Колдун говорил, что она получит воспоминания убитой эльфки, но явно что-то пошло не так: ничего в ее памяти не изменилось. Девушка начала паниковать.       Вошел огромный мужчина, при виде которого все почтительно склонили головы, кроме расхохотавшегося пленника. — Цесаревич, — Леди Сиф подошла к Тору и почтительно склонилось. — Не нужно, Сиф, — принц Асгарда поморщился, от чего Локи расхохотался снова.       Тор приказал закрыть двери зала, после чего Амора запечатала их заклинанием. — Если хочешь, то можешь поговорить с ним, — она кивнула в сторону Локи. — О, как! Правитель Асгарда спрашивает позволения у ведьмы, — прошипел Лофт, скалясь. — Брат, ты не оставил мне выбора, и я согласился на этот обряд. Ты опасен, Локи. Не только для нас, но и для себя самого. — Ничего нового я не услышал. Избавь меня от драматических изысканий, и приступайте к делу, кучка идиотов, — трикстер закатил глаза. — Поздравляю с повышением, — Локи весьма пафосно мотнул головой в сторону Сиф. — Осталось только Фостер слить, верно? И койка Тора твоя, — он захохотал.       Сиф сочувственно посмотрела на Тора, после чего взяла его за руку и крепко стиснула. — Приступайте, — громовержец понурил голову.       Амора размеренно и изысканно подошла к схождению линий звезд-пентаграмм и возвела руки.       Янтарное свечение столпом взвилось вокруг Локи и Алисы, пронизывая обоих и поднимая в воздух. Колдунья щелчком пальцев сбросила оковы с трикстера, чье сознание поглотил магический вихрь, как и у девушки, находящаяся в таких же золотых потоках слева от Аморы.       Чародейка начала песнопение: K-Haan’Ruan-Ta’la-Rein –Zeir’Niit-GolUr K-Haan’Feir-No’lUr-Fai’o’rie…       Из груди Алисы вырвалось фиолетовое сияние и спиралевидными потоками молниеносно устремилось к Локи, пронзив его грудную клетку насквозь.       Локи закричал от пронзившей его боли. Он находился в Гинунгагап, где тьма встречалась с рассветом, направляя вечный цикл в русло реки жизни, где миллиарды душ кружили в водовороте звездной пыли, ослеплявшей своей красотой и совершенством.       Он распахнул камзол, согнувшись от очередной волны режущей боли, и увидел свое сердце, озарившееся синевой, от сияния которой оно проступало под кожей, освещая ближайшие сосуды вспышками от каждого удара. Локи кричал от рвущей на куски боли, но не слышал своего голоса в Вечности, разверзнувшейся вокруг него, но он услышал… крик альвы. Лофт обернулся и увидел ее, парившую неподалеку от него и окутанную потоком душ. Ее сердце обвивалось ослепительно белыми потоками, словно какой-то паразит прилепился к ее груди.       Лучи света, походившие на щупальца, потянулись к нему и притянули к девушке… — Амора! Останови это! — кричал Тор. — Ему больно! — громовержец рванулся к колдунье, которая продолжала направлять потоки магии между двумя искривлявшимися от мук телами, но Сиф остановила его, едва перекрикивая грохот от бивших в пентаграммы молний. — Так ты убьешь его! И девушку! — она смотрела на него испуганными глазами, умоляюще.       Взрыв поглотил всю залу черными клубами пыли, сбив с ног Тора и Сиф. — Звёздный металл, — удивленно воскликнула Сиф, увидев сверкающие частички оседавшей серебристо-серой пыли.       Амора склонилась над эльфкой, проверяя наличие пульса, после чего повернулась к Локи, который пытался встать на ноги, но падал. Магия, несколько дней скованная действием иридия, переполняла его тело, но не исцеляла физическое истощение. — Как ты себя чувствуешь? — Тор поднял Локи на ноги, подставив плечо для опоры.       Трикстер в ужасе сорвал с себя рубашку, разцарапывая кожу в том месте, где должно было находится его сердце. — Что ты сделала? Зачем? — он впал в истерику и повис на старшем брате, который растерянно смотрел на колдунью.       Амора удовлетворенно фыркнула. Теперь Лафейсон не представляет угрозы. — Пожалуй, мне стоит передохнуть, — она сняла запечатывающее заклятие и вышла. — Сиф, прошу тебя, займись нашей гостьей.

***

      Асгард, золотая гордость Иггдрасиля, праздновал. Коронация должна была вот-вот начаться, что подтверждалось почти завершившимся наплывом гостей высшего круга. Обычные асы пировали с самого утра. Провидицы, колдуны, чародейки, барды и менестрели, поэты, музыкальные квартеты, шуты, обычные фокусники — да кого там только не было! — оккупировали улочки города, гудевшего, словно улей.       Локи покорно сопровождал Амору повсюду — она ни на секунду не оставляла его, постоянно контролируя его сознание, что приводило принца в бешенство, и то, что он не мог даже съязвить, еще больше вызывало раздражение. Хуже было лицезреть остальной Асгард, в особенности, жителей, которые то и дело тыкали в него пальцем и шептались, но тут же забывали о существовании трикстера, встречая знакомых и начинавших воспевать подвиги Тора, как того требовал обычай       Локи удалось переключиться на иное, его интересовали другие вопросы: «Где находится альва? Будет ли она присутствовать на балу? И как ему удастся снять с себя «нить» — так, кажется, чародеи называли заклятие подавления воли?»       И все же Лофт внутренне радовался: Аморе не удалось сделать из него жалкое подобие разумного существа. Интересно, кто этот таинственный покровитель, что показал Локи путь к спасению? Выйдет ли эта загадочная личность из-под покрова теней? Явно этот «скрытый» соратник опаснее Аморы, раз она ничего не заподозрила. — Иди в свои покои, никуда не сворачивая, и переоденься. Я зайду за тобой попозже, — колдунья открыла минодьер и извлекла из сумочки духи. — И куда же ты собралась? — На встречу с другом, — она засмеялась. — Должна признать, что ты меня удивил. Никто еще не оставался при мозгах после такого обряда. Они обычно вытекают. — Ты хотела убить меня, — прошипел Локи, — когда-нибудь я отплачу тебе сполна. За все. С процентами. — Можешь помечтать, моя любовь. Я могущественнее, и вряд ли кто-то освободит тебя от моих чар, а сейчас — исполняй!       Локи повиновался. Переполненный яростью, он направился во дворец, свернул за угол, как вдруг кряжистая рука затащила его в проём одного из зданий. Он начал сопротивляться, но тщетно, противник явно превосходил его в физической силе. — Я не причиню тебе вреда, — мелодичный голос принадлежал весьма очаровательной женщине, откинувшей капюшон со своих темных локонов, уложенных в фантазийную прическу.       Нечто поставило его на пол заброшенного жилища. Локи оглянулся и похолодел: хельхеймский голем, а управлять такими тварями может только… — Именно, — промурлыкала Хель, ласково проводя по лицу Лофта ногтем. — Хотелось бы услышать благодарности, ведь я только что сняла с тебя «нить», но вместо благодарностей лучше комплименты, сын Лафея! Или ты все-таки сын Одина? — Я оставлю право выбора за тобой. Зачем тебе это? — Локи очаровательно улыбнулся. — О, прекраснейшая из женщин! — он галантно поклонился и поцеловал руку Хель, кокетливо склонившей голову набок. — Задай правильный вопрос, Локи, такой возможности во второй раз не представится, — Хель поправила белоснежные перья, украшавшие пелерину длинного приталенного платья. — Что происходит? Зачем все эти манипуляции с моим сердцем, если она могла контролировать меня «нитью»? Я знаю, что Древнейшей известно многое. — Это неправильные вопросы, Локи, сын Лафея. Они не имеют смысла. Каждый вопрос содержит ответ. Задумайся, что особенного в твоем сердце? Кому оно понадобилось и для чего? — она вздохнула и засмеялась. — Я не имею права вмешиваться в судьбы, они принадлежат Жизни. Может быть, Норны знают? Ох, как неосторожно! Ты же не пойдешь к ним, сын Лафея?! — она наигранно испугалась.       Локи поклонился. — Благодарю тебя, великая Хель.       Локи ликовал. Он не знал, почему Хель решила помочь ему, и какая ей от такой помощи выгода, но он был свободен! Драугр раздери проклятый Асгард! Свободен!       Лафейсон остановился на перепутье: велик был соблазн вернуться в замок и убить Амору, убить Фостер, испоганить коронацию Тору. Оооо, он мог! Он знал, что это ему по силам! И все же — не сегодня. Требовался хорошо продуманный вплоть до мелочей алгоритм действий. Сейчас Локи должен как можно скорее добраться до портала и скрыться в Мидгарде, где он полностью восстановит силы и доберется до так горячо любимой братом Джейн. Локи был уверен, что Фостер откажется от предложения Тора, что, несомненно, случится. Жаль, что он не увидит лица Сиф, когда тупоумный братец объявит о своем намерении, а также лицо Тора, когда Фостер ему откажет. Лофт видел мысли Фостер в Свартальфхейме, и она понимала намного больше, нежели его тупоумный брат, который позволил Аморе вырвать его сердце! Что это за ритуал? Для чего он был нужен? Как именно эта магия может отразиться на нём?       Локи передвигался тайными тропками и очень быстро. Желанная свобода после пары дней заточения, показавшихся вечностью, стала его первостепенной целью! Вот она — пещера, скрытая от посторонних глаз. Проскользнув в узкий проход, Локи протиснулся вовнутрь и оторопел. Ничего не произошло. Абсолютно ничего! Он должен быть в Мидгарде!       Локи стал метаться по просторной пещере, не понимая, почему он не может переместиться между мирами — это ведь так просто. Лафейсон стиснул кулаки от гнева, ожидая увидеть привычную синеву, подтверждающую его позорную родословную, но ничего не произошло. Даже в сиянии сталагмитов было ясно, что у него забрали. То, что он считал уродством и что так люто ненавидел, оказалось настолько бесценным и необходимым для него! Мысли штормовыми волнами вызывали бурю эмоций, от которых он готов был взорваться.       Он выбрался обратно в лес, скрипя зубами и проклиная весь белый свет.       «Вот, что тебе было нужно, Амора. Кусочки головоломки начинают складываться», — Локи размеренным шагом направлялся обратно во дворец, пытаясь успокоиться и, как следует, подумать.       Сам он не сможет провести обратный обмен — это раз.       Оказалось, что способность перехода между мирами заложена в его сердце, а, следовательно, придется похитить альву и таскать ее с собой любым способом и беречь, как зеницу ока, до тех пор, пока он не вернет свое — это два.       И необходимо попасть к Норнам. Придется-таки посетить бал и поздравить брата, прикидываясь марионеткой Аморы, что не добавляло Локи радости, не говоря уже о том, что он не знал, где ему искать альву.