***
Сколько прошло времени? Час? Два? А может вечность? Еще никогда я так ненавидел наш город. Он водит меня из улицы в улицу, заставляя теряться в бесконечных вечерних дворах и в длинных вереницах домов. Мне кажется, что он специально уводит меня от тебя всё дальше и дальше. Прячет. Скрывает. Желает помучить. Желает убить. Но я не сдамся ему. Я буду биться до конца. Я найду тебя. Слышишь? Ты только дождись…***
В хлопотах о тебе проходит уже месяц. Я очередной раз читаю тебе книгу, и сам того не замечая, погружаюсь в свои мысли. Вчера Бауэр впервые попросил меня помочь ему перевернуть тебя на бок. Когда мы это сделали, ты вдруг застонал. Я испугался, думая, что мы причиняем тебе боль, но врач почему-то улыбнулся. — Его раны давно затянулись, ему не должно быть больно. Просто ваш брат хочет нам сказать, что вот-вот придет в себя. Твоего пробуждения я и жду, и опасаюсь одновременно. Я много раз представлял, как это будет, но никогда не мог подобрать слова, которые скажу тебе. Я не знаю чего ждать… Простишь ли ты меня? А может быть, оттолкнешь? Но я смогу смириться с этим, если ты захочешь. Главное знать, что ты жив и счастлив. Не знаю, сколько я так просидел, молча смотря в одну точку, но в реальность меня возвращает короткий писк. Я машинально смотрю на монитор на стене и замечаю, что данные на нем немного изменились. Твое сердце на миг стало биться чаще. Уже через секунду я стою рядом с кроватью, чуть нависая над тобой. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу, что твои веки приоткрылись. Совсем немного, ровно настолько, что стало видно тоненькую полоску белка. Я сгораю от нетерпения, поэтому касаюсь твоего лица рукой и нежно глажу щеку. — Пожалуйста… Пожалуйста, — шепчу я вслух, сам не совсем понимая о чем именно прошу. Но видимо ты понимаешь, потому что твои глаза под веками зашевелились. — Кирилл, очнись, — наклоняюсь я ближе. — Очнись. Я знаю, ты меня слышишь. Открой глаза. Ну, открой же. Движения продолжаются с минуту, а потом прекращаются. Я долго и пристально смотрю на тебя, чувствуя, что с тобой что-то происходит. Все мои мышцы напряжены, и я слышу, как бежит по венам и сосудам собственная кровь, но все мое внимание сосредоточено на твоем лице. Между твоих бровей легла маленькая морщинка. Веки вдруг задрожали, плотно сомкнулись и потом медленно поднялись. Я боюсь пошевелиться. В палате стоит мертвая тишина. Твой взгляд останавливается на моем лице. Ты смотришь так долго, что мне уже начинает казаться, что ты по-прежнему в коме. Но ты отводишь глаза и осматриваешь палату, насколько это позволяет угол обзора. Не сдерживаюсь и целую тебя в лоб, тем самым вновь привлекая твое внимание. — Я сейчас вернусь, — судорожно говорю я. — Только позову кого-нибудь. В ординаторской горит свет, даже не удосужившись постучаться, я врываюсь внутрь. Пожилая медсестра хватается за сердце от неожиданности. От волнения я забываю английский и сбивчиво объясняю ей, что один из пациентов пришел в себя. Кажется, женщина меня не понимает, но все же идет за мной в палату. — Привет, малыш. Как себя чувствуешь? — обращается она к тебе. — Что-нибудь болит? Моргни один раз, если «да», два — если «нет». Судя по твоим глазам, ты ничего не понимаешь, поэтому я перевожу ее вопрос на русский. Ты снова смотришь на женщину и дважды моргаешь. — Это хорошо, — говорит мне она и смотрит что-то на мониторе. — Значит, будем ждать утра, когда придут врачи. — Спасибо, — благодарю я и смотрю, как она покидает палату. Я снова подхожу к тебе. Только теперь осознаю, что ты не можешь разговаривать. Я пытаюсь прочитать хоть что-то по твоим глазам. Я уже и забыл, какие они красивые, хотя сейчас они немного другие. Глаза кажутся старше своего хозяина, будто они принадлежат не молодому парню, а умудренного жизнью мужчине. Я беру твою руку и чуть сжимаю, но ты никак не реагируешь. Ты смотришь на меня, будто не узнавая. — Кирилл, ты меня не помнишь, да? — все же спрашиваю я. Ты моргаешь один раз, подтверждая мою догадку. По моим щекам начинают бежать слезы. Я стараюсь вытереть их, не желая расстраивать тебя, но они текут снова и снова. — А помнишь, как попал сюда? Как тебя ранило? Немного помедлив, моргаешь дважды. — Это ничего, — шепчу я, утыкаясь лицом в твою грудь. — Ничего. Главное теперь все будет хорошо. Мне очень хочется поверить в собственные слова. Хочется, что бы с этой ночи у нас началась новая жизнь, и все плохое осталось позади. Я обещаю себе, что сделаю все, чтобы это было так. Через пару секунд ты еле слышно мычишь, привлекая внимание. — Прости, — поднимаю я голову, думая, что тебе должно быть тяжело, но ты снова мычишь. Я смотрю в твои глаза, пытаясь понять, что ты хочешь сказать. Ты внимательно наблюдаешь, как мои слезы падают на простынь, и еле заметно сглатываешь. — Кирилл, я не понимаю… — шепчу я. Ты тяжело вздыхаешь и пристально на меня смотришь, словно пытаешься передать мне слова телепатически. — Не понимаю, — снова признаюсь я. Ты отводишь взгляд и вновь осматриваешь палату, пока не натыкаешься на вазу с цветами. Твои губы едва подрагивают, и ты снова делаешь глотательное движение. — Пить? — доходит, наконец, до меня. — Ты хочешь пить? Ты утвердительно моргаешь и так облегченно вздыхаешь, что я невольно улыбаюсь. Мне опять приходится бежать в ординаторскую за специальной поилкой. Когда вода, наконец, касается твоих губ, ты стонешь от наслаждения. Чувство радости переполняет меня. Как же я долго этого ждал. Ждал, когда снова смогу увидеть дорогие и любимые глаза. Пусть ты не можешь со мной поговорить, пусть не помнишь меня, сейчас, в эту минуту я уверен, что мы всё преодолеем, преодолеем вместе. Силясь унять слезы, я беру твою руку и касаюсь своей щеки, ты внимательно за мной наблюдаешь. Читаю в твоих глазах растерянность и непонимание. Тебе, должно быть, сейчас трудно понять, что происходит. Не знаю, помнишь ли ты хоть что-то из прежней жизни, но я обязательно всё тебе расскажу. Расскажу, дай только время…