Клоун и Пугало (The Clown and the Scarecrow)

Им удалось пережить Рождество без стычек и даже не слишком достать соседей звуками вечеринки. Был эпизод, когда Джокер заскучал, и попытался вывести Джонатана из равновесия, изобразив слишком громкие звуки секса, для «поддержания легенды», но Крейну удалось сохранить хладнокровие и продолжить чтение статьи. Ему также пришлось прятать свое смущение на следующее утро, когда хозяйка столкнулась с ними обоим в коридоре, что весьма развлекло Джокера. Но ему быстро становилось скучно сидеть, сложа руки. Джокер привык к определенному градусу насилия в своей жизни, и мелкие подначки в сторону Крейна не помогали ему заполнить эту пустоту. Он проводил все больше времени, затачивая ножи и кромсая ими столешницу, и стал беспокойным — по ночам он куда охотнее ходил, а не спал, смотрел в окно и бормотал себе под нос, если считал, что Джонатан спит. Крейн не мог больше удерживать его, принося алкоголь и фаст-фуд, но был убежден, что Джокер еще недостаточно оправился, чтобы снова встретиться с Бэтменом — да еще и в такую отвратительную погоду. Его сломанные пальцы оставались опухшими, нога с трудом гнулась, а раны заживали, но все еще легко могли разойтись от приличной нагрузки. И Джонатан скрывал от него кое-что. Ему повезло, что Джокер имел свои странности, и, если у него не было выпивки, не мог просидеть у экрана телевизора дольше, чем одну серию «Пинки и Брейн». Однажды он почти высидел «Пиратов Карибского моря», но отошел в туалет и исчез за двадцать минут до конца. Хотя это был неимоверно длинный фильм. Он любил мультфильмы, и не интересовался выпусками новостей, если только речь в них шла не о нем, сказав, что это всего лишь тупые сплетни и вранье о Бэте. Точно так же он игнорировал и предложения Джонатана прочитать газету следом за ним — столько раз, что Крейн просто перестал спрашивать, предпочитая погружаться в комиксы, говоря, что они «более реальны». Дело в том, что внимание Джонатана все больше привлекали не сообщения о Бэтмене, утверждавшие, что он оказался уголовником, а заметки о Женщине-кошке, которую он выискивал повсюду, предотвращая совершаемые ей мелкие кражи — ничего серьезного, ни смерти, ни разрушения — просто воровство. И Джокер не одобрил бы того, что она занимает его время. Тем более что она, похоже, не сделала ничего, чтобы оправдать его пляски вокруг нее. Джокер ошалеет от ревности и Бог знает, что он сделает. Это, а еще другой парень, бродивший вокруг с подключенными к телу трубками, содержавшими так называемый «Веном», который Крейн был бы счастлив заполучить в свои руки для игр. Это был здоровенный ублюдок, называвший себя Бэйном, он шатался по городу, круша здания в труху и выбивая дерьмо из людей, а потом как-то слишком резво убирался из «горячих точек». Крейн проследил за ним до транспортного контейнера и планировал пойти и добыть образец этого «Венома», чтобы проанализировать его и посмотреть, что это за чертовщина и как она усиливает Бейна. Похоже, он не блистал умом, больше мускулов чем мозгов, и поэтому Крейн предполагал, что пройти мимо него не будет проблемой. Он дожидался, пока на улице стемнеет, набрасывая планы многочисленных способов пройти мимо заборов и охраны и проникнуть в контейнер. Оставаясь ученым, Крейн имел при себе неизменный блокнот, в который записывал планируемые тесты, которые он проведет с «Веномом». Ему удалось оборудовать лабораторию в сушильном шкафу, подальше от кое-чьих шаловливых ручек — особенно после того, как он сварганил некоторое количество токсина страха взамен потерянных образцов, и Крейн был полон решимости добыть образец «Венома» в ближайшие несколько дней. Он был взволнован, впервые за долгое время, и Пугало ощетинился в глубине его сознания. Сзади хлопнула дверь, вырвав его из транса, заставив вздрогнуть и резко захлопнуть блокнот. Джокер медленно вышел из спальни и остановился. — Я думал, что ты ушел. Было, ах, довольно тихо в последние несколько часов. — Нет, нет, — сказал он, заталкивая блокнот под подушку. Джокер подозрительно прищурился. — Что это такое? — Что? — Блокнот. — О, просто заметки. Заметки о токсине страха, ну, ты знаешь. — Действительно... Джонатан осмотрелся, стараясь скрыть беспокойство и неуместный румянец и придать лицу чуть менее виноватое выражение. Джокер был в своем костюме и в гриме. Теперь сузились глаза Джонатана. — Куда-то собрался? — А, да. Просто погулять, знаешь ли. Нужно кое-что сделать. — Что это за дела? — Встреча со старым другом... — С Бэтменом. — Ну, да. Мы давно не виделись. — Будь осторожен. — Я всегда осторожен, кексик. Джокер подмигнул и направился к двери, в то время как у Джонатана одновременно засосало под ложечкой и взбунтовался желудок. Он только надеялся, что на улицах не было Кошек и силачей. Кроме того, он не выносил это хитрое подмигивание и титул «кексика», введенный в обиход Джокером. Возможно, они проводят слишком много времени вместе. Или, может быть, он просто пытался заставить Джонатана почувствовать себя неловко. Наверное, второе. Джокер остановился и обернулся. — Ты тоже, кстати. Джонатан вынырнул из второго транса, в который ему удалось погрузиться за вечер. — Что? — Что бы ты там не... планировал. Постарайся, чтобы тебя не ранили слишком тяжело. Я не столь хорош в распознавании кровотечений и в проведении переливания крови, как ты. Джонатан рассмеялся, удивляясь, почему он просто не рассказал Джокеру о «Веноме», (опустив потенциал Бэйна в плане привлечения Бэта, конечно). — У меня есть токсин, я могу о себе позаботится. — О, это тот, что в шкафу? — Э, да. Не трогай его. — Ты уверен, что это работает? — Да, а почему ты спрашиваешь? — Я просто... вдохнул его. Как ты это делаешь. — И? — И ничего. Он не сработал. Джонатан нахмурился: он испытал токсин на себе, и он определенно работал. — В общем, я пошел. У меня свидание с Бэт-меном. Он повернулся на каблуках и вышел за дверь, оставив Джонатана лихорадочно записывать реакцию Джокера на отдельном куске бумаги, прежде чем взять маску, бутылку с токсином и аэрозольный распылитель для бутылки и тоже направиться к двери.