Клоун и Пугало (The Clown and the Scarecrow)

— Э-э, Джонни? — Да? — Есть ли причина, по которой мы бежим в направлении полицейских? — Ах. Я надеялся, что ты не заостришь на этом внимания. Мы забудем прошлое. Они будут слишком заняты, с ним. — Почему же он до сих пор нас не поймал? — Судя по количеству разрушений, я заключаю, что он бежит с закрытыми глазами. Галлюцинации все равно будут, но менее жестокими, чем если бы он смотрел вокруг себя. В этом случае вещи не смогут превратиться в то, чего он опасается. — Так значит, он преследует нас, используя свое… что? Обоняние? — Может быть. Или слух. «Веном» усиливает его чувства. — «Веном», эта вонючая дрянь ... — Она и правда воняет, не так ли? Они завернули за угол, скользя по мокрому асфальту, и Джокер стиснул зубы. — Все нормально? — Хм, да. — «Хм» звучит неуверенно. Джокер засмеялся: — Ах, Джонни. Ты лапочка. — Ну, ты настаивал на обзывании меня «кексиком». Он снова засмеялся и посмотрел назад на кирпичную пыль, летящую в воздухе над домами. Они бежали по пустым улицам, их волосы приклеились к головам, пропитанные смесью из крови и ярко-зеленой жидкости. Одежда прилипла к телам и пахла смесью дыма, ржавчины, крови и тошнотворно-сладким запахом «Венома». Он цеплялся к их коже, как будто пытаясь просочиться сквозь поры, но безуспешно. Джокер подумал о том, что попытка избавиться от него должна быть похожа на обдирание с кожи засохшего клея. И как кто-то может вводить это в вену... Они завернули за следующий угол, и в лицо Джонатану ударил страх добрых семидесяти человек, призывая Пугало, который заскреб когтями в его сознании, с боем пролагая себе путь на поверхность. — Мы рядом с кордоном. Бэйн не заметит этого, пока не станет слишком поздно. — Ах, он возможно, заметит. Если он может учуять нас... — Мы воняем «Веномом». — Боже, моя ДОЛБАНАЯ нога! — закричал Джокер, и Бэйн немного изменил направление, определив их местонахождение, земля задрожала, когда он прибавил скорость. — Вот дерьмо. — Идиот! Еще один поворот. Беглецы задыхались, легкие словно горели огнем, а в боках кололо… и тут они столкнулись примерно с семьюдесятью полицейскими. Они пробежали через кордон к комиссару Гордону. — Я не думаю, что я когда-нибудь был рад видеть вас раньше, комиссар, но прямо сейчас это так, — просипел Джокер, согнувшись вдвое и положив руку на плечо комиссара. Другие офицеры просто глазели на это, их страх перед идущим к ним человеком-тараном был слегка приглушен зрелищем Джокера, дружески приветствующего Гордона. — У, спасибо, — смущенно сказал комиссар. — Вы знаете, что вы оба в крови. — Ах, да. Спасибо. — И какого черта…? — Он взорвал контейнер с «Веномом». Я знаю, что сказал, что покажу вам, где он, но в этом больше нет никакой необходимости. — Ты работаешь с полицейскими, Джонни? — Прямо сейчас — да. Есть проблема? — Нет. Не пугайся. Мне это нравится. Грохот спустил их обратно на землю, и все дружно повернули головы к концу переулка, где появился спотыкающийся Бэйн. — Почему у него закрыты глаза? — Токсин страха. На который, кстати, ты никак не отреагировал! — Я говорил тебе об этом. И не раз. — Ээ, я могу прервать вас на секунду? Что мы планируем делать? Бэйн стоял неподвижно, с крепко зажмуренными глазами, пытаясь сориентироваться. Он зарычал, и люди синхронно вздрогнули. — Транквилизаторы? — предложил Джонатан. — Сколько? — Я не знаю. Он и сам по себе большой парень. А на «Веноме» — это как слона усыплять. — Боже мой, — сказал Гордон, схватившись за голову. — Ладно, парни, огонь! Полицейские офицеры в первом ряду обстреляли Бэйна, и он открыл глаза. Он зарычал на полицейских, а затем они превратились в демонических летучих мышей. Он закричал и кинулся вперед. Тогда мужчины бросились врассыпную. — Продолжайте огонь! — крикнул Джокер. — Что, черт возьми, происходит с этими людьми? Он подошел к одному из офицеров и выхватил пистолет из его рук. Он прицелился, и Джонатан сделал то же самое. Гордон спохватился и отнял еще один пистолет у одного из мужчин. Они выстрелили почти одновременно. Во время первого залпа в Бэйна уже попало три или четыре дротика. Он повернулся и прищурился на то место, где они стояли, но его глаза остекленели, взгляд расфокусировался. — Думаю, еще одного будет достаточно, — заключил Джонатан, возившийся с пистолетом. — Я это сделаю, — сказал Джокер и ухмыльнулся. — Давай, Бэйн! Что я тебе говорил? — Ты, — сказал Бэйн, медленно и проглатывая слова, — идиот. — Хих, да. Продолжай убеждать себя в этом. Он нажал на курок, и дротик поразил цель в плечо. Джокер рассмеялся, и Бэйн упал на бетон лицом вниз. — О, это зубодробительно! — сказал он, поворачиваясь к улыбающемуся Джонатану. Джонни снял маску, выглядя изможденным и уставшим. Он был бледен, покрыт грязью и потом. Крейн наклонился вперед, чтобы отдышаться, и дело закончилось тем, что его стошнило на колесо одной из машин. Он поднял глаза и встретился взглядом с Джокером, выражение его лица изменилось. — Джей! Джокер почувствовал жгучую боль в бедре, когда Бэйн, потянувшись к нему, чтобы ударить или, может быть, схватить его, сумел вытолкнуть кость из сустава. Он рухнул, как подкошенный, рядом с Бэйном, который, наконец-то, вырубился. Джонатан побежал вперед и приподнял Джокера, поддерживая больную ногу своей. Отодвинул часть слипшихся от крови волос, чтобы обследовать глубокие раны у него сбоку на голове. — Он в порядке? — спросил Гордон, подойдя сзади. Джонатан рассмеялся: — Как всегда. Но ему понадобятся швы, противостолбнячная сыворотка, и я должен буду рисковать жизнью, вправляя ему ногу... в очередной раз. — Я дам вам 72 часа. — Хм? — После этого я начну ваши поиски. Разберитесь с тем, что вы должны сделать, Крейн. — Спасибо, комиссар. — Попробуйте держаться подальше от неприятностей. — Вы тоже. После всего вам еще придется иметь дело с Бейном. Джонатан оттащил Джокера в тень, в то время, как Гордон приказал своим людям начать прибираться. Тут, действительно, царил чертовский бардак. И, честно говоря, 72 часа без необходимости думать о Джокере сделали бы его мир классным местом. — Куда мы пойдем, Джонни? — Мне в голову приходит только одно место. — У меня нога болит. — Это ожидаемо. А как насчет головы? — Она в порядке… а что, должна болеть? — Бэйн ударил тебя в лицо кулаком. — О, да, — сказал Джокер и сдавленно хихикнул, — я предполагаю, что это — кровь, а не только «Веном». — Ты угадал. Когда Джонатан наполовину дотащил Джокера до ворот усадьбы Уэйна, Джокер нахмурился: — Уэйн Манор? — Да. — Как? — Я не так глуп, Джей. Я тоже могу сопоставить факты, знаешь ли. — Я никогда не считал, что ты глупый. — Рад это узнать. Джонатан постучал в дверь, и прислонил Джокера к дверной коробке, по его телу ручьем лился пот, пропитывая его и без того замызганную одежду. Джонатан кинул взгляд через плечо, и, уверившись, что горизонт чист, снова постучал в дверь костяшками пальцев. Он вздрогнул, и Джокер поймал его запястье, открыв взгляду глубокие, рваные порезы на ладони, которые изо всех сил старались закрыться, несмотря на их неудачное расположение. — Не сжимай кулаки. — Без этого трудно постучать в дверь, честно сказать. Джокер, морщась, несколько раз ударил кулаком в дверь, а затем сжал плечо Джонни достаточно сильно, чтобы образовался синяк. Джонатан уже собирался вытащить пистолет из кармана у Джокера и выстрелить в поганую деревяшку, когда дверь распахнулась, и они очутились лицом к лицу с английским джентльменом, выглядевшим весьма удивленным.