Клоун и Пугало (The Clown and the Scarecrow)

Того времени, пока Джокер перестал надоедать пением и вернулся в дом, Джонатану вполне хватило чтобы принять решение о количестве и кратности инъекций «Венома», необходимых Брюсу. Когда он набирал его в шприц, Альфред выглядел встревоженным, а Джокер прервал непрерывное облизывание губ, еще раз попытавшись изобразить ободряющую улыбку, и заметил: — Не волнуйся, он знает, что, если он убьет Бэтси, то я убью его. Он хлопнул Джонатана по плечу, от чего тот едва не нажал на поршень шприца. Джонатан сердито покосился на Джокера. — Этого не будет. Как я уже сказал, я проверял. У меня есть соединения, выделенные и записанные мною в домашних условиях, которые не так легко синтезировать с нуля. Поэтому постарайся не вынудить меня разлить это, ладно? — Угу. Просто введи уже его. Джонатан коснулся иглой кожи Брюса, Альфред и Джокер наблюдали за процедурой через его плечи. — Вы загораживаете свет. Альфред и Джокер сделали шаг назад, и Джонатан снова смог дышать. Игла легко скользнула под кожу и проникла в вену. Джонатан нажал поршень, а затем вынул иглу, прижав к месту инъекции ватный шарик. Все в комнате затаили дыхание. Через десять минут стало очевидно, что ничего не происходит. Плечи Джонатана резко опустились, и он вздохнул. — Я же не гарантировал, что это сработает, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. Альфред похлопал его по спине и постарался говорить мягко. — Я знаю, что вы пытались. Это больше чем сделал кто-либо другой. А теперь пойдемте, я сделаю вам чашку чая. Джонатан кивнул и пошел за Альфредом к двери, чувствуя себя удрученным маленьким ребенком, которым когда-то был. Почему-то все его воспоминания о том, как он когда-то сидел в столовой, осыпанный насмешками и отвергнутый, выбрали именно этот момент, чтобы всплыть в памяти. Он нуждался в поддержке, но самым близким ему человеком на данный момент был Джокер, и он реально не мог представить, что он способен на сочувствие. То, что произошло когда-то, в любом случае, осталось в прошлом. И посмотрите на него сейчас. Он сделал больше, чем кто-либо мог пожелать. «Так или иначе, я не думаю, что успешные люди заканчивают Аркхэмом, Джонатан». «Отцепись», — мысленно ответил он раздражающему голосу, поскрипывающему у него в голове. Он пытался избавиться от внезапно сгустившегося тумана уныния, который окружал его большую часть жизни. — Джей, ты идешь? Джокер продолжал сидеть на кровати, скрестив ноги и пристально глядя в лицо Брюса. — Джей? Джонатан не знал, действительно ли Джокер его не слышал, или же его сознательно игнорировали. Поэтому, вместо того, чтобы впасть в ярость, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Джокер подождал, пока звук шагов замрет в конце коридора, прежде чем заговорить: — Эй. Как дела? Он поджал губы и нахмурился, его лицо и без грима сохраняло потрясающую выразительность. Он облизал губы. — Ладно, глупый вопрос. Я имел в виду, почему ты еще не проснулся? В смысле — это же чистой воды лень. И вот я здесь, сижу в ногах твоей постели, как верный навеки пес, в то время как ты меня игнорируешь. Это несправедливо, Бэтси. Это разбивает мне сердце. Он немного поерзал, ему никогда еще не приходилось сидеть смирно так долго. — Брюс Уэйн. Ах, ты знаешь, я это уже знал. Я сказал тебе это, не так ли? На крыше, перед тем, как ты вывихнул мне бедро. Кстати, это случилось снова, когда я сражался с Бэйном ради тебя. Он скоро сбежит, но я его достану. Никто не сломает моего Бэта. Брюс слышал голоса, его разум был окутан туманом, а ясности не было. — И даже я. С тобой слишком весело. Но посмотри на себя. Брюс Уэйн! Ты совершенен, ты в курсе? Именно то, на что я надеялся. И шикарная маскировка. Никто, кроме меня, даже не заподозрил правды. Джонни догадывался, но он хороший парень. И я ему доверяю, правильно? Он не мог неверно выделить то вещество, он ни в чем не ошибся. Так чего же ты ждешь, хм? Сейчас Брюс слушал один голос. Во рту было сухо, и все его тело казалось онемевшим. Затем появилась боль. Раньше он не чувствовал боли. Она означала, что он выздоравливает, а он слышал достаточно из приглушенных бесед Альфреда с Люциусом, чтобы понять: лучше не станет. И он потерял волю к жизни, заблокировал все внешние раздражители. Соскользнул в ненужную кому. Но что-то вытянуло его. Как мотылька на пламя. Этот голос. — Давай, Бэтси. Любимый. — он смаковал это слово, как нечто с особенным вкусом, а затем понизил голос до шепота. — Проснись. Для меня. Глаза Брюса резко открылись, и он вскрикнул от смеси шока и физической боли. Он тяжело задышал, а лицо Джокера посветлело. — Джонни! Альфред и Джонатан уже бежали по коридору, услышав крик, когда до них донесся ликующий возглас Джокера. — Что он сделал? — Я не думаю, что он сделал что-нибудь! — Думаете? Вы оставили его там одного! — Тсс, тсс, тсс, — ворковал Джокер, сидя спиной к изножью кровати, скрестив ноги, и его поведение было спокойным, исключая безумную ухмылку на губах. — Какого черта ты здесь делаешь? — прохрипел Брюс. — Выздоравливаю. Как и ты. — Что? — Бэйн. И снова подобно тебе. Туманные воспоминания о том, как его подбросили в воздух, поймали, а затем — сокрушили, промелькнули в его голове. Боль, а потом ничего. Он попытался сесть, но руки Джокера мягко остановили его. — Не двигайся. Мне пришлось дважды вправлять палец на ноге, потому что я двигал им в процессе исцеления. Я не думаю, что вправить твою спину будет так же легко. — Где Альфред? — Я не знаю. Думаю, на кухне. Я его даже пальцем не тронул, если ты подразумевал именно это. По лицу Брюса разлилось смущение. — Ты что, назвал меня «любимым»? Джокер начал смеяться, а дверь внезапно открылась, являя взгляду выглядевшего утомленным Альфреда и Джонатана Крейна. Альфред замер, его лицо осветила широкая улыбка. Глаза Джонатана расширились. Джокер повернулся к Джонатану, в то время как Альфред поспешил к кровати, чтобы подать Брюсу воды. — У тебя все получилось, Джонни. Джонатан засмеялся, осознание того, что то, что он создал, работает, заполнило его целиком и опьянило его мозг. И Джокер разделил его триумф.