« Поттер! Я не понимаю, чего вы добиваетесь! Если ваше положение настолько несерьёзно, что позволяет вам общаться с половиной Хогвартса, то я предпочитаю, чтобы поддерживали диалог и со мной. Если вы настолько взбешены полученной вами недостоверной информацией, то не смейте игнорировать меня, а будьте добры выслушать мой ответ на ваши претензии. И я не буду оправдываться, потому что оправдываться мне не в чём! Тем более, перед вами. Я ничего не скрывал, просто не считал информацию важной, потому что от вас и в нормальном состоянии невозможно отвязаться. Никакого насилия с вашей стороны не имело места быть. Все было совершенно добровольно и взаимно.
СС»
— Гарри, прости! Я просила Хедвиг относить письма в школу, — залепетала девушка, видя, как друг тупо смотрит в лист и краснеет. — Ничего, — отрешенно ответил тот. Он смотрел на изящный каллиграфический почерк, готические буквы, слова, строчка к строчке и не мог уместить в голове, что на целом пергаменте нигде не написано «Тролль». А еще написано, что Снейп… Что Снейп… Вот эта мысль, все никак непроизносимая, даже в голове, заставляла его краснеть: «Взаимно».***
В пустыне было невероятно красиво. Гермиона убеждала себя в этом уже битый час. — Почему мы сразу не могли перенестись к храму? — всё-таки, выдыхая, спросила она. Спина Натирры напряглась. — Потому что это не маггловские египетские пирамиды с туристической программой. Место силы зачаровано. Нас бы порвало. Гермиона зло подумала, что наставница просто забыла, где находится храм. Ваэнир с Гарри должны были уже быть там. Они ушли рано утром. Как сказала Натирра — откапывать. Сначала формулировка была не очень понятной. До первых трех километров. Посреди дюн и барханов, под палящим солнцем не очень верилось в милость богини. Кеды скользили по некрепкому песку, осыпая его золотистыми ручейками вниз. Ветер подхватывал его, кружил, кидал в лицо, пропускал сквозь паутину растрепанных волос. Песок был везде: в обуви, в глазах, скрипел на зубах, целыми жменями обнаруживался в карманах. Бескрайнее голубое небо не радовало облачками, зато светило солнечной белой дыркой. Еще не чудились оазисы, но уже очень хотелось пить. Фляга с мерзковато-теплой водой была у наставницы, опустевшая наполовину. Гордость не позволяла Гермионе плаксиво просить пить каждые сто метров. Черные тени сливались с отбрасывающими их фигурами. Маленький караван двигался медленно, останавливаясь после каждого сложного подъема, но почти сразу же пускался в путь, гонимый бесчеловечной жарой. Природа эльфов вопила против такого количества света и поверхности. Девушки почти ничего не видели. Натирра споткнулась у очередного спуска, скатилась на ногах. Вслед за ней, сбившись с шага, кубарем скатилась Гермиона, ощущая, как раскаленный песок забивается за шиворот. Белое полотно, накрывавшее ее голову и плечи, смялось, свернулось, слетело. Кожу почти сразу обожгло. Гермиона поднялась, спешно заворачиваясь в ткань. Песок взвился вокруг. Хотелось ругнуться, но горячий воздух и так сушил горло, проникая сквозь нос. Пустыне не было конца и края: не мелькали впереди скалы-ориентиры, горизонт был издевательски желт и чист. Не двигаясь с места, Гермиона шлепнулась в тень бархана и надвинула полотно на глаза. — Что за упрямство, саламандра? — усмехнулась наставница. Заскрипела о горлышко крышка фляги. — Гадость! — чуть погодя прошипела Натирра, наглотавшись теплой воды, — как пот пью. — А что, есть опыт? — из своего укрытия отозвалась Гермиона. — У меня хорошая фантазия. — Я не могу больше! Мы тут без малого часа три, а впереди только песок, песок, песок! Мы заблудились, признай уже! — глаза засверкали из-под ткани, обиженно вперившись в лицо спутницы. — Не заблудились. Тут какая штука: чем чаще ходишь, тем короче дорога. Иные только подходят к началу, а уже видят залаз. — Когда ты последний раз там была? — Лет тридцать назад, — Натирра усмехнулась, — так что еще часок точно. Гермиона застонала и повалилась на спину. Натирра вытянула из-за пазухи коробочку с табаком, умело скрутила сигаретку. — Огоньку не найдется, саламандра? — Натирра толкнула своим сапогом кед Гермионы. Та приподняла ткань, угрюмо посмотрела на Натирру, но огонек на кончике ногтя зажгла. Наставница подкурила, раздувая ритмично щеки и блаженно затянулась, прикрывая глаза. — Будешь? — спросила она Гермиону. Девушка хотела отказаться, но та ее часть, которая заставляла упрямиться, теперь толкнула ее руку вперед. Дым выжег себе путь к легким, заставляя морщиться и хвататься за саднящую грудь. Натирра рядом тихо засмеялась и отняла самокрутку. Гермиона давилась дымом — тот пытался снова выйти наружу. — Что это? — задыхаясь, спросила она. — Всё-то тебе надо знать, — ухмыльнулась наставница в ответ. Плюнув на драму, девушка всё-таки встала. На язык лег неприятный привкус. Она ещё раз убедилась, что курильщиком ей не стать. Ничего приятного. Шаг почему-то стал нетвердым. И горизонт немного потерял свою горизонталь. Сознание Гермионы поплыло медленно. Все происходящее рвалось на кадры. Гермиона будто прыгала из одного в другой, удивляясь сюрреалистичности каждого предыдущего. — Идем, — скомандовала наставница. Она явно чувствовала себя лучше. Солнце будто бы стало греть еще сильнее. Тело придавило к земле. Ноги налились свинцом. Сухость во рту и боль в горле доводили до сумасшествия. «Зачем она меня мучает еще больше?» — подумала Гермиона. А потом всё резко прошло. Как прежде дым, теперь из горла рвался смех. Мягкое тело пружинило по песку. Хотелось плавать. В ответ на это желание впереди замаячила скала среди зелени с тонкой струйкой водопадика среди камней. Гермиона взвизгнула, пару раз споткнулась и рванула к миражу. Натирра фыркнула ей в след. Из миража выглянула голова Гарри, чумазого и краснолицего, цепляющегося за лопату. Следом появился Ваэнир, вытирая лоб грязноватым куском полотна. Именно ему в руки влетела счастливая Гермиона, вновь не удержавшая равновесие на подлом песке. Под мерзенькое хихиканье Гарри они рухнули на землю. Ваэнир взвыл. — Натирра! — рыкнул он, держась за ушибленный затылок. Гермиона все еще счастливо обнимала его за шею и жмурилась. Ей было не до чужих недовольств, — ты с ума сошла? — Всего одна неумелая затяжка. Сейчас умоем ее и все будет хорошо, — эльфийка подала руку брату. Тот придержал хмельную Гермиону за талию. — Как дела со входом? — Откопали еще часа полтора назад. Больше мороки с тем, чтобы снова не засыпало. Вон, — он показал на кривоватый круглый навес из бруса, — не ахти что, но держится. Спуск был неровным. Земля под ногами, кем-то вытоптанная в форме ступеней, не позволяла идти быстро. Гарри сегодня тут спускался и поднимался раз двадцать, вынося свертки песка, засыпавшего тоннель. Но только сейчас у него появилась возможность осмотреться. Тоннель наклонялся градусов на пять и все расширялся. Скоро начались пролеты, до которых Гарри не дошел, потому что их не занесло песком. Поворот за поворотом светлело. Гермиона, растерявшая половину эйфории, жалась к каменистым стенам. На лице ее бродили отголоски удовольствия. Ваэнир придерживал ее за локоть. — Все нормально? — тихо спросил он девушку. Она повернулась, проморгалась и с восхищенным взглядом ответила. — В стенах будто тысячи голосов и все они тихо, но нежно поют. Впереди отозвалась Натирра: — Это голоса всех предыдущих жриц. Те, кто приходит сюда отдать последнее дыхание жизни, навеки сливаются с храмом, — она сама прислушивалась к этому хору. Жесткие черты ее лица сгладились, уступив место смирению и любви. Молчание перестало быть плотным. Гарри не слышал голосов. Его удовольствие крылось в другом. Он чувствовал густой аромат сырой земли, влажной листвы, свежесть прохладной воды. И испытал настоящий восторг, когда наконец они вышли из тоннеля. Вокруг было светло. Солнечный свет не добирался до пещеры, но тут были свои источники. По стенам плелись мелкие белые цветы, напоминающие жасмин. Они отражали свет лунного камня и обсидиана, сплетая белый и красноватый свет в нежную розоватую дымку. Хрустальные стены храма играли цветами. В его рубленных гранях вспыхивали лепестками фиолетовый, краплак, золото в отделке дарило охру. Антрацитовый постамент удерживал легкую, как пух, колоннаду храма. У храма не было стен. Веками не истлевающие газовые шторы заменяли их, волнуемые легкими порывами ветерка, проскакивающего сквозь залазы. В дальнем углу храма, укутанная в собственные жемчужные волосы, стояла обсидиановая Эилистрае. В танце она воздевала руки к звездному небу под куполом. На кончиках ее пальцев, как в драгоценной оправе, лежала Луна. Губы богини легко изгибались в теплой улыбке. — Добро пожаловать в Араст-Чад, — за ними, видно, тоже только что пришедшая, появилась тоненькая эльфиечка. Следом за ней подошла совсем маленькая, лет восьми, девочка. — Арами! — выдохнула Натирра и подхватила на руки ребенка. На маленьком личике удивленно блестели фиалковые глаза, — Ваэнир, смотри, принцесса Арами! Как подросла! Ваэнир аккуратно перехватил девчушку, коснулся ее лба своим и улыбнулся второй девушке. — Лириэль, здравствуй. Рад видеть тебя тут. Так твоя ученица — малышка Арами? — Совсем юная, но уже жрица, — звонко засмеялась эльфийка, — под звуки ее арфы танцуют звезды. — Лира, — прервала их Натирра, — что с храмом? — Знаю не больше вашего. Заброшен и молчалив. Последний «Бег» был еще при нас. — Нам хватит сил пробудить его? Лириэль задумалась, прикрыв глаза и прислушиваясь. — Твоя девочка умеет танцевать? — Сносно. — Тогда дождемся Луну. Пойдемте пока к воде. Гермиона, все это время не отрывавшая взгляда от статуи, посмотрела туда, куда указывала Лириэль. И взмолилась Эилистраэ. Из маленького водопадика, виденного на поверхности тут выросло целое озеро, переливающееся в неярком свете. Из воды по кругу выглядывали кораллы, поддерживая своды. У самого берега росла нежная белесая травка, изначально принятая за песок. Гарри разулся, тихо ступая на нежный покров. Он опустился на колени у кромки, омыл руки, зачерпнул ладонями воды и умылся. Лицо покалывало от ледяной воды. Гермиона опустилась рядом с ним и с жадностью умирающего принялась тушить жажду. От холодной воды ломило зубы, но невероятная сладость воды того стоила. Девушка чудом сдержалась, чтобы не окунуться целиком в чудесный источник. Как оказалось, зря. Мягко покачиваясь на воде, к ним подплыла совершенно обнаженная Лириэль, не прикрытая хрустальной чистотой воды. Каждый изгиб ее совершенного тела, темные соски, округлая налитая грудь и серебристый островок лобковых волос не был скрыт никакой цензурой. Водорослей в озере не водилось. Эльфята вспыхнули. Гермиона попыталась найти взглядом Натирру и тут же пожалела об этом. Наставница плавала чуть поодаль, такая же нагая. Ваэнир смотрел на это все полностью равнодушно. Ему хватало общения с крохой Арами, плескавшейся у берега. Гарри сидел совсем красный, упираясь взглядом в собственные ноги. Эта часть культуры эльфов не укладывалась в юной голове. Он вспомнил обнаженного Северуса, пытаясь уговорить себя не смущаться от вида голой женщины, не волнующей его настолько же сильно. Но образ вампира только ухудшил ситуацию, и Гарри спрятал лицо в ладонях. Натирра позвала Гермиону жестами к себе. Та отчаянно замотала головой, паникуя от одной мысли раздеться перед людьми, да еще и двумя мужчинами. Стыд сковал ее, и Натирра засмеялась над ее замешательством. — Ты еще ни разу не танцевала для богини? — не смущаясь своего неодетого вида, Арами подошла к Гермионе. Детская непосредственность лишала ее всякой порочности. Гермиона подняла глаза. — Нет. Так заметно? — Ага. Ты стесняешься. Нужно окунуться. Лириэль говорит, так легче будет войти в храм. Пойдем? — малышка протянула крохотную ладошку. Гермиона замялась. Ее воспитание твердило о том, что приличные леди купаются в купальниках. Картина перед глазами ясно говорила: леди тут не место. Ваэнир перевел на нее ленивый взгляд, ничем не отличающийся от того, каким он смотрел на плавающих перед ним ундин. «А что, если разденется Гарри?», — чуть обиженно подумала девушка. И расстегнула куртку. Арами улыбнулась. Вода не стала теплее после первого знакомства. Стадо мурашек, пробежавших от стоп вверх, поставило каждый волосок дыбом. Девушке хотелось скорее оказаться в воде и скрыться в ней, отплыв как можно дальше от чужих глаз. Но согретое пустыней тело протестовало. Гермиона впервые ощущала эту невероятную беззащитность, наравне с холодом сковывающую тело. Она чувствовала, как в глубине горла рождается панический крик. Но она смогла только вздрогнуть, когда теплые руки незаметно подошедшего Ваэнира мягко легли на ее плечи. Поверх стыда появилась благодарность за тепло, мягко разливающегося по спине. — Задержи дыхание, — обманчиво мягко сказал он, и Гермиона не сразу его поняла. — Что? Вода внезапно приняла ее в свои ледяные объятия. Естественно, задержать дыхание девушка не успела. Крохотные пузырьки в секунду просочились сквозь пряди волос, вызывая истерику. Под общий смех Гермиона забултыхалась, выныривая. Вода от ярости мигом потеплела вокруг. — Ваэнир, ты мудак! — высокие своды пещеры отразили звонкий голос. — Пожалуйста, — оскалился эльф. Он стоял так близко, непростительно близко к краю, что Гермиона плеснула в него водой. И, пока он вытирал лицо, дернула в воду за собой. Спустя три секунды из-под воды вынырнул самый разъяренный эльф на свете. В алых глазах блестела кровавая месть. Гермиона ойкнула и рванула подальше от Ваэнира. Тот прорычал что-то вроде «утоплю» и рванул за ней. Полу-истерическому смеху девушки вторил звонкий смех Арами. Лириэль и Натирра делали ставки. Вечер пришел медленно. Девушки валялись на песке у берега, в пол голоса иногда обсуждая что-то незначительное. Ваэнир выжимал вещи. Он перестал выглядеть угрюмым после недолгой схватки с Гермионой, закончившейся дружеской ничьей и воспитательными щелбанами от Натирры. Полчаса назад наставница объявила перерыв на обязательный отдых. — Откуда здесь водопад, если вокруг пустыня, — спросила Гермиона. — Из недр земли бьет поток, проходя сквозь скалу и образуя на вершине небольшое озерцо, а после опускается по каменным скатам сюда. Гарри, порядком привыкший к нудистам-эльфам, тоже искупался и теперь выкладывал вместе с Арами картинки из мелких камушков. Получалось у него не особенно хорошо, но парень выглядел умиротворенно и не беспокоился из-за результата. Арами щебетала, рассказывая новому другу о своей короткой жизни. — Ты хотя бы иногда не таскаешь с собой книжки? — Ваэнир сел рядом с Гермионой, завоевав кусок покрывала. — Ты когда-нибудь оставляешь дома оружие? — парировала девушка. — Это другое! Книгой нельзя защититься. — Зато с помощью нее можно найти альтернативные способы спасти себе жизнь. Например, коротенькое беспалочковое, которое превращает металл в желе. Шуточное, но действенное. Мое оружие — мой ум. Ваэнир фыркнул. Он наверняка нашелся с ответом, но Натирра прервала их разговор. — Через десять минут луна будет в нужном положении. Пора. Каменный пол храма не был холоден, как ожидалось. Босые ступни покалывало от магии, скрытой в узорчатых плитах. — Нам туда нельзя, — остановил Гарри Ваэнир и преклонил колено на первой ступени. Гермиона занервничала. Чувство было такое, будто она на экзамене. К которому она не готовилась. Арами присела у чуть запыленной арфы, провела по ней шелковым платком, смахивая налет забытья. Лириэль остановилась рядом с ней, положила изящную руку на детское плечико. Натирра вывела Гермиону в круг и встала напротив. — Закрой глаза, — полушепотом сказала она. Тонко запела первая струна, потом поплыл голос еще одной и еще. Где-то у основания позвоночника Гермиона почувствовала пьянящую слабость от вибрации звука. Мелодия складывалась, как полотно, из тонких шелковых нитей, вплетая в себя девушек. Лириэль запела. Тысячи алмазных молоточков застучали в голове, замерцали звезды под опущенными веками. Все: Араст-Чад, маленький хрустальный замок из сказок, чудесные эльфы, журчание озера, переливчатые звуки арфы и еще тысячи мгновений — стало единым. Маленький осколочек вселенной, бывший когда-то Гермионой, а теперь кружащийся в танце волосок богини, захлебнулся во всей любви и радости. Ее тело больше не было ее телом. Оно стало храмом и подчинялось его законам. Закон же гласил: если тебя касается музыка — преврати ее в танец. Взгляд Ваэнира не выражал ничего. Только сжатые кулаки и бьющаяся венка на шее говорили о том, насколько сложно удерживать ему себя от растворения в действе. Гарри, видевший это, искренне завидовал ему. К его восторгу примешивалось еще что-то. То, что шло, казалось бы, не из него. Та самая тошнота, поднявшаяся вновь после долгого перерыва. Все время, пока не было магии, тошнота держалась на уровне терпимой, а сейчас почти выворачивала нутро. И сдержать ее помогала тоже магия. Магия, что рвалась из трех женщин и ребенка, наполняя жизнью храм. Казалось бы, сама Эилистрае сойдет со своего пьедестала и присоединится к танцу. Все чудилось, что обсидиан ее тела оживает и движется. Мелодия смолкла, завершаясь угасающей капелью. Медленно остановились, теряя инерцию, танцовщицы. — Маленькое подношение, — улыбнулась Натирра и рассекла ладонь о кинжал, лежавший у алтаря. Точно так же она поступила с ладонью вскрикнувшей от неожиданности Гермионы. Та толком не почувствовала боли, эйфория пока еще перебивала все. Лириэль повторила ритуал и помогла Арами. Окровавленные ладони прикоснулись к хрустальной чаше алтаря, тонко зазвенел пробудившийся храм и Луна вспыхнула чистым светом, лаская всех, кто попал под ее лучи. Гарри тихонечко выдохнул. Тошнота полностью прошла, легкие наполнились дыханием. По ступеням, вслед за всеми, спустилась Гермиона. Гарри показалось, что свет струится из нее. Ваэнир поклонился ей. — Поздравляю, Жрица, — тихо сказал он. И Гарри заметил, что теперь, как и Натирре, он не смотрит ей в глаза. День закончился в доме с зеленой крышей. Лириэль и Арами перенеслись вместе со всеми. Уставшую девочку уложили на кровать Натирры. Остальная же толпа отмечала удачное завершение задачи и приятную встречу, запивая все подозрительно крепкой амброзией.***
Утро началось с понимания, что квартира для двоих шестерых вмещать не должна. Шестерых, из которых пять не трезвы — тем более. Лириэль спала в обнимку с Натиррой, закинув красивое бедро на талию наставницы. Та обнимала эльфийку за задницу и во сне выглядела вполне себе довольной. Ваэнир спал сидя, скрючившись, а Гермиона удобно устроила голову у него на коленях. Чертыхнувшись, Гарри ушел на кухню, налил себе кофе и вернулся в гостиную. Гермиона успела куда-то свинтить, но слышно ее не было. Гарри пожал плечами и бухнулся в кресло, потирая затекшее тело. Он и спал в этом кресле, разделяя скрючившуюся участь Ваэнира. Кофе приятно бодрил. Гарри вдруг захотелось раздвинуть шторы и впустить солнечный свет. Шторки разъехались с приятным шелестом, но вместо привычного пейзажа появилась только крутящаяся воронка мира. Парень попытался стряхнуть неприятное зрелище, но его вдруг дернуло из пространства. И тут же выкинуло в воду. Гарри едва успел заметить краем глаза трибуны, пока голова уходила под воду. «Турнир!» — паническая мысль вспыхнула в голове. Одежда мигом потяжелела, сковывая тело. Остатки воздуха вырвались от удара о воду, пузырями ушли вверх. Поттер забарахтался. Через секунду понял, что это плохая идея. Мелькнула чья-то тень поблизости. Мутная, зеленоватая вода озера не давала нормального обзора. Через несколько секунд удушья Гарри вспомнил о подарке наставницы. Заветный камень запутался в мокром кармане. Застрял. Гарри дернулся несколько раз. Треснула мокрая материя. На вкус камень оказался подобием известки. В рот пробралась грязноватая озерная вода с запахом рыбы и вкусом водорослей. Одна секунда. Две. Сердце остановилось. Очень резко, так, что стало больно. Гарри похвалил себя за то, что эту дрянь всегда носил с собой. Прекратились спазмы. Мозг перестал требовать воздух, довольствуясь магическим камнем. Еще минута медленного погружения. Тело охладилось. Двигаться стало тяжелее. Нужно было разогреться. С трудом Гарри стянул с себя одежду. Мокрая ткань тяжело стягивалась с кожи. Спасало только отсутствие страха утонуть. На теле остались только плавки и амулет. Человеческое зрение на глубине не работало. Поттер переключился. Заметно посветлело. На метр выше снова мелькнула быстрая тень. — Что мне дорого? — мысленно сам себя спросил Гарри. Он с самого утра не видел Гермиону. Мысль о ней всколыхнула тело. Мышцы неохотно двигались в плотной жидкости. Ступор оставлял разум. Частично вернулось самообладание. Вода, как желе, ломалась и бугрилась под пальцами. Гарри поднялся на пару метров вверх. За сеткой водорослей ничего не просматривалось, кроме редких всполохов голубоватого света. Вдалеке тревожно шевелился пейзаж. Туда Гарри и поплыл. Тишина ли, вода ли давили на уши, но в этом молчании Гарри плыл и плыл, не совсем понимая, куда. Был ли путь верным, он не мог знать. Краем глаза отмечая движение, парень каждый раз невозможно медленно поворачивал голову и упускал объект. Тут был кто-то быстрее него. Некстати вспомнился убитый вампир. В воде Гарри был куда слабее, чем ночью на поверхности. Некрасивая морда резко вынырнула сбоку. Русалка не заметила Гарри в водорослях и, повернув, уплыла влево. Гарри затаился и чуть утоп. Следом за первой русалкой проплыли еще три. Мерзкие, клыкастые, зеленоватые рожи слеповато озирались по сторонам. Гарри замер. Мутноватое, замедленное движение вокруг него скрадывало движения. Все проявлялось с запозданием. Страх не приходил, он понял, из-за камня. Обычно, его бы уже свел с ума ужас. Хладнокровное понимание ситуации ничего не меняло. Мелкие рыбешки пощекотали неприятно ногу. Поттер дернулся. Время не стояло на месте. Хоть и текло в воде совсем иначе. Вглядываясь в мутный туман встревоженной воды, Гарри выбрался из убежища. Густой, тихий звук его движений встревожил стайку рыбы следом. Под ногами поднялся ил. Вода потемнела, почти лишая обзора. Цепляясь озябшими пальцами за острые камни, Гарри толкал тело вперед. Толчок, угасание движения. Толчок. Неприятный мелкий порез. Крохотная струйка крови. Вода почти прижала парня к земле. Нужно было подняться вверх, чтобы вода начала его выталкивать. Но это было слишком опасно. Корявые кораллы царапали кожу, появляясь из ниоткуда. В ушах нарастал звон. Парень не заметил, как оказался без прикрытия водорослей в подобии глубокого котла. Яма была пуста, не считая четырех черных фигур почти у поверхности и десятка снующих русалок. Гарри попятился. Но его уже заметили. Стая скользких тварей рванула к нему. В кожистых руках заблестели трезубцы. Сердце вдруг стукнуло. Медленно начало набирать ход. В глазах помутнело от малого количества кислорода. Камень почти прекратил действие. Гарри собрал волю в кулак. Вода не была его стихией. Русалки клекотали, кричали, выкрикивали угрозы. Вода бурлила. Иллюзия продержалась секунд семь. Этого хватило, чтобы Поттер удрал с того места, куда воткнулся сноп трезубцев. Русалки закричали, поднимая густой вихрь ила. Поттер плыл на пределе сил. Впереди маячили человеческие тела. Их внешность еще была неразличима, но Гарри узнал штаны Гермионы. В голове забилась паника. С низу поднималась русалочья армия. Хищные пасти клацали зубами-пиками. Натяжение воды вдруг перевернуло его, потянуло вверх. Чуть не промахнувшись, схватился за цепь. Акулья голова с раскрытой пастью летела на перерез. — Нет-нет-нет-нет! — завибрировало в голове Поттера. Слишком далеко! Ему не хватило метра, когда акула достигла цели. И оборвала цепь, унося Гермиону с собой. За акульей головой тянулось чье-то рельефное тело. Очень нужен был воздух. Поттер подтянулся по другой цепи ближе к поверхности. Чужая мантия под руками обвивалась вокруг запястий. Он заглянул в лицо пленника. Оглянулся на второго. Там дрейфовала маленькая девочка, когда-то виденная в коридорах школы. Русалки неумолимо приближались. Их клекот раздавался в голове. Больно. Легкие свело спазмом. Синяя пелена удушья медленно превращалась в тьму. Чудом парень заметил серебристую искру. — Черт! — подумал Гарри. Трезубец летел ему в шею. Гарри усилием увернулся. Не долетел, только поцарапал кожу. Поттер поймал его за самый край, едва успев… Вода заалела вокруг, застлала глаза маревом. Русалки развеселились. Воспользовавшись их радостью и заминкой, Поттер перебил по звену у цепей и вынырнул с добычей на воздух. Невероятная боль скрутило внутренности. Он толкнул тела к деревянной площадке приблизившейся пристани. Чьи-то руки подхватили их. Еще пара магов втащила Поттера следом, уворачиваясь от рвоты, выплескивающейся из содрогающегося тела. На помост летели водоросли и рыба. Как они там оказались, парень не представлял. Воздух оказался очень сладким. Что-то вещали громко с трибуны. Ревела Флер, обнимая очнувшуюся сестру. Чуть дальше в стальных объятиях Крама лежала бледная Гермиона, щурясь от света. Гарри посмотрел на второго спасенного пленника. Рон приподнимался на локтях, продирая мутные глаза. Трибуны ликовали. Гарри молчал. Пара русалочьих морд мелькнули над водой и скрылись. Сердце спотыкалось на каждом ударе. По телу разбегалась застывшая в воде кровь. За ней бежали электрические разряды. Гарри пытался не шевелиться. Суета вокруг резала по ушам. Только сейчас он осознал, что снова в школе. Шум над ним был восклицательным. Все неспокойные перемежали восторги от его возвращения с восторгами от его действий. Подняв взгляд, он всмотрелся в толпу. Больше остальных против света чернела знакомая фигура. В этот раз он не смог помочь, просто не зная, что Гарри там. И теперь поливал его беспокойством, страхом, облегчением, тревогами целого месяца, сомнениями и тому подобным. Шквал его эмоций вкрутился сверлом в голову, будоража и успокаивая одновременно. Сейчас нельзя было рвануть наверх, обнять, извиниться за все и целовать, целовать, целовать. Поэтому, что есть сил, вспоминая короткое письмо, Гарри отправил по вибрирующей нити связи сгусток нежности. Снейп сложил на груди руки. Но нить успокоилась, чуть подрагивая. Зная Снейпа, можно было счесть это своеобразной лаской. — Эй. Спасибо, — Рон из-под мокрой челки смотрел на экс-друга. Синие губы нервно подрагивали. Он пытался их сжать надменно, но не удавалось. По лицу бродили мягкие, давно знакомые эмоции. — Я не сдавал вас. — Неужели, — устало отозвался Поттер. Ему вроде бы было уже всё равно, только каждое слово знакомого голоса цепляло репьями спокойную гладь памяти. Все мысли от Снейпа убежали в этот момент, где наконец вершилась концовка долгого, тяжелого конфликта. — Не веришь? Ну и не верь. Гарри подумалось, что отзывчивый, солнечный парень не мог быть способен на холодную подлость. Верить в это было так правильно. Верить в это очень нужно было ради вселенского мира. — Я не ненавижу вас больше, — продолжал Рон. Голос от холода его терял звонкость, чуть хрипловато формируя смысл, — это ведь от вас не зависело. Быть моими друзьями зависело, а это все — нет. — От тебя зависело нас отвергнуть, — проглотил горечь Гарри. — От меня. Меня есть за что презирать. — Ты пытался нас предупредить тогда. — Почти получилось. — Получилось. Так тяжело, так сумрачно еще ни разу не было в голове Поттера. Он метался среди жестоких слов и простого объятия. На этой развилке был только один правильный путь. И его невероятно сложно оказалось выбрать. Рон чихнул, потряс головой и встал. Пасмурное небо накрыло его медную макушку, задумчиво светлея. Среди влажных облаков, похожих на расплывшуюся вату, мелькнуло белесое солнце, на секунду золотя непослушные рыжие пряди. Гарри встал тоже и легонько толкнул плечом плечо Рона. И ушел, пряча глаза. В разряженном воздухе сложно было дышать. Далеко Гарри не ушел. Его скрутил приступ тошноты. Сильнее, чем десяток предыдущих. Он осел на землю, чудом удерживая сознание. Мгновенно среагировала Гермиона, выбираясь из рук Виктора. Вдвоем они подбежали к Гарри. Следом подскочил Рон. — Ингви, одеяло! — тихо крикнула девушка. В ней поднимался страх. Гарри выглядел до страшного плохо. Дрожали совсем посиневшие губы. Судорожно заворачивая друга в толстую шерсть, она панически искала выход. Оставаться было нельзя. Во главе с директором к ним бежал весь педсостав. Девушка взглянула на Снейпа и кивнула ему. Он ответил кивком, чуть притормаживая. — Кабинет профессора Снейпа, — прошептала Грейнджер Ингви. Никто не заметил, как пару минут спустя скрылся Снейп, отделившись от взбаламученного скопища учителей. Гарри лежал, бессильно свесившись на половину со «своего» дивана. Его аура почернела почти наполовину. Отчаянно обнимая его, Гермиона шептала что-то, не справляясь с диагностическими. Хмурой статуей над ними стоял Крам, заломив руки и больше обычного сведя густые брови на переносице. Рон держал девушку за плечи. — У него жар и он совсем не приходит в себя! — сообщила вбежавшему Снейпу Гермиона дрожащим голосом. В унисон с ней застонал Поттер и на столе разлетелась какая-то колба. Повсюду лежали осколки. Магический фон Гарри скакал по параболе, то уходя в ноль, то что-то разрушая выбросами. На щеке Рона виднелся глубокий кровоточащий порез, который он игнорировал. При приближении Снейпа магия забесновалась, подожгла портьеры, перевернула кресло, разбила фиалы на полках. А потом резко утихла. — Истеричка ты, Поттер, — ругнулся Снейп. Он присел рядом и на удачу призвал зелья. Несколько уцелевших пузырьков подлетели к нему, ткнулись в ладонь. Половину он отмел за ненадобностью, потом влил в приоткрытый рот стабилизирующее, мягко массируя выступающий кадык. После так же напоил Гарри бодроперцовым. Ситуация, в общем, успокоилась. Крам ликвидировал очаги огня, восстановил разбитое стекло и вручную поднял кресло. — Профессор? — тихо прошептала Гермиона, глядя на чуть порозовевшего, но все такого же неподвижного Гарри. — Понятия не имею, — через силу вытолкнул слова Снейп. Смерть маячила где-то поблизости. Зельевар хотел списать все на паранойю, но даже Помфри разводила руками. Что-то сидело в мальчишке, выпивая его, истончая последнюю защиту. Гермиона отдала приказ Руни и вновь повернулась к неподвижному другу, утыкаясь лбом в его вялую ладонь. Ее тихий шепот тоскливо взывал к уплывающему сознанию. — Ну, живой хотя бы, — громко ввалилась в помещение вместе с Руни Натирра. — Вы двое, — она ткнула пальцем поочередно в Виктора и Рона, — брысь отсюда! Саламандра, сейчас будем учить колыбельную. Ты, — она посмотрела на Снейпа, — хватай свое сокровище и с нами. За парнями закрылась тяжелая дверь. Гермиона судорожно вцепилась в полуистлевший свиток, глотая едва понятные эльфийские слова и на ходу переводя не слишком разборчивый текст. — Ты знаешь, что с ним? — тяжело поднялся Снейп, недоверчиво глядя на эльфийку. — Я видела подобное однажды. Но не сопоставила симптомы раньше. Мне нужна будет помощь. Ты сейчас не слишком силен, но я одна не справлюсь. Готов к мукам и страданиям? — Хватит трепаться. Идем, — Снейп легко подхватил Гарри на руки. Натирра мотнула головой и кивнула головой Руни. Ночная пустыня Гермионе понравилась бы больше, смотри она сейчас по сторонам. Но ее только тревожила мысль, не ухудшит ли состояние друга ужасный холод пустыни, оставшейся без жаркого солнца. Песок скользил под ногами, затрудняя движение. Гарри дышал еле-еле. Снейп шел, сжав зубы. Злые глаза смотрели в неизвестное вперед. Он прижимал Гарри к себе так бережно, будто боялся, что тот рассыплется и сольется с песком. Минуты капали свинцом позади. Почти плача, Гермиона наблюдала страшную картину: ослабленный Снейп вливал крохи сил в едва живое тело в руках. Смерть скрипела песком позади. Почти отчаявшись, они наконец увидели скалу впереди и Гермиона с Натиррой рванули к ней. Снейп ругнулся, поудобнее ухватил Гарри и постарался ускориться. Сердце грохотало. — Черт тебя дери, Поттер. Каждый раз находишь… фух… все более увлекательные способы… хх… потрепать мне нервы. Гарри не ответил. Внутренности Снейпа скручивало в тугой комок от страха. «Живи», — билось в его голове, — «Матерью твоей заклинаю, живи». Он сейчас верил и в бесноватую эльфийку-наставницу, и в Мерлина, и в пантеон сомнительных богов, только бы этот мешок с дерьмом и отвратительным характером жил. — Сюда, — махнула Натирра на чашу алтаря. Гарри смотрелся в ней, как в люльке, свернутый в позу эмбриона. Лицо, смятое о камень, было безжизненно-бледное. Даже обсидиановая кожа стала в разы светлее. Снейп судорожно прокручивал в голове инструкции, полученные по пути. Натирра прокашлялась и запела. Голос ее нервно дрожал. Пальцы впились в кромку чаши. Гермиона смаргивала старательно слезы. Голос ее не слушался и был совсем сиплым. Магия тонкими струйками недоверчиво кружилась вокруг девушек, будто не узнавая недавних послушниц. А потом Гермиона громко вдохнула и закрыла глаза. Она старалась удержать в голове два образа: мамы, когда она поет колыбельные и Гарри, когда он смеется. Не сразу попав в ноты, но не останавливаясь, она пела наспех заученную колыбельную, промурлыкивая забытые слова. А когда текст кончился, она вспомнила все те, что помогали ей засыпать. Натирра подхватывала, когда что-то узнавала, или просто баюкала голосом. Магия закружилась, засвистела, вкручиваясь в колыбель, в недра замершего тела. Гарри выгнулся и застонал. Его аура заплескалась. Черная, как сажа, дырявая тряпка бесновалась, избегая магии. Натирра выхватила кинжал из-под алтаря, схватила Гарри за челюсть, чтобы не дернулся и тремя точными движениями вскрыла шрам на лбу. Гарри закричал в беспамятстве и Северус почувствовал, как все его естество кричит вместе с ним. Боль, пришедшая от другого, воспринималась тяжелее Круцио. Снейп уцепился за края алтаря, переживая пытку. Гарри кричал, срывая горло, бился в конвульсиях, царапал лицо и голову, скребся по дну. Снейп сделал усилие, отгоняя мушек перед глазами, и вытолкнул максимум сил в помощь, который мог. Кровь, похожая на мазут, хлынула на дно чаши, пенясь и шкварча, отторгая чужеродный материал, попыталась выскользнуть за край. Голос Натирры резко изменился, стал глубже и страшнее, песня жестче. Мазут кристаллизовался, превращался в мелкую грязную пыль. Гарри снова упал ничком, но задышал глубоко и чисто. Гермиона захлебнулась слезами, кинулась к нему, сгребла в объятия. — Что это за мерзость? — с отвращением выплюнул Снейп, глядя на пыль. Натирра злобно хохотнула. — Кусочек твоего темного господина, вампир. — Как… невозможно! Невозможно сделать хоркруксом человека! — Ты маг или где? Нет ничего невозможного для того, кто хочет чего-то достичь, — эльфийка задумалась, — мальчишка знал, что он возрождается. Но не знал, что в нем тоже кусок этой грязи. — Он уничтожен теперь? — Мерзость, что сидела в мальчишке — да, но глубокая магическая связь осталась. А магия очень любит играть такими штуками. Так что натерпится еще наш ушастый. — Северус! — на вздохе воскликнул Гарри, резко вынырнувший из забытья. Снейп едва успел поймать его под спину, чтобы тот не разбил себе голову, падая назад, — Северус, прости меня! Ох… Ты… Ты голодный? — Вот идиот, — отозвался Снейп. Сорванный голос Гарри, полный тревоги за него, дернул за струну внутри, вызвав непрошенную улыбку, — спи давай. Потом поговорим. — Правда? — осоловело хлопнул глазами парень, проваливаясь в здоровый сон. — Правда. Натирра недобро посмотрела на эту картину. — Ингви, будь добра, проводи профессора в школу. Его участие больше не требуется, — искренняя неприязнь во взглядах эльфийки и вампира была равноценна. Снейп выпустил руку Гарри, напоследок тихонечко ее сжав, и вышел из храма. Утро ввалилось в квартирку на Канви Айленд сквозь не задернутые шторы с бесцеремонностью Рона. Эта аналогия доставила Поттеру робкое удовольствие. Он медленно воскрешал вчерашний день в голове. В конце появился черный носатый профиль. Чуть не рухнув с кровати, Гарри на полусогнутых подбежал к комоду, вытянул письмо, зачитанное до дыр и улыбнулся во все зубы. Невыносимо хотелось ответить. Приплясывая на месте, он нашел обрывок бумаги и погрызанную ручку. В голове было столько важных слов. Но их нужно было говорить в лицо. Гарри дрожащей рукой нацарапал адрес и короткое «Приезжай». Сердце ликовало. Хедвиг ухнула и выскользнула в окно.