Мой по праву рождения

POV Гермионы Физика нас учит тому, что у каждого действия есть своя критическая точка, после чего оно медленно сходит на нет. Будучи воспитанной образованными магглами, я интересовалась предметами, что преподают обычным детям вне магического мира. Физика говорит нам о том, что у действий есть критическая точка... Я не знаю, где критическая точка этих событий и как долго мне еще лететь вверх, чтобы потом резко рухнуть вниз. Я поняла. Мне не нужно было слишком долго думать, чтобы понять, почему Люциус Малфой на меня так смотрит. Если бы на его лице был страх или отвращение - дело было бы в моей природе, но он просто распахнул серые глаза и пытался что-то сказать. Я смотрела, как мимические морщинки на его лице разглаживаются в удивлении, как приоткрываются губы. Может в этот момент я видела максимум искренности на всегда безразличном в своем высокомерии лице. А еще я почувствовала запах лилий. Там, где с утра пахло потными телами, огневиски и еще чем-то таким же неприятным, внезапно запахло лилиями. Не то, чтобы я любила цветы вообще, мне не дарили букетов, да и я не хотела. Но лилии были исключением. Я, если проходила мимо, останавливала на них взгляд, вдыхала запах и просто радовалась их существованию. Нежные, но в то же время немного хищные, с упругими изгибами лепестков - такие чистые, такие независимые. Их красота в возвышенности. Я прогнала ассоциации... Может дело было в парфюме. Может он спал неделями в кусте лилий или засовывал лепестки в карманы - не знаю. Он просто пах лилиями. По случайности - единственными цветами, к которым я что-то чувствую. Нужно было бежать, и я совсем запуталась - от чего-то или же за чем-то. Ступеньки поскрипывали под моими ногами, выдавая симфонию растерянности при каждом слишком резком толчке. Я мчалась с пролета на пролет, все слабее чувствуя новый для этого места запах. Это было моим подъемом. И падением. Вполне маггловскими американскими горками, на которых хоть и есть пик, они все равно цикличны. Красный блеск кристалла затерялся в толпе. Мне на мгновение показалось, что он упал на поле, но амулет снова мелькнул среди чьих-то ног. Устремившись куда-то в центр этого человеческого моря, я толкалась, наступала на ноги, стараясь ухватить ускользающую от меня цепочку. Как только я ее ухватила, меня резко дернули назад. - Бежим! -вклинился в мою панику голос Гарри, пока я одной рукой судорожно пыталась натянуть цепочку через голову. - Мы... Я раскрыла нас? - с ужасом вцепившись в его куртку, я похолодела. Нет, нет, нет, не мог Малфой узнать во мне... меня. - Да при чем тут это? - воскликнул Гарри, - на стадион напали Упивающиеся! Еще пара рывков вверх. Я перестала бояться падения. Мне внезапно стало интересно, что же еще ударит меня по голове? Я бы даже смеялась, если бы хватало воздуха. Пасмурное и темное небо расплылось вокруг зеленого дыма метки, обволокло ее, принимая в свои объятия. Она срослась с небосводом, замирая в своей отвратительной объёмности, и взирала на мельтешение людишек под собой. А тем временем поляна горела, охваченная алыми всполохами. Тонкие стенки палаток исчезали в мгновения, открывая взгляду испуганных людей и их съедаемый пламенем праздник. Я даже была рада, что мы ушли из палатки Уизли. Крики. Крики настолько громкие, что хотелось вскрикнуть громче них. Что-нибудь типа: "Закройте рот и дайте мне сосредоточится на побеге". Гарри тащил меня на буксире по медленно загорающимся ступенькам, что периодически рассыпались у меня под ногами, обкусанные огнем. Он еле успевал выдернуть меня из очередного падения вниз. А может не стоило этого делать? Может я должна была наконец упасть? Иллюзорный шар событий скакал по подсознанию, издевательски меняя траекторию и ускоряясь. Я за ним. Я почти подвернула ногу у самого низа и чуть не упала. Вот тогда-то я испугалась. Внезапно все как будто включили - звуки, цвета. Громкий смех пожирателей, которых нигде не было видно, зазвенел в ушах. Я знала, он тоже смеется! Холеное лицо мнется в ликовании, морщится, радуясь моей боли! Он мстит мне за то, что я существую, за то, что попалась на глаза. За то, что ему суждено ненавидеть подобных мне. Перед глазами встала картина - из палочки, идеальной, как и ее хозяин, вылетает изумрудный дымок под яростный и злобный "Мосмордре", зов, обращенный к господину, запоздавшая угроза, направленная к погибшим от рук Упивающихся. - Гарри, куда мы? - я постаралась докричаться до друга. Он, не поворачиваясь, кинул: - Подальше от этого проклятого места. Я не знаю, сколько мы бежали - все слилось в одно мгновение, тянущееся, как жвачка. Моим секундомером стал огонь - чем больше он поедал палаток, повозок, метел и людей, тем ближе был рывок вверх. Пламя меня совсем не пугало. Оно стало естественным сразу же, чего я не могла сказать о агонии людей. Она внушала настоящий ужас. Вместо того чтобы спасаться, глупые маги вокруг пытались сохранить что-то из вещей, метались из стороны в сторону и молили о помощи Мерлина. Чем он им мог помочь? У нас же был собственный Мерлин - темнокожий, красноглазый и дико злой. - Почему вы, идиоты, всегда находите приключения на свои задницы? - яростно шипел Ваэнир, хватая нас за рукава. - Держитесь! Мы толком ничего не успели сообразить, только вцепились в него покрепче, и я постаралась выкинуть из головы все лишние мысли. Нас закружило, встряхнуло, рассеяло, а потом собрало снова где-то далеко от стадиона и Упивающихся. Я больно приложилась крестцом о землю, потому что после аппарации держать меня никто не стал. Натирра бросилась к нам, бегло осматривая Гарри на предмет повреждений, а потом рывком дернула меня вверх. Новый "вверх", больше похожий на низ. Я таращилась на эльфов, ожидая дальнейших нотаций, но эльфийка только прижала меня к себе. - Эх, говорила же я, что эта саламандра нигде не сгорит! - почему-то удивленно произнесла Натирра, на автомате меня ощупывая. Ее слова совсем не вязались с бешено колотящимся сердцем. - Сестра, нам нужно убираться отсюда! - Ваэнир нетерпеливо переступил с ноги на ногу и поправил куртку. - Куда? - удивленно уставился на него Гарри. Мы стояли на тихой улочке где-то на окраине, судя по отсутствию громких звуков, присущих любому городскому центру. Сердце медленно успокаивалось, его бешеный стук затихал. Казалось, мы спасены. Куда же нам еще бежать? Вопрос друга проигнорировали, нас снова схватили за шкирки, и пространство снова дернулось. Через пару мгновений мы уже сидели в старой, привычной до колик, дыре эльфов. Те переглянулись и впервые на нашей памяти достали палочки. Меня пробрала дрожь. Раньше с презрением отзываясь об этом магическом артефакте, сейчас они держались за него почти как за последнюю соломинку. Поплыли в воздухе сети заклинаний, пленкой ложась на стены. Старые, викторианской эпохи обои, протертые и облезлые, зацвели красноватым цветом, приобретая уж какой-то совсем зловещий вид. Дом задрожал и мне показалось, что он стягивается, как будто уходя под землю. Я схватила Гарри за руку, он в ответ ее сжал. У меня были вопросы, но что-то подсказывало, что на них мне никто не ответит. Например то, что, закончив, эльфы убрали палочки и ушли в кухню, плотно закрыв за собой дверь. Гарри подошел к окну и аккуратно отодвинул занавеску. По ту сторону все еще виднелась лужайка и уходящее вдаль бескрайнее поле. Мы были почти дома, но что-то уже неуловимо изменилось, о чем говорила потрескивающая в воздухе магия и почти звенящее опасение, источаемое всеми. Для нас еще ничего не закончилось. Следующие пару дней напряжение только усиливалось. Тренировки стали жестче, будто нас через неделю отправляли не в школу, а на поле боя. Тело, как грибами, обросло синяками и я ночами долго не могла заснуть, пытаясь найти положение, в котором ничего не будет болеть. Эльфы молчали, таясь от нас по углам, а мы ничего не спрашивали, здраво рассудив, что от этих шпионов правды не добьешься. Если бы могли/хотели/считали нужным, то уже бы все рассказали. Конечно, такое пренебрежение бесило и меня, и Гарри, но требовать что-то у двух Дроу в состоянии тревоги - дело глупое и травмоопасное, а нам и так доставалось больше некуда. Нам пришлось выбраться в город, чтобы забрать письма. Они пришли на наши старые адреса. Даже если бы и на новый, то туда нас тоже не отпустили после Чемпионата. Натирра что-то долго над нами магичила под едкие комментарии Ваэнира, которые нам были непонятны, но злили примерно так же, как и эльфийку, у которой на нервной почве что-то не выходило. В итоге даже нам, не особо опытным как в простой, так и в эльфийской магии, стало понятно: навешано на нас столько, что любая бабочка, подлетевшая к нам, заискрится и вспыхнет, не успев преодолеть магический щит. Все отводы глаз, коих было много, потому что даже Дроу все не могли на нас сосредоточиться. Как я поняла, повесили еще пару пугалок, сигнальные чары и на шею в дополнение по паре оберегов. Я чувствовала себя младенцем, которого собирают перед прогулкой в лютый мороз. А "заботливая мамочка" даже при своем цвете кожи все равно казалась бледной. Я хотела спросить в чем дело, но рядом стоял хмурый эльф, рычащий каждый раз, когда я заикалась о том, что нам нужно больше информации. В итоге я просто смирилась и решила, что столь взрослые существа лучше знают. Даже если на их лицах написана детская паника вперемешку со вселенским ужасом. Под наше настроение пошел мелкий дождик, до того противный, что хотелось послать к черту и сов с письмами, и Хогвартс, и вообще адекватную человеческую жизнь в целом. Холодные капли прошмыгивали за ворот тонкой курточки, скользили по позвоночнику и замирали где-то на крестце, оставляя после себя мерзкое чувство заканчивающегося лета. Август в этот раз не был ни жарким, ни даже теплым, но в воздухе поселилась тягостная духота. В старенький домик эльфов повсюду проползла сырость, находя себе прибежище под кроватями, по шкафам, в крупах, пропитывая все своим отвратительным запахом. Я тосковала не то по родительскому дому, всегда пахнущему чем-нибудь сладким, не то по нашей уютной квартирке на солнечной стороне, где имел место запах талька, старой бумаги, какая бывает у потрепанных книг, и лаванды. Эльфы наотрез отказались отпускать нас обратно в Канви Айленд, ничем, естественно, отказ не аргументировав. Сами притащили нам минимум одежды, форму, старые конспекты (Ваэнир тогда ооочень некультурно выразился, скидывая на стол с грохотом всю мою порядком запылившуюся "макулатуру", как он назвал мои пергаменты), и еще кое-что по мелочи. "Мелких поганцев", опять же прозванных так недовольным Дроу, оставили без работы, чем домовики оказались недовольны. Сейчас мы стояли где-то в Лондоне у безликой остановочки, ожидая автобус, что мог довезти нас до Тисовой улицы. Мне было странно от того, что эльфы не могут забрать письма сами, если они с остальным отлично справились, но нас отправили одних, что, без сомнения, тоже что-то значило. А мне совсем не хотелось тайн. Мой личный шарик-метроном событий пока задумчиво завис в воздухе, намекая мне, что стоит прекратить поток потрясений, приходящихся на мою нервную систему. Я была с ним согласна. Да и вообще приобрела несколько отрешенно-философскую точку зрения, никак не вяжущуюся с тем, что стоит действовать, а не выжидать. Я же строила своей психике уютную норку и заодно рассматривала людей по сторонам. С нами рядом стояли мама с мальчиком. Женщина была молодой, модно одетой, да и ребенка своего принарядила. Но не было семейной идиллии в картине, где заводной малыш дергает маму за подол клетчатой серой юбки, а та досадливо отмахивается от сына. Я отвернулась. - Гарри, давай сбежим? - оно как-то само вырвалось, опережая мою мысль, но полностью ее донося. - Герм, ты с ума сошла? Куда сбежим? От чего? - он нахмурился. - Что вы от меня с эльфами скрываете? - Я отдельно от них что-то скрываю от тебя, - я улыбнулась, - а сбежать... Я не хочу в школу. Мы слишком изменились для нее. Давай поедем к Сириусу? - Ты что-то от меня скрываешь и так просто об этом говоришь? - он будто раздулся и смешно выпучил глаза. - Ничего, что беспокоило бы тебя так же как меня. Не уходи от темы, - если бы друг не злился из-за моей тайны, то это было бы похоже на диалог двух пэров за кружечкой Эрл Грея, настолько мы устали и поистрепались за последний месяц. - Я надеюсь, если оно станет для тебя опасным, ты посчитаешь его важным для меня. А на счет побега... Мы и так бежим и прячемся, никуда не двигаясь, ничего не делая. Как две крысы, выползли под дождь за странным ошметком прошлой норы. Нам нужно туда поехать, но и это будет побегом, хотя мы сами не до конца представляем от чего. - От Волдеморта? - И от него тоже, может быть. Мы замолкли на пару минут. - Я скажу. Чуть позже. Даже если оно не будет тебя касаться, скажу... - Хорошо. Мы стояли, прислонившись друг к другу плечами и ждали. Ждали автобус. Ждали ответов. Ни первый, ни вторые не спешили к нам. Дождь усиливался, барабаня по нашим макушкам. В дом Дурслей мы почти вломились, напугав их. - Дядя, Тетя, Дадли, - Гарри картинно поклонился и бегом рванул на верх в свою комнату, оставляя грязные отпечатки подошв на до блеска вымытой лестнице. Я кивнула малоприятному семейству и поднялась за ним. Когда я дошла до двери, Гарри уже вышел, запихивая конверт в задний карман. Мы ушли так же быстро, как и пришли. Дурсли все еще непонимающе хлопали глазами, пока я ловила такси. Ждать автобус под проливным дождем казалось плохой идеей. Маленький кэб докатил нас до моего дома в каких-то пол часа, но я совсем не хотела выходить из него и стучать в дверь. Наверное, иллюзорная Гермиона сидела с такой же иллюзорной чашкой горячего шоколада и занималась самым великолепным обманом, который удавался ее создательнице - жила, как обычная девочка. Я тихо, кончиками пальцев нажала на дверь. Она поддалась, а потом я услышала шорох в коридоре - папа собирался на работу. Резко дернув друга за руку, я приложила палец к губам и потащила его за дерево. Наблюдая, как папа целует маму в щеку, обнимает "меня" и разворачивается, крутя в руках ключи от машины, я вздрогнула. Моя память не выдавала мне этой картины в особо мрачные дни, но теперь, наверняка, отпечаталась в подсознании именно такой - идеалистической, трогательной и наблюдаемой со стороны. Я выплакала уже все скупые слезы, а потому теперь просто пожала плечами и пошла к неплотно закрытой двери. Я знала, мама сейчас пойдет на кухню - кормить иллюзию завтраком. Потому я тихо скинула в коридоре туфли, поплотнее зажала уши, чтобы не слушать ее тихого, низкого голоса, которым она наверняка рассказывает что-то интересное, заставляющее прислушаться, и шмыгнула к себе. Письмо уже было распечатано, развернуто. Половина пунктов была зачеркнута простой шариковой ручкой. Мантия, учебники и кое-какие мелочи уже лежали в углу, аккуратно сложенные в чемодан. Глупо было думать, что мама не будет беспокоиться об этом. Нужно было бы отправиться сюда на пару дней позже - все было бы уже куплено. Я свернула свиток, сунула его в карман куртки, создала иллюзию на его месте, зачеркнула оставшиеся пункты и наложила небольшую ауру убеждения. С чемоданом я поступила примерно так же. Обычно вещи до машины относил папа, потому что для его "дочурки" сумки были почти неподъемными. Я было хотела позвать Гарри, но чемодан оказался неожиданно легким. Сказывались физические нагрузки. Бегло оглядев комнату, я поправила тетрадь на краю стола, тряхнула волосами, рассыпая бусинки дождевой воды вокруг, вздохнула и вышла. Внизу, заглядывая в прихожую, стоял друг. Он зябко потирал руки и то и дело оглядывался на дорогу. Дождь прекратился, пока я собирала вещи, и теперь над улицей повисли мокрой ватой серые облака, сквозь которые прорывались первые солнечные лучи. Шарик задумчиво дернулся и упал, заявляя, что у меня настала белая полоса. Физика не учит нас тому, что действие порой заканчивается тогда, когда совсем не ждешь. В нашем гнезде нас уже ждали порядком расслабившиеся Дроу. На столе стояли кружки с горячим шоколадом. А Ваэнир что-то задумчиво мурлыкал себе под нос. Это был один из тех редких моментов, когда все сглаживается, ровняется перед новым рывком. Но до него еще было слишком долго и я просто опустилась на скрипнувший диванчик к Наставнице, поджав под себя ноги. Наше завтра стало чуть яснее.

- Конец второй части -