Мой по праву рождения

POV... Воздух пробивался неровными толчками в грудь, спотыкаясь о сломанные ребра, распирая саднящую гортань. Недавно выпитая кровь текла обратно, пачкая бурым смердящую мостовую. – А ведь предупреждали же гада! – почти с удивлением выдохнул вампир надо мной, а после размахнулся снова и острым носком туфли ударил в живот. Еще одна порция живительной жидкости с бульканьем выкатилась из пищевода на камень. Я упорно молчал, прекрасно осознавая свои грехи, но даже в отвратительной позе, на четвереньках, сгорбленный, не собирался сдаваться. Упертый болван! Жизнь же дороже! Ох, Мерлин, что за трусливые мысли в голове? Луна над макушкой издевательски подрагивала, теряла очертания. Мной протирали камень, растирали о землю. Без особой цели. Вампир ждал того момента, когда я окочурюсь... Или взвою. За шиворот, об стену, так, чтобы захрустело плечо, крошась в мелкие осколки. Потом вверх, почти под крыши, и до полного падения, где ломается и так отвратительный нос. Я попытался встать, но и это оказалось глупостью, потому что через марево боли я пропустил то мгновение, когда уже изученная до мелочей туфля влетела в челюсть, выбивая ее. Я застонал и попытался отползти, тщетно полагаясь на совсем слабые руки. Из одной торчала кость, но я уже не чувствовал боль. По крайней мере не локально... Новый удар по позвоночнику каблуком. Вместо крика из моего рта вылетело бульканье. Хребет, будто нитка марионетки, лопнул, оставив меня безвольным. Я посмотрел на палочку, лежащую в двадцати шагах. Она, как ни странно, была целой, будто мой каратель даже не думал о моем возможном сопротивлении. Я уже не мог до нее добраться. Ледяные пальцы ухватили меня за подбородок, резко рванули вверх, причиняя боль истерзанному телу. - Жаль мне тебя, конечно, - размышлял вампир. - Существо ты мерзкое, полукровка, да жрать охота всем, а? Его каркающий смех ударил по барабанным перепонкам. Я, уже зная, что не выйдет, вновь попытался вырваться. Он пристально посмотрел на меня, оскалился, и, дернув за волосы, насадил животом на свое колено. В глазах потемнело, но сознание упрямо не хотело покидать меня. Какая-то мысль, ощущение, для меня неясные, бродили в голове, наводили на вопрос: "Какое право я имею умирать вот так, ничего не закончив, ничего не искупив?". Вампир тем временем продолжал: - Но сам посуди: вот будем мы миловать убогих типа тебя - и мир наш рухнет. Вы же, твари, жрете немерено! А наша чистокровная нация будет потом с голоду дохнуть да от вил бегать? - он полыхнул злобой. Меня пробила дрожь. Он злился от своих слов, его монолог вдруг оборвался, затух, перестал быть осмысленными, и вампир перешел к действиям. В прореху в мантии, заляпанной кровью, пробрались его когти, пятью иглами впившись в мой живот. "Не сердце", - удивленно отметил я про себя. Лучше бы его. Было бы, в конце концов, лиричнее. Он делал это медленно, слушая мои хрипы. Миллиметр за миллиметром его пальцы подбирались к моим внутренностям, минуя упругий слой кожи. Когда они наконец прорвали его, оставшиеся силы скрутились в жгут, и я закричал. А после меня выкинуло прямо на мостовую, с мокрой рожей, кричащего в унисон профессору. Его мучитель резко обернулся на меня, показывая клыки. Он оставил свое дело, кинувшись в мою сторону. Его движения слились в одну расплывчатую полосу. Наставник мой был быстр, но этот - незаметен, неуловим. Мои глаза не могли выцепить его в пространстве. Я заметил его нечеткое очертание только тогда, когда он был уже совсем близко... Вечность длиной в два удара сердца я тянулся к рукаву. Поймав влажными пальцами скользкое дерево палочки, я запустил в него "Ступефаем". Он поймал его в двух шагах от меня, но даже не поморщился. Зато его атака отшвырнула меня к стене. Страх заполнил меня, как и минуту назад, но теперь уже за свою жизнь, и вся магия, оставшаяся после скачка в пространстве, просто хлынула из меня. Увы, осталось ее мало. Поток только напугал вампира, заставив отступить на пару шагов. Я попытался собраться с мыслями. Все уроки, данные Ваэниром, смешались в голове, а тело, ставшее ватным, не хотело действовать на автомате. Страх тормозил любые мысли, заставляя разум истерично биться в голове, шариком отскакивая от одного урока к другому, так и не воспроизводя его. Меня отвлек глухой удар. Зависший мгновение назад в коленопреклоненной позе профессор, теперь, потеряв опору, упал на землю, в лужу собственной крови. Мое оцепенение слетело с плеч. Я не знал, опоздал ли я, но в каждой отвоеванной минуте мог быть шанс на его спасение. Ножичек, фигурант моих безумств, сверкнул в дрожащей руке, заставив вампира насмешливо оскалиться. Но я, загнанный в угол зверь, полный решимости спасти сначала себя, а потом и свое личное "везение", уже перетек в боевую стойку. Два рваных вдоха, и ноги привычно понесли тело вперед. Я еще думал, как мне действовать, когда, оставив руку с ножом на отлете, обогнул вампира и зашел со спины. Наши глаза на мгновение встретились. Он казался озадаченным. Я локтем ударил его в позвоночник, впечатывая в ту стену, в которую недавно влетел я. А потом, резко развернувшись, я воткнул клинок ему меж ребер. И больше ни звука. Красная рукоятка торчала из серой мантии. А мантия, фигура, которая была в ней - замерший враг, медленно сползали на землю. Я наблюдал за этим так отрешенно, будто мне все еще снился кошмар. Будто все еще продолжалось пугающее видение. Медленно, по миллиметру, я вытянул клинок из спины вампира. Так же медленно вытер его о полы серой мантии. Для него все было кончено. Для меня - нет. У меня был шанс поступить так, как подсказывала сила, что притащила меня сюда. Я шел почти на автомате, отгораживаясь от происходящего. Ничего не чувствуя. Ни о чем не думая. Просто двигаясь согласно воле силы. Жадный до крови клинок (о да, я понял его натуру! Рукоять горела в моих руках, пульсировала, небольшой рубин в навершии полыхал довольно и сыто) вспорол кожу на запястье. Кровь толчками, гонимая бешено бьющимся сердцем, потекла по руке. Я обхватил недвижимую фигуру профессора, притягивая к себе. Моя кровь текла на его сюртук. Снейп был совершенно бледным, голова его запрокинута назад. Когда я приложил к его ледяным губам запястье, я уже совсем ни на что не надеялся. Капли стекали в приоткрытый рот, но вампир не подавал признаков жизни. Только когда я уже совсем отчаялся, легкое дуновение его дыхания коснулось моей кожи. Я сидел на холодной мостовой, неудобно запрокинув локоть, обнимал полуживую марионетку с оборванными нитями и искал луну среди дырявых туч. Время текло наравне с моей утекающей жизнью. Рана заживала, я снова полосовал по руке, выпуская наружу поток. Не знаю, сколько я сидел там, но на руке уже не было живого места. Я делал все это бездумно, только лишь иногда отмечая, что у него наконец прослушивается стук сердца, что тело немного напрягается, перестав быть безвольной куклой. Когда он зашевелился, я был уже в полудреме. Его глаза, глаза существа, который совсем ничего не понимает, всматривались в мое лицо, не различая черт. Если бы он понял, в чьих руках лежит, то уже орал бы... Я представил, как он через несколько секунд начнет вырываться, и инстинктивно прижал его к себе. А потом вспомнил, что у него перебиты кости. Я не умел трансгрессировать, а труп вампира поблизости наводил на мысли о возмездии. Своим ходом мы бы тоже далеко не ушли... Я вздохнул, отобрал ослабевшую и затекшую руку у своей ноши и, нашарив на груди подвеску-косточку, сломал ее. Что-то мне подсказывало, что проблемы только начались. По ощущениям было около двух часов ночи. - И как я все это буду Гермионе объяснять? - тихо выдохнул я в гнетущую тишину. Снейп снова зашевелился и застонал. - Тише. Не двигайтесь. Помощь скоро придет... Страх ушел. Я смотрел на стену, где пятном расплывались наши тени. - Два дня! Два чертовых дня! И вы, недоноски, уже успели наворотить дел! Подружка твоя спалила все блокаторы, ты - стал миской вампира! О Эйлистри, сколько еще бед на мою седую голову свалится? Натирра! Натирра, девочка, послушай меня! Выкинь их к чертям! - Непреложный обет, - очень сухо ответила эльфийка брату, перебинтовывая раны моего вампира. Ваэнир психовал, бродил по комнате, вскидывался и хватался за клинок, который у меня отобрал. Его одним взглядом останавливала сестра. Тогда он вылетал на улицу, чтобы через пару минут вернуться и раскричаться опять. Не скажу, что не в духе был только он. Наставница молчала, но вокруг нее расплылось темное пятно ауры. Она ничего не спрашивала. Я не рискнул оправдываться. Лучше всего было Снейпу, который, усыпленный заклятьем, лежал с безмятежным лицом на моей кровати. В него уже влили десяток зелий, включая костерост, кроветворное и еще парочку обычных. Были и те, о которых я даже не слышал (ничего удивительного - в зельях я ноль. Правда же, профессор?). Наставница всеми силами пыталась поставить его на ноги к утру. Закончив с перевязкой, она обратилась к брату: - Верни ему клинок. - Что? Да ты сдурела! А вдруг он еще кого им пришьет? - Когда он придет в себя, то даже в руки его брать не сможет. А нам тут улики не нужны. Если кровь на нем приведет к нам Панку, то он нас им выпотрошит, - ее деловой безразличный тон бил меня по нервам. Я никогда еще не видел ее такой равнодушной, такой холодной. - Натирра... Она обернулась ко мне. Нечитаемым взглядом она прошлась по моим залеченным наспех ссадинам, забинтованной руке, разбитой скуле и уставилась в глаза. - Я не буду сейчас тебя ругать, а после в чем-либо винить. Ты сейчас совсем потерянный, мальчик мой. Все мы совершаем странные и страшные поступки, ошибаемся на каждом шагу. Будем надеяться, что обязательные последствия оставят нас целыми и невредимыми... - она улыбнулась уголком губ. Грустно так, будто мать, сын которой попал в переплет. - Только расскажи, как ты там оказался. И из меня потекли слова. Я все ей рассказал: и как мне было страшно, и как страшно сейчас. Сколько мне боли принес этот вечер, сколько - предшествующая ему ночь. Я захлебывался словами, растирая слезы по щекам. Рассказ о своем открытии, о своих тревогах, о своем видении, о бое, в котором я победил только благодаря тому, что изначально казался неопасным. Ваэнир, слушая все это, молчал впервые за вечер. Он крутил в руках клинок, осматривая рукоять. Только под конец, когда Натирра не выдержала и обняла меня, он брезгливо выплюнул: - Слабак. - Я и тебя помню таким, - ответила за меня наставница. Эльф хмыкнул и протянул мне кинжал. Натирра встала и обернулась к кровати. Профессор стал дышать чуть чаще. Не заметил, когда его дыхание изменилось. Натирра совсем изменилась. Если раньше она была холодной, то теперь раздраженной. В самом начале, когда нас, окровавленных и почти бесчувственных, принес Ваэнир, она глядела на вампира с тем же выражением на лице. - Проснулся, клыкастый? - Снейп открыл глаза и уставился на нее, сведя брови. Рука его пыталась незаметно нашарить палочку в рукаве мантии. Ее там не было. Она лежала в моем кармане. В комнате вдруг запахло паникой. Натирра же решила развлечься. Я почувствовал ее азарт. - Гарри, сынок, а ты его привязал? - она обращалась совсем не ко мне, но я и ответить бы не смог. Я даже не знал, о чем идет речь. Зато профессор приподнялся на локтях и сжал губы. - Нет, видимо. Тогда сделай это сейчас! - она оглянулась на меня, смеясь глазами. - Он не тронет меня! - прошипел Снейп. Резко вскочив, он качнулся на ногах и переместился к двери, примечая для себя оружие. Кроме старинного подсвечника вокруг него ничего не было, но, я думаю, он смог бы сражаться и им. Выглядел он истощенным, слабым, еще не до конца пришедшим в сознание, но уже готовым к бою. Я поразился его силе духа. Только что он почти умирал на моих руках, а теперь снова рискует своей потрепанной шкурой, почти кидая вызов эльфам. - Нет? - усмехнулся Ваэнир. - Не тебе решать, глиста кровососущая. Нам! Нам решать, что будет с твоей убогой тушей! - фразы эти были слишком хлесткими для меня, слишком жестокими. Они угрожали существу, которое сейчас было заведомо слабее их. Ощетинившийся Снейп не до конца осознавал ситуацию. Его ничуть не пугал рык старшего существа, будто для него было что-то страшнее этого. Много страшнее. - Не сможет сломить мою волю какой-то мальчишка, уважаемые Дроу. При попытке "вторжения" его слабенькие куриные мозги расплавит в костяном ящике, по ошибке называемом головой! - меня это даже не задело. Я не собирался его ломать. Я вообще не знал своей роли во всем этом фарсе. Натирра щелкнула пальцами. Мой амулет расстегнулся и прыгнул в ее руку. Пространство приняло мои новые очертания, колыхнувшись на секунду. Порядком отросшие волосы заслонили глаза. Теперь я видел комнату сквозь белую штриховку. - Весьма ожидаемо при такой-то компании, - но в голосе профессора явно скользило удивление. Он только начал связывать моих наставников и меня. - И что с этого? - он повернулся ко мне. - Ну, Поттер! Я весь ваш! Приступайте! - его ярость, направленная в самое мое нутро, ввинтилась в голову. Я впитал ее, не испугался даже, но она заставила вспыхнуть и меня. - А может и мне кто-нибудь расскажет хотя бы пару моих предполагаемых действий? А то я тут немного не ознакомился со сценарием, знаете ли, - получилось по-детски, но профессор сначала нахмурился, вглядываясь в мои глаза, потом усмехнулся и чуть расслабился. Его злой взгляд теперь снова стал просто напряженным. Наступило молчание. Сцена пересматривалась, искались новые возможности для воздействия. Но теперь Наставница сменила тактику. - Милый мой, извини... Все моя глупость... Вы же оба мальчишки, - потрепав меня по голове, Натирра оглядела книжные полки и вытянула небольшой пыльный том. - А я, наседка, смотрю на твоего кровососа, как на подлеца, лишившего мою милую нимфетку-дочь невинности, - она картинно вздохнула и сунула книгу мне в руки. - Держи, просвещайся, глупышка. Ржал рядом Ваэнир, рассматривая мою раскрасневшуюся некстати физиономию. Он вроде порывался что-то сказать, но снова переходил на смех. Я опустил глаза. Книга была обтянута потертым бархатом и на ней едва виднелись облетевшие буквы неизвестного мне языка, бывшие когда-то красивым золотым тиснением. Я засомневался, что вообще смогу что-то прочесть. В комнате стало теплее. Я засунул фолиант под рубашку больничной пижамы. Его шершавая обложка потерлась о кожу, обещая еще пару ответов в хаосе вопросов при должном старании. У меня есть Герм, в конце концов. Наставница оглядела меня, почистила мою пижаму от крови и кивнула брату. - Будь осторожен, дружок, - когда она аккуратно поцеловала меня в макушку, приглаживая непослушные волосы, Снейп скривился. Я думал, что покраснеть сильнее невозможно. Эта показная семейная идиллия конечно не роняла мой авторитет, его и так тонким слоем по грунту растерли, но поводов для насмешек стало больше. А их и так всегда находилось достаточно. И это сейчас профессор молчит, он напряжен, не в своей тарелке и не на своей территории, но только встретимся мы на его поле, и я буду пытаться неумело отразить отточенные язвительные фразы-стрелы, не всегда попадающие точно в цель, но бьющие больно в любом случае. Пора было в Хогвартс. Ваэнир дернул меня за руку, ухватил профессора за мантию, на что тот ощетинился, попытавшись высвободится. Эльф злобно мотнул головой и полыхнул силой. Его эта ситуация бесила, казалось, больше всех. Он начинал искриться от нетерпения. - Ты мешаешь мне от тебя избавиться, кровосос. Расслабься и будь паинькой, - нарочно провоцировал вампира он. Ему не терпелось сорвать на ком-нибудь злость. - Баста, Ваэнир! - прикрикнула Натирра. Нас резко кинуло в грязь перед границей аппарационного барьера Хогвартса. Когда мы очутились на слишком твердой земле, голос Натирры все еще звучал в ушах. Удерживать нас никто не стал, но я уже привык к таким выходкам эльфа, а вот Снейп, все еще слабый, как бы ни старался выглядеть иначе, не смог удержать равновесия. Он неловко повалился в грязь. Я кинулся к нему, но меня остановил его предупреждающий взгляд. В темных глазах полыхало бессильное бешенство напополам с презрением. Презрением ко мне. Он с трудом поднялся на ноги, почти незаметно провел по рукаву в поисках палочки, поджал губы, вздохнул глубоко пару раз и направился к школе. Я стоял долго, наблюдая, как он медленно удаляется, как черное пятно в ослепленных на миг солнцем глазах. Его палочка лежала в моем кармане, изучающе касаясь моей магии и принимая. Моя же, лежавшая рядом с ней, грела руку, несколько капризно и ревниво покалывая пальцы недовольством. Я почти решился догнать Снейпа, а потом резко выдохнул и решил, что именно этого существа мне явно достаточно сегодня. И его дискомфорт беспокоит меня в последнюю очередь. И я правда в это верю. Это утро пропахло сыростью, усталостью и чувством незавершенности. Я добрался до больничного крыла, снова рухнув на свою привычную уже кровать, но, вопреки ожиданиям, не заснул. Тело ломило, глаза закрывались, но что-то постороннее, не мое, мешало провалиться в мутную тьму сна. Я долго пробовал это "что-то", вертел в воображаемых пальцах громоздкое и липкое чувство, но только через долгие полчаса понял, что это - очередной клубок недовольства Снейпа. Он был зол, да так, что его злость глушила все мои чувства. Беззащитный, униженный и вновь голодный, он метался так же на кровати где-то в подземельях, силясь уснуть. Я же, с несвойственным мне злорадством, покрепче прижал к друг другу палочки, чувствуя, как их резонанс проникает по моим венам, лаская и забирая всю тревогу, обиду и страх, уже почти растаявший в глубине сердца. Вечер теперь был не более чем кадром без звуков, без запахов, без цвета. Я вымотался. Лето у Дурслей имело одно неоспоримое преимущество - скуку. Со всеми склоками и криками, постоянной тиранией родственников, я терпеть не могу тот дом именно из-за того, что там ничего не происходило. С тягой к магии, к волшебству, неустанному поиску чего-то более интересного, захватывающего, я не выносил ту постылую рутину, однообразную, безликую, изо дня в день ни капли не меняющуюся. А теперь желал ее. Мне хотелось отключить разум, работать на чистых инстинктах, быть ведомым первостепенными потребностями. Хотя бы на время сбавить скорость. Я истерся, не найдя за год ни одного островка покоя. Все время куда-то бежал: один, с Герм, с наставниками, даже со Снейпом пришлось. Ни на минуту не останавливаясь, едва разобравшись с одним, приходилось решать другое. Спокойный сон наполнялся бредовыми видениями. Подсознание пыталось найти выход, забирая у меня крохи отдыха. И сейчас я был на грани. До страшного близок к сумасшествию. Даже призванное быть оплотом покоя больничное крыло сейчас шумело, кашляло, хныкало, сопело, стучало стаканами... Я перевернулся на другой бок. Простыни потянулись за мной, прилипая к коже, потом отстали, надулись волной и с едва слышимым вздохом упали на постель. Я слышал это лучше, чем происходящее вокруг. Ярче. Громче. Знал, кому на самом деле принадлежит этот вздох. Дерево в руке пульсировало, тревожило, тоскливо звало хозяина. У палочек тоже есть душа. Эта была капризной, но на удивление искренней, не такой, как ее владелец. Она выражалась более ясно, более чисто. Не боялась просить. И, кажется, доверяла. Я уснул, думая, что завтра будет болеть голова. А на утро встал совершенно здоровым.