The Twice Told Tale

      - Эмма, вы какой чай предпочитаете? У меня есть зелёный обычный, с жасмином, чёрный с бергамотом, с ягодами, - перечислил Арчи, засунув голову в кухонный шкафчик и расправив чайные пачки.       - На ваше усмотрение, - Эмма слегка улыбнулась, присаживаясь за стол. Хоппер уверенно вытащил пачку чёрного чая с бергамотом.       - Пожалуйста, - заварив ароматный напиток, мужчина налил его в две кружки и поставил одну, с милыми птичками, перед шерифом. Усевшись напротив неё, Арчи сначала предложил женщине печенье, отхлебнул горячего чая - Свон сделала тоже самое - и только потом, отодвинув чашку, сложил руки на столе, внимательно глядя на свою гостью. Та, видимо, смутилась и запихнула в рот шоколадное печенье.       - Вы сказали, что хотите разобраться в себе, - начал Хоппер, поняв, что первая Свон вряд ли заговорит. Женщина кивнула и, вздохнув, так же отставила кружку в сторону.       - Когда двенадцать... тринадцать, Господи, как летит время, лет назад я отказалась от сына, моё сердце было истерзано предательством и, самое страшное, потерей. Я тогда поняла, что предать может каждый. Когда в мой двадцать восьмой день рождения на пороге я увидела Генри, моё сердце было холодным и настрадавшимся. Но не пустым. В нём постоянно были люди - много людей таких, которых вроде и нужно было выкинуть прочь и забыть, но не получалось. Таких людей, которых было не за что любить, но не получалось. Людей жестоких, не заслуживших любви, но не получалось. Людей мгновенных, ушедших из моей жизни почти сразу, но не получалось. В сердце был ужасный бардак - лёгкие привязанности, мимолётная симпатия, однодневная дружба. Когда Генри привёз меня в Сторибрук и после того, как я решила остаться, пустить корни, я поняла, что любви к сыну нужно место. И я без жалости его расчистила. Я полюбила Генри всем сердцем - это было его и только его место. Я никого и ничто не любила до тех пор так сильно.       Свон замолчала, глотнув чаю. Арчи слушал молча, водя кончиком ложки по тарелке.       - Потом, здесь, в Сторибруке, появились другие привязанности, которые удивительно быстро росли, расширяясь в моём сердце. Но оно-то уже было отдано Генри. В нём не оставалось места, и я боялась, что, впустив в свою жизнь других людей, я буду меньше любить сына. А привязанности становились всё крепче. Я подружилась с Мэри Маргарет, ещё не знающей, что она моя мать, - Свон хмыкнула, - подружилась с Руби, Эшли. Грэм... взял меня на работу, и мы быстро нашли с ним общий язык. Сердце разрывалось на части. Однако когда я встретила после стольких лет Нила, думаю, оно разорвалось, не выдержало. Тогда я поняла, почему не хочу новой любви, новой привязанности. Я боюсь это потерять. Мне становится невероятно страшно и жутко при мысли о том, что Мэри Маргарет, Дэвид, К... даже Реджина - все, к кому я успела на свою беду привязаться, могут исчезнуть, оставив меня.       Эмма вздохнула, затихнув, и негромко продолжила:       - Я считала, что истинная любовь одна на всю жизнь. Я, наверно, не единожды потеряла свой шанс. Моя надежда на счастье, счастливый конец умерла. Теперь у меня есть только Генри.       Женщина встала из-за стола и подошла к окну. Успевшая стать родной, противная, тянущая боль поднималась, сворачиваясь червём в груди, с новой силой. Шериф с горькой улыбкой дотронулась до нежно-белого цветка молодой азалии и неожиданно для самой себя спросила, увидев на подоконнике кое-что:       - Арчи, а почему этот горшок пуст?       Мужчина повернулся, и Свон указала ему на цветочный горшок, где была земля, но ничего не росло. Хоппер расплылся в довольной улыбке и произнёс:       - Это фиалка. Мне подарили её давным-давно, даже не помню когда. У неё были очень красивые сиреневые соцветия, да и цвела она, представьте себе, круглый год, не переставая.       Арчи с любовью поднял небольшой горшок и продолжил:       - К сожалению, она умерла. Высохла, истратив все силы из-за такого бурного цветения. Я долго ходил по цветочным магазинам, пытался найти тот же сорт, но те фиалки, которые мне предлагали были другими. Просто другими, я чувствовал.       - Но зачем держать на окне пустой горшок? - тихо удивилась Эмма.       - Мне жаль её, - пожал плечами доктор. - Может, там, в земле, остался маленький корешок и когда-нибудь прорастёт. Я поливаю и пустой горшок тоже. Это моя надежда.       - На что? - спросила Свон, разглядывая доброе лицо мужчины, склонившегося над горшком. - На то, что старое можно чудом вернуть? И как давно засохла ваша фиалка?       - Это уже неважно, - пробормотал Хоппер. - И надежда моя другого рода. Старое не вернуть.       Чай стыл, забытый на столе, там же лежало в одиночестве шоколадное печенье. Мужчина отодвинул пальцем крупный комок мокрой земли и протянул горшок Эмме.       - На его месте можно вырастить новое.       Из-под тёмной от влаги земли робко выглядывал тонкий зелёный росток.       - Так же и с чувствами, - тепло сказал Хоппер, устраивая горшок с фиалкой на прежнем месте. - Так же и с любовью. Главное: найти в себе надежду.       - У нас есть круассаны, - вздохнув, вспомнила Белль и потянулась за пачкой. - Со сгущёнкой, кажется.       Девушка, предложив угощение гостю, в который раз глянула на тихую спокойную улочку за окном и замерла. Он возвращался домой. Мужчина шёл медленно, словно неохотно, с каждым шагом, приближавшим его к входной двери, его хромота становилась всё заметнее, пальцы стискивали набалдашник трости всё сильнее. Красавица задержала дыхание - протолкнуть воздух в лёгкие было сложно, к горлу подступил тяжёлый ком. Она робко покосилась на беззаботного гостя, с лёгкой улыбкой засунувшего руку в пачку с круассанами, и снова перевела взгляд на улицу.       - Я скоро буду, - произнесла Белль, оставив гостя наедине с чашкой кофе и угощением. Девушка проскользнула в гостиную и остановилась в дверях, прислонившись к стенке. Тихо стучали старыми стрелками часы, отбивая секунды, и Красавица немного забылась, растворяясь в звуке. Щёлкнул ключ, дверь скрипнула, и мужчина вошёл в прозрачный сумрак дома.       - Добрый вечер, милая, - устало улыбнулся Голд. Он вымотался на самом деле - давно столько не ходил по лесу, не пробирался сквозь заросли, не карабкался по скользким склонам. Мужчина присел на туф у входа, снял чистые, будто грязь к ним совсем не липла, ботинки и аккуратно и ровно поставил их на обувную полку. Красавица молчала, склонив голову к плечу и наблюдая за мужем с едва заметной улыбкой. Глаза девушки были полузакрыты, и длинные ресницы дрожали, словно она волновалась.       - Прости, я задержался, - продолжил Румпельштильцхен, подходя к Белль. - Эмма ранена, и нужно сделать зелье, способное унять её боль, - я, к сожалению, не в силах её вылечить.       - Что с Эммой? - округлила глаза девушка, шагая навстречу мужу. Принесённое им известие выбило её из колеи, весь настрой на серьёзный разговор улетучился, осталось только искреннее беспокойство.       - Ничего страшного, - успокоил Красавицу Голд, - заклинание из другого мира задело её локоть. Это не смертельно, рана заживёт, даже думаю, быстро.       - Хорошо, - прошептала девушка и, вздохнув, неуверенно спросила: - Значит, ты уходишь?       Румпельштильцхен поджал губы, переступил с ноги на ногу и кивнул, заглянув в глаза любимой.       - Дело не терпит. Зелье сложно в приготовлении.       Белль стиснула зубы, сжала кулаки. Сердце застучало сильнее и громче, оно ударяло по рёбрам, будто отбивало странный ритм. Как часы. Тик-так, тик-так.       - Румпель, пожалуйста, - выдохнула Красавица и затихла. Мужчина повернулся, поднял брови, словно спросив, всё ли хорошо?       - Пожалуйста, - повторила девушка, - не уходи никуда. Ты нужен мне, Румпельштильцхен, сейчас. Не уходи.       Тёмный нахмурил брови и, в одно мгновение оказавшись рядом с женой, крепко обнял её, оглаживая плечи под тонкой бордовой тканью платья.       - Белль, милая, что случилось?       Девушка услышала обеспокоенно-дрожащие нотки в голосе Голда и доверчиво подняла голову, вцепившись в обнимающие её руки.       - Не уходи. Только не сейчас, - тихо попросила она, стискивая пальцами плотную ткань пиджака, будто боясь того, что мужчина растает и пропадёт, как неверное видение.       - Я так устала, Румпель, - пробормотала она, уткнувшись лицом ему в грудь. - Так устала. -       Мы можем съездить, куда пожелаешь, - сказал Голд, проводя рукой по спине девушки и с наслаждением вдыхая аромат её волос. - Любое место, которое тебе глянется.       - Я устала от лжи, - прошептала Красавица и посмотрела Тёмному в глаза. - Зачем ты это сделал?       Румпельштильцхен задумался всего на мгновение, а Белль, невольно дав ему подсказку, с горечью продолжила:       - Поддельный кинжал. Зачем?       Голд вздохнул.       - Я слаб. Беспомощен. Я хотел сделать тебе приятное, а вышло наоборот. Белль, милая, ты так добра, так наивна, так веришь людям, что обмануть тебя плохому человеку проще простого. Я боялся, что, если кинжал попадёт не в те руки, я могу быть для тебя опасен. Я не позволю себе больше принять боль любимым.       Мужчина осторожно дотронулся до щеки возлюбленной и чуть улыбнулся - девушка не вздрогнула, не дёрнулась, а сама потянулась за лаской.       - С другой стороны я хотел показать, как ты мне важна. Ты - единственный человек, которому я могу доверить всего себя полностью, без оговорок и без остатка. Я так отчаянно хотел, чтобы ты поняла это, что совершил глупость. Я расстроил тебя, разочаровал, подвёл. Милая, я большой глупец, пытающийся усидеть сразу на двух стульях.       Румпельштильцхен медленно приблизился к Белль и нежно поцеловал её, легко коснувшись губами губ. Девушка молчала, но не отходила, не отстранялась. Она стояла так близко, как это возможно, и молчала, разбираясь в своих чувствах.       - Румпель... - негромко начала она, но договорить ей не дали. Дверь, ведущая на кухню, отворилась с тихим скрипом, раздались лёгкие шаги, и давно забытый Красавицей гость громко заявил, выходя в гостиную:       - Спасибо большое за кофе, но мне, пожалуй, пора.       Эйдан остановился, замерев в дверях.       - Извините, - пробормотал он, а по губам на мгновение скользнула усмешка, - я, наверно, помешал.       Белль неловко отстранилась, сделал шаг назад и Румпельштильцхен, подозрительно оглядывая гостя.       - Эйдан помог мне донести книги, - пояснила Красавица и обратилась уже к брюнету: - Мой муж, Румпель.       - О, я о вас наслышан, - улыбнулся чужак, не двигаясь.       - Зато я о вас не слышал. Вы, кажется, куда-то торопились? - осведомился Голд. Мужчина ему определенно не нравился. Эйдан фыркнул и произнёс вроде негромко, но голос его пробрался в голову громом:       - Думаю, вы всё же меня знаете.       Брюнет сделал шаг вперёд, и на короткое мгновение абсолютно чёрная пыль яростно взметнулась вихрями за его спиной. Ветер дунул в лицо Тёмному и кинул острые колючие песчинки. Всё успокоилось быстро, будто ничего и не было. Эйдан изобразил беспокойство на своём лице.       - Я вас не задел, не испугал? - со старательным участием спросил он, засунув руки в карманы.       - Кто ты? - выдавила ошеломлённая Белль.       - Злой волшебник, - буркнул Голд, ощущая, как внутренний гнев отдаёт жаром ещё не сформировавшегося огненного шара в кончиках пальцев.       - Правда? - изогнул брови брюнет и хохотнул: - Злой волшебник? Румпельштильцхен, да по сравнению с тобой я всё ещё учусь.       - Он изменился, - заступилась за мужа, мысленного уже разделывающего чужака на мелкие кусочки, Красавица. Гость хмыкнул и развёл руками, глядя прямо в глаза девушки.       - За всё приходится платить, детка. Даже если - честно, честно! - изменился. Прошлое не изменишь и старое не вернёшь. А в будущем, в будущем с тебя спросят за все твои ошибки, проступки и преступления.       - И ты пришёл спрашивать с меня? - уточнил Голд, внешне невозмутимо складывая ладони на трости. Мгновение - он был готов спалить чужака на месте. Эйдан пожал плечами и призадумался, покачиваясь с пятки на носок. Напряжённая тишина повисла в комнате. Часы отсчитывали секунды. Тик-так. Тик-так.       - Спрашивать с тебя, Румпельштильцхен? - словно к самому себе обращаясь, произнёс брюнет и широко, по-мальчишески улыбнулся. - А ты готов заплатить? Готов отдать за свою жизнь самое ценное, что когда-либо имел? Готов стать несчастным, чтобы обеспечить счастье другим, а?       Эйдан усмехнулся, внимательно разглядывая выражение лицо Тёмного. Мелкие пылинки зашуршали прямо у его ног, завиваясь в круги, как листья на ветру, закручиваясь в хороводы, неторопливые и непрерывные. Пылинок становилось всё больше - они медленно выползали из всех тёмных углов, стекали со стен, падали вниз с потолка. Часики сбились с хода и затихли. Качнулась люстра, тихо-тихо за звенели стёкла.       - Что ты делаешь, Эйдан? - прошептала Белль, с ужасом вглядываясь в кружева чёрной пыли под его ногами. Вихри моментально замерли, но не исчезли, став почти незаметными в прозрачных сумерках гостиной.       - Пытаюсь открыть кое-кому глаза, - фыркнул чужак, проводя рукой по стене. От его прикосновения обои пожелтели, потом потемнели, и быстрая лоза поползла вверх, выбрасывая во все стороны новые отростки. Место, куда сначала положил руку гость почернело, обои осыпались сгнившей трухой.       - Хватит, - процедил Румпельштильцхен, и растение, паразитирующее на стенах его дома замерло, бутоны его застыли, не распустившись. Эйдан с довольной улыбкой изучил узоры на обоях и решил, что получилось симпатично.       - Не понравились мои цветочки? - опечалено спросил он, и качнул рукой. Ближний к Красавице бутон негромко заскрипел, разворачивая свои лепестки. Девушка вздрогнула и отступила от стены подальше.       - Что ты делаешь в этом мире? - поинтересовался Румпельштильцхен, тщательно и успешно сдерживая победную улыбку. Чужак уже попал в его ловушку. И лишь потому, что очень любит поговорить и покрасоваться.       - О, честно говоря, я бы предпочёл остаться в своём. Но здесь, - мужчина обернулся, будто оглядывая обширные владения, - довольно мило. Поэтому я решил задержаться ненадолго. А потом случайно столкнулся по дороге с милой Белль, зашёл на кофе. Кстати, спасибо за приглашение, детка.       Брюнет очаровательно улыбнулся девушке, а та нахмурилась, неодобрительно разглядывая гостя. Эйдан вскинул руку, раскрывая ладонь в сторону Красавицы, пылинки из-под его ботинок взметнулись в воздух. Тонкая голубоватая сеть сдерживающего заклинания вспыхнула на одежде чужака, и тот замер с вытянутой рукой. Голд ухмыльнулся, разглядывая попавшего в его ловушку гостя.       - Платить по счетам, открыть глаза, - протянул Румпельштильцхен, не сходя с места. - Слишком. Много. Слов. Теперь ты больше не напугаешь никого своей пылью, дорогуша. А может лучше мне превратить тебя в пыль? С превеликим удовольствием.       - Румпель, - выдохнула Красавица, чуть дёрнув мужа за рукав пиджака. Голд покосился на девушку и поджал губы. Волшебника нужно было с рук на руки передать спасительнице, которая по совместительству являлась и шерифом Сторибрука, и выкинуть того его из головы. Но проклятое любопытство не позволяло так быстро избавиться от безусловно интересного гостя, да и Белль явно не договорила что-то, а разбираться с женой - Тёмный всё никак не мог привыкнуть с этому слову, отдающему теплотой в груди, - не входило в его планы на сегодняшний вечер. Хотя время стуком изящных стрелок старинных часов медленно и неотвратимо ползло к ночи. Мужчина сделал шаг к Эйдану и попросил Красавицу позвонить Эмме. Голд не видел - почувствовал, как она кивнула и, вытащив телефон из объёмной сумки, небрежно брошенной у самого входа, набрала номер шериф, клацая кнопочками на сенсорном экране.       - Я думаю, что это лишнее, - негромко произнёс брюнет, неожиданно посмотрев прямо в глаза Румпельштильцхену. Тёмный повернулся к пленнику, проверяя чуть серебрящиеся нити заклинания. Ошибки быть не могло. Чужак не должен разговаривать. Маг поднял голову. Эйдан стоял напротив него, совершенно спокойно улыбаясь, стоял и перекатывался с носка на пятку, засунув руки в карманы тёмных, несколько мешковатых брюк. Заметив удивлённый взгляд Голда, брюнет растянул губы в ещё более широкой и нахальной улыбке и развёл руками.       - Ловушки - это лишнее, - пояснил довольный Эйдан и цокнул языком перед тем, как исчезнуть. - Ни одна магия в этом мире не сможет меня удержать.       - Что мы сегодня смотрим, малыш? - громко спросила Эмма, плюхнувшись на диван перед телевизором. Генри расплылся в улыбке, вставив диск в DVD-плеер, и закрыл его с тихим шуршанием. Мальчишка мигом очутился на диване рядом с матерью и юркнул под синий клетчатый плед, старый, местами погрызенный молью, но по-особенному уютный. Любые ночные посиделки, связанные с просмотром бесчисленных фильмов, которые Генри находил по всему дому, не обходились без этого пледа. Мальчик прижался к Эмме, положив ей голову на плечо, и щёлкнул пультом. Зашуршал в проигрывателе диск, негромко зазвучала музыка в заставке. Генри улыбнулся - мамино предложение посмотреть фильм ближе к полуночи его изрядно удивило и так же изрядно обрадовало. Благо в школе неделю назад начались каникулы, и у мальчишки была теперь официальная отговорка от раннего укладывания в кровать. На экране зашелестели страницы комиксов.       - "Люди Икс", - довольно пояснил Генри, даже не пытаясь подсчитать, в который раз он уже пересматривает именно эту часть. Эмма улыбнулась, повернулась к сыну и подняла брови.       - "Люди Икс"? Это там, где Гендальф обрёл себе новую силу и решил уничтожить жалких смертных?       Генри прыснул и зажал рот руками, хихикая.       - Он хочет оставить в живых только хоббитов. Потому что они его братья, - тихо посмеиваясь, продолжил мальчик. Свон фыркнула и откинулась на спинку дивана, собираясь - с удовольствием - ещё раз посмотреть фильм. Генри сполз с её плеча, просто устроившись рядом, и Эмма обняла его одной рукой, положив подбородок на темноволосую макушку. Мальчик поворчал, что ему неудобно, поизвивался в материнских объятьях и замер, упёршись в колени мамы и уткнувшись в телевизор. Дэвид, Мэри Маргарет и маленький Нил давно уже спали внизу, поэтому Генри убавил громкость и затих, растянувшись поперёк Эммы. Вдруг мальчишка насторожился, поднял голову и нажал на паузу.       - Ма, - негромко спросил он, - ты слышала?       Женщина нахмурилась, покосилась на лестницу, потом перевела взгляд на сына.       - Что слышала? - таким же шепотом уточнила она.       - Тссс, - Генри приложил палец к губам, пытаясь не шевелиться и не шуршать пледом. Эмма прислушалась. Тишина. Часы тикали внизу на кухне. Дышал Дэвид. Совсем тихо скрипнула кровать: вероятно, Снежка чуть повернулась во сне. Зашумел холодильник - Свон вздрогнула, но сразу успокоилась. Женщине казалось, что она может сейчас различить даже едва слышное потрескивание старого телевизора, негромкий скрип ступенек за входной дверью, глухой удар.       - Слышала? - поинтересовался Генри, приподнимаясь на локтях. Округлившая глаза Эмма кивнула. Шериф откинула плед в сторону - мальчишка мигом скатился с дивана, замерев подобно шпиону у стены, - встала и медленно, осторожно спустившись по обычно громким ступеням лестницы, застыла у входной двери. Генри через мгновение оказался рядом, чудом не собрав все углы в густой темноте квартиры. Свон строго взглянула на него, но ночь приняла на себя всю силу этого взгляда и мальчишка остался стоять рядом с матерью, увлечённо рассматривая деревянный засов. Эмма закатила глаза и приложила ухо к двери.       Снаружи определённо кто-то был. Старые доски едва слышно скрипели под его ногами, женщина даже различила негромкий неровний выдох человека. Зашуршала одежда, звякнул металл, раздалось разочарованное цоканье. Свон задержала дыхание и потянулась, заглядывая в глазок. Тёмный силуэт присел напротив старой двери с циферкой ≪2≫ и тонкой, блестящей в узкой полоске лунного света отмычкой ковырялся в замочной скважине, явно собираясь проникнуть в квартиру соседей. Эмма мысленно выругалась и аккуратно развернулась за курткой и пистолетом. Генри, выпучив глаза, дёрнул мать за рукав. Женщина приложила палец к губам и показала ему на лестницу, велев подняться в комнату. Мальчик кивнул, ускользнул наверх и затаился на последней ступеньке, наблюдая за мамой. Свон заметила этот нехитрый манёвр и показала сыну кулак, положив другую руку на засов. Его удалось отодвинуть без труда и без звука. Эмма выдохнула и спустилась ниже: к торчащим в замке ключам. Зажмурившись, женщина быстро повернула ключи и распахнула дверь, вскинув пистолет. Однако тёмный силуэт оказался быстрее. Звякнула брошенная в угол отмычка, человек метнулся к лестнице, качаясь из стороны в сторону зигзагом, видимо, не желая, видимо, получить пулю в спину.       - Чёрт возьми, - прошипела шериф и, бросив в квартиру: "Генри, запри дверь", кинулась следом за преступником. Женщина выскочила на улицу, чуть не получив по лбу захлопнувшейся перед ней дверью, и поёжилась - без куртки, в одной кофте было прохладно. Заметив знакомый силуэт, Свон забыла про холод и поспешила за мелькнувшей совсем недалеко тенью. Эмма выбежала на другую улицу и, наставив пистолет на тёмную фигуру, громко крикнула:       - Стрелять буду. Стой!       Человек, словно поражённый ещё не вылетевшей пулей, резко остановился. Свон, щёлкнув предохранителем, быстро подошла к беглецу и остановилась в десятке шагов. Над тёмным силуэтом затрещал фонарь, мигнул будто робко и неуверенно осветил застывшую фигуру. Шериф дёрнулась.       - Крюк? - выдохнула она, невольно опуская пистолет. Мужчина фыркнул и медленно обернулся. Эмма скрипнула зубами, потянулась было за наручниками - только для того, чтобы обнаружить их отсутствие, - но замерла, удивлённо вглядываясь в лицо пирата.       - Что с твоими глазами? - изумлённо и тихо осведомилась Свон. Мужчина моргнул, веки на мгновение скрыли тёмную, почти сливающуюся со зрачком радужку, и негромко нагло поинтересовался:       - С ними что-то не так?       Эмма забыла, как дышать. Голос был совершенно чужим.       - Кто ты? - выдохнула женщина, отступив на шаг и снова наставив на незнакомца пистолет. - Что ты сделал с ним?       Лже-Киллиан развёл руками и улыбнулся: в тёмных глазах заплясали нехорошие искорки.       - Ничего, - признался мужчина, делая шаг в сторону несколько испуганной Свон, и уточнил: - Пока. Он мне ещё нужен. Знаешь, детка, принимать чужой облик довольно сложно для меня: необходим материал. Живой материал. Однако глаза никак не изменишь, они как зеркало. Зеркало души.       - Значит, твоя душа - тёмная и злая, - прошипела шериф, дальше отходя от жуткого гостя. Мужчина фыркнул и растянул губы в кривой, немного обиженной ухмылке. Он неожиданно оказался совсем близко, растворившись и собравшись в одно мгновение чёрной пылью, и вжал охнувшую Эмму в стену дома. Чужак наклонил голову, заглядывая женщине в глаза и усмехнулся.       - Тогда твоя - серая и туманная. Отвергающая короткие моменты радости и стремящаяся убежать от солнца. Холодная, как дождь. Довольна?       Мужчина схватил Свон за подбородок и чуть повернул его в сторону.       - Но я за другим пришёл. Не за душевными разговорами. Хотя, - чужак поднял брови, а Эмма зашипела: другой рукой мужчина сжал больной локоть и пистолет, на который женщина так рассчитывала, упал на влажный асфальт. Похоже, дождь немного покапал на ночь.       - Душевные разговоры очень хороши, - протянул лже-Крюк и прищурил свои чёрные глаза. - Но как говорить, если не знаешь имени собеседника? Моё, кстати, - Эйдан. А тебя как зовут, детка?       Шериф поджала губы. Чужак развернул её голову к себе и, приблизившись, поинтересовался:       - Эмма Свон, не так ли? Жаль, что Румпельштильцхен не успел нас познакомить. Или его прекрасная жёнушка.       Эмма округлила глаза и открыла рот, чтобы спросить, с какого перепуга они знакомы с Голдом, но Эйдан оборвал её, цокнув языком, и сказал:       - Узнаешь это потом. И не у меня, милашка.       Мужчина внезапно замолчал, усмехнулся и облизнул губы.       - Он же тебе нравится, верно, Свон? - вдруг поинтересовался чужак, изогнув бровь, и одной рукой ущипнул свою щёку. - Чем интересно? Но это неважно. Что ж, сделаю тебе маленький подарок, детка. Насладись им.       Эйдан усмехнулся и, сжав шею Эммы, грубо поцеловал. Свон попыталась пнуть мужчину, вцепиться ногтями в лицо, но силы и воля будто оставили её. Мужчина оторвался, отступил на шаг назад, криво улыбаясь. Эмма не могла вдохнуть. Воздух не проходил в лёгкие, и женщина открывала рот, как рыба, беззвучно. Она не могла кричать. Шериф сползла по кирпичной стене на землю, отчаянно пытаясь вдохнуть. Наконец, с трудом, но получилось. Эйдан присел напротив неё на корточки и выдохнул, белый клубящийся пар вылетел из его рта и застыл над раскрытой ладонью.       - Это твоя душа, детка, - прошептал мужчина, с удовольствием наблюдая за тем, как расширяются от страха серо-зелёные глаза. - Знаешь, сколько тело может жить без души? Три дня, милая, три дня.       Чужак хмыкнул, сжал руку в кулак, и белый пар исчез, словно растворившись, смешавшись с воздухом. Эмма задрожала - холод пробрался до костей и стиснул сердце.       - Но не думаю, что ты проживёшь эти три дня, - слегка улыбнулся Эйдан и оттянул свою щёку. - Я получил, что хотел. Он мне больше не нужен.       Мужчина резко встал на ноги и пошёл прочь, насвистывая себе под нос незатейливую мелодию. Свон поджала губы и дрожащими руками подняла пистолет.       - Стой, - прохрипела она. Чудом её услышали. Чужак остановился, обернулся, усмехаясь, и показал язык.       - Промажешь, - уверенно заявил он, засунув ладони за пояс - любимых джинс с огромными карманами не было, карманов не было и на чёрном плаще, поэтому Эйдан и решил, что он идиотский. Эмма фыркнула и нажала на курок, тоже уверенная в своём промахе: руки дрожали слишком сильно.       Раздался громкий хлопок выстрела. Свон охнула: пуля пробила артерию на шее мужчины и алая кровь теперь хлестала из раны, стекая на плащ и рубашку. Чужак пошатнулся - лицо его приобрело удивлённое выражение - и завалился на бок, сжимая шею обеими руками. Стиснув зубы, шериф доковыляла до тела и опустилась около него. Женщина потянулась к ладоням, из-под которых быстрыми струйками сочилась кровь, и собралась отодвинуть их в сторону. Как только Эмма прикоснулась к телу, оно зашипело и растаяло, осыпавшись чёрной пылью.       - Хорошая меткость, - признался чужой голос за спиной. Свон быстро обернулась, от резкого движения перед глазами на мгновение потемнело, но моментально прошло. Эмма вздохнула - напротив стоял всё тот же лже-Киллиан с тёмными глазами и нехорошо улыбался. Эйдан подошёл к сидящей возле кучки пепла женщине и, наклонившись, прошептал:       - Я бессмертен, милая. Чего не скажешь о твоём друге.       Эмма сглотнула. Чужак пожал плечами, словно извиняясь за несовершенства своего пленника, и развернулся спиной.       - Не смей его трогать, - зашипела Свон. Мужчина хохотнул, издеваясь, послал на прощание женщине воздушный поцелуй, взмахнул руками и осел на асфальт пылью.       - Не смей! - закричала Эмма и вдруг ощутила, какой тяжёлой стала голова. "Поспи, детка", - прозвучал тихий голос, и женщина села на асфальт, перед глазами её постепенно темнело.       - Не смей.