The Twice Told Tale

      Дождь. Он решил пойти в середине дня, исказив небо, свернув его в трубочку из сероватых лохматых туч. Он задрожал прозрачной влагой, барабаня по черепичным крышам домов, по светло-серому асфальту, исщеплённому сетью тончайших трещинок, по металлической кожуре машин, по качающимся вывескам. Дождь весело и сытно хлопал тяжёлыми каплями по зелёным листьям, зацеплялся за крохотные прожилки и нехотя скатывался - чуть задержавшись на самом кончике - с края, вгрызался в мокрую землю, раскинув в сторону микроскопические всплески грязи. Дождь умывал улицы, вычищал их, как прилежный дворник, орудуя, однако, алмазной щёткой - такая сдирает верхний слой кожи, снимает даже прочный, засохший и затвердевший слой грязи. Слой предательства и лжи.       Реджина остановилась перед особняком Голда. Напряжение, витавшее в воздухе, испарилось. Вернулось в небо, заставив его успокоиться. Дождь смывал собой следы так близко подошедшей к черте города смерти. Королева выдохнула, согнулась, упёрла руки в колени, пытаясь восстановить дыхание и усмирить рвущееся из груди сердце. Она не заметила мгновением скользнувшую прочь от дома тёмную пыль. Мэр выпрямилась, поправила костюм, одёрнула юбку и, гордо подняв подбородок, отправилась нанести Тёмному визит внезапной вежливости. Дверь, хищником выжидающая новых гостей, была приоткрыта, Миллс, простучав каблуками по ступенькам, зашла в дом, нисколько не стесняясь своего вторжения, а, наоборот, с твёрдым намерением набить одному магу морду.       Особняк казался пустым. Странно, до жуткого, тихим и затаившимся. Тикающие в гостиной часы оглашали мертвенную тишину дома громоподобным, будто обратным отсчётом. Реджина не осмелилась произнести ни слова, задержав дыхание, оглядываясь по сторонам, она шла вглубь комнат, надеясь найти там достойную причину тому, что чуть было не совершил Тёмный. Около кухни женщина замерла, разглядев на полу горстку пепла, и, брезгливо скривившись, перешагнула её, в глубине души уже всерьёз обеспокоившись состоянием Голда, но успокоилась, заприметив макушку последнего.       - Румпельштильцхен, - возмущённо начала Королева, грозно сверля видимую часть тела Тёмного. - Я требую объяснений.       Тот не шелохнулся. Не дрогнул ни единый его мускул. Казалось, что маг даже не дышал, что его нет в комнате вовсе, а на кухне сидит лишь искусно выполненная восковая фигура. Реджина поджала губы и обошла кухонную тумбу, закрывающую вид на остальное тело Тёмного. Он сидел на полу, прислонившись спиной к этой тумбе и вытянув ноги, трость лежала неподалёку. Руки его были расслаблены, взгляд устремился куда-то вдаль, за горизонт происходящих, произошедших событий. Только грудь поднималась медленно и ровно с каждым вдохом. Повсюду, обезобразившие чистую кухню, виднелись капли красного цвета, в некоторые из них, как комар в смоляную ловушку, попались мелкие чёрные пылинки. Миллс присела рядом с неподвижным мужчиной и смахнула сок, медленно стекавший по дверце тумбы, собираясь вот-вот сорваться и капнуть на дорогой пиджак.       - Голд, - неуверенно выговорила мэр, толкнув того в плечо, - что здесь произошло?       Тёмный повернул голову к Королеве. Глаза его, словно стеклянные, наполнились каким-то странным блеском, правая рука привычно ухватила лежащую рядом трость, а левая согнулась немного в локте, повернувшись раскрытой ладонью вверх: на ней мгновенно заклубился белый пар. Маг спешно поднялся на ноги, раздражённо отряхнулся и упёр трость в пол, сжав набалдашник до того, что побелели пальцы.       - Этот... безумец посмел забрать мою Белль, - совсем тихо прошипел Румпельштильцхен, но Реджина поёжилась от острых граней его голоса, от ненависти, в нём прозвучавшей, а Голд нехорошо улыбнулся - усмехнулся криво, одними уголками губ, обнажив клыки. - Мы найдём его. И тогда он заплатит.       Трость стукнула по полу, этот звук ватно проглотила гнетущая атмосфера дома, и кроваво-красные капли нехотя поползли вверх, собираясь в тонкую струю.       - Магия всегда находит своего хозяина, - выдохнул Тёмный и неторопливо, с надменным лицом, показывающим наивысшую степень его безумной ярости, направился следом за змеёй извивающейся линией. - Магия всегда находит его. И магия покарает его. Как бы ты ни хвалился своим могуществом, Эйдан, как бы ни хвалился.       - Стой, Голд, - Реджина остановилась на пути мага и сложила руки на груди. - Будь добр, объясни мне, что произошло? Не стоит ли бросаться в погоню, пока играют эмоции и чувства, а, Тёмный? Наш пришелец - весьма могущественный маг, я знаю это уже давно. Не ты ли сам не мог отыскать его, когда временная воронка только закрылась? А сейчас лезешь на рожон. И что именно он сделал с Белль? Насколько я поняла, у тебя осталась её душа. Что за маг может без разрешения отнимать души? - Королева распалилась ещё больше. - И расскажи, наконец, откуда ты его знаешь. Хватит тайн, Румпельштильцхен, сейчас для них не время!       - Да вы любознательны, Ваше Величество, - хмыкнул Голд, остановив капли сока у дверей, ведущих на улицу. - Хотите знать всё и сразу? А мне какая от этого выгода? Вы сможете чем-то помочь? Боюсь, что нет. Отныне - это моё дело и личная вражда. Он посмел прикоснуться к тому, что нельзя было трогать никому. И теперь он заплатит за это. А вам я советую не лезь не в своё дело. Лучше было бы сейчас для вас заняться поисками того, что могло бы спасти Эмму Свон от гибели, а не выяснять подробности моей жизни.       Миллс открыла рот и тут же закрыла его, глубоко вдохнув.       - Что с нашей... непутёвой Спасительницей? - кое-как выдавила она, сжав руки в кулаки.       - Она умрёт через два дня, если вы не поторопитесь, - будто безэмоционально бросил Голд, направившись за застывшей в воздухе красной линией. - У неё тоже забрали душу.       Эмма давно заметила одну интересную особенность: если с утра готовит не Мэри Маргарет, то день обещает быть весёлым и насыщенным. В самых разных смыслах этого слова. Вздохнув, женщина разбила в плошку яйцо и выкинула скорлупку. То ли страсть, то ли привычка к омлету на завтрак осталась у неё с Нью-Йорка. Эмма чуть улыбнулась, как улыбаются люди, вспомнившие хорошее, но недостижимое прошлое, и вылила взбитые яйца на сковородку. Вчера был безусловно странный день. Пустота в груди будто слегка затянулась после разговора с Джонсом, после её таких опрометчивых обещаний. Свон с удивлением обнаружила лёгкую улыбку, изогнувшую её губы, и чуть не разбила очередное яйцо мимо плошки. Глянув в прозрачную миску и решив, что будущего омлета хватит на всех желающих, она потянулась за венчиком. Обрадованный Генри вчера утащил изумившегося Крюка на прогулку, заговорщически подмигнув растерявшейся матери и начав беззаботно насвистывать что-то себе под нос. Оставшаяся в гордом одиночестве Эмма сначала подумывала навестить Арчи, но потом, выглянув в окно и без особого удивления обнаружив рябящие лужи на улице, поленилась: уходить из тёплого сухого дома не хотелось, поэтому женщина бросила все свои дела и плюхнулась на диван, завернулась в бежевый плед, включила фильм, который они так и не досмотрели с Генри, да и заснула под конец, совсем измотанная.       Миска дрогнула, выскользнула из рук, но приземлилась на столешницу у раковины. Свон испуганно охнула, поблагодарив бога за то, что не успела отойти с плошкой до духовки, и упёрлась трясущимися руками о край стола. Перед глазами всё потемнело, нарастал шум в ушах, а ноги не слушались, подгибались так, словно они были сделаны из ваты и никак не могли выдержать вес взрослого человека. Эмма сползла на пол, придерживаясь за тумбу, и развалилась там, прижавшись спиной к тёплому дереву. Она лежала так несколько мгновений, слушая свои невероятно громкие частые вдохи и выдохи, сжимая холодные пальцы в кулак и молясь о том, чтобы никто не нашёл её в таком состоянии. Дышать становилось всё труднее, женщина уже начинала ощущать недостаток кислорода. Она заскребла пальцами по полу, захрипела. Всё её нутро пронзила чудовищная боль, глаза сами по себе стали мокрыми. Внезапно зазвонил телефон, и звук его звонка показался Эмме убийственно громким, он разрывал барабанные перепонки, ввинчивался в мозг раскалённой иглой. Свон изогнулась, пытаясь доползти до дребезжащего телефона, пыталась что-то прокричать, чтобы сосед смогли услышать её, смогли помочь. Животный инстинкт самосохранения, наконец, проявился, Свон хотела спасения, мечтала о нём.        Всё закончилось так же резко, как и началось. Шериф поняла, что лежит, свернувшись, на полу кухни, вся взмокшая и дрожащая от только что пережитого страха. Кое-как поднявшись на ноги, Эмма сполоснула лицо холодной водой в раковине, сунула омлет в духовку и, качаясь, поплелась в ванную. Там она привычно покосилась в своё отражение, пригладила растрепавшиеся волосы, ещё раз умылась и глубоко вздохнула, принявшись изучать себя внимательнее. Эмма с некоторым испугом обнаружила залегшие под мутно-серыми глазами тёмные круги, общую бледность лица и сеточку тонких трещинок на коже за ухом. Ненавязчивым звоночком духовка оповестила о том, что омлет готов, и отвлекла женщину от зеркала. Звонок духовки догнал осторожный стук в дверь. Приглушённо ругнувшись, Свон вытерла махровым полотенцем лицо, специально натерев на щеках хоть какое-то подобие здорового румянца, и вышла из ванной. Стук в дверь повторился.       Эмма открыла дверь и совершенно неожиданно уткнулась носом в ароматный букет из красных роз. Женщина подняла глаза и не без удивления увидела с ожиданием уставившегося на неё Крюка.       - Что это? - ошарашенно поинтересовалась она, поспешно переводя взгляд на цветы. Джонс пришёл не в самый лучший момент. Эмма смущённо поправила волосы, представляя, насколько страшно сейчас смотрится. Внезапно в голове мелькнула мысль о том, что Крюк не должен увидеть, как ей плохо. Шериф выпрямилась и чуть улыбнулась, скорее натянуто, чем по-доброму.       - Ну, как это у вас тут принято, - мужчина поднял брови и поджал губы, - извинение.       - Серьёзно? За что? - поинтересовалась Свон. Капитан переложил букет на локоть левой руки и чуть наклонил голову, изучая женщину. Потом переложил на другую руку, держать тяжёлый букет крюком оказалось не очень удобно. Эмма не выдержала:       - Господи, дай сюда эти чёртовы розы.       Крюк расплылся в улыбке:       - Это значит, что я прощён?       - Это значит, что меня достал этот веник, - безжалостно отрезала Свон, старательно изображая, что с ней всё в порядке. - И к твоему сведению, я не люблю розы.       - Уверен, сейчас в тебе говорит природная вредность, милая, - усмехнулся Джонс, у которого Эмма только что вырвала букет. Женщина вздохнула, прислонившись к косяку двери и опустив цветы.       - И кто, интересно, надоумил тебя извиниться именно таким способом? - устало осведомилась она, качнув розами в руке. Крюк принялся с преувеличенным интересом рассматривать дверь.       - Не думаю, что ты хочешь это знать, душа моя.       - Боишься меня разочаровать? - подхватив ехидный тон мужчины, осведомилась Эмма, озабоченно скосив глаза на стоящее в гостиной зеркало, чтобы убедиться, что не выглядит бледной или болезненной. Крюк широко улыбнулся и наклонился к самому лицу женщины, позволяя ей почувствовать пропитавшие его насквозь запахи рома и соли.       - Ты не будешь, разочарована, милая, поверь мне.       - Но сейчас, - пират выхватил из рук Эммы букет цветов и, беззастенчиво обойдя вставшую в дверях женщину, прошёл в квартиру. - Сейчас лучше поставить розы в воду, душа моя, а то они... завянут.       Джонс цокнул языком, окидывая кухню внимательным взглядом в поисках подходящей вазы. Свон осталась стоять у дверного косяка, с долей изумления и интереса наблюдая за хозяйничающим в квартире мужчиной.       - И всё же, я почти уверена, что ответ меня не удивит, - пробормотала шериф, закрывая дверь. Несмотря на то, что она чувствовала себя гораздо лучше, чем с утра, Эмма боялась показать своё состояние Киллиану. Боялась, что тот узнает о её беде. Крюк улыбнулся в усы, наугад открывая все дверцы шкафчиков подряд. Наконец, он выудил из глубин высокую вазу и, ловко крутанув вентиль, педантично подкрашенный недавно Мэри Маргарет синим, набрал воды.       - Ты даже не представляешь, Свон, какие силы играют на моей стороне. Кстати, Дэвид настоятельно просил вывести тебя на свежий воздух, любовь моя, поэтому собирайся. Мы пойдём на пристань. А чтобы провести там время с пользой, я оставил там мечи. Всё же, ситуация опасная, тебе нужно научиться лучше обращаться с оружием, - развалившись на первом попавшемся стуле, пояснил Крюк. Эмма хмыкнула:       - Уж не тебя ли я сумела уложить на лопатки когда-то?       - Не обольщайся, милая, - очаровательно улыбнулся пират, - я тогда дрался не в полную силу. Но твой отец просил позаниматься с тобой, пока он торчит в участке. Всё-таки Сторибрук продолжает жить и со злым волшебником, бродящим по его улицам. Собирайся-собирайся, душа моя.       – И чем же мне поможет умение фехтовать в битве с волшебником? – скептически поинтересовалась Свон, схватила куртку и на ходу, стараясь не отставать от практически сорвавшегося с места Крюка, накинула её на себя.       – Кто знает, – задумчиво протянул мужчина, остановившись перед дверью на улицу и пропустив Эмму вперёд, и шагал потом рядом с ней.       На пристани Джонс замер, подойдя почти к самому краю и на несколько мгновений будто окаменел, взгляд его был направлен куда-то за горизонт, скользил по далёким-далёким гребням волн, по той кромке воды, отделяющей небо от океана. Шериф застыла рядом, напряжённо изучая лицо Киллиана, едва заметно тронутое старой грустью. Вскоре она отвела глаза, сжав губы и ощущая нарастающее чувство беспомощности. Как бы шериф не желала помочь Крюку справиться с его тоской, она не знала как. Эмма уже хотела словно невзначай напомнить о цели их маленькой прогулки, как Джонс опомнился сам: отвёл взгляд от моря, возвращая глазам блеск и хитрые искорки, широко улыбнулся и, потерев ладони, выудил два меча. Шериф осторожно взяла в руки протянутое ей оружие и ногтём проверила клинок.       – Будешь учить драться на настоящих мечах? – слегка недоверчиво спросила она, принимая стойку, которую ей когда-то давно показывал Дэвид. Киллиан одобрительно улыбнулся, беспечно шагнул в сторону. В следующее мгновение Свон почувствовала острый кончик клинка у своей шеи.       – Я победил, – несколько сухо выговорил пират и убрал меч. Эмма нахмурилась и возмущённо произнесла:       – Ты даже не сказал, что мы начали.       Джонс пожал плечами и спокойно встал в трёх шагах от женщины.       – В бою никто не будет предупреждать, милая. Я просто хочу, чтобы ты поняла это. Хочу, чтобы ты постоянно была настороже.       – Я постоянно настороже, – едва слышно пробормотала шериф, поджимая губы. – Я скоро с ума сойду из-за того, что постоянно беспокоюсь о чужих жизнях.       Мужчина виновато улыбнулся.       – Давай заново. Я объясню. Следи за противником. За его ногами, смотри, на какую ногу он переносит центр тяжести, смотри, как он двигается. Наблюдай за его телом – оно всегда даст подсказку о том, что оно собирается делать. Глаза могут обманывать, хитрить, но ноги, – Крюк усмехнулся, – этого не умеют.       – Лучше наклони меч немного ниже, – посоветовал он. – Точнее, только его кончик. Пусть он будет направлен мне в глаза. Смотри, – мужчина зеркально скопировал стойку Эммы, – так противник не способен верно оценить длину клинка. Таким образом, ты получаешь преимущество: твой враг вполне может совершить ошибку, посчитав, что меч короче, чем на самом деле.       – Расслабь кисть. Слегка подними локоть и отведи его в сторону. Вот так. Чувствуешь, стало легче держать клинок? Из такой стойки удобно делать рубящие удары, восходящие или нисходящие, удобно блокировать. Попробуй.       Киллиан встал напротив Свон, приготовив меч.       – Нападай.       Эмма кивнула, по привычке сжала рукоять клинка, на что тут же отреагировал Джонс ("Расслабь руку, любовь моя") и сделала пробный выпад. Пират отскочил.       – Неплохо. Давай ещё. Только, пожалуйста, не смотри на мой меч так, будто хочешь выбить его из моих рук. Постарайся скрывать свои намерения от противника. Кого-нибудь не особо внимательного этим можно будет провести.       Шериф снова вернулась в стойку и собралась уже повторить свою атаку, как поняла, что не может вдохнуть. Она выпустила клинок из рук и потянулась к горлу, оттянула воротник джемпера, тщетно пытаясь протолкнуть в лёгкие новую порцию воздуха. Звон металла о бетонную пристань показался ей оглушительным. Взволнованное лицо Джонса перед глазами поплыло, потемнело, его голос, зовущий Свон по имени, доходил до ушей словно через несколько слоёв плотной ваты, а в ушах гулом отдавались неровные удары сердца.       Эмма очнулась на удивление для самой себя быстро, судорожно вдохнула, так же судорожно вцепившись в плечи стиснувшего её в объятьях Крюка. Этот приступ был гораздо короче первого, женщина пыталась успокоить нервные хрипы при дыхании, успокоить колотящееся сердце. Она ощущала невероятную слабость, понимала, что вряд ли сейчас способна ходить.       – Ты в порядке? – негромко поинтересовался Киллиан, помогая Свон сесть. Та кивнула.       – Почему это случилось? – Голос пирата был тихим, сосредоточённым, глаза – слегка прищурены. Эмма уже открыла рот, собравшись сослаться на плохое самочувствие, на погоду, магнитные бури, но мужчина опередил её: – Только не ври, любовь моя. Я уверен, здесь виновата магия.       – С чего вдруг? – хрипло усмехнулась шериф, пряча за ухмылкой испуг и изумление.       – Интуиция, – хмыкнул Джонс, но затем взгляд его снова стал серьёзным. – Она выручала меня в бесчисленном множестве таких ситуаций, из которых, казалось, нет выхода. Я знаю, что чувствую. Пусть я и не обладаю твоим удивительным даром различать правду и ложь, но, душа моя, поверь, сейчас я смогу это понять.       Свон сглотнула. От неё ждали правды. Точно так же, как ждала её она.       – Почему ты можешь лгать мне, а я нет? – почти прошептала женщина. Она надеялась на ответ. На тот ответ, который будет способен оправдать и её ложь, её страх, её волнение.       – Потому что от моего слова зависит не моя жизнь, свою я с радостью бы отдал за безопасность и счастье тех, кто мне дорог. От моего слова зависят жизни других, чужие жизни, распоряжаться которыми я не имею права.       Эмма вздохнула и отпустила плечо Джонса, обхватив себя руками. Жутко холодный морозец пробежал по позвоночнику вверх, разбудив стаи мурашек. Могла ли она ответить так же? Могла оправдать себя тем, что волнуется о спокойствии своих родных?       – От моего слова зависит только моя жизнь, – выдохнула она.       – Я, конечно, всё понимаю, любовь и прочие глупости, – Реджина сложила руки на груди, предварительно и несколько нервно отмахнувшись от клубов фиолетового дыма. – Но сидеть в луже, когда на улице не жаркое лето, а в тени не плюс тридцать, весьма опрометчиво.       Шериф снова вздохнула, на этот раз с некоторым облечением – внезапное появление ехидной Королевы спасло её от страшного разговора, дало время, чтобы придти в себя и подумать о том, как ей распорядиться жалкими остатками своей жизни.       – Наша Спасительница упала в обморок, – пояснил Крюк, улыбаясь. – Не могли бы вы убедиться, всё ли с ней в порядке, Ваше Величество?       – Только если вы оба соизволите выползти из своей лужи, – фыркнула Миллс.       – Горячий чай вам не повредит, мисс Свон.       – Мне не повредит что-нибудь покрепче, – еле слышно проворчала та.       – Тогда отберите у вашего пирата флягу, – буркнула в ответ Реджина, неторопливо расхаживая из одного угла зала в другой. Она привела решившую искупаться у пристани парочку домой, не понимая пока, что ей делать со Спасительницей, потерявшей свою душу, и с пиратом, отогнать которого от Свон не представлялось возможным.       – Я бы с удовольствием её одолжил добровольно, – бросил он Миллс, а потом поджал губы и встряхнул свою драгоценную фляжку, – только там сухо, как в пустыне.       Мэр пропустила эти слова мимо ушей. Как бы она не старалась вспомнить что-нибудь связанное с кражей души и способами её возвращения, но не могла. "Это магия другого мира, – подумала Реджина, – и лучшим специалистом в вещах подобного рода является наш волшебник. И Голд". Реджина остановилась, развернулась на каблуках и изящно опустилась на кресло напротив Свон.       – Что ты почувствовала во время приступа? И сколько их было?       Эмма удивлённо посмотрела на Миллс. Та подняла брови.       – Было невозможно вдохнуть, – медленно начала шериф, покосившись на Крюка, – перед глазами потемнело, тело не слушалось. А было… первый раз.       Королева усмехнулась.       – Я вам не верю, мисс Свон. Скажите честно, приступы начались после той вашей памятной пробежки за ночным взломщиком?       – С чего ты…       – Догадалась, – нахмурилась Реджина, перебив изумлённую Спасительницу. – А теперь, поведай нам о том, что на самом деле тогда произошло.       – О чём вы, дамы? – осведомился Джонс, уже не расслабленно восседающий на диване, а собравшийся, будто перед боем.       – Тот воришка сбежал, а меня вырубил, – отрывисто проговорила шериф, уже проклиная вездесущую и обо всём знающую Королеву. Миллс фыркнула, закатив глаза, а Крюк нахмурился ещё больше и повернулся к Эмме.       – Что там произошло? – повторил он вопрос Реджины, пристально рассматривая поджавшую губы Свон.       – Он меня вырубил. – Эмма пыталась успокоиться, но фраза всё равно вышло отрывистой, словно выдавленной сквозь зубы. – Что было потом, не знаю. Не помню. Очнулась я уже дома, в кровати, и видела лишь обеспокоенное лицо Генри!       – Зато я знаю, – вздохнула Миллс, откинувшись на спинку кресла и внимательно изучающую нервничающую Спасительницу. Та дёрнулась, вскидывая голову, и Королева поймала её взгляд: уставший, умоляющий и испуганный. Киллиан смотрел на неё иначе. Требовательно, с лёгкой долей опасения и огромной – беспокойства. Реджина склонила голову и прикрыла глаза.       – Мисс Свон, – спокойно начала мэр, а Эмма готова была взвыть, она поняла, что сейчас её страшная тайна будет раскрыта, сейчас её настрой, её сила, самовнушение на борьбу рухнут, рассыплются, как карточный домик, сбитый порывом ветра.       – Прошу через полчаса ждать меня у моего склепа. Видно, этот вор ударил слишком сильно.       Шериф неверяще посмотрела на Реджину, удерживающую на лице каменную маску равнодушия. Королева практически захлебнулась в благодарном взгляде Свон и скривила губы.       – А вы, господин пират, тоже можете идти.       Киллиан хмыкнул, поднялся и прошёл к входной двери следом за почти летящей Эммой. Миллс вздохнула. Она опасалась громкого возмущения со стороны мужчины, недоверия и подозрений, но, видимо, Джонс был весьма не глуп. Свон убежала уже на приличное расстояние, а он остановился в дверях и повернулся к Реджине, изогнув одну бровь.       Королева отвела взгляд.       – У неё украли душу. И она это знает. Как знает то, что завтра умрёт.