ALL My Feelings

1984/11/20

Идея, казавшаяся Андре в ту воскресную ночь поистине гениальной, теперь стала казаться совершенно дебильной и неисполнимой. Весь понедельник он вынашивал ее и тщательно обдумывал, совсем прекратив сосредотачиваться на парах и на чем-либо другом вообще. Он уже не обращал внимания ни на какие-то тупые подколы от однокурсников, ни на преподавателей, орущих на студентов и заявлявших, что «вы не сдадите экзамены, и в следующем семестре от вашей группы останутся единицы везунчиков», ни вообще на что-либо другое… Кроме, разве что, нее. Весь понедельник Андре следил за Андреа Кайзер, ощущая себя каким-то шпионом. Но это даже было немного весело: Ольбрих невольно вспоминал свое детство, и как они с Ральфом тогда точно так же преследовали прохожих людей, которые по игре считались главными злодеями. Андреа теперь тоже была злодеем… и помощником одновременно. Разумеется, сама она этого не знала, да и не нужно ей было знать ничего такого. В свой план Андре не посвятил никого, даже Маркуса, потому что ужасно опасался провала. И сегодня, во вторник, когда пришло время исполнения этого самого плана, Ольбрих был практически уверен, что ничего путного не выйдет. Сделай все! Эта фраза была его единственной путеводной звездой. Андре каждый раз, чувствуя, что начинает отчаиваться, вспоминал эту фразу и становился немного увереннее в себе. Что ж, если не получится этот способ, то он попробует другой. Не получится другой — он придумает еще один. Из любой ситуации есть выход, и Андре был твердо намерен искать этот выход до последнего. Может, до тех пор, пока ему не надоест. А если надоест, то и проблема эта не стоит ни его времени, ни нервов на ее решение. Ну кого ты обманываешь, конечно же эта проблема стоит времени, нервов, слез и всех твоих бессонных ночей. Ханси стоит даже большего, правда? А я чего-нибудь стою?! — обиженно спросил Андре самого себя. Ответа, конечно же, не последовало. Да и кто на это ответит? Только сам Ханси. Андре заперся в кабинке одного из туалетов, и, опустив крышку, уселся на нее, поджав под себя ноги. Конечно, в туалете этом запашок так себе, но зато тут никто не орет, не пытается его подколоть и даже просто не смотрит на него, да и к тому же, эта туалетная тишина располагает к небольшим раздумьям. А Ольбриху сейчас нужно было старательно подумать. Скоро должна была закончиться вторая пара, но Андре успешно отпросился у преподавателя к здешней медсестре из-за якобы плохого самочувствия. Преподаватель без лишних вопросов отпустил Ольбриха — быть может, потому, что выглядел тот и правда неважно. Всю сегодняшнюю ночь он почти не спал, ужасно переживая и снова думая о Кюрше, и на первых двух парах занимался примерно тем же. Аппетит пропал вообще, и даже громкие вопли матери вчера не смогли изменить ситуацию. Ситуацию изменит только Ханси. Или хотя бы удачное исполнение плана. Как заговорить с Андреа? Это был главный вопрос на сегодняшний день, и Андре пока что не придумал ничего гениальнее, чем: - Привет, Андреа! Как дела? А, ну можешь не отвечать, мне все равно. Как там Ханси? Не знаешь случайно, он там не страдает? А вспоминает меня, нет? Или, может, вы уже расстались? Надеюсь, что да, потому что я тебя ненавижу. Это был определенно верный способ все провалить, и Андре, конечно же, не собирался этого делать. У него была идея покруче, но он так и не придумал, как ее можно воплотить в жизнь самым наилучшим образом, и теперь просто надеялся на свою способность очаровывать людей и заговаривать им зубы. Хотя обладал ли он этой способностью вообще?.. Но вставал также и другой вопрос — как поведет себя сама Андреа? Интересно, она все еще так же мило относится к нему, как и при их последнем разговоре, или же в открытую засмеет Ольбриха и пошлет куда подальше? От этой дурочки можно ждать чего угодно. Вот, скажем, еще на той неделе она вела себя тихо-мирно, как самая невинная девочка этого колледжа, а уже сегодня она на первой паре вовсю спорила с преподавателем экономики из-за какой-то чуши, и при этом, едва ли не доходя до оскорблений. Андреа очень странная, и это настораживало Андре. Ханси, тоже блин, додумался найти себе такую заковыристую девку! Вокруг столько простых в общении девчонок, но нет же, Кюрш даже здесь не ищет легких путей! Придурок. Впрочем, все равно, отступать уже было некуда. План был начат еще на паре, когда Андре сунул впереди сидящей Андреа короткую записку, в которой было написано что-то типа: «Давай встретимся в середине (может 11:50) большой перемены на том же месте (четвертый этаж). Это насчет Х». Записка выглядела какой-то загадочной и суперсекретной, и, наверное, виной тому было то, что Ольбрих, чтобы отвлечься от плохого, вдруг увлекся просмотром фильмов про шпионов. А теперь он и сам ощущал себя шпионом, исполняющим таинственную миссию… О боже. Так как есть решительно не хотелось, то Андре остался сидеть в туалете, в каком-то сумасшедшем нетерпении ожидая времени встречи с Кайзер. И в то же время он на несколько минут от страха впал в ступор, и вообще с отчаянием подумал, что лучше бы он побегал от своры собак, чем пошел на встречу с Андреа. Слишком был велик риск все испортить, он же такой неуклюжий и глупый. А что, если Кайзер притащит с собой Ханси? Или своих тупых подружек? Андре не додумался попросить в записке прийти ей одной, надеясь на то, что до этого Андреа додумается сама, однако теперь он в этом уже не был так уверен. А может, она не поверит мне? Или не станет меня слушать? Андре нервно взглянул на наручные часы и подпрыгнул — 11:49. Кажется, засиживаться в этом вонючем туалете уже не имело смысла, и теперь точно пришла пора действовать. Не могу. Боюсь. Ольбрих попытался встать, но его тело словно камнем тянуло обратно вниз. Да что же это такое? Возьми себя в руки, Ан. Возьми себя в руки ради Ханси, если он тебе нужен! Андре явно услышал в своей голове голос Ральфа, хотя, кто знает… может, он и сам его придумал. Может, это просто было самовнушение, однако Ольбриху сразу же стало легче. Выйдя из кабинки, он неспешно пошел прямиком через весь коридор, наполненный студентами, к дверям пожарного выхода. Конечно, Андреа вряд ли придет точно ко времени (если вообще придет), но уж лучше подождать там, чем в туалете, сходя с ума от собственных мыслей. Открывая тяжелую дверь, Андре подумал, что если он сейчас сможет побороть свой страх перед разговором с Андреа, то перед экзаменами он не будет бояться вообще. Экзамены — это фигня полная по сравнению с тем, что предстояло Ольбриху сейчас. Проскользнув в коридор пожарного выхода, Андре осмотрелся и вздрогнул. Андреа уже стояла, опираясь о перила и со скучающим видом читая какой-то журнальчик, но когда вошел Андре, она тут же оторвалась от чтения и поспешно запихала журнал в сумку. — О, здравствуй, Андре, — вежливо поздоровалась Андреа. Ольбрих отметил, что она сегодня выглядит весьма прилично: по крайней мере, не было этих дебильных коротких юбок и вызывающих кофточек, а на место им пришли простые темные брюки и белая рубашка, отчего Андреа стала похожа на очень даже примерную студентку. — Ну, о чем ты хотел поговорить со мной… насчет Х? — спросила Андреа с легким смешком, однако Андре показалось, что он услышал в нем истеричные нотки. Кажется, несмотря на внешнее спокойствие, Кайзер нервничала. И не зря. — Насчет Ханси, — кивнул Андре, предпочтя сделать вид, что он не заметил насмешки. Страх у него самого понемногу отступал, освобождая место для холодной уверенности — как раз то, что и было нужно сейчас. — Но сначала мне надо спросить тебя: как он там? Как себя ведет? — Ханси? О, он отлично! В свободное от его репетиций время мы встречаемся и гуляем, ходим по всяким кафешкам и кинотеатрам… Как и все нормальные люди, в общем. Хотя его дурацкие репетиции проходят слишком часто, но это неважно. Главное, что он уделяет мне время по собственной воле. Ах, дурацкие репетиции?! — И с настроением у него все в порядке? — уточнил Андре. — Да, он весел и дурачится много. Это, поверь, лучше, чем смотреть на его кислую рожу. Да, это точно. Жаль только, что при тебе он веселый, а мы вынуждены терпеть его мрачное лицо… Лицо, не рожу! Рожа у тебя, тупица. — Что ж… Это, конечно, все хорошо. Но разве при нашей прошлой встрече ты не насторожилась от того, что он вдруг стал таким активным? — Да, было такое. Однако сейчас я уже свыклась с этим. И мне нравится, что Ханси такой. Может, он наконец-то стал самим собой, а раньше просто скрывал свою истинную личность от меня, — Андреа пожала плечами. Он и сейчас ее скрывает, но только за другой маской, я уверен в этом. — Может и так, — спокойно ответил Андре, скрестив руки на груди. — Тогда в чем дело? Ты ведь позвал меня сюда зачем-то, и явно не для разговоров о прекрасном самочувствии Ханси. Ближе к делу, — голос Андреа стал требовательным, и Андре нахмурился. Эта дура сейчас сполна получит за то, что разговаривает с ним так. — Ну, на самом деле, я все еще помню о нашем с тобой разговоре и о том, что я обещал поговорить с Ханси… От него я мало что узнал, однако меня насторожило кое-что другое. — Что? — Андреа явно забеспокоилась, и Андре эти панические нотки в ее голосе принесли немалое удовлетворение. — Все началось на одной из репетиций, еще в начале месяца, — с ленцой в голосе стал говорить Андре, нарочно немного растягивая слова. — Ханси не отыграл и половину нами запланированного, и ушел с репетиции, сославшись на какое-то важное дело. Никто, конечно, не придал этому значения. На самом деле Ханси в то утро позвонила мама и попросила его приехать после колледжа домой, чтобы помочь ей, то ли выбросить старый шкаф, то ли затащить в дом новый, то ли все сразу. В общем, самое обычное семейное дело, о котором Кюрш честно рассказал друзьям и спокойно уехал с репетиции. Но вряд ли он рассказал об этом Андреа… — Так вот, после репетиций я пошел на остановку, чтобы сесть на автобус и поехать домой, и пока я стоял там, то смотрел по сторонам. И знаешь, я готов поклясться, что неподалеку от остановки увидел Ханси. И не одного, а с какой-то девчонкой! Я сначала подумал, что это, наверное, ты, но ты блондинка, а она – нет. Андреа молчала, но для Андре это были самые блаженные секунды молчания. Блаженные секунды ощущения всей полноты мести. — С девчонкой? Точно ли? — напряженно переспросила она, глядя в одну точку. — Не парень? А то, вы тут все волосы поотращиваете, и ходите, сами похожие на девчонок. — Мы не ходим в платьях, — хмуро ответил Андре. — Она была в платье? — Да. — Вот оно что. В каком? — Не помню… В темном каком-то. Не то в темно-зеленом, не то в темно-синем. — Боже, как можно быть таким дальтоником и не отличить зеленый от синего! — сердито прикрикнула Андреа, отчего Ольбрих даже отшатнулся. Вот это да. Вот вам и примерная девочка. — Эти цвета похожи издалека, к твоему сведению. — Ох… Ладно, прости. Я просто в шоке сейчас, — Андреа тяжело вздохнула и провела ладонью по лбу. — Может, это была его сестра или какая-нибудь подруга детства? — У него нет родных сестер, а подруга детства… ну, вряд ли. Если такая и существует, то она наверняка живет в Мербуше, а не в Крефельде, — Андре только сейчас понял, что за все время общения с Ханси, он не удосужился хотя бы чуточку разузнать Кюрша получше в плане его семьи и друзей. Он знал только, что Ханси — единственный ребенок в семье, но, может, у него были двоюродные братья и сестры? Кюрш не говорил об этом. Также Андре понятия не имел, есть ли у Ханси в Мербуше лучшие друзья. Разговор был только о друзьях здесь, в колледже… Это так странно. Ханси так много знает обо мне и моем прошлом, а я про него не знаю практически ничего… — Так-так… Какая-то темноволосая тварь в темно-синем или темно-зеленом платье. Вот как, — бормотала Андреа, переминаясь с ноги на ногу, и все еще держа руку на лбу. — И Ханси никому ничего про нее не говорил? — Нет. Но это еще не все. Он теперь постоянно уходит с репетиций немного раньше, да и играет скверно («ну вот это хотя бы точно не ложь — Ханси действительно играет просто ужасно, когда он не в настроении, а не в настроении он всегда»), и нас всех это немного напрягает. А когда я высказал ему это все и спросил, почему он так себя ведет, то он… немного разозлился. И мы поругались. Серьезно поругались. — И он ничего не сказал про эту бабу?! — Нет, но тут нетрудно догадаться. Он «официально» встречается с тобой, но ему, возможно — не факт, конечно, — нравится другая девушка… — Шлюха какая-нибудь, — процедила Андреа. — …и он из-за чувства вины не хочет никому про нее говорить, — договорил Андре, изо всех сил пытаясь придать лицу обеспокоенность происходящим. Должно было получиться, потому что он действительно беспокоился —, но только за то, поверит Андреа ему или нет. — Не надо его защищать. Какое тут чувство вины? Если он и правда встречается еще с кем-то… — Я не утверждаю это. Но уж очень он странно себя ведет. — Я убью его! — выкрикнула Андреа и прикусила нижнюю губу. Кажется, он сейчас могла вот-вот заплакать, и у Андре это ничуть не вызвало чувства жалости. Его-то никто не жалел, хотя он вон сколько слез по Кюршу пролил. — Не стоит, — спокойно сказал Андре. — Нам еще нужен басист… да и вокалист тоже. Андреа, пожалуйста, не надо набрасываться на него с обвинениями! Я же говорю, что и сам не знаю точных фактов, а еще сильнее поссориться с Ханси из-за моих предположений — возможно, необоснованных, — мне совсем не хочется. Ты окажешь мне очень большую услугу, если ничего не скажешь ему про наш разговор. — Я что, дура что ли, чтобы ему все вот так вываливать? — фыркнула Андреа, и, глубоко вздохнув, немного улыбнулась. — Он же тут же начнет оправдываться и нести чушь, да и сама я буду выглядеть не лучше — у меня доказательств-то никаких и нет. О, я буду наблюдать за ним. Посмотрим, что он там скрывает. — Наверное, так сделать будет лучше всего, — осторожно сказал Андре, стараясь ничем не выдавать своей радости. Рыбка клюнула на червячка. — Я и сам попробую что-нибудь разузнать. — Ага, давай… Ну, Кюрш, держись у меня, — улыбка Андреа казалась какой-то нервной и искусственной. Что ж, милая, радоваться от общения с Ханси тебе точно не скоро придется. — Надеюсь, что я ошибаюсь, — пробормотал Андре. — Спасибо, что сказал, Андре. Это очень мило, что ты вспомнил обо мне, — негромко сказала Кайзер. — Или ты думаешь, что я смогу повлиять на Ханси, и он снова начнет нормально играть на ваших репетициях? — Не знаю… Прежде всего я просто хотел предупредить тебя. — Да? А давно ли друзья сдают друг друга? — усмехнулась Андреа. Сердце у Андре ушло в пятки. Святое дерьмо. Он так спешил исполнить свой план, что не заметил самой главной ошибки – то, что он стучит на своего друга его девушке, это, как минимум, странно. — Ну… Ладно, я хотел, чтобы ты помогла нам что-то сделать с Ханси, — сделав вид, словно он немного смущен от того, что Андреа его раскусила, Андре вздохнул. — Потому что он ни с кем не идет на контакт. А у нас зимой концерт, мы должны уже прилично играть. — Концерт? Правда? — Андреа явно была удивлена. — Надо же… А мне Ханси ничего не говорил такого. — Многого же он тебе не договаривает, — заметил Андре с едва заметной усмешкой. — И он за это ответит, — прошипела Кайзер, стараясь не показывать своего отчаяния. Или ты ответишь за то, что морочишь голову Ханси. Что ж, механизм запущен. Колесо закрутилось.

***

Несмотря на чувство радости от мести, Андре еще никогда не чувствовал себя таким напряженным и измотанным. Он практически напрочь лишился сна, и на репетициях стал играть едва ли лучше Ханси, а из-за этого на него стал орать Томен. О, Штаух вообще, кажется, взял на себя роль фронтмена в то время как Кюршу стало глубоко плевать на эту должность. Он просто ушел в себя и все, поэтому Томен с радостью принялся выполнять его (вроде его) обязанности, которые заключались в подбадривании друзей криками, воплями и пинками, да в организации репетиций, которые Томен решил устраивать едва ли не каждый день, вызывая ужасное недовольство у Ханси и Андре (хоть в чем-то они были едины в эти дни раздора). — Придурок, у нас экзамены скоро, мы готовиться даже не успеваем! — заорал как-то Ханси, когда Томен предложил отличную идею репетировать каждый день с обеда и до самого вечера. — А давно ли тебя волнует учеба, Кюрш? — спокойно поинтересовался Томен. У Ханси был такой отчаянный и несчастный вид, что Андре был уверен, что Кюрш сейчас расплачется от безысходности. И Андре вполне понимал почему: Ханси ведь, помимо репетиций пытался уделять внимание и свой Андреа, а потому времени на подготовку к экзаменам у него совершенно не оставалось. Так ли он весел с тобой, Андреа? — Томен, репетировать каждый день с обеда и до вечера — это действительно много. По-моему, мы можем совершенствоваться и при обычном расписании репетиций, времени-то полно еще. Когда Ханси взглянул на Андре, то тому показалось, что он увидел во взгляде Кюрша благодарность. Ну, хоть за что-то ты мне благодарен, милый. — О, ладно, мне все равно, чуваки. Но напомните-ка мне, кто тут больше всех бредил группой? И кто ее теперь забросил, совершенно забив на свои обязанности? — говоря это, Томен глядел прямо на Ханси, однако тот предпочел сделать вид, что ничего не заметил. Но хоть с репетициями и было более-менее что-то решено, то с подготовкой к экзаменам все было гораздо хуже. Андре часами мог сидеть за столом своей комнате, склоняясь над учебниками и лекциями по экономике, праву и прочей фигней, но сосредоточиться и что-то понять совсем не получалось. Конечно, в основном из-за того, что ужасно хотелось спать, но виною так же были и мысли, которые теперь не отпускали Андре вообще никогда. Ему даже снились сны, связанные с этими мыслями. А мысли, разумеется, были посвящены либо Ханси и тому, как он сейчас страдает, либо Андреа и всей успешности проводимой операции по устранению этой гадкой девицы. Итак, с той среды у Андре началась самая настоящая жизнь суперагента, ну или как еще можно было назвать человека, который тайком проворачивал хитроумные делишки себе во благо? Ну, это не так важно. Куда важнее было то, что Андре приходилось делать за время всей этой «суперсекретной операции». Ну, во-первых, раньше он думал, что справится с этой задачей в одиночку, но теперь понял, что без помощи друзей, которые, к счастью, у него теперь были, ему не обойтись. Во-вторых, Ольбрих никогда даже не предполагал, что ему придется так много врать кому-то. Его мама всегда распознавала ложь сына, и быстро отучила его от этого занятия, а теперь Андре снова взялся за это… И, черт побери, врал он очень даже мастерски. Андреа еще ни разу не заподозрила ничего, и это удивляло даже самого Андре. Но, конечно, у его плана было очень много изъянов, и Ольбриху просто оставалось надеяться, что Андреа очень глупая курица, и ничего не заметит. Но пока что все шло очень-очень гладко. Андре не раз спрашивал себя — зачем он вообще это делает? Понятно дело, что если Ханси и расстанется с Андреа, то он не помчится тут же к Андре на всех парусах. И очевидно было и то, что Кюрш, которому и так сейчас ох как не просто, точно впадет в депрессию, когда его последняя опора в виде Кайзер покинет его. Так зачем все это? Точного ответа Андре не мог сказать даже самому себе, но у него было несколько причин. Первая — ему хотелось использовать Андреа в виде хотя бы какой-то связи с Ханси. И это, в общем-то, получилось — каждый раз, когда Кайзер встречалась с Андре, она давала едва ли не полный отчет о том, как там Ханси, чем он занимается, как себя чувствует, что он сегодня съел и когда лег спать. Вторая — он просто терпеть не мог Андреа и действительно хотел от нее избавиться раз и навсегда, чтобы она больше не крутилась возле Ханси. Ну, и потом… когда она бросит Кюрша, то тот может подпустить к себе Ольбриха с чистой совестью, что он никому не изменяет. И тогда все наладится. По крайней мере, Андре очень на это надеялся. Глупо, конечно. Но, тем не менее… Он ведь не врал Андреа в том, что Ханси ей изменял. Как бы это ни было иронично, но если Кайзер прямо спросит Кюрша, был ли у него кто-то другой, то Ханси точно чем-нибудь себя выдаст. Потому что, да, был, и этим кем-то был Андре, его лучший друг.

***

По-настоящему сильно врать Андре пришлось с этой пятницы. Во вкус вошел он чуть позже. Он встретился с Андреа случайно, и в принципе не придумал ничего такого, о чем ей можно соврать про Ханси. Но они стояли в совершенно безлюдном коридоре, а потому отмазаться от разговора, сказав, что где-то в толпе он увидел друга, Андре не мог, а Кайзер настойчиво допрашивала его насчет последних новостей об ее драгоценном Кюрше. — Ладно, было кое-что, — сдался Андре наконец, судорожно при этом размышляя, что бы можно такого сказать. — Ну, неужели! Что? — взгляд Кайзер так и впился в Ольбриха, и тот почувствовал себя еще неуютнее, чем обычно. — Он… А вы не встречались с Ханси перед его репетицией вчера? — на всякий случай поинтересовался Андре, надеясь, что этот вопрос выглядит не слишком палевно. — Мы? Нет! — с какими-то истеричными нотками ответила Андреа. — Я с ним вообще не виделась с понедельника. — Ну, то есть, на его щеке был след не от твоей помады? — уточнил Андре как бы невзначай. — Что?! Какой еще след от помады? — брови Кайзер тут же взлетели вверх. — Я с ним не виделась же… о-о-ох… Андреа прислонилась к стенке и прикрыла лицо руками. Андре подумал, что будь он на ее месте, то не стал бы так вот сразу верить всему, что ему скажут. След от помады… додумался, блин. Это только в фильмах уличают измену за счет следа от помады, а в реальной жизни в это может поверить только идиот. Ну, это же Андреа. — Ну, у него на щеке был почти незаметный… Я еще сначала подумал, что у него просто щека красная — раздражение там, или еще что, но потом присмотрелся, и точно могу сказать, что это был след губ. Я подумал, что это ты… ну, с Ханси там встретилась перед репетицией и все такое, — продолжал откровенно врать Андре, стараясь придать своему лицу несколько смущенный вид. — Нет, боже, нет! — снова вскрикнула Андреа, убирая руки от лица. Ольбрих с удовольствием отметил, что радостью на ее лице даже и не пахло. — Ох… Прости. — У него был только след от помады? Ничего больше? — Ну, он еще растрепанный немного был. И… ну-у, возбужденный какой-то, — медленно добавил Андре, теперь начиная искренне краснеть. Ну, ничего, так даже правдоподобнее. Кайзер молчала, а Андре, воспользовавшись заминкой, сказал: — Ну, зато он сразу работать начал продуктивно, мы очень хорошо порепетировали. Слушай, Андреа, извини, но мы сегодня тоже репетируем, мне уже идти пора. — Если он и сегодня придет со следом от помады… — вновь повисло мрачное молчание. — Я тебе все расскажу потом, — пообещал Андре, с трудом сдерживая улыбку. — Во сколько вы заканчиваете репетировать? — Я не знаю, обычно в разное время… Сегодня, может, подольше. Не могу точно сказать. — Ну, раз так… — Андреа снова потерла лицо руками. — Последи там за ним после вашей репетиции. Может, эта его баба пойдет его встречать. А может, и ты заявишься. Но после репетиции — она закончилась в седьмом часу, — Андреа не пришла, а Ханси так и вовсе не пожелал уходить, объяснив это тем, что ему хочется немного поиграть на басу в одиночку. С ним остались так же и Томен с Маркусом, но Ханси не обращал на них никакого внимания, поэтому Андре, воспользовавшись этим, позвал Зипена и Штауха в другую комнату, чтобы поговорить. Дорк, который стал как тень (или, может, как телохранитель) везде ходить за Ольбрихом, пошел в комнату вместе с остальными. Там Андре заговорщическим шепотом осторожно сообщил друзьям, что думает, что Ханси стал просто ужасно играть, но причина крылась не в нем, а в его девушке. Да-да, именно в девушке! Вот уж где правдивее и жизненнее нет ситуации — когда девушка мешает делам всей группы. А Андреа и правда мешала, и посему Андре не чувствовал себя виноватым, привлекая друзей к своей тайной операции. Томен и Маркус сразу же согласились с ним. Ольбрих невзначай намекнул на то, что и сам Ханси недоволен этими отношениями с Андреа, поэтому, если они и расстанутся, то всем это будет только в плюс – ну, кроме самой Кайзер. — Лучше избавиться от его девушки, потому что времени до каникул осталось мало, — прошептал Андре, нервно оглянувшись на дверь. Хоть бы Ханси не додумался подслушивать. — А если Ханси и дальше будет продолжать так же плохо играть, то на концерте мы облажаемся. — Да, я целиком тебя поддерживаю, — к вящему удивлению Андре, это сказал Маркус Зипен. – Я, конечно, не в вашей группе играю, но когда наш барабанщик Эдмунд завел себе бабу, то у нас тоже начались такие же проблемы. Поэтому я очень понимаю ваше положение, и даже с радостью помогу. А то, вдруг Ханси станет таким же придурком, как Эдмунд… — Что ж… — задумчиво протянул Томен, почесывая подбородок. — Девушка – это, конечно, хорошо, но когда она мешает группе… Нет, так не пойдет. Лучше и правда от нее избавиться. Нормальные девушки не мешают занятиям своего парня. — Будто бы у тебя были девушки, эксперт тут нашелся! — не выдержал Дорк. — Ой, замолчи, — отмахнулся Штаух. — У тебя их тоже не было. — Я кое-что придумал, — чуть громче сказал Андре, перекрывая своим голосом начинающийся спор. — Слушайте внимательно. Они заткнулись и внимательно выслушали. Вроде бы, все нормально. Затем, когда все уже разошлись, и Андре самый последний шел к выходу, тусклый голос Ханси остановил его: — Что вы там делали? Андре медленно повернулся и взглянул на Кюрша. Тот сидел на диване и бездумно дергал струны бас-гитары. — Чай пили, — как можно более сухо ответил Андре. — Меня уже не зовете потому что я такой ужасный? Ольбрих судорожно сглотнул. Ну не мог он видеть Ханси в таком состоянии. Не мог. И уж тем более разговаривать с ним. Ханси не должен быть таким! — Нет, не ужасный. Просто ты играл на басу, и мы решили, что не стоит тебя отвлекать. — Или я уже изгой из-за того, что так плохо играю. — Я тоже плохо играю в последнее время, Ханси! Никто тебя не винит, успокойся. Скоро экзамены, и понятное дело, что мы с тобой в постоянном напряжении, а от того и обязанности наши выполняем хуже. Ты ведь тоже не высыпаешься, да? Ханси медленно кивнул. — Ну, вот и все, — бодро сказал Андре. — Так что в этом нет ничего такого. Прости, что мы не позвали тебя выпить чай вместе с нами. Но не думай, что мы сделали это из-за того, что как-то не так к тебе относимся. Все в порядке. — Ага, — Ханси снова кивнул, а когда Андре уже собрался было уходить, он тихо добавил: — Но дело-то не только в экзаменах, и ты это понимаешь, Ан. Несколько мгновений Андре стоял на месте, словно невидимая сила приковала его к месту. Хотя невидимой силой здесь скорее было последние слова Ханси… Но затем, очнувшись, он развернулся, и едва ли не бегом устремился к выходу, где его ждал Дорк. Маркус внимательно посмотрел на запыхающегося друга, а потом, после непродолжительного молчания поинтересовался: — Андре, ты знаешь, что ты делаешь? — Не очень, — выдохнул Андре. — Но ничего другого сделать я не могу. — Ты хочешь поссорить двух людей. Лезешь в их личную жизнь. — Так будет лучше, — не очень уверенно произнес Ольбрих. — А с каких пор ты решаешь, как будет лучше? — Маркус не осуждал, но по его тону было ясно, что он не очень-то одобряет это. — С таких, с каких Ханси решил, что нам с ним будет лучше порознь, — Андре нахмурился и засунул руки в карманы. — Он даже не спросил меня. Маркус явно напрягся, Андре буквально чувствовал это. Он всегда напрягался, когда речь заходила об отношениях Андре и Ханси, но сейчас Ольбриху было все равно. Конечно, ему было очень жаль, что он не может ответить Дорку взаимностью, но Маркус тоже не глупый — ему уже пора было смириться с тем, что у них ничего не получится. К тому же, разница между «ты мне нравишься» и «я тебя люблю» очень большая. Если Маркус был просто заинтересован Андре, то сам Андре был влюблен в Кюрша (и наоборот). Да, черт возьми, по-настоящему влюблен в этого гада. — И все, хватит об этом. — Бросил Андре. — Дело уже начато, и поздно отступать. Ты поможешь мне, Марк? Томен и Маркус помогут. — Да знаю я, что они помогут… — немного раздраженно ответил Маркус, дернув плечом. — И я помогу тоже. Только скажи мне, как. — Ты мне вчера сказал, что к тебе скоро должна приехать кузина? — карие глаза Андре хитро блеснули в тускловатом свете фонарей. Маркус немного насторожился. — Ну да, говорил. А что? — Она еще не передумала? — Нет, приедет в среду, как и обещала. — Она брюнетка? — этот вопрос немного поставил Маркуса в тупик. — Э-э, да. Темнее меня, гораздо. — Замечательно. Я надеюсь, она не откажется оказать своему кузену небольшую услугу. Маркус долго и молча смотрел на Андре, видимо, пытаясь сообразить, к чему клонит друг. Затем, видимо додумавшись, немного нервно улыбнулся. — Ах ты хитрый. Она и Ханси?.. — Да, — удовлетворенно кивнул Андре и тоже улыбнулся. А затем, подумав, добавил: — И пусть она наденет темно-зеленое или темно-синее платье… *** И вот с того момента Андре перешел к куда более решительным действиям. Так как к его «операции» присоединись также Дорк, Зипен и Штаух, то шансы на успех возросли в несколько раз. Во-первых, Андре предупредил друзей, что к ним вдруг может нагрянуть Андреа и устроить допрос (судя по ее разговорам с Ольбрихом, она уже давно знала про остальных членов группы Ханси), и им придется как бы ненавязчиво говорить, как же Ханси надоел с тем, что плохо играет/постоянно уходит с репетиций пораньше/подолгу гуляет с кем-то, напрочь игнорируя своих друзей. Во-вторых, по предложению Томена было решено распространять ложные слухи среди знакомых Андреа о том, что ее парень ей изменяет. И таким образом к тайной миссии Андре случайно присоединились еще и ребята из Redeemer, которые не понаслышке знали про Кайзер и были знакомы с ее друзьями. Масштаб операции увеличивался, и Андре поражался даже не тому, как оказалось все легко и просто, а тому, что все его новые знакомые стремились ему помочь. Это дело они делали вместе, на время сплотившись как одна семья. Все-таки ведь необязательно быть знаменитым, чтобы меня уважали…

***

Во вторник Андреа догнала Андре, когда тот шел в столовую, и, уведя в какой-то укромный уголок стала с какой-то истеричностью рассказывать ему об уликах, которые она случайно нашла у Ханси в куртке. Андре, конечно, только и ждал того, что она найдет их, но чтобы так скоро… Вот уж действительно девушка паникерша. Оглядевшись по сторонам, Андреа вытащила из сумки аккуратно сложенный тетрадный листок, и небрежно развернув его, принялась трясти у Андре перед лицом. — Смотри, Андре! Смотри! Это записка! — в голосе Кайзер слышалось самое настоящее отчаяние, и Андре даже не секунду проникся к ней сочувствием и жалостью. Но только на секунду, потому что потом Андреа выдала: — Я найду эту шлюху, убью ее, расчленю и закопаю на своем заднем дворе, ясно?! — Дай я посмотрю, не понятно же ничего, — с некоторым раздражением Андре вырвал из руки Андреа листок, и принялся читать. «Мой милый щекастенький пупсик, очень скучаю по тебе и по твоему другу, жаль, что мы встречаемся так нечасто (все из-за этой тупой блонди). Как насчет небольшой прогулки в среду после твоего колледжа?» Что ж, Томен и Маркус неплохо поработали. Причем, записку, судя по содержанию, составлял Томен, а писал, судя по аккуратному косому почерку — Маркус. Сами улики Томен незаметно подложил во внутренний карман куртки Ханси (Андре знал, что Кюрш редко туда что-то кладет) еще на репетиции в субботу. И если записка была первой уликой, то вторая… — Это еще не все! — вырвав записку из рук Андре, Андреа быстро сложила ее и запихнула обратно в сумку. — Эту записку я нашла в одном из карманов его куртки, но на его кофте я так же нашла еще кое-что — волос! — О, ты серьезно? — Андре драматично закатил глаза, всем своим видом показывая, что поведение Андреа ему поднадоело. — Волос? — Да, Андре, можешь считать меня идиоткой, но волос — это серьезно. Он темный! Я сначала погрешила на тебя или твоих гривастых друзей, но вы все кудрявые и более-менее светлые, а этот темный и прямой! — У Ханси тоже темные волосы, ты думала об этом? — Нет, этот был длиннее, чем у Ханси. Андре, я не припоминаю, чтобы у Ханси были друзья с темными и длинными прямыми волосами. У той бабы, с которой ты его видел, были длинные волосы?! — Не помню. Может быть. — Я убью ее… — прошептала Андреа, заламывая руки. Знала бы ты, милая, сколько трудов нам стоило добыть такой длинный темный волос. Карл ни в какую не хотел выдирать его из своей головы для нас… — А давно ты нашла записку? — Вчера! — Подожди… Ты специально обшаривала куртку Ханси? — уточнил Андре. — Ну, я просто хотела убедиться. Мало ли… И не зря я сделала это! — Кайзер нервно переминалась с ноги на ногу. — Андре, понимаешь, они должны встретиться завтра. Наверное, пора Ханси уже узнать, что я о чем-то… — Нет, — резко перебил ее Андре, а потом тут же добавил чуть мягче: — Может эта записка — прикол? Только посмотри, как ее написали… — Щекастенький пупсик, — процедила Андреа с отвращением. О боже, как будто ты называешь его лучше. — …И тупая блонди! Дураку понятно, про кого там написано! — Будет очень глупо, если вы поругаетесь из-за тупой шутки. Подожди завтра. Может, он и не встретится с ней, — спокойно сказал Андре. — Ну… Ох, да. Ты прав. Ладно, подожду, — Кайзер тяжело вздохнула и немного отошла в сторону. Некоторое время оба молчали, а затем Андре осторожно спросил: — Как там Ханси-то вообще? — Не знаю, веселится, наверное, в объятиях своей темноволосой шлюшки, — прошипела Кайзер, от злости начиная краснеть. — Да забудь ты про нее. Ты же с ним виделась вчера. Как он? — Ага. Нормально он. Спит, жрет, готовится к экзаменам, — Андреа махнула рукой. — А про репетиции говорит что-нибудь? — продолжил так же осторожно допрашивать Ольбрих. — Он мало про них говорит, да и мне все равно, в общем-то. — А про меня? — вырвалось у Андре, и он тут же прикусил нижнюю губу. — Про тебя? — рассеянно переспросила Андреа. — Ну-у… да. Мы все еще не помирились. — А… Нет, не говорит. Андре разочарованно опустил голову, но следующие слова Андреа заставили его сердце подпрыгнуть ввысь: — Хотя подожди… Вроде что-то говорил. Когда он разговаривал с этим кретином Дамианом, то упомянул тебя. Сказал что-то вроде «вот Андре куда более понимающий и проницательный друг, чем ты». И потом, когда мы уже гуляли, он стал мне радостно болтать про то, что ты придумал какое-то там соло или что-то в этом роде. Ох, не знаю… Знаю только, что мне не очень нравится разговаривать на эти отдаленные темы. Будто бы я, блин, разбираюсь во всех этих рокерских штучках… Дальнейшую речь Кайзер Андре даже не услышал. Ханси вспоминает про меня! И не один раз! И вспоминает не с ненавистью, а радостью… Андре почувствовал себя виноватым от того, что сам думает о Ханси по большей части со злостью и слезами. Идиот, идиот, идиот. Если бы и я думал о Ханси только в хорошем свете, то ведь так было бы гораздо лучше и приятнее. Но не, мне, блин, как будто нравится вспоминать только плохое. Только то, как он меня бросил. Пообещав себе, что с сегодняшнего дня начнет думать о Ханси только хорошее, Андре посмотрел на Андреа и, улыбнувшись, сказал: — Ну, я понял. Спасибо, Андреа. — Да не за что, — все еще рассеянно отмахнулась она. – Ох, что будет завтра… Завтра будет очень весело.

***

На следующий день Андре после пар пошел на встречу с Андреа, уже не очень-то уверенный в том, что план и дальше будет идти так же гладко. Ну, вот например: как он заставит Андреа прийти именно на то место, где Ханси должен будет пересечься с кузиной Маркуса и якобы его новой девушкой? Насчет встречи самого Ханси и кузины Маркуса проблем не было — Дорк пообещал Кюршу вчера на репетиции, что принесет ему сегодня какую-то книжку (не то самоучитель по игре на бас-гитаре, не то еще какая-то фигня), а сегодня вдруг окажется, что у Маркуса возникли срочные дела, и принесет эту книжку его кузина, которая вовремя приехала в гости. В голове-то этот план выглядел блестяще: Андре прогуливается с Андреа и чисто случайно забредает в парк, где гуляют Ханси и его пассия, и там начинается… Но на деле это оборачивалось полным бредом! Ну, вот разве Андреа согласится просто так прогуляться с каким-то Андре Ольбрихом? Нет! А если и согласится, то не будет ли выглядеть подозрительно, что они наткнулись именно на Ханси и его «девушку»? К тому же и сам Кюрш мог подпортить ситуацию, сам того не желая — достаточно будет просто его недоуменного вида, когда начнутся разборки. А разборок сегодня тоже не хотелось… Но, кажется, сами высшие силы желали, чтобы Андреа и Ханси поругались. — …Ханси позвал меня вчера на свидание, — это предложение особенно выделилось для Андре из всего бессмысленного набора слов Кайзер, которые были произнесены ранее. Ах, на свидание? Сначала Андре немного растерялся — как теперь предложить Андреа прогуляться, если она уйдет с Ханси? Но затем, поразмышляв, обрадовался. Кажется, все складывалось идеальнее некуда. — О, на свидание? Это здорово, — у Андре даже получилось выдавить из себя вполне искреннюю улыбку. — Может, все наши подозрения напрасны… — Может. Но эта записка… — Андреа мигом помрачнела. — Ой, может, это шутка была, — отмахнулся Андре и, взглянув, на часы, заторопился: — Ладно, мне, кажется, пора идти. Ты будешь ждать Ханси? — Да, у него сегодня три пары. Не повезло, в отличие от нас… —, но говорить это не было необходимости, поскольку Ольбрих, регулярно просматривающий расписание свое и Ханси, уже и так это знал. А расписание просматривал он в надежде, что им вернут сдвоенные пары математики по субботам, которые убрали недели две назад… Как нам было тогда весело!.. У меня даже наши с ним переписки сохранились. Но нет, кажется, это было никому не нужно, кроме самого Андре. Ну, а пока третья пара у Ханси не закончилась, было необходимо наведаться в «штаб-квартиру», чтобы тщательнее спланировать со своими коллегами дальнейшие действия. Короче говоря, Андре едва ли не бегом устремился в репетиционную базу, где его уже должны были ждать Зипен и Штаух. Ну, вернее… может, они и не ждали конкретно его, а просто играли каждый на своем инструменте, но в любом случае, еще вчера они говорили, что с полпервого будут сидеть в «этом гадском подвале» и «приходи, если что».

***

— Привет, я надеюсь, что вы не занимаетесь тут ничем важным, потому что у меня есть действительно важное дело, — сказал Андре, едва успев вбежать в зал подвала. Томен, как обычно, сидел за барабанной установкой, и Маркус, тоже как обычно, сидел на своем любимом столе, болтая ногами. Когда вошел Андре, негромкий разговор парней тут же стих, и они оба, переглянувшись, с интересом посмотрели на Ольбриха. — Что может быть важнее игры на барабанах? — поинтересовался Томен, поднимаясь из-за установки и лениво потягиваясь. Маркус, вздохнув, спрыгнул со стола и неслышно пошел следом за Штаухом. — Кое-какое делишко, о котором мы вели речь раньше, — Андре усмехнулся, присаживаясь на диван. Рядом с ним по краям сели Маркус и Томен. — Оно связано с Андреа? — спросил Штаух. — С этой стервозной сучкой? — уточнил Маркус, чуть улыбнувшись. — О да, именно с ней… — Ты хочешь, чтобы мы еще настрочили ей посланий? — хихикнул Томен и заговорщически посмотрел на Маркуса. — Это мы можем. — Я зна-аю, что вы можете, но сейчас мы будем делать кое-что куда более действенное и интересное, — Андре хитро сощурился и посмотрел по очереди на Маркуса и Томена. — У Андреа и Ханси сегодня свидание. Выдержав драматическую паузу, в ходе которой Маркус и Томен должны были резко догадаться о дальнейших действиях (но они этого не сделали), Андре вздохнул. — И что дальше-то? — непонимающе спросил Томен. — Ты хочешь сорвать их свидание? — кажется, Маркус был несколько догадливее Штауха. — Да, именно! Для начала я хочу сорвать их свидание, но на этом наше хитренькое дельце не закончится. — А что же дальше? — Вы согласитесь мне помочь? — вопросом на вопрос ответил Андре. — Если в этом нет ничего противозаконного, то я уже готов выходить, — откинувшись на спинку дивана, Томен довольно зевнул. — А даже если и есть, то я все равно готов. Хочу повеселиться… — Ну, я как бы с вами, — словно бы нехотя согласился Маркус, однако Андре был уверен, что и тому не терпится кому-нибудь напакостить — уж больно Зипен и Штаух были в этом похожи. — Вот что: если мы облажаемся, то нам хана и от Андреа, и от Ханси, и вообще мы всю нашу миссию завалим к чертям. — И Ханси уйдет из группы, — между словом добавил Томен, однако у Андре тут же болезненно сжалось сердце. Вот уж что нужно было предотвратить в первую очередь — это вероятность ухода Ханси из группы, но вместо этого они только еще сильнее рисковали. Если Ханси уйдет… — Поэтому больше причин не завалить наше дело, — как можно тверже сказал Андре. — У нас все получится, ребят. А теперь слушайте внимательно. Он все подробно им рассказал.

***

К колледжу все трое пришли чуть раньше, чем должна была закончиться третья пара, для того, чтобы успеть найти Андреа, но искать ее не пришлось вовсе — она с безмятежным видом сидела на фонтане и читала какой-то журнал. Несильно ткнув локтями по очереди Маркус и Томена, Андре чуть кивнул в сторону Кайзер. — Думаю, будет лучше, если она нас не увидит, — тихо сказал Андре. Народу во внутреннем дворе колледжа было чрезвычайно мало, и по вполне понятным причинам: все еще шла третья пара (хотя до ее конца оставалось десять минут) и для прогулки было весьма прохладно, и скоро вот-вот должен был пойти дождь. Андре от души понадеялся, что они под него не попадут, потому что болеть опять ему не хотелось. — Тогда давайте спрячемся в кусты? Ну, типа, как настоящие шпионы, — Томен криво улыбнулся, однако на самом деле его идея показалась Андре не такой плохой: кустов, хоть и опавших, возле колледжа было много, также хватало и деревьев, и если за ними будут стоять трое подростков, то на них вряд ли кто-то обратит внимание. — Я чувствую себя не шпионом, а идиотом, — прошипел Маркус, когда они все незаметно спрятались за кустами. — Если нас все-таки заметят, то выглядеть мы будем ужасно глупо. И, по-моему, мы вообще привлекаем еще больше внимания. — Нам главное, чтобы нас не заметила Андреа, а на остальных плевать, — спокойно ответил Андре. Конечно, спокоен он был только внешне — внутри же, как воронье терзает падаль, так и его терзали сомнения относительно успешности поставленной задачи. Да какой безумной задачи!.. Скажи ему кто-нибудь недели две назад, что он будет шпионить за Андреа Кайзер, и он просто послал бы его куда подальше. Ждать пришлось недолго — совсем скоро прозвенел звонок с пары, Андреа оторвалась от своего журнала и спешно запихнула его в сумку. Еще несколько минут — и из здания едва ли не самым первым выбежал и сам Ханси. Неужели так торопился к своей Андреа, что даже убежал с пары самый первый? — ядовито подумал Андре, и тут же осекся. Дурак. Хотел же только хорошее о Ханси думать, но… но блин! Как можно думать что-то хорошее, когда Кюрш вот прямо сейчас целуется с этой «тупой блонди» Кайзер?! Стиснув зубы, Ольбрих с трудом заставил себя не отворачиваться: слишком близко с ним были Маркус и Томен, которые могли что-нибудь заподозрить… Боже, заподозрить? Ты воистину становишься параноиком. …и начать задавать ненужные сейчас вопросы. Но целовать Ханси все равно никто не имеет права. Кроме меня, — подумал Андре сердито, а потом едва заметно мотнул головой. — Если бы я был змеей, то из меня так и сочился бы яд… Ты же не выпускаешь этот яд на окружающих людей, а просто держишь его в себе, — мудро заметил голос Ральфи в его голове. — Мысли — это только мысли. Они доступны лишь тебе, и это твоя главная роскошь. Думай, что хочешь, и об этом никто ничего не узнает. — А как мы будем следить за ними дальше? — поинтересовался Томен, не отрывая взгляда от болтающих о чем-то Ханси и Андреа, но так как парочка эта находилась слишком далеко от места, где притаились парни, то слышно ничего не было. — Потихоньку пойдем следом, там уж найдем, где спрятаться, — тихо ответил Андре, в упор глядя на Кюрша. По-моему, он все-таки несчастен. И неважно, что Андреа и Ханси стояли так далеко, что их лица были едва видны. Все равно он несчастен! Я чувствую это. Да и без моих ощущений это очевидно — какой человек будет счастлив после вынужденного разрыва отношений с лучшим другом? Только какой-нибудь одиночка-безумец, коим Ханси не является. Андреа не прекращала трещать, когда они с Ханси неспешно двинулись в противоположную от колледжа сторону. Андре, Маркус и Томен остались терпеливо сидеть в кустах, провожая парочку взглядом. — Есть варианты, куда они могли пойти? — снова подал голос Томен и оглянулся на друзей. Андре пожал плечами (откуда он мог знать, если гулял-то по Крефельду один-единственный раз?!), но зато ответил Маркус: — Там, куда они пошли, есть три кафе и один ресторан. Но ресторан весьма дорогой для студентов, и этот вариант отметается… — Если только Андреа не захочет растранжирить все деньги Ханси, — вставил Андре как бы, между прочим. — Ну да, такое лучше не исключать… Девушки. — Маркус тяжело вздохнул с таким видом, словно на своей шкуре испытал всю коварность и жестокость представительниц женского пола и теперь безнадежно смирился с их природой. – Ну, а насчет кафе… Там одно дешевое, но по внешнему виду оставляет желать лучшего, а два других более-менее опрятны и приличны. — Одно из этих кафе не называется случайно «Jahreszeiten»*? — уточнил Андре, вдруг вспомнив что-то. — Да, там есть такое. Ты про него знаешь? — полюбопытствовал Маркус, подняв брови. — Ханси пару раз говорил про него… — пробормотал Ольбрих, а затем, убедившись, что Кюрш со своей шлюхой удалился достаточно далеко, вылез из кустов. Ну, на самом деле он не просто говорил, а однажды между словом случайно обмолвился, что было бы здорово сходить туда. Вместе со мной… Да, вместе со мной. Томен и Маркус негромко переговаривались о чем-то позади Андре, но Ольбрих предпочел их не замечать. Взгляд его был прикован к Кюршу и Кайзер… которые сейчас взялись за руки. Андре даже задрожал от злости, а по ногам прокатилось знакомое неприятное ощущение, отчего на секунду Ольбриху показалось, что он сейчас упадет. Но он только немного споткнулся, а затем, выпрямившись, вздохнул и неспешно пошел за этой чертовой парочкой, стараясь держаться правого края тротуара. Я заставлю тебя рыдать, уродливая ты ведьма, — рассерженно думал Андре. — И заставлю очень-очень скоро. Мучай кого-нибудь другого, а не Ханси! В течение всего пути «шпионы» старались держаться на как можно более дальнем расстоянии от их «цели», и, надо сказать, получалось у них это неплохо — Андреа и Ханси ни разу не обернулись и, соответственно, ничего и не заподозрили. Сами небеса хотят, чтобы вы расстались, не иначе. И я вам помогу. Как бы Ольбрих не подозревал, что Кайзер и Кюрш пойдут именно в то кафе, куда его когда-то (не так давно) хотел сводить Ханси, он все равно не был готов к тому, с какой болезненностью его сердце ухнет куда-то вниз, когда Андреа распахнет дверь со звенящим колокольчиком, над которой висела яркая вывеска с надписью «Jahreszeiten». — Да ты у нас экстрасенс походу, — улыбнувшись, Томен с размаху шлепнул Андре по плечу, отчего у того подкосились ноги. – Ой, прости. Они стояли за углом дома, в котором и было расположено кафе, и Андреа и Ханси явно не могли их не видеть, не слышать, однако Маркус взволнованно огляделся и шикнул на друзей: — Тише вы! Или хотите, чтобы нас рассекретили прямо здесь? — Знаешь ли, самое место для того, чтобы нас рассекретили, — язвительно ответил Томен и обвел взглядом окружающее его пространство. — Узкая улочка в тени, мусорки тут всякие… В фильмах именно в таких местах и рассекречивают секретных агентов, да? — Понятия не имею, я не смотрю фильмы, — Маркус отмахнулся. — Андре, во сколько придет Дани… кузина твоего Маркуса? НЕ МОЕГО! — Даниэла, — вздохнув, Андре взглянул на наручные часы — те показывали 14:15. — Она обещала прийти к трем ровно… Надеюсь, эти голубчики не уйдут из кафе раньше положенного.  — Мы им уйдем, — Томен сделал из рук «пистолетик» и навел его в сторону кафе, вызвав этим нежданный смех Маркуса. Андре даже на время забыл про Ханси от удивления. Маркус смеется? Правда что ли? Но смех его прервался так же неожиданно, как и начался, а Штаух, улыбаясь, поинтересовался: — А во сколько мы начнем? — Ну, если отсюда до парка идти примерно минут пятнадцать, то… То минут через двадцать можно приступать. Томен кивнул, и, прислонившись к стенке спиной, сполз по ней вниз и так и остался сидеть на корточках. Маркус, немного поразмышляв, присел рядом, а Андре так и остался стоять, нервно поглядывая на кафе. Когда открылась дверь — он вздрогнул, но оттуда вышла всего-навсего какая-то девчонка лет двенадцати. Успокойся! — приказал самому себе Андре. — Не выйдут они оттуда, и все у нас получится! Чтобы как-то отвлечься от пристального наблюдения за дверью кафе, Андре перевел взгляд на друзей, сидящих близко друг с другом. Томен как раз принялся рассказывать какую-то охренительную историю из своей жизни: Андре был уверен, что она едва ли не целиком выдумана – ну, скажем, какой мальчик в двенадцать лет водится с двадцатилетними парнями-ворами и помогает им в их коварных миссиях по ограблениям магазинов и домов? Кто-то действительно пересмотрел фильмов… Однако вся эта явная надуманность не мешала Маркусу внимательно слушать Томена, и при этом еще и довольно улыбаясь. Это снова немало удивило Андре. Может, я слепой и никого не вижу кроме Ханси, но… но ведь Маркус обычно неулыбчивый и мрачный. Когда он успел измениться? Ответ последовал незамедлительно, и был совершенно очевиден и прост: когда начал общаться с Томеном. Дурашливость и какую-то детскость Андре привык видеть еще в Ханси, поэтому те же черты в Томене нисколько его не удивляли, и он воспринимал это как должное. Хотя Томен в то же время разительно отличался от Ханси – он, например, в отличие от Кюрша, предпочитал сначала делать, а потом думать, да и к тому же, любил выпендриться, когда Ханси вообще это терпеть не мог. И к плюс ко всему, Ханси был старше Томена на целых четыре года, поэтому и их взгляды были совершенно разными, а если их сравнивать, то Кюрш смотрел на жизнь куда более мудро и объективно, чем Штаух. Но все-таки… Учитывая все это положение дел, почему оба Маркуса так стремились именно к Томену?! К этому дурашливому четырнадцатилетнему подростку? Нет, как друга Андре любил Томена —, а почему нет? Он весел, дружелюбен (более-менее), предан и всегда готов прийти на помощь. Но вот любить больше, чем просто как друга… Что Дорк нашел в нем? А этот Маркус? — непонимающе думал Андре, неотрывно глядя на парней. Вспомнив о Дорке, Андре ощутил небольшой укол обиды за друга: как Томен мог так легко кинуть его? Эти двое до сих пор не помирились, но, видимо, Штаух совсем не переживает по этому поводу, потому что нашел себе другого Маркуса! Спрашивается, а где тогда Маркус найдет себе другого Тома («или он попытался найти его во мне?»)? Идиотизм какой-то… Время подошло слишком быстро. — Ой… — взглянув на часы, Андре вздохнул и сразу весь похолодел, а все его органы буквально свело судорогой. Без двадцати три. Пора. — Пора, Томен. — Ого! Неужели?! — обрадовался Томен, разом вскакивая на ноги. — У меня уже жопа затекла тут сидеть. — Жопа не может затечь, — хмыкнул Маркус, тоже поднимаясь. — Мозги у тебя затекли. — Кто бы говорил… Итак, я должен просто пойти и забрать Ханси? — Да, — быстро кивнул Андре. — Все помнишь? — Конечно, лучше, чем молитвы на ночь, — усмехнулся Штаух. — Ты учишь молитвы на ночь? — поднял брови Зипен. — А ты — нет?

— Я неверующий, и мне незачем учить какие-то молитвы. — Оу, ну вы можете гордиться этим, господин Неверующий, — язвительно сказал Томен и присел в полупоклоне. Маркус хорошенько стукнул его по башке. — Иди нахрен, Штаух. Я, в отличие от некоторых, не слепо подчиняюсь какому-то воображаемому божеству. — Ах, ну я понял твою позицию. Хочешь поговорить об этом? — Давайте вы потом порассуждаете о религии и глубинном смысле жизни, ладно?! — нервно прикрикнул на друзей Андре и машинально взглянул на часы: прошла только минута. – Иди, Том. — Томен! — дружно выкрикнули Зипен и Штаух, а Ольбрих от удивления попятился назад. — Хорошо. Томен. — Отрывисто сказал Андре и судорожно сглотнул. — Удачи. — Да успокойся ты, нормально все пройдет, — усмехнувшись, Томен хлопнул Андре по плечу и быстрой походкой направился в кафе. — Он все завалит, да? — дрожащим голосом спросил Андре, когда дверь за Штаухом со звоном колокольчика прикрылась. — Это же Томен, местный Крефельдский бандюга и мафиози, — Маркус фыркнул, а затем, увидев, как изменился в лице Андре, рассмеялся: — И повелитель идиотов. Все у него получится.

***

Сам Томен, в отличие от паникующего Ольбриха, был совершенно спокоен, как внешне, так и внутренне. Ну, а чего тут волноваться? Это все равно что беспокоиться перед просмотром фильма или чтением книги — короче, глупо и так никто не делает. Поэтому Томен ни секунды не сомневаясь, вошел в кафе. Ханси и Андреа Томен нашел взглядом сразу же — те сидели в дальнем углу полупустой кафешки, и о чем-то разговаривали. Ну, вернее, разговаривала Андреа — активно жестикулируя и не давая Ханси и слова вставить. Хотя, может, он и не хотел его вставлять — кто знает? Он сидел спиной к Томену, поэтому тот не мог увидеть лица Кюрша, чтобы точно сказать, доволен тот свиданием или нет. «Ну, я бы был недоволен. Кому вообще интересна болтовня женщин о своих тупых женских делах?» —, а именно о них Андреа и болтала. Пора вызволять друга из этого дерьма… — Ханси! Вот ты где! — воскликнул Томен на все кафе, тем самым заставив Андреа заткнуться и одновременно привлекая внимание посетителей и персонала. Кюрш повернул голову и с недоумением уставился на Штауха. С недоумением… и одновременно с радостью. — О, привет, Томен, — поздоровался Ханси. Что ж, кажется, он действительно был рад, что хоть чьему-нибудь обществу, а не только Андреа. Улыбнувшись, Штаух поспешил подойти к Кюршу поближе. — Привет-привет, слушай, я тебе везде ищу. Ты опаздываешь на встречу, забыл?! — Что? Какую еще встречу? — искренне удивился Ханси, а Томен, заговорщически подмигнув ему, сказал: — Ну… встреча. С Маркусом, вот. — С Маркусом? — Да, с Маркусом, — кивнул Штаух. — А-а, с Маркусом… — протянул Ханси и растерянно почесал затылок. — Какая еще встреча, Ханси? — раздался ледяной голос Андреа. Томен, будто бы вздрогнув, повернулся к девушке. — О, здравствуй, прости, что сразу не заметил. Ты — девушка Ханси? — Что за встреча, Ханс Юрген Кюрш? — таким же ледяным тоном повторила Кайзер, не обратив на Штауха внимания. — Да с другом, он мне обещал принести книжку, — пожал плечами Ханси и, взяв со стола ранее купленное пирожное, откусил сразу половину. – Ох, какой я голодный… — Блин, Ханси, потом пожрешь, сейчас времени нет, — поторопил Томен и для убедительности похлопал Ханси по плечу. — Пойдем. — Ханси, ты никуда не пойдешь, — с угрозой сказала Андреа, положив руки на стол. — Пойдем, Ханси, блин, ты же не хочешь поругаться с Маркусом! – и, не обращая внимания на протесты Андреа, Томен потянул Ханси за куртку вверх, не дав тому доесть вторую часть пирожного. — Ой, погоди… — Ханси схватил несколько салфеток и, завернув в них еще одно пирожное и остатки первого, сунул их в карман. — Прости, Андреа, мне надо бежать, друзья зовут. Можешь посидеть тут, я вернусь скоро, хорошо? — Нет, не хорошо! — пронзительно завопила Андреа, тоже вскакивая с места. — Мы пришли сюда на свидание, а теперь ты его срываешь из-за своих тупых друзей! Что тут хорошего?! — Не ори на меня, — вздохнул Ханси, и, взяв со стола чашку с чаем, залпом выпил все до дна. — Просто посиди здесь, а я скоро вернусь. Мне надо забрать книжку. — Кюрш… — на глазах Андреа выступили слезы — не то от обиды, не то от горечи. Но Томену не было до этого дела: главное сейчас — это утащить отсюда Ханси и привести его к месту встречи с Даниэлой. — Прости, Андреа, — повторил Ханси, а затем, помявшись, наклонился и неуклюже поцеловал девушку в щеку. Та сердито отдернулась. — Ну и хрен с тобой, — вырвалось у Томена. Ханси, судя по его виду, едва не заржал, а взгляд Андреа превратился во взгляд самого дьявола, глядящего на парней из жалкого человеческого тела. — Ну… в общем-то, пока. И не дожидаясь продолжения гневной тирады Кайзер, Томен обхватил обеими руками руку Ханси и поскорее потащил того к выходу. Кюрш совсем не сопротивлялся, и, вытащив на ходу остатки первого пирожного, принялся доедать его. — Неплохо, — вырвав руку из рук Томена, сказал Ханси, едва они вышли на улицу. Колокольчик глухо звякнул, когда дверь закрылась. — Я тебе для чего-то очень понадобился, да? Ну, тогда говори сейчас, не тяни. — Ты понадобился Маркусу, — спокойно ответил Штаух, не подавая виду, что удивлен тому, что Ханси о чем-то догадался. Хотя… Кюрш не был таким глупым, как его Андреа. Напротив, он был далеко неглупым. — Серьезно что ли? Маркус мог бы отдать мне книгу и на репетиции, — нахмурившись, Ханси остановился и, скрестив руки на груди, недоверчиво посмотрел на Томена. — Ну, вот не может, представь себе. Только книгу тебе тоже не Маркус будет отдавать, потому что он с дядей уехал куда-то. Его кузина подойдет к трем в парк, который возле колледжа, поэтому я тебя и торопил… Кстати, она хорошенькая, — расплывшись в улыбке, Томен подмигнул все еще хмурому Ханси, надеясь тем самым развеселить его, однако делом это было бесполезным — Ханси все так же хмурился. — А когда я приду в парк, то меня там ударят по башке дубинкой, отнимут все мои вещи и выкинут на помойку? — Кюрш фыркнул. — Блин, ты, кажется, слишком хренового обо мне мнения! — искренне возмутился Томен. — Я не бандит местный, а всего-навсего твой друг. Почему ты так не доверяешь своим друзьям? — Друзьям-то я доверяю, но доверять тебе слишком рискованно… И к тому же, ты сам не подумал, как все это странно выглядит? Ты прибегаешь в кафе, какой-то магией узнав, что именно в этом кафе я нахожусь, тащишь меня собой, а потом просишь пойти в парк одному. — Ну, почему одному? Если ты боишься, то могу сходить с тобой. — Да не боюсь я! Просто ты подозрительный, вот и все. Ну да ладно, я схожу… А то, начнешь всем трындеть, что я боюсь кузины Маркуса, — Ханси демонстративно закатил глаза. — А может, она вовсе и никакая не кузина, а проститутка и вы наняли ее, чтобы я лишился девственности? Ханси сказал это, не подумав, что явно отразилось на его лице — он резко замолчал, а потом густо покраснел и отвернулся. Томен от такого поворота даже разинул рот: он совершенно не ожидал, что восемнадцатилетний Ханси, встречающийся с такой красоткой как Андреа, будет девственником. Как такое вообще возможно?! — Але, я сейчас не понял, это твоя там баба сидит в кафе или нет? — спросил Томен с небольшой усмешкой. — Почему ты еще не лишился девственности с ней? Или тебе действительно нужны проститутки? — Блять, Томен. Это не твоего ума дело. Не нужны мне ни проститутки, ни Ан… Да никто мне не нужен. Я не обязан спать с первыми встречными девушками, — резко ответил Ханси, и, явно сердясь на самого себя и Томена, засунул руки в карманы. — И даже не хочу об этом говорить. Где эта кузина Маркуса будет? — Где-то в парке, не думаю, что слишком… — Спасибо. Пока. Круто развернувшись, Ханси быстрым шагом пошел по дороге, которой сюда пришли Маркус, Андре и Томен. Штаух, немного подумав, побежал следом за ним.

***

Андре и Маркус, притаившись, сидели на корточках за каким-то мусорным баком. Конечно, не самое лучшее место для посиделок, однако здесь их Ханси вряд ли мог увидеть. Андре то и дело переминался с ноги на ногу — слишком боялся того, что Томен все-таки провалит все, а другого шанса у них уже может и не быть. — Успокойся ты уже, — прошипел Маркус, когда Андре, не удержавшись на одной ноге, едва не упал, и не увлек за собой Зипена. Возишься, как будто тебе в задницу воткнули шило. Ну как так можно? — Прости, — пробормотал Андре, выровнявшись и одновременно подумав, что Зипен чем-то напоминает ему Дорка… Только этот Маркус сварливее и вспыльчивее другого. Скажем, если Дорк спокойно терпел унижения от Штауха, то Зипен скорее бы прибил Томена, чем подверг себя таким мукам с его стороны. Несколько томительных минут прошли в ожидании, когда из кафе вдруг раздался явный женский крик, от которого Андре подскочил и все-таки завалился на бок, растянувшись на земле, как какой-нибудь бомж. Маркус со стоном потянул его обратно. — Представь, что ты человек-статуя, и не двигайся! Они, кажется, сейчас выйдут. Маркус оказался прав — совсем скоро дверь кафе открылась, и из нее вышел сначала Томен, тащащий кого-то за руку, а потом этим кем-то оказался Ханси, невозмутимо жующий что-то (как обычно). При виде Кюрша сердце Андре гулко забилось в груди, и тот, тяжело дыша, прикусил нижнюю губу. — Спокойнее, Андре, — тихо шепнул Маркус рядом, а затем — этого Андре никак не ожидал — его ладонь закрыла Ольбриху рот. — Извини, но ты слишком громко дышишь. Андре пробормотал что-то невнятное, но быстро замолчал, внимательно слушая разговор Томена и Ханси. А вот, когда дело дошло до Кюрша и его девственности, то Ольбрих не смог удержаться от судорожного вздоха. Дерьмо! Это ведь то, о чем я так давно хотел узнать… — …Это не твоего ума дело. Не нужны мне ни проститутки, ни Ан… Да никто мне не нужен. Я не обязан спать с первыми встречными девушками, — ясно слышал Андре, и чувствовал какую-то непонятную радость. «Ни проститутки, ни Ан…». Ни Андреа, понятное дело. Потому что она сама как проститутка. Но он с ней не спал!!! То, что Андре так сильно интересовался интимной жизнью своего друга (даже несколько больше чем друга) было, конечно, немного странно… и в то же время, что тут странного?! Они ведь уже были близки несколько раз, поэтому, ясен пень, Андре было интересно, с кем Ханси еще имел любовный опыт, помимо самого Ольбриха и Андреа. И вот, получается, что ни с кем… Чтобы лучше видеть и слышать Ханси, Андре так сильно высунулся из-за мусорного бака, что когда Кюрш внезапно развернулся в его сторону, Ольбрих едва успел податься назад, к Маркусу, и немного задел бак, вызвав этим приглушенный звук удара, который был слышен в радиусе ближайших метров трех. Маркус сидел, прислоняясь спиной к стенке дома, и когда Кюрш вместе со Штаухом пошли по дороге мимо этого злополучного мусорного бака, он изо всех сил прижал к себе Андре и сам вжался в стену, словно желая пройти сквозь нее. Андре же неподвижно сидел, с испугом глядя на дорогу, и когда Ханси, как показалось Ольбриху, словно в замедленной съемке, прошел в метре от их с Маркусом укрытия, то… Он немного обернулся и посмотрел прямо на Андре. Сердце Ольбриха остановилось, и он едва не задохнулся. Он посмотрел на нас. На меня. Но момент тот длился лишь мгновение. В следующую секунду Ханси уже повернулся обратно, и, как ни в чем не бывало, ушел с Томеном вперед по дороге. Андре все так же неподвижно сидел, беспомощно прижавшись к Маркусу. Он нас видел. Когда шаги и тихий разговор Томена и Ханси стихли в дали, Маркус зашевелился, чтобы, вероятно, уйти подальше от этого вонючего мусорного бака и проследовать за целью под названием «Ханси Кюрш», но Андре положил руку на грудь Маркусу, заставляя сидеть на месте. — Подожди, это еще не все, — одними губами сказал Андре. Оба снова замерли. Ольбрих напряженно прислушивался, и терпение, которое далось Андре чуть ли не с титаническим трудом, — уж больно он был сейчас неспокоен из-за этого взгляда Ханси — было вознаграждено. Сначала он услышал звонкий дверной колокольчик, а затем цокот каблуков по асфальту. Вот и вторая цель. Андреа Кайзер. Достаточно было одного взгляда, чтобы увидеть, как она разгневана, превратившись из местной красотки в какую-то злую ведьму. Даже волосы у нее, ранее, наверное, аккуратно уложенные, были теперь растрепаны. Она на мусорный бачок не повернулась, а твердым шагом пошла вперед по той же дороге, по которой несколько минут назад прошли Кюрш и Штаух. — Стремная она, — заметил Маркус, когда стук каблуков Кайзер исчез. — Целиком поддерживаю, — пропыхтел Андре, поднимаясь на затекшие ноги, которые почти отказывались его держать. Когда Ольбрих почувствовал, что снова начинает падать, то сзади его удержал Маркус, обхватив обеими руками за талию. — Хватит падать… — убедившись, что Андре более-менее твердо стоит на ногах, Маркус отошел подальше от мусорки. — Ну, нет, конечно, по меркам таких, как Томен, она, может, и красивая, но я вообще не вижу в ней красоты. Дура дурой. Неужели у кого-то глаза на месте?! — И истеричка, — добавил Андре, подходя к Маркусу. — Поэтому лучше будет, если она расстанется с Ханси и прекратит терроризировать его. — А Ханси тоже хорош! — продолжал злиться Маркус, быстро шагая по дороге, где недавно прошли Ханси, Томен и Андреа. — Мужик он или нет? Судя по тому, что он до сих пор не может отшить эту тупицу, то он больше смахивает на подкаблучника… Андре промолчал. Он-то прекрасно знал, что Ханси не подкаблучник, а просто подросток, нуждающийся в заботе и внимании. — Если мы пойдем здесь, то они могут нас увидеть, — озабоченно сказал Ольбрих, нервно заламывая руки. — Если уже не увидели… — Тогда пойдем другой дорогой, она даже короче, — кивнул Маркус, заворачивая за угол какого-то дома. — Увидели? О чем ты? — Разве ты не заметил? — Что не заметил? Просто я отвернулся, когда эти двое мимо шли. — Ханси посмотрел на нас! Как раз когда они проходили! — Правда? — Да… Хоть он и взглянул быстро, но готов поклясться, что он нас видел, — Андре нервно оглядывался по сторонам, будто ожидая, что где-то тут может сидеть в засаде Ханси. — Да ладно, если быстро, то, наверное, не видел, — беспечно отмахнулся Маркус. — Если бы я заметил своих друзей возле мусорного бачка, то остановился бы, а потом подошел и глянул. А Ханси пошел дальше. Андре снова замолчал. В словах Маркуса была истина, но Ольбриха все равно не покидало ощущение, что Ханси видел его. Черт возьми, он ведь смотрел ему прямо в глаза! Одно-единственное мгновение, но смотрел! — Сейчас дойдем до парка, и узнаем все, — добавил Зипен, видя, что Андре никак не желает успокоиться. — И чего ты так паникуешь? Ну, даже если и видел, что с того? Он ведь не безумец какой-нибудь, чтобы убивать нас за это. Не вижу в этом ничего страшного. — Ты прав, — покорно согласился Андре, опустив голову.

***

Через минут семь они умудрились выйти в какой-то подлесок. Еще издалека Андре увидел озеро и парк, но не сразу сумел сориентироваться, поскольку они подошли с другой стороны, однако это не помешало ему понять, что до цели они добрались, и, как надеялся Ольбрих, чуть раньше, чем Ханси, Томен и Андреа. — Ты видишь кого-нибудь из них? — чуть ли не шепотом спросил Андре, внимательно глядя на проходящих вдали мимо озера людей. — Пока нет. Давай подойдем поближе, и… — Маркус замолчал, поскольку в этот самый момент в поле зрения появились и сами Ханси с Томеном. Андре инстинктивно толкнул друга под ближайшее дерево, коих здесь хватало, однако Зипен тут же с возмущенным видом вышел обратно. — Ну чего ты опять начинаешь?! Мы слишком далеко, они нас не увидят. И если мы сейчас пройдем чуть левее, то незаметно проберемся поближе, и уж там проследим за Ханси. — Что ж… Хорошо, — Андре вновь посмотрел на Ханси и Томена, и увидел, как они, остановившись, беседуют о чем-то. Потом Штаух помахал рукой и неспешно пошел в сторону, где как раз и находились Ольбрих с Зипеном. — Он знает, что мы тут? — удивился Андре. — Вряд ли. Он просто идиот, но теперь это оказалось даже полезно, — Маркус пожал плечами, и, переждав, пока Ханси прекратит подозрительно осматриваться, быстро пошел в сторону парка. Андре поспешил за ним, надеясь, что заварушка не начнется раньше, чем они придут. На середине пути к парку Маркус остановился и стал жестами пытаться привлечь внимание Томена, который теперь просто стоял под каким-то деревом неподалеку, то и дело осматриваясь. Зипена Томен заметил почти сразу и, улыбнувшись, побежал к друзьям. — Я думал, что вы остались у мусорки, — усмехнулся Томен, едва приблизившись. — Томен, Ханси видел нас?! — чуть ли не выкрикнул Андре беспокойно. — Видел? Нет, ничего он не видел, — ответил Штаух с недоуменным видом. — Мы спокойненько дошли до сюда, правда меня не покидало ощущение, что за нами следят… — Следят. Андреа. — Маркус кивнул головой куда-то направо, и Андре, обернувшись, заметил вдали Кайзер. — Ого! Вот же сучка! — кажется, Томена это позабавило еще сильнее. Повернувшись к Ольбриха, он с неподдельным восторгом спросил: — Ты с самого начала знал, что она за ним пойдет? — Ну… я предполагал, — неуверенно ответил Андре. И это была правда: на самом деле он до последнего момента не был уверен на все сто, что Андреа пойдет следом за Ханси — может, она ему все-таки доверяла… Но нет. — Тогда ты просто гений! — Давайте мы пойдем за Ханси, а хвалить друг друга вы будете потом. Или вы хотите пропустить самое главное развлечение, ради которого мы все это и затеяли? — скептически спросил Маркус. — Пойдемте, — согласился Андре. — Но я не думаю, что Андреа бросит его сегодня. Поэтому, потом придется еще немного поработать. — Если все именно так и окажется, то я провозглашу тебя либо ясновидящим, либо гением. Ну, ты там сам выберешь, что тебе больше по вкусу, — Штаух снова расплылся в улыбке, а Андре невольно зарделся, как маков цвет. Я не заслуживаю этих похвал. Прав был Маркус, что я не должен лезть в чужую жизнь… Но или так или никак вообще. Одним из преимуществ парка было то, что он никак не огораживался, и подойти к нему можно было с любой стороны, что и сделали парни. Следом за Ханси они обошли открытую местность с одной стороны озера, и зашли в подлесок с другой. Подходили они медленно, не привлекая к себе лишнего внимания. Очень скоро Андре заметил юную темноволосую девушку лет двадцати, в темно-синем платье — наверняка это и была Даниэла. Больше людей, за исключением двух женщин с колясками, в этой области парка пока что не наблюдалось — видимо Ханси был еще в пути, равно как и Андреа. Пока парни прятались за деревьями, Андре оценивающе смотрел на окружающую Даниэлу местность. Затем его вдруг поразила идея. — Смотрите, там, неподалеку от Даниэлы есть холмик, — шепотом сказал Андре друзьям. — Если мы сейчас проберемся туда, а потом ляжем за этим холмиком, то сможем спокойно наблюдать за тем, что происходит и нас никто не должен увидеть. — Тогда давайте перебираться туда, пока не нагрянул Ханси! — поторопил Зипен, и парни без дальнейших обсуждений именно это и сделали. Дело шло к зиме, и земля стала ледяной и твердой, однако Андре сейчас был готов лежать хоть на льду или на раскаленных углях, лишь бы не пропустить то, что вот-вот должно было произойти. По бокам от Ольбриха молча устроились Штаух и Зипен, и все трое приготовились ждать. Ханси пришел достаточно скоро, хоть шел он неспешно и то и дело оглядывался, словно ожидая, что с деревьев на него выльют воду или бросят петарду. С такой-то подозрительностью он мог бы уже десять раз догадаться, что мы затеяли. И что затеял это именно я, — подумал Андре, нервно выдирая траву из земли. Однако, кажется, Ханси все-таки был не настолько Шерлоком Холмсом. Заметив Даниэлу, он медленно подошел к ней и несколько неуверенно поинтересовался: — Ты — кузина Маркуса? — Да, это я, — согласилась Даниэла. Но книгу она протягивать не спешила — и Андре отлично знал почему. Он заранее попросил Маркуса, чтобы он ввел свою кузину в курс дела, и чтобы та немного подыграла им. И вот, таким образом получалось, что к тайной миссии по устранению Андреа присоединилась также и Даниэла Дорк. — Ну, ты принесла книжку? — Книжку? — Да, книжку, которую твой брат хотел мне отдать. — Ах да, книжку… В этот момент Андре явно увидел, как за спиной Ханси пошевелились ветки, в то время как ветра не было и в помине. А вот и Андреа, — удовлетворенно подумал Ольбрих, и позволил себе немного расслабиться. — Да, книжку, — кажется, Ханси ничего не заметил. — Или у тебя есть еще что-то, кроме книжки? — Ну, на самом деле есть, — серьезно ответила Даниэла. Андре поморщился — это не совсем входило в планы. По плану Андреа просто должна была увидеть Ханси с «какой-то бабой» и убедиться в своих подозрениях, а тут… — Да? Что же? Тут Андре с трудом удержался от того, чтобы не охнуть от удивления. Даниэла приблизилась к Кюршу, и, приподнявшись на цыпочках, поцеловала его в уголок губ. Затем коснулась пальцами его щеки и чуть улыбнулась. — Э-эм… Книжка? — несколько нервно спросил Ханси, начиная краснеть. Дани молчала, однако от Ханси не отодвигалась. — Можно мне мою… — Ханси ахнул, когда рука Даниэлы коснулась его паха. Только коснулась, а потом так же быстро исчезла, оставив Кюрша в явном шоке. — Вот твоя книга, Ханси, — улыбнувшись еще шире, Дани достала из своей сумки какую-то книженцию и протянула ее Ханси. Тот, не совсем понимая, что к чему, с каким-то отрешенным и все еще шокированным видом забрал книгу, а Даниэла, взмахнув темными волосами, спокойно направилась к выходу из парка, словно ничего только что и не произошло. Андре казалось, что он стал статуей — настолько он был поражен, что не мог даже шевельнуться. Да он вообще не знал, что ему делать — радоваться или злиться. С одной стороны Даниэла сейчас просто блестяще сыграла якобы девушку Ханси, но с другой… никто не смеет целовать Ханси! Никто не смеет трогать Ханси! Интересно, а каково сейчас Андреа?! Но ветки того дерева, где вроде бы пряталась Кайзер, не шевелились. Либо Андреа пребывала в таком же шоке, как и Андре, либо она там просто сдохла от ревности, или еще что-нибудь… А Ханси все так и стоял, словно не вдупляя, что с ним только что произошло. Даниэлы и след простыл. — Ну охренеть теперь, — буркнул Кюрш себе под нос, опомнившись. Затем, потоптавшись на месте, открыл книгу, пролистал, словно бы рассчитывая, что оттуда сейчас вылетит какая-нибудь бумажка с надписью «Вот мы тебя и разыграли!», однако ничего подобного не случилось, и Ханси ничего не оставалось, как нетвердым шагом уйти из парка прочь. Андре так и лежал на земле, слушая гулкий стук своего сердца. — Пиздец, — прошептал Томен, нарушив священную тишину. Да, полный, — мысленно согласился с ним Андре, одна вслух ничего сказать не мог: все еще был слишком шокирован. Но тем не менее, если поразмышлять здраво… Благодаря выходке Даниэлы его «миссия» продолжала идти как никогда гладко. Прямо-таки идеально гладко, как бывает только в фильмах. Андре даже не верилось в только что произошедшее, но все-таки… У меня все получается! У нас все получается! Когда Кюрш ушел, то из-за деревьев до парней донеслось приглушенное рыдание. Кажется, до полного разрыва Андреа и Ханси осталось совсем небольшая капля.

***

Но каплю эту Андре не спешил воплощать в жизнь — слишком возрос риск того, что их раскроет Андреа, которая, кстати, на следующий день даже не пришла в колледж. За нее Ольбрих не переживал, но очень беспокоился за то, что Кайзер уже могла закатить Ханси истерику, и теперь эти двое поругались. А это было не совсем то, чего хотел Андре. Андреа пришла в пятницу — уже последний день ноября. Ольбриху совсем не верилось, что и этот месяц пролетел так быстро. Даже слишком быстро. И так много всего произошло… Но если раньше он только и делал, что переживал, радовался, сердился, думал о Ханси и остальном, то теперь все это вытесняли надвигающиеся экзамены, к которым Андре был, мягко говоря, не очень готов. Сегодня, когда перед первой парой права он судорожно листал записи, поскольку преподаватель обещала дать им контрольную (к ней он не смог подготовиться из-за того, что слишком волновался за отношения Кюрша и Кайзер), в аудиторию зашла Андреа и, к превеликому удивлению всех плюхнулась на место рядом с Андре. Ольбрих медленно повернул голову к Андреа, ожидая чего угодно: может, она начнет орать, перевернет парту, открутит башку Андре, а потом сожрет его сердце. Но она просто… — Андре, мне так хреново, — пробормотала Андреа и, уткнувшись носом Андре в плечо, разрыдалась. Одногруппники (к счастью, их пока еще было не так много) недоуменно глядели на Ольбриха и Кайзер и явно не верили своим глазам. — Э… Что случилось? — непонимающе спросил Андре и неловко дотронулся до руки Андреа. — Ха… Ханси… — хлюпая носом, выдавила из себя Кайзер. Андре невольно сморщился — вот уж ему не хотелось, чтобы Андреа сейчас заляпала его соплями и слюнями, однако с трудом заставил себя не отодвинуться. — Ханси – что? — Он… Ох, он… — все-таки оторвавшись от плеча Андре, Кайзер вытерла нос тыльной стороной ладони, а затем, нервно осмотревшись, шепотом сказала: — Андре, он… он вчера… — Может, выйдем в пожарный ход, и поговорим там? — предложил Андре, видя, что одногруппники продолжают таращиться на них, словно впервые видят. Андреа легко согласилась, и вот, вскоре они уже стояли за тяжелой дверью пожарного хода, и Андре выслушивал истерику Кайзер относительно того, что все парни — козлы, и предводителем этих козлов является Ханси, потому что… ну, потому что он сделал то, о чем Андре и так уж отлично знал. Только Андреа все умудрилась так приукрасить, что даже Ольбрих, сам бывший свидетелем позавчерашней сценки, едва не поверил в то, что Ханси там чуть не засосал «свою шлюху», потом стал ее лапать и пытаться раздеть, но все-таки одумался и, сказав что-то типа «Мне надо идти, меня ждет эта тупица», ушел. — Ну… Это ужасно, — сказал Андре, скорчив вполне сочувствующий вид. — Ужасно?! Это все, что ты можешь сказать?! — заорала Андреа, заставив Андре невольно отшатнуться. — Твой, блять, друг помог Ханси свалить с нашего свидания! Ты ведь знал об этом, да?! — Не знал я ни о чем, — раздраженно ответил Ольбрих, скрестив руки на груди. — Я вообще был дома. Если Ханси с Томеном о чем-то и договаривался, то без моего участия. Мы поругались — ты забыла? — А может, вы не ругались вовсе и ты для вида корчишь из себя такого белого и пушистого? — О боже… отстань, — выдохнул Андре и отвернулся. — Мы поругались. Серьезно. И если ты думаешь, что только тебе одной тяжело из-за Ханси, то ты глубоко в этом ошибаешься. Андреа молчала в течение нескольких минут, наверное, тщательно обдумывая услышанное. Или, может, придумывала, как можно ответить Андре поэффектнее… кто знает. Но в итоге она негромко спросила каким-то странным голосом: — Так ты… тоже страдаешь? Сердце у Андре болезненно сжалось. О да, я страдаю. Сильнее и дольше, чем ты. Я не просто страдаю, я истощаюсь морально от этой боли, которую принес мне Ханси. А ведь, он как-то сказал, что больше всего боится сделать кому-то больно. Как нас жизнь только не крутит… — Да… страдаю, — чуть севшим голосом ответил Андре, не поворачиваясь. На глаза совсем не вовремя навернулись слезы. Боже, да что же я творю?! – завопило вдруг все доброе существо Андре. — Я сам страдаю, но вместо того, чтобы терпеть свою боль в одиночку, я заражаю ей остальных, чтобы сделать лучше себе! Разве Андреа заслужила страдания из-за Ханси только потому, что она мне не нравится?! Она просто мешается, а ее страдания — это уже побочный эффект от ее устранения — отвечал холодных голос. Андреа медленно подошла к Андре и, развернув его лицом к ней, заглянула ему в глаза. — И ты бы хотел с ним помириться? — мягко спросила она. — Хотел бы… Она ведь не плохая, совсем не плохая, зачем ты делаешь ей больно? А если Ханси ее все-таки любит? Зачем ты делаешь больно им обоим? Может, лишняя тут не она, а ты? По щеке Андре скатилась одинокая слеза, но он тут же вытер ее рукавом рубашки. — Ну, ничего. Помиримся, — как можно бодрее сказал он, однако Андреа не сводила с него внимательного взгляда зеленых глаз. — Сам? Ты уверен? — настойчиво спросила она. — Да, сам, конечно. А ты мне хочешь помочь? — Андре горько усмехнулся, однако из его горла вырвался сдавленный плач. Откашлявшись, Ольбрих сказал: — Тебе самой бы помириться с ним. Или вы еще не ругались?.. Надеюсь, у вас все будет хорошо. Последняя фраза прозвучала так фальшиво. Себя не обманешь, Андре. Желаю, чтобы вы расстались в эти же выходные и никогда больше не встречались. — Я пока еще ничего не говорила Ханси. Но все-таки дойдет до ссоры, то мы быстро помиримся, — что-то в голосе Кайзер совсем не понравилось Андре. — Мы с ним всегда быстро миримся. — А что же эта девчонка? — А что она? Я всего лишь найду и убью ее, — это прозвучало так устрашающе, что Андре невольно обрадовался, что кузина Маркуса бывает здесь нечасто. — Нашей с Ханси любви никто не помешает. Нет у вас никакой любви! — Может, они и не встречаются даже… — неуверенно сказал Ольбрих, сцепив руки в замочек. Андреа подошла к двери, и, взявшись за ручку, повернулась к Андре и тихо добавила: — Все может быть. Но нашей любви не помешает никто: ни какие-то левые шлюхи, ни тупые друзья Ханси, типа того, который утащил его позавчера из кафе. Ну, тебя я, конечно, не отношу к таким друзьям… И его музыка нам тоже не помешает. Не волнуйся за нас, Андре. Когда дверь за Кайзер прикрылась, то Андре так и остался неподвижно стоять на месте, изо всех сил пытаясь взять себя в руки и не начать бегать от паники по всему колледжу. Но это было трудно. Так трудно… Что-то ему определенно не понравилось в Андреа после того, как они заговорили об его с Ханси ссоре. Совсем не понравилось… Что-то было не так. Не то поменявшийся вдруг тон ее голоса, не то ее странноватый взгляд, брошенный на Ольбриха перед тем, как уйти… Что случилось? Она что-то заподозрила?! Да нет, не было на то похоже. Это ты себе накручиваешь, — пытался убедить самого себя Андре. – На самом деле она просто удивилась, что не у нее одной какие-то проблемы с Ханси. И всего-то… Она ведь не такая плохая. Но этот странный взгляд Андреа и слова, сказанные ей, не покидали Андре в течение всего дня и выходных. «Нашей любви никто не помешает. Не волнуйся за нас, Андре». Волнуйся за себя.

***

Оставался еще один штрих, который, как надеялся Андре ранее, окончательно разрушит и без того хрупкие отношения Ханси и Андреа. Однако теперь крепкое семя сомнения поселилось в его душе, но и это не все. Андре казалось, что он успел растратить всю свою уверенность и целеустремленность, которые гордо вели его вперед, когда он только брался за дело «поссорить Андреа и Ханси», и теперь снова стал превращаться в унылого нытика-эгоиста, на которого когда-то (не очень-то давно) наехал Кюрш. Иными словами Андре, до этого так старательно стремящийся преодолеть боль от разрыва с Ханси, теперь просто устал, а так называемое давление Андреа окончательно выбило почву из-под его ног, и он просто предпочел опустить руки и сдаться. Как слабак. Но человек тоже не может быть сильным все время, особенно когда у него нет для этого цели… Как у Андре. Свою цель он потерял где-то в процессе выполнения «миссии» и окончательно отказался от нее тогда, когда сблизился с Андреа. Ну, или можно сказать, сам начал топить себя в сладких надеждах и несбыточных мечтах, которые Кайзер охотно ему предоставляла. Андре не знал, что произошло с Кайзер. Она точно не догадывалась о том, что Ольбрих пытался поссорить ее с Ханси, но зато она узнала что-то другое. Что-то, что теперь позволяло ей манипулировать Ольбрихом и его чувствами. Андре осознавал это лишь отдаленно, потому что он так ужасно устал от всей этой борьбы, что у него уже просто не было сил пытаться выяснить, что тут не так. Зачем это?.. Андре практически прекратил переживать из-за Ханси, потому что теперь источником его успокоения — очень странного и специфичного успокоения — являлась Андреа. Она стала сидеть с ним на всех парах, время от времени подбадривая и даже помогая на контрольных, а в свободное от занятий время они разговаривали о Ханси. О Ханси и Андре. О том, как они подружились, как общались и почему они поругались. Андреа ненавязчиво пыталась залезть в самые потаенные уголки души Ольбриха, но он пока что еще сдерживался. Но надолго ли? Он чувствовал себя хорошо от того, что больше не приходится волноваться из-за Ханси — каждый раз Андреа обещала, что попытается их помирить и придумывала кучу разных способов… Только пока что не мирила. Но все еще впереди, успокаивал себя Андре и снова становился спокойным и безмятежным. Но какая-то адекватная его часть конечно же понимала, что это спокойствие и безмятежность слишком неестественны и наигранны. Андре просто внушил себе, что все нормально, чтобы можно было без угрызений совести опустить руки и перестать бороться за свою мечту. На репетициях Ольбрих стал рассеянным и заторможенным. Когда Томен принимался орать на Андре, то тот невольно начинал думать о том, что да, Томен, блин, прав! Со мной что-то не так! Я как будто под каким-то колдовским влиянием! Но это быстро проходило. Однако может это и было простой случайностью, но серьезный толчок, который словно бы заставил Андре проснуться, он получил за несколько дней до начала экзаменов (к которым, кстати, начал гораздо усердней готовиться)  — шестого декабря (экзамены начинались с десятого). После репетиции Андре, как и обычно стал неспешно собираться, и, погрузившись в какие-то свои ненавязчивые мысли, совсем не заметил, как остался в зале один на один с Ханси Кюршем. Судя по всему, Андреа так и не устроила Ханси разборок, но что-то она все равно с ним сделала, что и Кюрш теперь ходил мрачнее тучи. Конечно, может, дело было в экзаменах, но Андре был уверен что – нет, это не так. Когда у Ханси все хорошо, то он должен быть весел даже в преддверии таких вещей, как экзамены. — Что-то, Андре, ты совсем зачах, — заметил Ханси, нарушив тишину и заставив Ольбриха вздрогнуть. — Зачах? — переспросил Андре непонимающе. — Ну да. Зачах, потух, выбился из сил. Где твоя боевая готовность? — Там же, где и твоя, — резко отозвался Андре, принимаясь быстро запихивать гитару в чехол. Не хватало только сейчас говорить с Ханси за жизнь. — О, значит, я в этом не одинок… — Ханси вздохнул, а Андре, решившись, снова посмотрел на друга. Кюрш смотрел на Ольбриха беззлобно, но как-то… как будто с каким-то холодком во взгляде. И одновременно с изнеможением. Он ведь и сам потух. — Но моя боевая готовность мне не пригодится, пока себя в руки не возьмешь ты, — продолжил Ханси спокойно. — Я держу себя в руках, — застегнув чехол, Андре накинул его ремень себе на плечо. — Тогда почему ты не продолжаешь? — спросил Кюрш, внимательно глядя Ольбриху прямо в глаза. — Не продолжаю что? — Андре раздраженно фыркнул. — Ты знаешь что. Несколько мгновений Ольбрих так же раздраженно смотрел на Кюрша, а затем его словно обухом по голове ударило, и сердце пропустило один удар. После того подстроенного случая с Ханси и Даниэлой, Андре прекратил разрабатывать с друзьями план дальнейших действий хотя бы потому, что у него не было ни идей, ни желания. И Маркус, и Томен конкретно доставали его, пытаясь понять, в чем причина такого неожиданного отступления, однако Андре уперто молчал. А что тут говорить? И так понятно, что он был идиотом, когда попытался испортить личную жизнь Ханси ради своей выгоды. И каждый новый разговор с Андреа еще больше убеждал его в этом. Но теперь… Тогда почему ты не продолжаешь? Нет, Ханси не мог знать о том, что творил Андре. Не мог. А откуда? Только Томен, Маркус и его друзья из Redeemer могли проболтаться, но Ольбрих сомневался, что кто-то из них сделал это. Сам же Ханси вряд ли мог догадаться, что под его носом творится какая-то интрижка. Тогда что он имел ввиду под этой фразой? Что?! Внятный ответ Андре не мог дать даже самому себе, однако после этого момента он почувствовал, что эта странная «дрема» в которую его «ввела» Андреа, стала пропадать. Ханси он тогда ответил что-то типа «не понимаю, о чем ты» (конечно же понимаю, это так лживо звучало!), и потом просто убежал, но всю дорогу до дома Андре ни на секунду не прекращал размышлять над тем, что бы это могло значить, и связано ли это с его делом, которое он забросил. Но даже если и не связано, то это не имело особо веского значения, поскольку именно сама фраза почему-то произвела на Андре сильное впечатление, от которого он словно спустился с небес обратно на землю и постепенно начинал вполне здраво мыслить, как и раньше. Итак, почему он все это время тупо слушал Андреа и напрочь забросил все свои дела?! Почему он вообще сдался и снова превратился в овощ, которым был до встречи с Кюршем? Как он, блять, мог идти на поводу у какой-то шлюховатой бабы, которую сам же еще недавно поносил и ненавидел за то, что она не дает Ханси быть с ним вместе?! Что со мной произошло?! Андре не прекращал думать об этом и вечером, когда готовился к экзаменам, и ночью, пытаясь заснуть, однако сон, конечно, от таких мыслей явно идти не хотел. Но зато пришли идеи. Хорошие, добротные идеи, которые требуют безотлагательного исполнения. Ради Ханси. Ради нас с Ханси.

***

1984/12/7

Теперь, когда к Андре вернулась возможность думать, он начал свой день с того, что раз десять проклял себя за то, что связался с Андреа, и Андреа за то, что она связалась с ним. Эта сука была несомненно хитра и этой хитростью она едва не погубила Ольбриха. Самому Андре было ужасно стыдно и плохо от того, что он так легко поддался Кайзер только из-за того, что она начала слишком много говорить с ним о Ханси. Да, Ханси – это, конечно, его слабость, но чтобы прям вот так… Нет, этого Андре от себя не ожидал совсем и надеялся, что больше на эту удочку не поведется. Когда Андреа села с ним на паре экономики и попыталась заговорить, то он коротко ответил, что не намерен сейчас разговаривать, потому что слишком занят предметом. Конечно, это было совсем не так, но уж лучше было и правда заняться экономикой, чем снова слушать Андреа и ее сладкие речи о том, как она планирует помирить Ольбриха и Кюрша. Пошла-ка ты, сучка, в задницу. Приставать Андреа больше не стала, однако то и дело бросала на Андре вызывающие взгляды, который Ольбрих успешно игнорировал. Ему сегодня совсем не до Андреа. Он должен завершить свою миссию, связанную с ней… но на саму Кайзер ему было уже плевать. Может, она и показывала себя перед Андре подругой доброй, ласковой и понимающей, но Андре был на все сто процентов уверен, что за этой маской милой девушки скрывается самая настоящая эгоистичная стерва, с которой вообще нежелательно иметь никаких общих дел. И почему он перестал в ней видеть стерву, когда она начала говорить с ним о Ханси? Какой же он все-таки слепой… Андреа не интересовала сегодня Ольбриха вовсе, но зато его интересовал кое-кто другой, тоже из близкого круга общения Ханси. Настолько близкого, что даже его кровать стояла в одном шаге от кровати Кюрша. Короче говоря, Андре был нужен Дамиан Флатер. Проще простого, конечно, было найти Дамиана там же, где и Ханси — просто проследить расписание их группы и наведаться в кабинет. Но в таком случае Кюрш явно заметил бы Андре и уж точно что-то бы заподозрил, а этого допускать было нельзя (учитывая, что Ханси и так о чем-то и догадывался). Но везение сегодня снова было на стороне Андре. Когда он в задумчивости неспешно шел по коридору третьего этажа, то в глаза ему бросился какой-то парнишка, громко рассказывающий шутки, над которыми смеялись ребята, стоявшие возле него. Андре остановился. Парнишка напомнил ему Дамиана, только Флатер был с черными волосами, а этот со светлыми. И подождите-ка… — Ханс-Петер Фрей. Да ведь? — пробормотал Андре себе под нос. Он вспомнил тот, как ему теперь казалось, далекий день, когда Томен, Маркус, он сам и Ханси собрались в комнате Кюрша и Флатера, чтобы порепетировать и создать свою группу. Тогда к ним в гости еще заявились два соседа из комнаты слева — Габриэль Герстле, который был, кажется, одногруппником Дами и Ханси, и Ханс-Петер Фрей — паренек со второго курса, который и предложил Андре ту идею насчет гитарного клуба. Да, это точно был он. От всей души надеясь, что Ханс-Петер все еще его помнит, Андре нетвердой походкой устремился к нему. — Привет, Ханс-Петер, — скромно поздоровался Андре и уже был уверен, что ребята, стоящие рядом с Фреем, начнут его подкалывать. Однако этого не случилось. — Привет, — дружелюбно кивнул Ханс. — Ты Андре, да? Мы с тобой давно не виделись. — Да, к сожалению… А я могу попросить тебя отойти на минутку? — Конечно, — Фрей снова кивнул и вместе с Андре они отошли в сторону, подальше от студентов. — В чем дело? Андре переступил с ноги на ногу, нерешительно взглянул на Ханса-Петера. Он был действительно тем еще красавчиком, и вполне мог побороться с Дамианом за титул самого классного парня колледжа (хотя что греха таить, для Андре все равно самым красивым был и остается Ханси Кюрш). Фрей был чуть ниже Ханси, но все равно возвышался над Ольбрихом на полголовы, и от этого Андре чувствовал себя еще ущербнее и стесненнее. Однако отступать было поздно. — Ты общаешься с Дамианом Флатером? — робко спросил Андре и нерешительно заглянул в голубые глаза блондина. — Да, каждый день вижу этого придурка. — А в колледже видишь? — И в колледже иногда… — Тогда ты не мог бы… тебя не затруднит… — Андре! Давай нормально, мы же все-таки с тобой как бы друзья или нет? — ободряюще улыбнувшись, Ханс-Петер несильно хлопнул Андре по плечу. — Ох, хорошо, извини… — пробормотал Андре, затем, собравшись с мыслями, спроси: — Ты мог бы сегодня встретиться с ним и попросить его встретиться со мной? Но только так, чтобы об этом не узнал Ханси. Ну, его ты тоже знаешь… — Да я тут больше половины колледжа знаю… Конечно, я попрошу Дамиана. Но почему об этом не должен знать Ханси? — Ну… Скажем так: это наши личные разборки, вряд ли тебе будет интересно в них вникать, — неопределенно ответил Андре, от всей души надеясь, что Фрей не станет приставать с допросами. И не стал — только пожал плечами и сказал: — Хорошо, я поговорю с Флатером. Во сколько и где ты хочешь с ним встретиться? Андре ненадолго задумался. Место встречи надо подобрать такое, чтобы Ханси туда точно не додумался пойти… — Возле кабинета математики на пятом этаже. После третьей пары. — Ладно, Андре, — легко согласился Ханс-Петер. — Спасибо тебе большое! — Ольбрих обрадовано улыбнулся и от души пожал Фрею руку. — Да не за что, правда… Лучше скажи, как там ваша группа? — Ну, играем потихоньку… — ужасно играем, сремся друг с другом из-за любой фигни. — На каникулах будем выступать. — Ого! Это здорово! — Андре показалось, что он уловил в голосе Фрея какую-то горечь, но в подробности вдаваться не стал: прозвенел звонок на пару, и пора было бежать на урок немецкого. — Ханс, если Дамиан откажется встречаться, то ты сможешь сказать мне об этом как-нибудь? — Как-нибудь смогу. Но он не откажется, не беспокойся. Я позабочусь об этом, — усмехнувшись, Ханс-Петер махнул рукой в знак прощания и поспешил в аудиторию следом за своей группой. И у моей миссии снова появляются новые невольные сторонники…

***

Ханс-Петер не соврал, и Дамиан действительно пришел к месту встречи — причем, судя по тому, как он нервно оглядывался и посматривал на часы, то пришел он сюда не только что. Едва Андре успел к нему приблизиться, как Флатер уже начал возмущаться: — Ну, вот ты где! Я думал, что тебя либо убили на дороге ко мне, либо ты про меня забыл, либо вы с этим Фреем просто решили сделать меня идиотом, который зачем-то стоит у кабинета математики! — Прости, Дамиан, — просто ответил Андре, и Дамиан, судорожно открывая и закрывая рот, стал похож на выброшенную на берег рыбу. — Я хотел тебя кое о чем попросить, — скромно продолжал Андре, пока к Дами не вернулась способность возмущаться и негодовать. — Ты ведь сейчас пойдешь в общежитие? — Я… Ну-у, да, я пойду в общежитие, — повторил Дамиан рассеянно. — А что? — А… А Ханси? — А хрен его знает, я не слежу за тем, где он шляется! — к Флатеру тут же вернулся его сварливый характер и бесцеремонное отношение к Ханси. — Ну, я, конечно, могу предположить, что он сегодня пойдет в гитарный клуб, но он тебе ничего об этом не говорил? — Не знаю, — Дамиан неопределенно дернул плечом. — А что? — Я… В общем… — Андре как бы нервно прикусил нижнюю губу, надеясь, что это убедит Дамиана в том, что он якобы сильно стесняется, а затем неуверенно сказал: — Понимаешь… Мы с Ханси поругались. — О, это я знаю, — не преминул вставить Дами. — Ну и вот, мы поругались, но я… я хотел бы помириться с ним. Но не знаю как, — вздохнув, Андре опустил голову для пущего эффекта. — Я не понимаю, как вы вообще могли поругаться, — помолчав, сказал Дами. — Ты же такой неконфликтный, да и Ханси тебя обожает… Андре чуть не расплылся в улыбке. — …вы просто идеальные друзья. Хотя… Наверное, даже у идеальных бывают ссоры, да? — Мы не то, что бы идеальные… Но ссоры бывают у всех. — Это верно. Ты хочешь, чтобы я вас помирил? — Не совсем, — подняв голову, Андре робко посмотрел Дамиану в глаза. — Но вы с ним дружите больше и общаетесь чаще, поэтому, может, ты сумеешь мне подсказать, как с ним помириться… Ты же помог мне тогда задобрить мою маму! — вспомнив, добавил Ольбрих. — Да, помог? — явно смутившись, Дамиан немного улыбнулся и почесал затылок. — Ну… Я могу попытаться помочь и с Ханси. Ха, почему бы и нет? Да-да, соглашайся уже. — Я просто уже не знаю, к кому обратиться. Ты ведь его лучший друг, — продолжал Андре, стесняя и в тоже время, подбадривая этим Дамиана еще сильнее. — Не совсем лучший, конечно… Ладно, я помогу, — согласился Дами наконец. — Хочешь пойти к нам в общежитие? А ты умный. — Можно было бы и прогуляться, но погодка сегодня так себе, — пожал плечами Андре. — Да, не самая лучшая. А Ханси все говорит, что ждет не дождется зимы и первого снега. Ох уж эти его ребяческие наклонности… Кому вообще нужен снег? И зачем? — Чтобы кататься на горках и играть в снежки, — чуть улыбнувшись, ответил Андре. Он и сам любил зиму по этим причинам, вот только в последние несколько лет ходить на горки и играть в снежки ему стало не с кем. — О-о, и ты туда же! — со стоном протянул Дамиан. — Неудивительно, что вы с Ханси так хорошо ладите… ладили

***

Андре и Дамиану пришлось все-таки немного погулять (по инициативе Ольбриха), чтобы случайно не встретить Ханси. Тот действительно после пар должен был уйти в гитарный клуб, но, конечно, надо было учитывать и то, что он сначала зайдет к себе в общежитие, задержится там неизвестно на сколько (может еще и заснет), а потом уж уйдет. Дамиан не возражал против прогулки, ему, кажется, наоборот нравилось трещать о какой-то фигне и своей Хелене (интересно, как Ханси его терпит?), но Андре, заметив вдалеке какого-то парня с гитарой, висящей в чехле на плече, признал в нем Кюрша и чувствительно ткнул Флатера в бок. — Ай! Что? — возмущенно спросил он, потирая бок. — Там Ханси, смотри, — Андре кивнул в сторону быстро удаляющегося Кюрша. — Ага! Этот кретин все-таки не заснул, а пошел в этот свой клуб! Видать, действительно ему нравится играть на гитаре. Ты даже не представляешь как… Не теряя больше не минуты, парни пошли в общежитие. Несмотря на то, что Андре лично видел, как Ханси уходил прочь от общежития, то все равно переживал, что сейчас, когда откроется дверь с номером «418», то там на своей кровати будет сидеть Кюрш и, увидев Ольбриха, начнет его прогонять… Однако нет. Вопреки мыслям Андре, комната была действительно совершенно пустая, и ничего в ней не изменилось с последнего раза, когда Ольбрих был у Кюрша в гостях. Ничего… за исключением того, что теперь тут было чисто. Очень чисто. Слишком чисто. — Заходи, не стесняйся, — пригласил Дамиан, и, зайдя внутрь, принялся разуваться. — Могу поставить чайник. Надо? — Да, было бы неплохо, — кивнул Андре и, тоже сняв кроссовки, прошел вглубь комнаты. — Почему у вас так чисто? — Почему? — Дами этот вопрос явно развеселил. — Лучше бы сказал «Наконец-то у вас так чисто!». А так, это у Ханси что-то переклинило и он теперь то и дело прибирается. Может, из-за Андреа… Из-за этой тупой суки убираться?! — сердито подумал Андре, тут же начиная хмуриться. -…А может, просто понял, что лучше жить в чистоте. — Возможно, — ответил Ольбрих, уже отвернувшись от Флатера, и продолжая взглядом изучать комнату. Сейчас, когда Дами уйдет нагреть чайник, нужно будет кое-что сделать, хотя Андре и сам пока не мог даже предположить, что. — Ну, в любом случае, так даже лучше, не правда ли? — усмехнувшись, Дами подошел к своей тумбочке, и, взяв с нее уже открытую банку кефира, принялся жадно пить. — Фух… Как же я обожаю кефир. Не хочешь? — Нет, спасибо, — вежливо отказался Андре и скромно присел на край кровати Ханси, пружины которой чуть скрипнули от этого. Уже такой знакомый звук. Сколько раз он вот так садился сюда и они вместе с Кюршем начинали страдать какой-нибудь фигней? И, что самое обидное, было это не так уж и давно… — Ну, тогда я пойду и все-таки налью тебе чай. А что тебе к чаю дать? Может, печенья? Только я не помню, где они лежат… — Да, давай печенья, — тут же согласился Ольбрих. Чем дольше Дамиана не будет, тем лучше. — Тогда подожди минут десять, хорошо? — Мне несложно, — можешь даже задержаться больше, чем на десять минут, я только за. Пробормотав еще что-то непонятное для Андре, Дамиан быстренько ретировался. Выждав еще секунд тридцать на случай, если Флатер вдруг решит вернуться, Андре вскочил на ноги и принялся внимательно осматривать комнату. Что мне нужно?! Он не знал точно. Знал только, что надо было подделать какую-нибудь улику… И почему-то знал где-то на уровне интуиции, что для того, чтобы подделать улику, вполне хватит и вещей, находящихся в этой комнате, и из-за этого, естественно, ничего с собой не взял. Теперь Андре понимал, что это было настолько опрометчиво и глупо, что он может теперь смело называть себя тупым идиотом. В комнате не было ничего такого, что могло бы сойти за улику: книги, тетради, прочие канцелярские принадлежности, одежда Дамиана и Ханси (у последнего теперь аккуратно сложенная), всякие вещи личного пользования типа расчесок, акустическая гитара Кюрша… И ничего из ряда вон выходящего! И я ведь даже не знаю, что мне нужно. На всякий случай Ольбрих глянул в ванную, но и там не увидел ничего такого, что могло бы его зацепить. Что же теперь делать? Нельзя было просто вот так упускать шанс исполнить свою миссию, поскольку вряд ли получится сделать это снова! Такие вещи, которые тебе нужны, обычно не оставляют на виду. Может и так. Но что, что ему нужно?! Не желая слишком много раздумывать, так как делать это нужно было раньше, Андре стал не без угрызений совести по очереди открывать шкафы, тумбочки и выдвигать ящики стола. Среди одежды в шкафах ничего такого не было (Андре только немного повеселила коллекция разноцветных трусов Ханси с изображенными на них мультяшными персонажами), в тумбочках тоже (хотя Андре был немного удивлен, что Ханси хранил у себя несколько булочек — неужели так трудно было отнести их на кухню?), в ящиках стола хранились еще тетради и немыслимое количество бумажек, среди которых Андре с какой-то болью в сердце и одновременно с нежданной радостью, обнаружил свою с Ханси переписку на уроках математики. Он ее еще хранит. Причем, действительно хранит, а не просто засунул в ящик. Андре нашел эти бумажки аккуратно сложенными в какую-то папку. Но перечитывать переписку эту сейчас времени не было, хотя и очень хотелось. Когда за дверью раздались шаги, Ольбрих в панике пихнул вытащенную было бумажку обратно в папку и захлопнул ящик, и только потом понял, что бродящий в коридоре человек направлялся явно не в эту комнату. Глубоко вздохнув, Андре отошел от стола в сторону и, потирая руками лицо, медленно осел на колени. Что теперь делать? Просить Дамиана помочь ему подкинуть улики? Нет уж, так нельзя. Судя по тому, что Ханси рассказывал про Флатера, тот явно не стал бы помогать Кюршу расстаться с Андреа. Поэтому если Андре и поделиться с Дамианом своими планами и идеями относительно этой своей миссии, то появилась бы большая вероятность, что Дами настучал бы либо Ханси, либо Андреа, и Ольбрих даже не знал, что хуже. Нет, Дамиану лучше не знать. Сидя на коленях, Андре снова беспомощно оглядел комнату, и вдруг его взгляд привлек какой-то блеск из-под кровати Ханси. Подумав о том, что это, наверное, была какая-нибудь упаковка от булочек Кюрша, Ольбрих наклонился и полез под кровать, чтобы достать эту блестящую хрень – ну, а что ему еще оставалось? И каково же было удивление Андре, когда он сначала нащупал, а затем, вытащив на свет, стал разглядывать небольшую блестящую квадратную упаковку… с презервативом. — Что тут делает презерватив? Под кроватью у Ханси? — не удержался от вопроса пустой комнате Андре. С какой-то опаской повертев в руках упаковку, Ольбрих пришел к выводу, что она была совершенно новой и, соответственно, закрытой, и просто кто-то, видимо, случайно закинул ее Кюршу под кровать. Кто-то по имени Дамиан. Ну, а кто еще? Андре очень сомневался, что этот презерватив принадлежал Ханси, и эти сомнения в свете последних событий — когда Кюрш случайно проболтался Штауху про то, что он девственник — только возросли. Что делать дальше Андре придумал без особого труда. Взгляд его упал на банку кефира, которую Дамиан оставил, и Ольбрих невольно расплылся в улыбке. Мда уж, для Андреа такие улики будут весьма занимательными. Оставалось только надеяться, что ни Дамиану, ни Ханси не придет в голову идея подмести в комнате или просто заглянуть под кровать. Одним движением раскрыв блестящую упаковку, Андре тут же закинул ее обратно под кровать, а на ладони оставил лежать полупрозрачную резинку. По правде говоря, ему никто и никогда не объяснял, как пользоваться презервативом (да и Ольбриху это было ни к чему), поэтому теперь приходилось действовать, просто следуя логике. Нервно оглянувшись на дверь, Андре быстро развернул презерватив, а затем, дотянувшись рукой до тумбочки Дами, схватил оттуда банку с кефиром и, высунув от напряжения кончик языка, капнул несколько капель в резинку. Вроде вышло похоже, хотя Андре и понятия не имел, как вообще должно было это выглядеть. С каким-то отвращением Ольбрих забросил «использованный» презерватив туда же, куда полетела ранее и упаковка от него —, а именно, под кровать Ханси, потом, вернув банку с кефиром на положенное место, сел обратно на эту кровать. Дамиана все не было. Андре нервно ерзал на месте, размышляя, что бы еще можно такого подбросить. Что вообще девушки могут «случайно» забывать у своих парней? Рука Ольбриха невольно потянулась к шее, и пальцами он нащупал на ней кулон. Кулон с птичкой, который как-то ему подарила мама. Девчачий кулон, чего греха таить. Но, несмотря на это Андре все равно носил его, правда, спрятав под одеждой. Носил по привычке и скорее в качестве какого-нибудь оберега или просто вещи, которая напоминала бы ему о… о чем? О родном доме, где Андре столько лет прожил в несчастье? О матери, которая не раз открыто заявляла, что ненавидит сына? Что может принести ему этот кулон, кроме плохих воспоминаний? Ничего, наверное. Но привычки обычно сильнее нас… — Но только не сегодня, — буркнул Андре себе под нос и со всей силы дернул цепочку, которая с легкостью порвалась. Посмотрев на серебряную птицу в полете, которая теперь раскачивалась из стороны в сторону, свисая на порванной цепочке из пальцев Ольбриха, Ан почти без труда распрощался с ней и кинул за кровать. Птица упала на линолеум с глухим стуком. К черту все это, к черту.

***

Когда Дамиан вернулся, неся на подносе два чашки чая и песочное печенье в тарелке, то Андре уже удалось успокоиться и вести себя, как ни в чем не бывало. Попивая чай, Ольбрих непринужденно принялся говорить с Флатером о Ханси, особо уже не вникая в смысл разговора. Ну, а зачем? Вряд ли Дамиан может сказать ему что-то новое о Кюрше, что помогло бы Андре быстрее помириться с ним. Однако когда их разговор как-то перешел к Андреа, Ольбрих невольно насторожился. — …Андреа, конечно, милая и все такое, но я все равно не понимаю, почему Ханси с ней встречается, — говорил Дами, жуя печенье. — Во-первых, она такая милая не всегда: многие мои друзья говорят, что она порой ведет себя как стерва, а во-вторых, из-за нее Ханси стал каким-то подкаблучником. Снова. Снова Ханси называют подкаблучником. Но он ведь не такой! — Я не думаю, что он подкаблучник, — негромко заметил Андре, однако его немало удивил тот факт, что даже Дамиан не очень-то лестно отзывался о Кайзер. Может, он ее тоже не любит? — А как это еще назвать? Андреа захотела на концерт арабесок, и Ханси сразу же рванул покупать билеты. — Он просто хотел помириться с ней. И я его понимаю — кому захочется вечно ходить в ссоре с кем-то? — Да ну, это глупо. — Тебе так не нравится Андреа? — внезапно спросил Андре и в порядке компромисса отпил немного чая. — Ну, почему сразу не нравится… просто она не в моем вкусе. И я бы не сказал, что она во вкусе Ханси, хотя кто его знает? Она не в его вкусе, это точно. — А какие ему вообще девушки нравятся? — Честно говоря… — Дамиан задумчиво откусил печенину. — Я бы не сказал, что он вообще тянется к девушкам. Андре чуть не поперхнулся чаем, и кое-как сумел скрыть это за обычным кашлем. — Почему не тянется? С чего ты это взял? — как бы удивленно спросил Ольбрих, откашлявшись. — Ну, я же вижу. Вместо того, чтобы знакомиться с девушками, он знакомится с парнями, гуляет с парнями, играет в одной группе с парнями… Вокруг него нет никаких девушек, кроме Андреа! — Может, это просто его единственная любовь, и поэтому Ханси не тянется к другим девушкам, — предположил Андре и едва заметно скривился. — Может. Я бы так и думал, если бы то, что происходит между Андреа и Ханси, можно было назвать любовью. Повисло молчание, в ходе которого Андре с трудом пытался не улыбнуться. Даже Дамиан видит, что между ними никакая не любовь! И значит, я не ошибался! — Тогда зачем они встречаются? — осторожно поинтересовался Андре. — Откуда я знаю? — Дамиан махнул рукой с чашкой, едва не разлив на пол оставшийся там чай. — Это надо спросить у них. Впрочем, если Ханси нравится мучить себя этой ненастоящей любовью — дело его. Может, он чертов мазохист. Андре теперь так и подмывало рассказать Дамиану обо всем, что он делает, чтобы Ханси и Андреа расстались. Может, Флатер все-таки поймет и поможет… Но когда Ольбрих уже открыл рот, то в дверь постучали. Андре разом похолодел и замер, в первую очередь решив, что это идет Ханси. Поставив чашку на тумбочку, Дамиан поднялся с кровати и, подойдя к двери, приоткрыл небольшую щелочку. — О, привет, Дамиан! — голос был явно женский, и Андре тут же расслабился, но затем снова напрягся — вдруг там Андреа?! — Привет, Хел, — поздоровался Дами и расплылся в идиотской улыбке. Андре расслабился снова. Хел. Кто это? Может Хелена из группы Ханси и Дамиана? Скорее всего, Дамиан как раз только-только вспоминал о ней. — Ты занят? — Ну, немного… У меня тут гость, — Дами повернулся к Андре и, подмигнув ему, поинтересовался: — Андре, ты не будешь против, если я выйду на несколько минут? — Нет, вовсе нет, — помотал головой Ольбрих и немного улыбнулся Флатеру в ответ. Когда дверь за ним негромко прикрылась, Андре тяжело вздохнул. Даже у Дамиана есть девушка. Хотя Ханси и описывал Флатера как немного долбанутого, сварливого, противного и эгоистичного парня, то даже такого кто-то полюбил. А кто полюбит меня? — в отчаянии подумал Андре, сжимая в руках пустую чашку. — Даже Ханси меня бросил. Ну, у тебя есть Маркус. Я просто нравлюсь ему. А нравиться — не значит быть любимым. — Андре невольно взгрустнулось. Как же он скучал по Ханси. Как он скучал просто по нормальному общению с ним, по его веселым шуткам, по его безумному поведению, по его гениальным идеям… Ольбрих понял, что для счастья ему даже не нужны поцелуи Ханси, а нужно всего лишь услышать от него что-нибудь приятное. Хоть что-нибудь. Какой-нибудь ненавязчивый комплимент или обычное пожелание доброго дня. Неужели самому Ханси ничего этого не хочется? Почему ему так нравится вредничать и корчить из себя всего такого скрытного и недоступного парня?! Он же не такой. Андре еще так и не придумал, как он помирится с Ханси, даже если тот и расстанется с Андреа. Андре не придумал, какие слова скажет ему и что сделает. Он просто стремился на всех парусах вперед, к своей цели, не думая ни о чем ином, кроме ее достижения. А когда достигнет…то что дальше? Не знаю. Что нужно сделать для Ханси, чтобы его сердце оттаяло и все вернулось на круги своя? Что? Не знаю!

***

Прекрати убегать и скрываться от самого себя, потому что тогда ты окончательно можешь потеряться в этой жизни, Ханси. А я не могу позволить тебе потеряться! Я хочу заботиться о тебе, даже несмотря на то, что мы сейчас порознь. Ты стал моим светом, а я хочу стать светом для тебя, чтобы провести тебя через тьму сомнений и страхов. Позволь мне помочь! Позволь мне быть рядом, Ханси. Так, как ты много раз до этого был рядом со мной. Может, это и слишком самоуверенно, но я знаю, что ты хочешь этого. Прошу, не отворачивайся от меня больше. Прошу. Пожалуйста. Я, конечно, не хочу, чтобы ты подумал, что я представляю себя человеком, без которого невозможно прожить. Но нам вдвоем было бы легче двигаться вперед. И я хочу, чтобы ты знал кое-что. Я люблю тебя, Ханси. Лучше сказать об этом поздно, чем никогда, правда? Я люблю тебя. И я продолжаю действовать. *** Когда Андре закончил писать это на бумажке, которую отыскал в одном из ящиков стола, на его глазах застыли слезы. Просто непонятно чем вызванные слезы. Андре не было больно или плохо, но после того, как он стал писать «я люблю тебя», то у него закружилась голова, и захотелось немного всплакнуть. Наверное, я слишком эмоционален. Андре казалось, что улик для Андреа и так будет достаточно, а эта записка… он писал ее для Ханси. Всей душой и сердцем он посвятил ее Ханси, надеясь на понимание с его стороны. Ханси должен меня понять! Ну, а если эту записку все-таки и найдет Андреа, то пусть. Плевать. Все равно когда-нибудь она ткнет ее Ханси в лицо, и тогда Кюрш сразу же узнает, чей это почерк… и все равно все поймет. Андре очень на это надеялся. Дамиан все еще пропадал где-то в коридоре вместе со своей Хеленой, поэтому Андре успел спокойно сложить бумажку и засунуть ее под подушку Ханси. Приятный сюрприз на ночь… А может, не очень приятный. Кто знает, как там теперь Ханси относится к подобным сюрпризам, да и, собственно, к самому Андре? Может он, едва увидев эту бумажку, тут же сожжет ее или просто выкинет в мусорку, даже не читая? Ну, это уже неважно. Я сделал все, что в моих силах. Так и не дождавшись Флатера (и какой теперь был в этом смысл?), Андре собрался и вышел из комнаты. Дамиан и Хелена стояли совершенно в другом конце коридора, но Флатер, услышав звук закрывающейся двери, тут же подбежал к Андре и со смущенным видом сказал: — Прости, я, кажется, задержался немного… Ты уже уходишь? — Да, мне уже пора домой, Дамиан. Спасибо за чай и приятный разговор, — Андре немного улыбнулся. — Ладно тебе, мы даже не поговорили толком… — Дамиан тяжело вздохнул и быстро оглянулся на Хелену. — Заходи еще, в общем. Прости, что так получилось, конечно. — Все в порядке, Дамиан. Не буду тебя отвлекать, — помахав Флатеру рукой, Андре поспешил к выходу. Еще ни для кого в своей жизни я не совершал столько безумных и дурацких поступков. Ни для кого я столько не врал, не льстил и не изворачивался. Ни для кого. Если Ханси этого не оценит, тогда я лично прибью его.