Наши вторые половинки

Сумрак и холод каменных стен, которые словно давили на саму душу больше, чем на тело, разгонял лишь слабый лунный свет в узенькое окошко под самым потолком камеры. На цепях, привинченных к потолку, мерно покачивалось тело, которому этот лунный свет упирался в спину, полностью закрытые гривой чёрных, как камень стен, волос, спутанных в один лохматый ком. Некоторые клоки лохматого кома закрывали часть лица тела, поэтому, когда оно их открыло, оно подумало, что у него их нет. Первое, что почувствовала Кира, было удивление, затем недоумение, боль пришла несколько позже. Цепи натёрли запястья, у виска засохло кровавое пятно, одежда была изорвана практически полностью, лишь штаны каким-то чудом остались в относительной целости, в то время как куртка таинственно исчезла, а от майки и лифчика практически ничего не осталось. Кира пыталась припомнить, как она оказалась в таком мрачном месте и таком незавидном положении, воспоминания накрыли её, словно цунами, принеся с собой новую волну боли, как физической, так и душевной. Словно сквозь густой туман она слышала голоса. «Ты даже сам не видишь, насколько смазлив и жалок! Как ты собираешься кого-то остановить, если у тебя очки едва на носу держатся! Слизняк…» «Что ты такое говоришь? Что с тобой случилось, сестрёнка?» «Какая я тебе сестрёнка, уродец? Да просто не могу уже притворяться и терпеть твою рожу! Ты такой же, как твой поганый отец! Ленивый, заносчивый! Вы плачетесь, что жизнь несправедливо с вами обошлась, но если ты не заметил, жизнь вообще не справедлива!» «Ты всю жизнь прожила с матерью! Как ты…» «Вот именно! И делала всё, чтоб она забыла о тебе, как о ночном кошмаре, которым ты и был в её жизни! Ты вообще не должен был родиться! Я её единственный ребёнок!» «Убирайся…» «Что-что ты там промямлил?» «УБИРАЙСЯ!!!» Несмотря на то, что сердце её разрывалось на части, когда она говорила эти ужасные слова, результатом она была довольна. Он должен был сам прогнать её, чтоб не сожалеть, не винить себя и не пытаться пойти следом. Её любимый братик… Она обрела его только для того, чтоб потерять. По её лицу заструились слёзы. Затем она вспомнила ещё один диалог, состоявшийся незадолго до её ссоры с Гарри. «Сириус? К тебе можно?» «И она ещё спрашивает… Заходи, чем обязан?» «Слушай, а как у вас с Марго в последнее время? Всё хорошо?» «Не жалуюсь, а откуда такие вопросы?» «Она прислала мне письмо… Довольно недвусмысленного содержания. И просила тебе его не показывать. Но это не значит, что ты совсем ничего не должен знать» «Так… Что там? Почему она тебя попросила? Она боится мне что-то сказать?» «Да… Ещё как» «Чёрт! Я так и знал! За столько лет у неё просто не могло никого не появиться! У неё есть другой мужчина!» «Да! Довольно молодой, кстати, мужчина… Даже очень» «Моя жизнь… Кончилась…» «Она у тебя только начинается! Этот молодой мужчина имеет к тебе непосредственное отношение» «Мне всё равно… Незачем больше жить» «Как раз-таки ради него тебе и нужно жить, идиот! Это ваш сын! Марго беременна!» О второй части письма Кира предпочла не говорить ему, ведь он в ту же секунду вылетел, как ошпаренный. Это их личное дело. Вот пусть и будут счастливы. Довольно скоро ей надоело просто висеть и ждать своей участи. - Эй! Есть, кто живой!? – попробовала крикнуть она, но из горла вырвался лишь хриплый рык. Решив, что хуже вряд ли уже будет, она принялась орать, заодно разрабатывая голос, решив, что встретит того, кто придёт по её душу отборными звонкими матюгами. - Наш Советский Союз покоряет весь мир от Европы к Неве на восто-ок! Её голос довольно быстро восстановился, гулко отдаваясь эхом от холодных стен. - Над землёй везде будут петь! Столица! Водка! Советский медведь! Эти строки она не раз слышала от крепко подвыпившего Арея и вскоре горланила уже во всю мощь лёгких. Через некоторое время вдоль стены, что была видна ей сквозь решётку камеры, скользнул силуэт. Когда этот силуэт, или даже скорее тень, приблизилась к решётке, Кира внезапно умолкла, но спустя мгновение прошептала: - П… Профессор?