Не повезло

Наверное, это глупо, но побег заставил меня снова задуматься о дискриминации. Скажу честно, даже в смутные школьные годы бывать в женских общественных туалетах мне не доводилось. И теперь с уверенностью и возмущением могу сказать: там чище. Не знаю, почему я думаю о таких вещах, пока Алина ведет меня к дальней кабинке. Запертой изнутри, к слову. - Под дверью пролезешь? - Попытаюсь. Не буду описывать, как мне пришлось изогнуться, чтобы протиснуться в зазор между полом и дверью кабинки, который едва доходил мне до колена. Как и мучительный процесс ожидания среди швабр и ведер (это была не столько кабинка, сколько кладовка уборщицы, как оказалось), пока Алина нащупает отошедшую металлическую панель (хорошо, что такая отделка вошла в моду; если бы стены были обиты кафелем, дыру бы заметили гораздо быстрее), да и мучительные неоднократные попытки пролезть в образовавшуюся щель – как я уже говорил, рост и ширина плеч не дают мне возможности пролезать куда угодно. Скажу лишь, что выбраться нам удалось. И мы даже не нарвались на террористов во дворе торгового центра, и благополучно (хотя и не без доли ужаса) отошли на несколько метров. - Пить хочешь? – спросила Алина. Я кивнул и взял у нее бутылку. - Ты домой сейчас? - Да, - ответил я, возвращая ей воду. - Я тут рядом живу. Может, зайдешь? Чаю попьем. От необходимости делать выбор меня избавила узкая рука в черной перчатке, опустившаяся на мое плечо. А затем в затылок уперлось что-то холодное. Я медленно обернулся и увидел затянутую в черное женщину-мусульманку с пистолетом в руках. Она что-то быстро закричала на своем языке и указала дулом в сторону машины, припаркованной неподалеку. Сбежали, называется. Я бы пошел, но Алина не двигалась с места и молча, с вызовом смотрела на женщину. Идиотка. Я уже приготовился, что последним, что я увижу в жизни, будет серый двор торгового центра, а смертный час со мной разделит та, кого я так ненавидел в последние два года, но нет. Мусульманка лишь подошла к Алине, схватила ее за локоть и поволокла к машине, одновременно целясь в меня и продолжая что-то кричать. Я счел за лучшее не сопротивляться. Я разозлился на себя. Ладно девчонка, она вообще, видимо, ни о чем заранее не думает, но я-то мог догадаться, что сначала нужно уйти подальше, а уже потом тратить время на разговоры! Честно сказать, не знаю, почему нас сразу не пристрелили, а просто зажали на заднем сиденье. Справа и слева от нас сидели двое мужчин, чьи национальность и род занятий не оставили бы сомнений никому, кто хоть иногда смотрит новости. Смуглая кожа, узкие глаза, густые бороды, между колен они держали автоматы. Хотя, по правде говоря, я не очень хорошо умею различать азиатов, и всю дорогу развлекался тем, что пытался угадать их национальность. Бесполезно, как оказалось. Они в равной степени могли быть чеченцами, таджиками или арабами. А может, и корейцами, если там есть мусульмане. Хотя, наверное, есть. Не сказать, что нам с Алиной было так уж удобно – сиденье трехместное, а нас там было, выходит, четверо. А она еще и вцепилась в мое плечо ногтями, судорожно всхлипывая. - Алина, мне больно, - прошипел я и схлопотал кулаком по зубам от одного из наших конвоиров. И, главное, без толку – отпускать мою руку она не собиралась. Не знаю, сколько мы ехали, а главное – куда, потому что окна были сильно затемнены. Только через некоторое время гладкий асфальт сменился ухабами, и мы, не пристегнутые ремнями, подпрыгивали едва ли не до потолка – сидевшая за рулем женщина и не думала вести аккуратно. Энное время спустя (меня уже успело укачать) машина наконец остановилась. Нас вытолкнули на улицу. Мне пришлось придержать под руку Алину, которая чуть не упала, и наверняка тоже получила бы по лицу за попытку побега. Я еле сдержался, чтобы не присвистнуть. Нас увезли в лес.