Не повезло

Не сказал бы, что могу назвать себя человеком, склонным опускать руки и паниковать. До сих пор в моей жизни чего только не случалось, и я, если и не всегда мог справиться с последствиями, то, по крайней мере, льстил себя тем, что мне удавалось сохранять холодную голову. До сегодняшнего дня. Сейчас, когда я стою по колено в грязном весеннем сугробе и смотрю, как серый рассвет очерчивает силуэты сосен, мое сердце сковывает ужас, а в мозгу бьется единственная мысль: все. Если нас не прикончили там, то только чтобы не привлекать внимания полиции, или просто не хотелось шуметь, а может, у них закончились патроны? Не все ли равно. Последним, что я увижу в жизни, будут эти сосны. Мои руки заломили за спину, их держит один из террористов, пока Алину вытаскивают из машины. Она не кричит и не упирается, но на ее лице застыло то же выражение немого вызова, что и там, во дворе торгового центра. Идиотка, неужели она не понимает, что это конец… Мне вдруг становится стыдно. Я ушел только для того, чтобы помочь ей, боялся оставить ее одну (по крайней мере, я утешал себя таким оправданием). А теперь мы угодили в куда большую беду. Там, в здании, была хоть какая-то возможность выбраться, а здесь до нашей смерти остались считанные минуты. Нас выволокли на улицу, и мусульманка захлопнула двери машины. Нас повели по тропинке, ноги проваливались в хрупкий мартовский снег, в ушах гудело от постоянных окриков на незнакомом языке, пальцы сводил холод, мозг был парализован ужасом. И все-таки я едва сдержал вздох удивления, когда нас подвели к настоящей землянке – такой, как в старых фильмах про войну. Я и не знал, что такие еще бывают, а тем более у нас, в Сибири, где не было боевых действий со времен Ермака. Мрачная решимость на лице Алины не зря меня тревожила. Едва мы подошли к дому, как она покачнулась и упала. Какого черта… Только сейчас я вспомнил эту ее дурацкую манеру – обычно такое случалось перед контрольными или просто парами, на которые ей не хотелось идти. Не знаю, откуда у нее такая сверхспособность, только Алина в любую секунду могла похолодеть и свалиться замертво. На первом курсе ей каждый раз вызывали скорую, но потом она просто стала носить с собой нашатырь, чтобы никого не беспокоить. Ага, никого. То, что тащить ее хотя бы к ближайшей скамейке обычно приходилось мне (как единственному парню в группе), мало кого волновало. Кстати, кожа у нее во время таких припадков действительно становилась холодной, так что я до сих пор не могу сказать, притворялась ли она. Впрочем, я уже давно ни в чем ей не верил. Но неужели она не понимает, что сейчас не время? Девочка меж тем лежала на снегу. Ни на окрики террористов, ни на пинки она не реагировала. Тогда женщина в черном платке наклонилась над ее телом и несколько раз наотмашь ударила по лицу. Я успел заметить, что они примерно одного роста и телосложения – мусульманка тоже была невысокой и хрупкой, хотя и явно более сильной. Алина приоткрыла глаза и тихо застонала. Ее рывком подняли и втолкнули в дом, а меня – вслед за ней. На оттаявшей земле, совсем рядом с деревянной стеной, я успел заметить прозрачную лужицу. Видимо, снег с куртки растаял под ее телом. Наши похитители не умолкали ни на минуту – они о чем-то горячо спорили на своем языке. Я даже приблизительно не мог представить, что послужило причиной их споров. Женщину один раз даже ударили. В доме, не прекращая споров, нас сковали наручниками крест-накрест: мою правую руку приковали к правой руке Алины, а мою левую руку – к ее левой руке, и в таком положении бросили в угол, как мешок мусора. Сесть удобно было практически невозможно, но я попытался вытянуть руки, и шепотом спросил: - Ты как? Алина подняла глаза. Ее кожа была очень бледной, а ладони – холодными, как и всегда после таких припадков. На щеках алели два пятна. Она дрожала, а лицо было покрыто испариной. Я не ждал, что она сможет выдавить из себя хоть слово, но Алина все же ответила: - Терпимо, а ты? Я молча кивнул, потому что к нам подошла мусульманка и по-змеиному зашипела, снова занеся руку для удара. Я попытался закрыть Алину своим телом – ей только новых потрясений сейчас не хватало. Но женщину окрикнули, и она просто схватила цепи наручников, и вот так, как на поводке, потащила нас из дома. Оставалось только идти следом.